Осенние горести

Пламя свечи причудливо дрожало и извивалось, как гибкая танцовщица с алым платком, которую Сильва видела недавно на площади. Та девчонка — не больше пятнадцати, наверное — так же кружилась, и улыбка её, и сияющие счастьем глаза светом и теплом наполняли всех людей, что видели это выступление, даже лучше маленького огонечка, что трепетал сейчас у зеркала. Сильва кончиками пальцев тронула посеребряную тяжёлую раму. Извилистые узоры на ней бабуля постоянно ругала: говорила, в них пыли копится слишком много. Но сейчас Сильва специально протерла семейную драгоценность мягкой ветошью — для ритуалов важна чистота. Даже для такого простенького, какой хочет провести она. — Зеркало волшебное, гладь озерная, покажи мне истину в своём отражении, — пропела Сильва шёпотом, сжимая свечу в руках и рисуя ей вытянутый овал. Несколько капель воска упало на юбку, но Сильва даже не смела отвести взгляда от туманной неровной поверхности, на которой уже не отражалась ни она, ни очертания комнаты. Только сумрачный лес в дымке — иной мир, за гранью. Сильва отставила свечу в сторону, прямо на пол, и придвинулась ближе к зеркалу. Будь она простой дурочкой, решившей погадать на суженого, чуждые духи утащили бы её к себе, или хотя бы пошутили зло. И Сильва вполне понимала, почему они так поступают: кому понравится, что его отвлекают из-за таких глупостей от по-настоящему важных дел, от охраны границы? Но Сильва была из рода хранителей грани, знала правила и даже имела право просить о помощи. И именно этим правом она хотела воспользоваться. — Чуждое отражение, не откажи в милости, дай ответ, — неожиданно хрипло шепнула вдруг Сильва. — Плату возьми, что угодно тебе. Я лишь хочу знать, жив ли мой брат. В тот же миг горло Сильве словно огнём обожгло. Захрипев, схватилась она за шею — и нащупала у самого затылка печать. Чуждые духи в плату взяли голос… Но Сильва знала — они милосердны, в отличие от фэйри, и вернут ей возможность говорить, едва придёт срок. А гладь зеркальная дрогнула и окрасилась в алый. Это могло значить только одно… Сильва зажмурилась и вывела пальцем на зеркале ещё один свой вопрос: «кто его убил?». Зеркало в ответ равнодушно отразило свечной огонёк. И лишь спустя минуту Сильва поняла, что в пляске пламени кружится та девчонка с площади — не больше пятнадцати лет — и за спиной её трепещет не алый платок, а демонские крылья. Сильва коротко поклонилась зеркалу и задула свечу. Пора серебряному кинжалу деда отведать крови. Потому что Сильва не прощает тех, кто обидел её семью.