156 часов

      06:45. Я выхожу из своей комнаты, направляясь в ванную. С первого этажа доносится шум кофеварки, мама уже встала. Он выходит мне навстречу, закрывая за собой дверь в уборную. - Доброе утро, Том, - лучисто улыбается Билл, потирая ладонью еще не до конца проснувшиеся глаза.       Растрепанные черные волосы со свежезакрашенными корнями, сонный взгляд, искренняя улыбка, обнажающая выступающие зубы. Тень от длинных пушистых ресниц падает на розоватые щеки. Редкие секунды, когда его можно увидеть таким, пока чернота рассыпчатых теней не вернулась на свое привычное место на гладких веках, пока густая тушь не окутывает легкие ресницы, превращая их в жесткие прутья. От него слегка пахло мятной зубной пастой, белая капелька застыла на бархатистой щеке. - Доброе-доброе, - равнодушно выдаю я, указывая пальцем на свою щеку зеркально расположению брызг пасты на его лице.       Проходя мимо, я краем глаза замечаю, как брат принимается оттирать свое лицо ладонью. Я скрываюсь за дверью ванной, оставляя его за спиной.       07:10. Мама подвинула кружку с соком ко мне, оставляя ее возле тарелки со свернутым вдвое омлетом. Рядом со мной на столе стоит еще одна порция, Билл должен спуститься к завтраку с минуты на минуту. Мама наливает себе кофе, ставит чашку по другую сторону стола. Ее пальцы отпускают изогнутую ручку кружки, и в ту же секунду раздается глухой торопливый топот на лестнице. Билл обходит меня со спины, я не вижу его, мое внимание приковано к завтраку. - Доброе утро, мам, - он садится на стул возле меня, как всегда на небольшом расстоянии, но все же рядом. - Доброе, Билл, - мама садится напротив, и я слышу ее вздох. - Не слишком ли ярко?       И вот я, наконец, поднимаю голову, переводя взгляд на брата. Волосы неопрятно торчат во все стороны, превращаясь в сосульки на концах. Я понятия не имел, чем пахнет еда, воздух был пропитан его лаком для волос. Глаза жирно обведены черным карандашом, веки обильно покрыты поблескивающими черными тенями. Его любимый макияж, что превращает и без того бледное маленькое личико в подобное кукольному.       Билл бросает беглый взгляд на меня, как только замечает мое внимание. Раскосые карие глаза в таком обрамлении делали его похожим на маленького олененка. Временами дома он пририсовывал себе на кончик носа маленький черный треугольник, это приближало его к оленьему образу максимально близко, и я начинал дразнить своего брата, порой даже доводя до слез. Я считал это жутко смешным. - Ну, мама, - вздыхает Билл и принимается за свой завтрак.       Я снова отворачиваюсь к тарелке, но мне хочется продолжать наблюдать за ним. Как он сдувает нависающие на лицо пряди, пытаясь подцепить горошинку зубцами вилки, как закатывает глаза, болтая не достающими до пола ногами. Мы близнецы, но он еще такой ребенок в сравнении со мной. Я чувствовал себя его старшим братом, отрыв в десять минут ощущался мною как отрыв в десятилетие. - Давайте, поторапливайтесь, - скомандовала мама, забирая пустые тарелки из-под наших носов. - А то опоздаете.       7:30. Мы синхронно встаем, одновременно проводим ладонями по без того чистым коленям. Вместе разворачиваемся к двери и будто под копирку сведенными шагами направляемся к выходу. Когда живешь с кем-то долгое время, перестаешь замечать, насколько похожими вы становитесь. У вас общие привычки, вы одинаково улыбаетесь, но ежедневная рутина отводит ваши взгляды от подобных мелочей и только, оглядываясь назад, обдумывая каждый жест, каждый взгляд, вы выявляете эти маленькие схожести в общей картине.       Толкая входную дверь, я слышу, как Билл прощается с мамой и вприпрыжку несется за мной. У калитки нас ждет машина — подарок на шестнадцатилетие. Она не новая, мама откатала на ней добрых три года, однако я был рад ей как малое дитя. Биллу плевать на машины, они для него не больше, чем способ добраться из одной точки в другую, сравнимый с обычным автобусом или трамваем, потому он ни капли не расстроился, когда автомобиль перешел ко мне. За Биллом сразу же закрепилось место рядом с водителем, мы всегда садились вместе, это было чем-то вроде негласного правила.       07:45. Билл вертится на переднем сидении машины, подпевая веселому шлягеру, крутящемуся по радио. Он двигает руками в такт музыке, театрально кривляясь, открывая рот под льющийся текст. Билл полон безмятежной радости, он наивен и по-детски смешон. Я стеснялся его перед нашими одноклассниками, перед своими друзьями, но он был моим братом, и даже его дурная чудаковатость не позволяла мне так просто отказаться от него. Я закатываю глаза, а он, замечая это, заводится только сильнее, подпрыгивая до самого потолка.       Он такой настоящий и живой, но только пока играет песня, он свободен и открыт, но только пока мы одни. Из-за деревьев виднеется школа, и я молюсь о том, чтобы дорога стала длиннее, чтобы время текло медленнее, лишь бы провести в его компании еще хоть минутку. Но время все так же быстро, я жму на педаль, въезжая на парковку, а Билл понемногу успокаивается, поправляя на себе одежду.       15:05. Я не видел его с самого утра. Мое внимание все время было отдано чему-то не тому: то тетрадке, то доске, то учебнику, то друзьям. Это привычный день, обычно в школе мы особо не контактируем, но я бы очень хотел это изменить.       Невысокая девушка подходит ко мне. Взмахнув рукой, она отбрасывает крупные золотые кудри за спину и, кокетливо прикрывая голубые глаза, одаривает меня поцелуем. Ее зовут Розалин, и по счастливой случайности она — моя девушка. - Томми, я так соскучилась, - у нее мелодичный голос, она висит на моей шее, перебирая пальцами дреды за моей спиной. - Давай сходим куда-нибудь после занятий.       Я не хочу никуда с ней идти, однообразные вечера в ее компании уже изрядно надоели мне. Пережидать приторные поцелуи липких от блеска губ, лицезреть ритмичные движения русой макушки у паха, снова и снова, снова и снова. Я хочу домой, хочу провести этот вечер с братом за фильмом или игрой, чем угодно. Мне бы только наблюдать его широкую улыбку, обнажающую ряд неровных зубов, слушать заливистый смех и уйму глупостей, приходящих в его дурную голову. Но я не могу ей отказать. - Хорошо, - сладко отзываюсь я, придерживая девушку за ягодицы. - Но сначала я отвезу Билла домой. - Ах, Томми, я совсем забыла, - Розалин отклоняется, проводит наманикюренными ногтями по моим губам. - У тебя же теперь есть машинка, - она отводит свою руку к моему плечу и, имитируя ходьбу, шагает вытянутыми пальцами по покатой кости. - И мы могли бы больше времени проводить вместе, если бы ты на этой самой машинке заезжал перед школой за мной. - Заманчивое предложение. А что мне за это будет? - я наклоняюсь к ней за поцелуем и без промедления получаю влажное касание упругих масляных губ. - Вечером увидишь, - загадочно протянула Розалин. - Заедешь за мной в пять? - Без вопросов, милая, - отзываюсь я, сжимая в руках упругие круглые ягодицы. - С нетерпением жду вечера.       15:20. Билл запрыгивает в машину, резво пристегиваясь ремнем безопасности. Он сбивчиво дышит, закидывает рюкзак на заднее сидение. Его щеки розовые от бега, макияж слегка размазался. Мне безумно тепло от созерцания его приоткрытых в дыхании губ, светящихся радостным блеском глаз. Одним своим видом он дарит мне ощущение спокойствия и уюта, рядом с ним мне кажется, что я, наконец, оказался дома. - Чего так несся? - я поглядываю на него, поворачивая ключ в замке зажигания. - Не хотел опоздать. Ты бы опять на меня наорал, - Билл улыбается, тянется рукой к радио, чтобы выбрать подходящую ему волну.       Его руки, маленькие и тонкие, упираются длинными пальцами в жесткие кнопки на панели. На аккуратных округлых ногтях блестит черный лак. Мой брат — любитель бросить вызов обществу, особенно если противостоит ему школа с консервативными взглядами на подобающий внешний вид учеников. Сколько же раз мне приходилось попадать в споры, а то и драки, разожженные вокруг его внешнего вида. Каждый парень в школе презирал Билла за один только его макияж. Я частенько шутил, что причина их злости в постоянных влажных мыслях о Билле. От подобных шуток ему сразу становилось намного легче. - Если я не буду кричать, ты никогда не научишься приходить вовремя, - я кладу руку на коробку передач, касаюсь тыльной стороной ладони его запястья. Мой брат рядом со мной. - Бе, - Билл кривляется, опуская солнцезащитный козырек. - Юным леди можно и опоздать. - Чего? - я смеюсь, изредка посматриваю на то, как он вглядывается в зеркало в козырьке. - Никакого уважения, - Билл наигранно вздыхает, вытирая что-то с щеки, незаметное для меня. - Посмотрим сегодня что-нибудь интересное вечером? - Не могу, я сегодня встречаюсь с Розалин. - Жаль, - он продолжает рассматривать себя в отражении, но я знаю, как сильно его расстроили мои слова. Ему нравилось проводить со мной время, даже один пропущенный вечер заставлял Билла поникнуть, но я не могу ничего изменить. - И еще кое-что. Розалин теперь будет ездить в школу с нами. - Что? - мои слова его злят, он поворачивается ко мне, и боковым зрением я вижу, как чернеют без того темные глаза. - Она попросила меня, - я на секунду перевожу на Билла взгляд, ему это совершенно не нравится. - Но мы же всегда ездили вдвоем. И потом, ее отвозят родители, почему она не может и дальше ездить с ними? - он всплескивает руками, вполоборота повернутый ко мне. Его густые брови сведены к переносице в недовольстве. - Какая разница? Что плохого в том, что теперь мы просто будем довозить и ее тоже?       Билл умолкает. Ему есть, что сказать, но он не посмеет проронить ни слова. Он садится обратно в свое кресло, разворачиваясь лицом к дороге. Он больше не так весел, как был в начале поездки. Я стараюсь не смотреть на него, улавливая собственное отражение в зеркале заднего вида, злость мелкими морщинками проступает на моем лице. Мы больше не заговорим сегодня.       21:40. Я поднимаюсь по ступеням на второй этаж. В зале тихо бормочет телевизор, мама смотрит свой любимый сериал. Дверь в комнату Билла закрыта. Он рано лег спать, не дождавшись меня из злости. Я прохожу мимо его комнаты, из-под двери льется голубой свет от луны-ночника. Спи спокойно, братишка.