***
Места, места, Займите свои места, Натягивай платье и сделай кукольное личико, Все считают нас идеальными, Прошу, не позволяй им заглянуть за шторы. Фото, фото, улыбнись для фото, Попозируй с братом, разве ты не хорошая сестричка? Всем кажется, что мы идеальны, Прошу, только не позволяй им заглянуть за шторы.
***
Два дня спустя
16:15
Особняк Кравицких
Кравицкая Ева Аркадьевна не часто пряталась от проблем, даже если они сжимали горло так, что совсем не хватало воздуха. Она постоянно ругалась с отцом, отстаивая свою позицию, не стеснялась сказать другим людям лишнего, мало чего боялась. Главный для нее страх — дать слабину. Так ее воспитали. Даже когда мутная черно-синяя волна захлестнула ее: Ева приняла все. Она с детства была очень стойкая и мало позволяла себе показывать эмоции, если вообще позволяла. Кравицкая отличалась от других детей — слишком много работала и слишком редко давала себе отдыхать. В периоды, когда она ленилась или баловалась, ее папа обычно твердил ей: — «Ты сильная и умная девочка, я это знаю. Моя дочь никогда не была ленивая или легкомысленная… И не будет!» Смерть старшего брата оставила на ее жизни огромный отпечаток. Павел всегда был свободолюбивым парнем и, в отличие от сестры, никогда особо не старался, хоть и был таким же поводом для инвестиций. Они часто ссорились с Аркадием даже по пустякам, отец редко поддерживал сына в любых начинаниях, какими бы они не являлись. Паша любил лежать на траве, общаться с людьми, запах меда и тыквы. Ненавидел политику и все что с ней связано: деловые встречи, мероприятия с отцом, странные споры и разговоры о ней, терпеть не мог одиночество и уроки танцев и вокала. Из-за недостатка внимания он заставил отца заметить его разными способами: хорошими и плохими. Обычно это приводило к плохим последствиям, что не радужно сказывалось на ментальном здоровье парня. Павел ходил на терапию с тринадцати лет, прогнозы были не радужные, но отец не воспринял это так серьезно, как следовало бы. Психотерапевт настоятельно рекомендовал политику серьезно заняться воспитанием сына, освободить его от многочисленных занятий или сократить их количество, оставив только приятное для Павла, а так же обратить более пристальное внимание на его болезненное восприятие мира. Аркадий не воспринял слова врача всерьез, но количество занятий уменьшил вдвое, ведь у него есть Ева. Ева маленькая и способна почти на все, она не ноет и у нее нет проблем. Пока нет. И вот, Павлу уже семнадцать и он готовиться к поступлению в один из топовых университетов Лондона. В день его отъезда все были так счастливы за него. Родители готовились к банкету, а маленькая Кравицкая хотела как можно дольше задержать брата в Минске, бегая вокруг него каждую секунду. Этот день действительно важен в жизни семьи. Отвратительный, но важный. Тогда Паша зашел в кабинет к отцу, хотев задать вопрос: — Даже не попрощаешься со мной, пап? — Что ты, сын! Мне только подписать пару бумаг, и я весь твой. Поверить не могу, что мой сын уже такой взрослый. — Аркадий вышел из-за стола и подошел к нему. — Ты сам меня отправил туда, не смеши. Я не хочу туда ехать, не хочу! — Ни с того, ни с сего парень начал срываться на крик. — Не кричи мне тут! — Отец стукнул кулаком по столу, — Это наш единственный вариант! Ты должен уехать во имя своей репутации и репутации нашей семьи! Хватит с меня твоих выходок! — Ладно. Спасибо. — Глаза юноши тотчас стали пустыми и холодными, как две ледышки. Он развернулся и побежал к себе в комнату, где его ждала сестренка. Ева множество раз говорила как будет скучать, обнимала его и целовала, на это парень ответил ей долгими объятиями, которые длились минут семь или шесть. «Я тоже буду скучать, малышка. Никогда не падай духом, делай только так, как хочешь ты и твое сердце. Не обижайся на папу, он часто перебарщивает, просто не слушай его так внимательно. И помни, хоть твой брат и далеко — он всегда с тобой. Рядом. Я люблю тебя.» — промолвил Павел, чувствуя как по его красным щекам вот-вот начнут течь горячие соленые слезы, глаза как будто оттаяли ото льда, а сердце сжалось от мысли, что это последний день, когда они видятся. Это были его последние слова. Оставив недопонимающую сестру в комнате, юноша резко побежал на задний двор. Там находилась небольшая постройка, что-то типа склада, где лежало коллекционное оружие Аркадия. Паша вспомнил, как они с отцом любили пострелять по мишеням вечерами, вспомнил лицо Марии, его матери, когда он делился с ней хорошими редкими новостями, вспомнил свежескошенную зеленую траву в парке, вспомнил все, что его радовало и расстраивало. Он вспомнил смех младшей сестры, ее рождение, ее желание знать все больше об этом жестоком мире, вспомнил, как она танцевала для него, пела песни, показывала сценки. Больше всего он любил ее игру на фортепиано, один из первых заметил ее потенциал и часто присутствовал на уроках или репетициях, просто слушая. Павел открыл двери, взял ружье, приставил его к голове. «Ева, прости меня, пожалуйста. Не позволь себе стать такой, как я»: — произнес он шепотом. Раздался громкий выстрел. Потом крик садовника. Дальше шок родителей, слезы матери, серьезное лицо отца. А дальше — похороны. Почему так? Ева быстро поняла что к чему, поняла, что он не учится в Лондоне, поняла истинный смысл его слов. Это было что-то вроде предсмертного послания на будущее. Оно быстро заставило ее повзрослеть, открыло глаза на мир, на отца. Мария заметила странное поведение дочери, частые истерики, панические атаки, отказ от еды, было принято решение пройти курс психотерапии. Лучшие специалисты СНГ приезжали в их дом, работали с девушкой, и вот, спустя четыре года ей выдали справку о том, что она здорова. Но действительно ли это так? Все равно у Евы все еще была огромная черно-бордовая рана где-то внутри, которая по сей день гноилась и дико болела. Это порядком мешало жить. «Почему папа не помог ему тогда? Почему постоянно только кричал и осуждал? Зачем он сделал из своих детей марионеток? Если бы не он, Паша был бы жив… А мама… А что мама? Мама сама по себе слабая и безвольная!»: — рассуждала Кравицкая. Что касалось ее мамы — странный вопрос. Мария — сама еще ребенок. Она любила моду и роскошь, часто ходила по магазинам и на разные уходовые процедуры, свойственные таким светским личностям. Мать всеми силами старалась дать достойное воспитание детям, но так и не смогла это сделать. Она по-настоящему сильно любила своих детей, хоть из-за легкомысленности и тяги к развлечениям частенько спихивала их на Анну, тем самым совершая огромную ошибку, о которой потом всю жизнь будет жалеть. Самоубийство первого ребенка слишком больно ударило по ней. Мария не придумала ничего лучше, чем покинуть страну, так будет лучше для нее и Евы, которая останется с отцом учиться. У нее было несколько бизнесов, один из них — винодельня в Испании, и для его более колоссального развития молодой матерью местом проживания была выбрана столица — Мадрид. Им с Евой было сложно прощаться, хоть они и не имели до этого теплых отношений. Общее горе объединило их. Однако, Ева все равно считала мать слабой и безвольной, она же просто сбежала от проблем в солнечный город, оставив мужа и дочь захлебываться от этой черно-синей отвратительно соленой волны. Мария звонила дочке раз в один или два дня, спрашивала как ее дела и как прошел день, обещалась приезжать чаще и просто задавала обычные девичьи вопросы про мальчиков, моду и макияж. Она была благодарна маме за это, ведь хоть кому-то было интересно как протекает ее скучная жизнь, но это было не так часто и всего на несколько минут. Поэтому Ева почти всю сознательную жизнь чувствовала и считала себя одиноким внутри человеком. Сегодня девушка десять минут поговорила с Марией и вышла в зал, где на огромном диване развалился ее отец, заметив дочь он немного приподнялся: — Ева, как мама? — Никак. Обычно. Вино пользуется большим спросом, хоть сама «белорусская маркиза» не имеет к Испании никакого отношения. — Девушка не очень охотно заговорила с папой. — Это хорошо, что твоя мать такая успешная. Тебе стоит поучиться у нее идти к своей цели. — Он говорил очень громко и очень холодно. — Пап, я могу прогуляться вдоль нашей улицы? — Она уже знала ответ, но не теряла надежды на хорошее настроение отца. Редко это прокатывало. — Чего? Конечно же нет! Это может быть опасно. — Его глаза стали похожи на два овала, — Если хочешь гулять — позови Арину. — Арина — дочь одного из депутатов государственной думы. Она живет не так далеко, но не отличается умом и обаянием по мнению Евы. — Пап, ты серьезно? С ней? Ни за что! — Ну, не начинай. Она весьма грамотная девочка… — Папа. Она думает, что Тольятти — город в Италии, а Аляска — место в Африке. — Ох, и что же мне с тобой делать… — Аркадий слегка нахмурился, — Скоро у Коли Лукашенко чемпионат по хоккею, сходишь туда и заодно сможешь с ним прогуляться после. Ему я доверяю, тем более он умный как ты. В любом случае тебе придется идти туда. — Коля странный… Может все же наша улица? — Хоть они и виделись недавней ночью, Ева все еще не понимала парня до конца. Было бы опрометчиво верить такому «идеальному» человеку, как он. Общаться с ним вроде и хотелось, но спортивный интерес перекрывал страх общения с всеобщим любимцем, ведь его восхваляют, а ее — далеко нет. — Ева, нет. Николай нормальный, для тебя — отличный вариант. Подружись с ним поближе, и сможешь иногда присутствовать на его тренировках или типа того. Он — толковый парень с ним не страшно отпускать такую как ты. Если тебе не нравится Арина… Да и другие дети моих знакомых… — Аркадий договорил и уставился в ноутбук, показывая что разговор на этом окончен. Ева закатила глаза и поднялась к себе в комнату. Интересно, что сейчас делает Коля? Учится, наверное. Или готовится к матчу. Хотя. какая ей разница? Она плюхнулась спиной на кровать. Странная у нее жизнь. Иногда девушке так хотелось быть обычным подростком в обычной семье. Жить в квартире, ходить в школу, иметь друзей и встречаться с мальчиками. Она бы все отдала за это. А ведь раньше ее семья считалась идеальной, да и сейчас считается. О них пишут в интернете, восхваляя совместный быт Марии и Аркадия. Их семья даже самоубийство Павла скрыла ради чистоты репутации. По версии СМИ, он погиб по стечению случайных обстоятельств и неосторожности, когда они с отцом стреляли на заднем дворе. Так мерзко все это. Иногда ей казалось, что отец готов продать все ради хорошей и чистой репутации, но и его можно понять, ведь он — значимая фигура при правительстве. Ева вспомнила все, что было раньше, когда ее жизнь ее устраивала, когда мама была рядом, а братик был жив. По щекам покатились горячие слезы горечи утраты. — Ева, что-то случилось? — Анна аккуратно приоткрыла дверь и вошла в комнату. Ей всегда было очень жаль девушку, она считала своим долгом помогать ей морально и успокаивать. -… — В ответ девушка только всхлипывала, находясь уже в истерике. — Евочка, милая… — Женщина присела на угол ее кровати, — Поверьте, я тоже скучаю по нему… — Правда…? — Кравицкая приподняла голову с подушки, вид у нее был не очень. — Конечно. Я пришла работать к вам, когда ему было всего шесть. И все эти одиннадцать лет, когда мы были рядом, я наблюдала за тем, как он растет и меняется, часто воспитывала его, мы вместе делали уроки… — Лицо гувернантки слегка помрачнело, — Сложно было отпускать такого солнечного, доброго и свободного человека. Но ведь все мы не живем вечно, нужно уметь справляться с этим… Ты ни в коем случае не виновата в этом. Никто не виноват. Просто он не справился с испытаниями этого мира. Но ты…ты должна справиться, я в тебя верю. Анна осторожно обняла Еву, они просидели так несколько минут, пока девушка не пришла в себя. Она поблагодарила женщину и вышла во двор.Два дня спустя.
Особняк Кравицких
11:00
Эти два дня не несли в себе ничего важного. Ева, как обычно, занималась самообразованием, иногда грустила и плакала, пару раз ввязалась в спор с отцом и жила по этому глупому расписанию. Ничего особенного и нового. Через три часа у Николая Лукашенко игра, на которую Ева почему-то тогда обязалась придти. Посещать чемпионат девушка не горела желанием, но совесть бы не позволила ей не присутствовать, ведь она пообещала это самому президенту. Да и отцу тоже. Она быстро собралась. Надела на себя черную водолазку и белую рубашку поверх, штаны слоучи и белые кеды от «Alexander Mcqueen» (Ее любимая обувь, кстати). Ее кудри сегодня были пышные как никогда, поэтому ей снова пришлось ограничиться пучком. Она посмотрела на себя в зеркало, уложила темные брови гелем и спустилась вниз. Отец тоже собирался куда-то, наверное на важную встречу, он быстро обсмотрел образ дочери и кинул: — Может ты наденешь что-то более дорогое? — Я не собираюсь наряжаться ради толпы потных хоккеистов и их тренера. — Ответила та, поправляя воротник водолазки, а после добавила, — А для фанаток Коли — тем более. Аркадий на это только еле заметно поджал губы. Спустя некоторое время за ней приехал Петр Васильевич: — Ну что, Ева Аркадьевна, поедем с тобой к Суслику? Или как там ты его назвала… — Улыбнулся водитель, когда девушка села машину, — Ты такими темпами точно влюбишь его в себя! Ну или сама влюбишься… — Петр Васильевич, ну вы не правы. Влюбить-то еще возможно, но влюбиться в него… Абсурд! — Ответила ему Ева, скаля свои острые белые зубы. — Все вы так говорите, а потом образуются пары, эт я по опыту знаю! Ну ты у Аркадия девочка умная, хитрая, тебя так просто не завлечь… — Верно подмечено. Они долго ехали из-за пробок, параллельно разговаривая на разные житейские темы. Ева обожала поездки именно с эти водителем, ведь он был таким простым, добродушным и открытым. Петр рассказывал ей про свою семью, про внуков и дачу, где они любили отдыхать. Постоянно отдавал дань уважения ее отцу и ругал надменных детей богатых людей, верно подмечая, что Ева от них отличается. Он — забавный человек, часто веселил Кравицких своими шутками и неловкими историями из жизни. Время с ним пролетело незаметно, водитель подвез девушку к «Ледяному дворцу», открыл ей дверь и помог выйти из люксовой машины премиум класса. На последок, он шепнул ей: — «Ты слова то мои запомни! Вот увидишь, как он из «Суслика» превратится в «Колю» или даже «Коленьку»!». На это Ева только как-то глупо улыбнулась, а потом отвернулась и закатила глаза — любил же он свести ее с кем попало! Она быстро нашла свое место и стала ожидать игры, недовольно скрестив руки на груди. Николай сидел у себя в раздевалке, морально готовясь к игре, в голову ненароком взбрела мысль о Еве и о той ночи преступления. Отец сильно наказал его с тех пор, они даже начали ссориться. Белое полотно жизни покрылось липкими черными и розовыми пятнами. Но жить согласно «скрижали с расписанием», уже не было такого сильного желания. Он не понимал почему «это» с ним происходит, почему он стал спорить со всеми и откуда желание снова совершить этот побег. Было же так весело: Как он вылез из окна и побежал к забору, как он смеялся с ней с абсурдности происходящего… В общем, раз она обязалась придти — стоит с ней поговорить. Спросить о том, что с ним творится, и что девушка делает при ссорах с Аркадием. Вот, начался матч, хоккеисты вместе с Колей выехали на лед. Кравицкая сразу заметила его, но следить за игрой ей было неинтересно. Спортсмены гоняли шайбу, время от времени дрались и забивали голы друг другу в ворота. Ева оперлась головой на кулачок и разглядывала толпу: Прямо по центру сидели родители участников команды, левее — обычные простые люди, а правее — огромная толпа фанаток Николая, которые постоянно визжали и фотографировали сына президента на телефон. Еще Ева заметила, что они кинули на нее несколько злых пристальных взглядов, но не придала этому значения. Игра, наконец, закончилась, в пользу команды Николая. Девушка направилась к выходу и вышла в холл, где стояло несколько диванов. Вдруг, она почувствовала, что кто-тронул ее за плечо, обернувшись, Кравицкая увидела красного запыхавшегося Лукашенко-младшего. — Ева! Ты пришла? — Он еле смог перевести дыхание. — Да! Зачем ты меня пугаешь? Что вообще тебе надо? — - Та с недоумением смотрела на юношу. — Подожди меня здесь, пожалуйста. Нам стоит немного переговорить. Дай мне только переодеться. — Его тон был серьезным. — Говорить? О чем? Что-то случилось? — Она пристально пялилась ему в глаза. — Да! То есть нет! Подожди, я сейчас! — - Коля суетливо направился к раздевалке, оставив девушку без ответа. «Странно, что это с ним? Что он хочет узнать? : — Думала Ева лениво сидя на диване. Это было по-настоящему странно — видеть парня таким суетливым. Хотя, может быть он просто запыхался на хоккее. Она подняла голову, заметив что прямо к ней направляются два парня из команды сына президента. Один из них состроил мерзкую улыбку и подошел к девушке почти впритык. «О боги! Неужели они пришли приставать именно ко мне? Ну почему Я?!»: — Ева вздохнула и уже была готова начать словесную перепалку.