В моей постели ты...

Валентина Антонова ещё со школьных времён — самая прилежная, ответственная и пунктуальная. Не любит опаздывать, конфликтовать и готова на всё, лишь бы выполнить поставленные перед собой задачи в выделенные сроки. Проспать — худший из её кошмаров. Последний раз, кажется, это было всё в той же школе, в период подготовки к экзаменам, когда бессонные ночи сменялись одна за одной, а кофеин уже не влиял на нервную систему. В тот день она немного опоздала на первый урок, после чего поклялась себе никогда не ставить всего лишь один будильник. Дело упростилось, когда они с Ритой начали вместе жить. Ещё бы, от звуков этих орущих рокеров не проснётся только другой рокер. А Валечка любила классику. Но со временем она привыкла просыпаться под эту музыку, а когда она исчезла… После того, как закончилась первая неделя командировки Власовой, Валя начала чувствовать, что чего-то не хватает. После окончания второй ей стало откровенно тоскливо, а уж когда близилась к выходным третья, Антонова призналась себе в том, что ей не хватает Риты и её дурацкого будильника. Но в первую очередь, конечно, самой Риты. Да, они много созванивались и переписывались, но этого было недостаточно, совсем недостаточно. Валентина никогда не считала себя сексуально активной, наоборот, она часто уставала от заигрываний Риты и их последствий, но сейчас стало откровенно тяжело. Подсознание, в конце концов, взяло верх над ней, и этим утром будильник она отключала во сне: механическая память прекрасно обходилась и без пробуждения, ведь нет ничего сложного в том, чтобы нажать на кнопку блокировки телефона. Один раз, потом второй, третий… А всё почему? Потому что, хоть Валя и считала себя не очень сексуально активной, её тело имело другое мнение на этот счёт и с удовольствием выдало ей эротический сон. С удовольствием во всех смыслах, разумеется. Подобные сновидения посещали её крайне редко, но уж когда это случалось… Просыпаться со сбитым дыханием и скрещёнными ногами, что зажимали между собой ладонь, было для Антоновой абсолютным проявлением дикости. Чертовски приятной, но всё же недопустимой дикости. Вскочив с кровати, она решила предпринять всевозможные меры для того, чтобы избавиться от этого зудящего и болезненного ощущения между ног. Холодный душ, до тошноты крепкий кофе, сигарета из заначки Риты — ничего не помогало, лишь слегка притупляло внутренний жар. — Блять! — взвыла Антонова, когда на телефон пришло сообщение от Власовой. С вложением в виде вызывающей фотографии. Если бы не утренняя пробка, которую обычно удавалось избегать из-за раннего пробуждения, она бы точно врезалась в какой-то столб. Валя добралась до здания Федеральной Экспертной Службы за двадцать минут до совещания и, не успев зайти в лифт, уже мечтала о завершении рабочего дня, когда она сможет попасть домой. Размышления о предстоящих делах ненадолго отвлекли её. Новое дело, вскрытие, экспертизы, а после — небольшая лекция для одного из отделов, куда её попросил съездить Круглов. Перед тем, как идти в переговорную, нужно было взять отчёты в морге… Едва она успела открыть металлическую дверь, мозг тут же возобновил свои бесконечные и головокружительные размышления о Рите, сексе, снова о сексе, о Рите и сексе с Ритой. Переодевшись и взяв в руки отчёт, Валя дёрнула плечами и зажмурилась, пытаясь отогнать прочь эти мысли, однако образ Власовой, зажимающей её у холодной стены и срывающей одежду, выбросить из головы было невозможно. Антонова прерывисто и обречённо вздохнула, открыв глаза. Пошлые образы абсолютно не собирались покидать её разум, напротив, от сопротивления лишь усиливались. Несмотря на холодную и мрачную атмосферу морга, всё внутри неё горело блядским пламенем, и всё, о чём она могла думать, это Власова… Рита, которая прижимала бы её своим телом к стене, вынудив поставить одну ногу на стул, и скользила бы прохладной рукой по горячему телу под рабочей формой. Валя вздохнула уже отчаянно. Как в таком состоянии можно думать о работе? Невозможно даже думать о том, чтобы думать о работе! А ведь вечером у неё ещё и эта проклятая лекция в районном отделении полиции. Чёрт бы побрал это скучное и совершенно бесполезное для всех участников мероприятие! К сожалению, отвертеться от него Антонова никак не могла. Что ещё хуже — нельзя было избежать совещания, до которого оставалось всего десять минут. Но как туда пойти в таком-то состоянии? Нужно думать о трупах и убийствах, а не о сексе и Рите. Один вариант решения этой проблемы пришёл на ум, но… «Нет, нет, нет! Нельзя этого делать в морге!» — кричало сознание. Валя вообще этого не любила и не умела делать. Да и… где лучше: на столе или кресле? «Твою мать, я реально об этом думаю?» — Антонова закрыла глаза, прерывисто вздохнув. Честно говоря, кресло выглядело безумно привлекательно. Закрыв дверь на замок, Валя решила, что ничего страшного в этом нет. Обычный физиологический процесс, простые механические действия, которые все делают едва ли не каждый день, а то и по нескольку раз. Наплевав на стеснение и позволив, наконец, возбуждению выйти на первый план, она села в кресло и откинулась на спинку в попытке устроиться как можно удобнее. Телефон по привычке поставила на стол, оперев его на монитор, — это было очень удобно: можно было в любой момент ответить на звонок и обсудить результаты экспертиз. Расслабившись и закрыв глаза, она старалась забыть, что находится в морге, к тому же, абсолютно одна. Перед глазами тут же всплыл образ Риты, но уже не встретив былого сопротивления. Она представляла, как Власова сжимает руками её волосы, скользит подушечками пальцев по мягкой коже, целует шею и чуть прикусывает мочку уха. О, да! Реакция тела не заставила себя долго ждать. Внизу живота приятно потянуло, а дыхание начало учащаться. Валя закинула одну ногу на стол, отчего и без того не слишком уж длинная форменная юбка фиолетового цвета вылезла почти на талию. Ну, чёрт с ней, всё равно здесь никого больше нет. — Рита, — тихо прошептала Антонова, отодвигая в сторону тонкую полоску кружевного белья. Между прочим, обожаемого Власовой. Прерывисто и нервно вздохнув, она прикоснулась сначала к бёдрам, отчего те рефлекторно дёрнулись, а после провела средним пальцем по уже набухшим и влажным складкам. Вперёд, потом обратно, и снова вперёд, собирая неожиданно обильное количество влаги. Выдохнув уже облегчённо, она начала медленными круговыми движениями поглаживать самую чувствительную точку. «У Риты это получается куда лучше», — скользнуло где-то в мыслях, но Антонова почти не придала этому значения, лишь продолжая медленно ласкать себя. О, да! После нескольких часов дискомфорта это… Чёрт побери, это настоящее счастье — прикоснуться к себе, наплевав на правила и запреты. Антонова постепенно всё сильнее расслаблялась, чуть громче произнося имя Риты. На неё постепенно начинали нахлынывать волны удовольствия, с губ слетали первые тихие стоны, как вдруг из динамика донеслось: — Господи, Валя, что происходит?! Блядский телефон, судя по всему, решил, что нужно срочно позвонить Власовой, ведь её имя было произнесено достаточно громко несколько раз. Валя отчаянно вздохнула, но не прекратила круговых движений по клитору, думая, что они всего лишь говорят по громкой связи. — Прости, я тут в морге, позвонила тебе случайно, — Антонова прикусила губу, стараясь сделать голос максимально спокойным и ровным. — Да я вижу, что в морге! Валя испуганно вскрикнула и, наконец, открыла глаза и посмотрела на экран телефона. Наихудшие опасения оправдались: это был видеозвонок. Такого удивления на лице Власовой, кажется, никто никогда не видел. Что же, оно того почти стоило. Жаль только, что решить основную «трудность» не удалось. — Можно я не буду никак это комментировать? — тихо спросила Валя, опустив глаза. — Я тоже очень по тебе скучаю, — понимающе улыбнулась Рита, крайне заинтересованно наблюдая за действиями Антоновой. — Закрой глаза. Валя чуть нахмурилась, но тут же искренне улыбнулась, мягко прикрывая глаза. Ещё бы, это же её Рита: понимающая и чертовски соблазнительная всегда и везде. — Представь, что я рядом с тобой. Целую твоё плечо, потом шею, веду языком по ключице, — низким бархатным голосом говорила Рита, а Валя чувствовала, как между ног становится ещё жарче, чем прежде. — А потом? — Потом я грубо стяну твою юбку, закину её куда-то в угол… И скажу сесть на стол, широко раздвинув ноги. Моё горячее дыхание будет обжигать кожу на ухе, и я легко прикушу мочку, чтобы ты тихонько простонала. Движения Вали стали чуть интенсивнее, всё внутри отдавало жаром и пульсировало, а кожа покрылась мурашками. — Угу, — кое-как выдавила из себя Валя, закусив нижнюю губу. — А ещё? — Ещё я снова буду целовать твою шею, чуть покусывая, но не оставляя следов, чтобы ты потом смогла спокойно пойти работать, но перед этим… Я быстро стяну с тебя нижнее бельё, потому что оно вечно мне мешается, потом поцелую колено, затем бёдра. Одно, второе. Снаружи, внутри. — Ри-и-ита, — протяжно застонала Валя, чувствуя, что вот-вот достигнет того, ради чего всё это начиналось. — Потом я поцелую низ живота и проведу языком вниз, оставляя длинный влажный след, а дальше… Антонова уже ничего не слышала. Её словно оглушило и ослепило одновременно. Мозг вообще перестал обрабатывать информацию, не имеющую отношения к тактильным чувствам. Все её ощущения обострились просто до максимума, сбивая верхнюю шкалу. Вокруг была только бешеная пульсация и дрожь, прокатывающаяся по всему телу. Валя чувствовала, как из её рта вырвался ещё один, наверняка безумно громкий, стон с именем Власовой, но она совсем не могла это контролировать. Она была в состоянии только чувствовать, как утопает в собственном наслаждении, буквально растворяясь под сладкий голос Риты, который, как ей казалось, был невообразимо далеко. Она чувствовала, как сорвалось её дыхание, сбился пульс, а на теле выступила испарина от интенсивного оргазма. Ещё бесконечно долго Валя приходила в себя, слушая лишь голос Риты и тонкий звон, который словно стекал ей прямо в уши. — Это было… — тихо начала Антонова, всё ещё не имея сил открыть глаза. — Безумно красиво, — влюблённым голосом произнесла Рита, наблюдая за её лицом. — Ты очень красивая. — Когда кончаю на камеру? — усмехнулась Валя, проведя рукой по волосам. — Всегда, милая. — Прости, что тебе пришлось… — в голосе скользнула виноватая нотка, которую тут же пресекли. — Хэй, тебе не за что извиняться, я тоже безумно скучаю. Да, мы ещё некоторое время не увидимся, зато я знаю, что ты удовлетворена. — Серьёзно? — спросила Антонова, глядя ей в глаза и чувствуя, что готова вот-вот расплакаться от всё ещё не отступающей бури эмоций. — Конечно, — заверила Маргарита. — Ну же, улыбнись на камеру. — Иди ты, Власова! Они обе рассмеялись, а после успели поговорить ещё несколько минут прежде, чем расслабленная и счастливая Антонова всё-таки пошла на совещание.