***
— Как думаешь, уже лучше? — проговорил шестнадцатилетний Ханбин, стараясь поскорее восстановить дыхание после очередного прогона незамысловатой хип-хоп хореографии. — Угу, — Николас уже даже не глядел на друга, уткнувшись в экран своей приставки: он настолько часто присутствовал на вечерних тренировках старшего, что, наверное, уже и сам успел запомнить каждое движение. Да и смысла отвечать не было – всё равно не поверит. Несколько последних месяцев школьный хореографический класс был тем местом, где Ханбин проводил большинство своего времени. И Николас, конечно же, вместе с ним. Необходимость обязательно присоединиться к какому-либо школьному кружку в здешних местах оставалась важной частью школьной жизни большинства учащихся. И как бы старательно Ханбин не сваливал всё на своё безмерное желание и тягу к танцам, Николас был на сто процентов уверен, что в этот танцевальный зал они каждый раз приходили именно из-за Кея. Старшеклассники редко занимали зал — всё-таки участие в школьной жизни было всего лишь формальностью, подкреплённой парой подписей на никому не нужных бумажках из школьного архива, поэтому приходили они туда лишь для того, чтобы «по делу» прогулять пару скучных уроков. Все, кроме Кея. Кто бы мог поверить, что тот и вправду любил танцевать: по вечерам Кей оставался в зале дольше остальных членов своей так называемой «банды» и практиковался пару-тройку лишних часов. Другим его одноклассникам в общем-то было плевать – пусть занимается чем хочет, главное, чтобы их собственное внеурочное время оставалось свободным. — Пора уходить, — напомнил Николас, отложив приставку в сторону, чтобы всё-таки понаблюдать за очередной репетицией друга: его навыки и в самом деле заметно улучшились. Ханбин двигался легко, словно музыка была его лучшим другом (поближе самого Николаса, отчего тот порой даже задумывался о ревности). Время близилось к половине седьмого, а это означало, что Кей должен был подойти с минуты на минуту. В его обычном списке дел на вечер было всего три пункта: недовольно взглянуть на «малышню», дождаться их скорейшего ухода и поплотнее закрыть за ними дверь. Одобрение потенциальных зрителей его явно не интересовало; и всё же однажды Ханбину удалось лицезреть старания старшего, когда сам он решил вернуться за якобы «забытой в раздевалке сменной обувью», и по его словам, двигался Кей определённо также хорошо, как и выглядел. Однако Николас не был уверен ни в первой части этого утверждения, ни уж тем более во второй. И всё же на этот раз Ханбин был настроен иначе: он уже долгое время практиковал выбранную им хореографию и был достаточно уверен в себе для того, чтобы наконец показать результат своих стараний Кею, поэтому несмотря на поздний час и необходимость поскорее закончить тренировку, парень продолжал раз за разом ставить музыку на повтор. Кей пришёл вовремя. Вернее время, к которому он должен был прийти, ни с кем не согласовывалось, однако старшеклассник всегда появлялся в зале, стоило минутной стрелке часов пересечь цифру двенадцать. Поплотнее закрыв за собой входную дверь, парень с каштановыми волосами прислушался к ритму музыки и временно воздержался от своих привычных указаний, устремив свой взгляд на до сих пор танцующего Ханбина. Если бы Николас не знал, каков был Кей на самом деле, он бы даже мог сказать, что во взгляде старшего читались нотки заинтересованности во всём происходящем. Только вот вряд ли Кея что-то когда-то и вправду интересовало. Кроме него самого, естественно. — Я уже закончил, — протараторил Ханбин, остановившись прямо посреди своего «выступления». Всё же присутствие Кея давало о себе знать, и уверенность младшего заметно поутихла, стоило ему ощутить на себе оценивающий взгляд старшеклассника, — извини, Кей-хён. Поспешно вытащив из разъёма свою старенькую флешку, Ханбин направился к скамейке, оставляя всё пространство зала для старшего, после чего всё же выпалил хоть и тщательно отрепетированную, но всё же неожиданную даже для самого себя фразу: — Хён.., — слишком тихо и неуверенно, словно и вовсе не хотел быть услышанным, — можно остаться ещё ненадолго? Николас прекрасно знал, что Ханбин никогда не входил в число самых активных и шумных подростков, однако настолько сильная неуверенность лучшего друга в уместности собственного вопроса, смутила даже его. Кей будто бы не услышал слов младшего, или скорее просто не посчитал нужным отвечать, однако и прогонять «зрителей» не стал, уделив всё внимание своей обычной разминке. Наверное, подобное молчание вполне можно было принять за согласие. По крайней мере Ханбину очень хотелось так думать. — Хён, я очень устал, — Николас поднялся со скамейки, на ходу закинув приставку в рюкзак. В ответ на непонимающий взгляд друга (Кей ведь сам разрешил им остаться?), младший одарил того привычными для обоих объятиями, похлопав по спине в знак одобрения, — увидимся завтра. Николас вовсе не хотел уходить. Не хотел оставлять лучшего друга в компании малознакомого старшеклассника. Не хотел молча оставлять любимого человека рядом с тем, кого тот, к сожалению, любит сильнее, чем его самого. Но выхода не было. Или же младший просто не смог его отыскать. — Хорошо. Тогда встретимся на обычном месте? — Ханбин тепло обнял Николаса в ответ, после немного расстроенно проследив за тем, как друг покинул зал, прикрыв за собой входную дверь. Пробравшийся с улицы вечерний холод заставил парня невольно поёжиться, однако резкая смена мелодии в зале приковала его внимание больше, чем какие-то там погодные условия. Кей был определённо хорош. Нет, он без всяких сомнений был лучшим в своём деле, и от осознания этого факта Ханбин еле сдерживался, чтобы не открыть рот в порыве восхищения, наблюдая за тем, как старший полностью отдаётся хореографии. Казалось, что парень был рождён в этой стихии: отголоски мелодии отзывались в каждом его движении, сливаясь в одну общую композицию из двух неотделимых друг от друга элементов. Он будто бы жил танцем, что заставляло младшего продолжать наблюдать за ним, затаив дыхание. Кажется, в какой-то момент Ханбин и вовсе забыл о том, как дышать: перед его глазами предстал совершенно незнакомый ему человек. Кей сейчас был далеко не тем высокомерным задирой, которого остерегался каждый второй ученик в школе, в танце он был... совсем другим?***
— Хён, ты.., — подошедший во время импровизированного перерыва Ханбин, протянул старшему бутылку с водой, на секунду замешкавшись и позабыв о том, что хотел сказать, — ты очень хорошо танцуешь. В ответ на слова младшего Кей поднял голову и протянул руку, чтобы принять бутылку: несмотря на то, что парень успел прогнать хореографию всего пару раз, вымотался он значительно, — ты тоже неплох. От услышанного сердце Ханбина то ли забилось в разы чаще, то ли вовсе замерло на пару мгновений, и как бы он не старался скрыть смущённую улыбку, получалось явно плохо. Кивнув в ответ, он развернулся, чтобы направиться обратно к своему изначальному месту на дальней скамейке, однако дальнейшие слова Кея заставили его буквально застыть на месте. — Тебе не хватает практики, — старший задумался, в деталях вспоминая недавнее «показательное выступление» Ханбина, и указал рукой на зеркало, отодвинувшись вплотную к стене, будто бы стараясь освободить побольше места в и без того просторном зале, — повторишь ещё раз? Несколько раз быстро кивнув в страхе упустить момент, младший подбежал к колонке, далеко не с первого раза сумев вставить в нужный разъём вытащенную из кармана флешку. Стоило уже знакомой мелодии вновь наполнить зал, как Ханбин нервно сглотнул, занимая начальную позицию. Танец младшего на этот раз казался в разы менее уверенным. Ещё бы, ноги заметно сильнее обычного дрожали от волнения, движения казались не в меру резкими, а взгляд то и дело перебегал с предмета на предмет в отражении зеркала, лишь бы не случайно не столкнуться со взглядом старшего, который в свою очередь с нескрываемой серьёзностью молча оценивал увиденное. — В первый раз было определённо лучше, — после окончания мелодии, Кей поднялся с места и подошёл ко второму парню, пока тот безостановочно кивал, пытаясь поскорее восстановить дыхание и по-прежнему избегая прямого взгляда старшего, — часть на брейке страдает больше всего. Ханбин только шире раскрыл рот от удивления, когда второй парень под собственный счёт в точности до каждого движения повторил проблемную часть хореографии. В его исполнении она безо всяких преувеличений определённо выглядела намного лучше. Хотя, как сказал бы Николас, для Ханбина Кей и дышал определённо лучше всех остальных. — Пять, шесть, семь, восемь, — сделав паузу, Кей заострил внимание на первой смутившей его детали, — На этом моменте стоит увеличить амплитуду. — Вот так? — наконец придя в себя, Ханбин воспроизвёл в памяти отрывок хореографии, подстроившись под темп движений старшеклассника. — Ещё сильнее, — У младшего словно земля ушла из-под ног, стоило Кею подойти чуть ближе. Посчитав ситуацию нисколько не смущающей (таковой она и являлась для любого кроме самого Ханбина), старший подошёл сзади, приподняв повыше и чуть сильнее разведя локти младшего в стороны, ровно до того положения, которое показалось ему наиболее верным. — Так лучше, — закончив с положением рук, он оглядел получившийся результат в отражении зеркала, после чего одной рукой сильнее приподнял голову младшего, — и чего ты в пол уставился. Наконец взглянув на своё отражение, парень почувствовал, как его прошибло выдуманным разрядом тока: Кей, стоявший позади него, казалось, был ещё выше, чем обычно. Перед глазами Ханбина в одну секунду пронеслись все тепло хранимые в памяти моменты, когда он видел старшего в школе: ни один из них нельзя было назвать хорошим, чаще всего они по чистой (и не очень) случайности сталкивались в одном коридоре, реже Кей был одним из группы старшеклассников, задиравших кого-то из окружения Ханбина, пока тот находился неподалёку. Но даже в такие моменты Кей не казался ему таким, как сейчас. Сейчас он находился рядом с ним, близко, как никогда раньше, и вовсе не с целью обидеть. Кей правда хотел помочь ему. И Ханбин был готов сделать всё, чтобы старший остался доволен результатом.***
Оставшиеся полтора часа прошли в том же духе: Кей один за другим выдавал советы, изредка помогая исправить что-то, но в большинстве случаев просто наблюдая со стороны, раз за разом ставя мелодию на повтор. К концу такой изнуряющей для Ханбина тренировки, тот мог разве что рвано дышать, хотя Кей как умелый танцор время от времени давал ему немного передохнуть. — Быстро учишься, — внезапно проговорил за спиной Кей, пока Ханбин обессиленно скидывал вещи в спортивный рюкзак. В руках старший держал маленькую бутылку воды, терпеливо ожидая, пока второй закончит со сборами и наконец вернёт своё внимание к нему, — Можешь заходить, как будет время. — Спасибо, — краснеть сильнее имеющегося человек просто не был способен, однако по ощущениям Ханбина, вся оставшаяся кровь в организме окончательно прилила к его лицу, стоило ему услышать от Кея подобные слова. Приняв воду, парень сделал пару жадных глотков, после чего вернул бутылку старшему, поспешно заканчивая сборы, дабы случайно не выпалить что-то очевидно лишнее, — и за помощь. Спасибо. «Ты очень крутой, Кей-хён. А ещё ты мне нравишься. Уже давно нравишься, правда.» Как бы сильно эти слова не рвались наружу, Ханбин всё же посчитал нужным оставить этот разговор на другой раз. Ведь всего пару минут назад Кей сам предложил ему вернуться снова. Попрощавшись со старшим, Ханбин вышел из зала, поплотнее прикрыв за собой дверь: Кей до сих пор оставался внутри, а учитывая, что отопление в зале хромало, простыть после тренировки – пара пустяков. Хотелось громко кричать. Кричать всему миру о том, что он чувствовал в тот самый момент, когда наконец полностью осознал, что провёл последние два часа в компании человека, вокруг которого последние пару лет вертелся весь его маленький мир. Однако вместо желаемого, Ханбин просто пошарил в кармане рюкзака в поисках телефона, после чего быстро набрал сообщение Николасу: «Кей-хён такой крутой, ты даже представить себе не можешь!» Жирная точка возле диалога исчезла спустя пару секунд: Николас всегда был готов отложить любые дела, чтобы сразу прочитать сообщение Ханбина. Однако с ответом в этот раз не торопился, но старший был слишком занят внутренними восхищениями, чтобы обратить на это внимание. Убрав телефон обратно в карман, он задрал повыше голову, глядя на уже совсем тёмное небо, после чего вдохнул побольше воздуха и неспеша направился в сторону дома. — Эй, малышня, — меньше, чем через пару минут из собственных мыслей парня вырвали обрывки фраз, и только тогда он наконец заметил во тьме несколько силуэтов, направляющихся прямиком к нему, — тебе, кажется, ясно говорили не появляться здесь. Ханбин хорошо узнавал эти голоса, большинство из них чётко запомнились ему с самого первого дня, когда он столкнулся со старшеклассниками в столовой — компанию Кея знали все. Вот только самого Кея на этот раз среди них не было, поэтому обычное восхищение быстро сменилось стремительно подступающим страхом. Натянув посильнее капюшон, младший ускорился, чтобы как можно быстрее обогнуть шумную компанию, направляющуюся к танцевальному залу. — Я уже ухожу.. домой, — на выдохе произнёс он лишь тогда, когда один из старшеклассников нагнал его, грубо развернув за плечо к остальным. Усталость после тренировки и без того давала о себе знать: мышцы болели, отчего парень почти свалился на землю даже от слабого толчка; и вовсе свалился бы, если бы старшеклассник не удержал его под глухой смех остальных друзей. — Что, ножки от страха трясутся? — проговорил ещё один, такой же высокий, подойдя почти вплотную к своей новой «жертве», — проверим, сколько ещё ты сможешь стоять. Хотелось спрятаться. Закрыть глаза и бежать настолько быстро, насколько позволяют силы. Однако вместо этого младший застыл на месте, пока толпа старшеклассников окончательно не окружила его, не оставив пространства для того, чтобы спокойно дышать.