***
Что бы он ни делал, перед глазами светловолосый парень. Хосок как только ни пытался отвлечься – ничто не срабатывало, либо помогало только ненадолго: его мысли возвращаются к одному и тому же, словно по бесконечному кругу. Нежный взгляд шоколадных глаз, ощущение мягкой кожи на руках, его слова о том, что до сих пор любит – альфа не может перестать думать об этом. Образ Кима будто застрял у него внутри и теперь давит на легкие, сердце, голову, не позволяя расслабиться и на минуту. Хочется забраться к себе в мозг и стереть воспоминания о последней встрече. О сексе с Чимином, который был уже не его. Само осознание того, что его любовь, его омега больше ему не принадлежит, оседает в груди плотной терпкой пылью и не дает нормально дышать. Хосок всегда был эгоистичен, когда дело касалось конкретно этого человека. Ревность, она не хочет понимать причину, по которой он больше своим не обладает. Даже охуенные навыки рыженького Криса, с которым они потрахались прямо на кухне, когда тот подавал ужин, не отрезвляют. Сможет ли он вообще теперь наслаждаться сексом в полной мере? И хуже всего то, что они оба это чувствуют. Оба хотят к друг другу. Нет тех, кто обладал бы реальной возможностью их разделить. Непреодолимое препятствие только одно, и оно в них самих. Думается: вдруг это было такое сложное испытание. И теперь все позади, просто подойдите и возьмите, что хочется, будьте счастливы. Но Хосок заранее знает, что не получится. Он больше не способен принести омеге счастье, которое тот заслуживает. И любить так же, как любил четыре года назад, он не может. Чимин возможно, не понимает: он не провел несколько лет в тюрьме, он не видит все то, что происходит у альфы внутри. Никто не видит, даже Намджун. Чон не верит в большую часть того, во что верил раньше, чувствует на столько же раз меньше, слабо помнит, какого это радоваться чему-то по-настоящему. Но зато много чего нового понимает и осознает. Он не знает точно, с каких именно пор мир стал будто черно-белым. Все его существо – его душа – погрязло во тьме и холоде, апогеем которых является ничто иное, как распространяющееся на все равнодушие. Хосок делает все на автомате, много думает, но почти не переживает – словно наблюдает за своей жизнью со стороны, а что бы ни произошло, его это касаться не будет. Это состояние приелось легко и безболезненно, будучи для него очень удобным. Возможно, только благодаря нему он и смог через все пройти. Хорошее осталось только в воспоминаниях, и Чимин в том числе. Поэтому к нему и тянет. Хочется вернуться в это время, почувствовать ту легкость, свободу и любовь, которые точно живы где-то внутри, но для этого необходимо вырезать из жизни последние годы. Однако нельзя отформатировать в себе изменения, насколько уродливыми они бы ни были. Наверное, лучше признать темноту вокруг, чем воображать невозможное и делать вид, будто ты счастлив. Им с Чимином больше не по пути. Омега заслуживает реальной жизни с реальной любовью, а не с ее отголосками из прошлого. Чон принял свое решение уже давно, но его сердце все равно подрагивает, когда он читает сообщение, полученное от Чимина с самого утра. «Мы не договорили в тот раз. Сегодня в 8 вечера в нашем кафе». Хосок поднимается на последний этаж их офиса – там находится квартира лидера. Тот, предупрежденный о приходе друга, кричит, что открыто, стоит альфе один раз позвонить в дверь. Чон минует просторную гостиную – все такой же сдержанный минимализм в темно-сером и белом тонах, разве что вид из окон на всю стену намного круче - и открывает в дверь в предполагаемую спальню. Намджун стоит напротив зеркала и застегивает пуговицы на рубашке. - Ты чего так рано? – спрашивает он, кивнув в знак приветствия. - Не так уж и рано. Я уже успел встретиться с китайцем. Наше предположение оправдалось,- Хосок проводит взглядом по комнате и натыкается на еле торчащую из-под одеяла черную макушку. Хмыкает – что-то новенькое. - У меня есть сорок минут, - Ким высматривает время на часах на запястье и принимается руками поправлять растрепанные волосы – Поговорим за завтраком. И что ему нужно? - Чтобы «средства оправдывали риск»,- он цитирует, услышанные ранее от иностранца. - И сколько? - Еще пять процентов. Лидер усмехается: - Собака, знает, что нужен нам. - Как и мы ему, он… - Да блять, выйдите уже, вы мешаете спать,- Хосока перебивает раздавшийся с кровати голос. Глубокий с хрипотцой, совсем не подходящий под внешность – Чон его сразу узнает. Черноволосый омега выбирается из одеяла, не стесняясь обнаженной груди, чтобы, недовольно поморщившись с полузакрытыми глазами, поправить подушку и завалиться на другой бок, снова полностью укутавшись. Хосок замирает в оцепенении: он, конечно, успел понять, что часто будет сталкиваться с этим парнем, но спальня Намджуна – последнее место, на которое можно было подумать. Изо дня в день с самого освобождения альфа ахуевает все больше и больше. Он приходит в себя, подталкиваемый Кимом к выходу. - Ты всех омег оставляешь вот так у себя в квартире на утро? – Чон косится на допивающего кофе лидера – Раньше ты их вообще не брал к себе. - Этот – не все. Хосок щурит глаза с подозрением, сразу же вычеркивая промелькнувшую в голове безумную мысль – она просто не может быть правдой. Но все равно спрашивает: - Он же не твой омега? - Нет, скорее просто партнер – я отхватил себе лучшего,- гордо ухмыляется- Никогда не встречал омегу, который бы одинаково хорошо стрелял и трахался. - И поэтому он попал в совет? Ты уверен, что такому можно доверять? – лично Хосок не видит и толики надежности в этом парне. - Он безобиден,- уверяет Намджун - Дерзкий, но, если приручить к себе – пушистый, как котенок. Чон вспоминает пару маленьких черных глаз, которые чуть не пронзили его насквозь на днях. Кто угодно, но не котенок.***
Кожа на костяшках в очередной раз лопается, заставляя морщить лицо, и каждый последующий удар приносит еще больше боли. Он решил, что не будет останавливаться до тех пор, пока есть силы, но те не иссякают – сколько уже альфа так стоит – минут пять, десять?. Где-то в груди сидит нечто красное и полыхающее, и после каждого взмаха оно принуждает сделать еще несколько. Будто вот-вот уменьшится – стоит сделать еще пару ударов, а на деле только растет. На резиновой поверхности отпечатываются следы крови, старые раны расходятся и сливаются в алое месиво вместе с новыми – чем глубже и больнее будет сейчас, тем легче он выдохнет позже. Когда остановится. Может быть упадет, потеряв сознание, может перестанет ощущать руки, или когда испачкает в крови всю одежду. Сказать самому себе: «стоп» - кажется невозможным. Чонгук не слышит, как открывается дверь, концентрируясь на отражающихся от стен звуках отлетающего манекена, и вздрагивает, ощутив прикосновение к плечу. На импульсе поворачивается и заводит руку, но удерживает ее, увидев перед собой Донука. Испуг на лице друга заменяется взволнованностью, он молча тяжелым взглядом рассматривает окровавленную кисть Чона и ждет, пока тот отдышится. Чон кивает, давая понять, что слушает. - Минсока не было во время перевозки сегодня, но они схватили кое-кого другого,- сообщает альфа, наблюдая за тем, как лицо его друга кривится в недовольстве. - Толку, если он не Минсок. Черт! – Чонгук скалится, убирая прилипшие ко лбу волосы назад. - Да ты посмотри сначала. Тебе понравится. Тэхен приходит в себя где-то через час. Ощутив прошибающую пульсирующими волнами боль в голове, он сразу же закрывает глаза обратно. В ушах все еще звенит, а от кружащейся темноты к горлу подступает кислая смесь всего выпитого. Альфа не сразу осознает, где он, и только увидев проносящиеся в затонированном окне проблески света, понимает, что находится в машине. Сцепленные руки обмотаны в запястьях скотчем – дорогущая куртка от Dior, скорее всего, испорчена - что подтверждает реальность последних картинок в памяти. Сил не хватит даже на то, чтобы поднять их. Спереди сидят двое и о чем-то разговаривают. Думать о том, кто эти люди, точнее на кого они работают, не имеет смысла – это может быть кто угодно из врагов мафии или из людей, которым он когда-то лично насолил, так же не имеет смысла пытаться сбежать – не в таком состоянии. Его все еще не убили, значит, высока вероятность того, что не собираются убивать и в ближайшее время. Он не сможет оценить степень опасности ситуации, пока не поймет, с кем имеет дело. Удерживать сознание получается недолго. Во второй раз Тэхен просыпается, когда его голову обливают водой. Уже не в машине – лежа на спине на полу почти полностью темной комнаты. Он вскакивает от испуга, сквозь растрепанные волосы косясь на парня с бутылкой в руках, и, не сдержав поступившейся тошноты, переворачивается на четвереньки и долго и больно блюет. Противный и кислый вкус обдирает горло, а тело трясется в отходняке – самом худшем за последнее время. Сил едва хватает, чтобы не упасть в вонючую лужу и отползти в сторону. Альфа сзади матерится и захлопывает дверь. Его отдаляющиеся шаги всего через несколько минут заменяются новыми. Совершенно пустая комната с голыми бетонными стенами и паркетом на полу освещается полоской света, когда перед Тэхеном останавливаются двое: один поближе в черных массивных ботинках, другой – подальше. Парень приподнимается на локтях, чтобы взглянуть на лица, и видит перед собой Чон Чонгука. А вот это уже интересно. Тот тоже судорожно осматривает парня у своих ног и, долго не подумав, наклоняется, берет его за грудки и с размаху проносится кулаком по лицу. Альфа стонет от боли и хватается за кровоточащий нос. Майор на этом не останавливается и, снова притянув к себе, бьет повторно уже чуть пониже. Тэхен сбивается с ног и выплевывает набирающуюся во рту кровь. Перед глазами играют темные пятна, а от пульсирующей в ушах боли похмелье отходит на второй план. - А ты злопамятный,- он хрипло обращается, приподнимая голову в попытке хоть на немного остановить плескающую из носа кровь. - Заткнись, - цедит Чон и отворачивается, взъерошивая пальцами волосы, - Ты не тот, кто был мне нужен, но ты можешь знать то, что мне нужно. Ты должен знать это. Он садится рядом на корты и, заметив, что у того закрыты глаза, приподнимает его голову, держа за подбородок. Тэхен сквозь подбирающуюся темноту видит черные, уставленные на него круглые глаза, волосы, падающие на светлую кожу, уже тусклый синяк на скуле. - Да он не в себе,- произносит майор, убирая руку. - Пак говорит, что еле на ногах стоял,- сообщает Донук. - Пусть проспится. Поговорю с ним завтра. Они уходят, погружая пространство вокруг в мрак, оставляя Тэхена уже в который раз тонуть в этом беспросветном омуте.***
Хосок оказывается в кафе точно в назначенное время, но омеги не находит. Стоит ли удивляться тому, что дизайн заведения сильно изменился? Раньше стены были светло-коричневыми, столы и полки были обставлены зелеными растениями, а пространство освещалось естественным светом. Сейчас все вокруг черное, повсюду красные неоновые вывески с надписями на английском, а большие окна затонированы. Они с Чимином зависали тут чуть ли не каждый день. Омега был тем еще сладкоежкой, а Чон покупал ему все, что содержало сахар. Альфа занимает столик в самом углу, а когда, Ким пишет, что будет через пятнадцать минут, решает сделать заказ. Заказывает по одной порции нэнмена, стейка и медовый чизкейк для Чимина. Этот десерт он обожал больше всего. Омега показывается в дверях до того, как приносят блюда. Выглядит все так же охуенно – в коротком свитшоте в черно-белую полоску с рукавами до локтей и светлых джинсах – он обводит помещение взглядом в поисках Хосока, а, заметив, машет рукой и ослепительно улыбается. Ким вешает сумку на спинку стула и садится напротив. Неловко поздоровавшись, он не совсем уверенно продолжает: - Мы так и не поговорили нормально в тот раз… Я понял, что у меня не получится успокоиться, пока есть эта недоговоренность…- парень поправляет браслет на левом запястье, - Надеюсь, ты не сожалеешь, что пришел. Чон отвечает, насильно оторвавшись от длинной серьги на ухе омеги, которая так хорошо подчеркивает изящную белую шею. - Я рад, что мы встретились,- Хосок не врет. Нахождение рядом с Кимом придает былые ощущения спокойствия и комфорта – тепла. Это не то, с чем хотелось бы расстаться. И они просто разговаривают. Обо всем, как лучшие друзья. Раньше между ними не было секретов - будто бы ничего не изменилось. Чимин улыбается, когда рассказывает, как напился после того, как альфа отказался с ним увидеться, и как в этот же вечер подрался с каким-то мужиком, пристававшим к нему. О том, как офигели все в его университете, когда он перестал прогуливать пары и стал чуть ли ни самым активным студентом группы, о стажировке в Америке, о трудностях в первое время после запуска своего бренда. Смеется над тем, как Намджун пытался ему всячески помогать несмотря на его отказ – даже посылал своих секретарей, чтобы те скупали все подряд. Говорит, что рад тому, что не остался в бизнесе брата – собственное дело толкает его вперед каждый день, исцеляет, помогая всегда оставаться на плаву. Рассказывает и про то, как встретился с Соджуном, который оказывается знаменитым пластическим хирургом. Про то, как динамил его на протяжении полугода, а потом сдался. Хосок прикладывает немало усилий, чтобы не выдать совсем не уместную сейчас ревность. Ким расспрашивает его о жизни в тюрьме, заметив, что все время выпытывал у НамДжуна о том, как там он – Чон рассказывает более-менее интересные случаи, умолчав про большую часть, переводит все в шутку. Следит за тем, чтобы чем-нибудь не расстроить омегу. Делится впечатлениями об изменившемся мире. Получается, как не странно, легко и непринужденно. Им приносят еду. Чимин ест медленно и понемногу, а не как прежде, набивая обе щеки. Если бы не этот звонкий голос, солнечная улыбка или добрые глаза, можно было бы предположить, что перед ним совсем другой человек. В нем поменялось все внешнее и видимое, но самое ценное, то, что внутри, осталось таким же. Можно изменить все, что угодно, но от своей сущности не убежишь. - Я недавно говорил с Намджуном на эту тему,- Ким дует на свой зеленый чай и смешно морщит нос – Он просто непробиваем. Говорит, что даже думать об этом нет времени. Такими темпами я племянников до пенсии не увижу! Ему нужен омега. Такой, чтоб смог вправить мозги на место. - Не представляю омегу, который смог бы изменить его,- усмехается Хосок. - На каждого найдется управа… На самом деле,- голос Чимина резко меняется на более серьезный, заставляя насторожиться – Я чертовски переживаю за него. И за тебя. Я сам был частью этого мира и знаю, как это опасно. Вы сами тоже знаете, - он не поднимает глаза на альфу – Но при этом продолжаете рисковать. Даже не задумываясь о том, что будет со мной, случись с вами что. Альфу прошибает неизменная вина. Настолько отвратительная, что хочется исчезнуть с лица земли прямо сейчас, чтобы не видеть, не слышать и не чувствовать ничего с ней связанного. Чон думал об этом все четыре года. Но так и не смог найти подходящее оправдание. Тогда он считал, что никогда не оступится, был очень уверен в себе и поплатился за это. А сейчас уже слишком поздно. - Мы были рождены для этого,- отвечает так, как всегда отвечает себе. - Я тоже был рожден для этого. Но выбор есть всегда,- припечатывает тот искрящим от обиды тоном. - Чимин,.. – начинает Хосок, еще даже не зная, что скажет, но тот его перебивает. - Не надо,- произносит омега уже мягче – Я просто хотел… хотел сказать, что вы оба очень дороги мне. У меня больше нет родных. И я не хочу терять ни одного из вас, - Ким протягивает маленькую теплую руку и накрывает ей ладонь альфы, несильно сжимая,- Я люблю тебя. И знаю, что ты тоже любишь меня. Этого не изменить, никак,- говорит быстро, прося этим послушать, а не отвечать – Я не считаю, что мы должны быть вместе, как раньше. Я все понимаю. У меня есть любимый человек, с которым я счастлив. Но то, что между нами – это не просто любовь омеги и альфы. Ты ведь тоже это чувствуешь… не оставляй меня,- смыкает пальцы на чужой руке еще сильнее. Альфа слушает, затаив дыхание, а после не находит, что ответить. Он просто выходит из-за стола и тянет Кима на себя, заключая в объятия. Шепчет, о том, что никогда больше не оставит, прижимает к себе сильнее, гладит по спине. Чимин из тех, кто создан для объятий – всегда полностью им отдается, даже глаза зажмуривает. - И никакого секса в порыве страсти больше, - тихо смеется Ким, тычась носом в шею. Хосок тоже смеется. Они стоят так долго не силах оторваться, не обращая внимания на других посетителей. Слишком тепло и комфортно. Не хочется возвращаться в мир за пределами этих объятий – мрачный и лишенной радости. Ощутить этот жуткий контраст и тяжеленный груз на плечах. Судьба играет с ними в злую шутку, раз заставляет проходить через это. Прерваться их вынуждает зазвонивший телефон. Намджун напоминает о встрече через двадцать минут. Чон подзывает официанта и просит счет. - Это твое любимое,- альфа подталкивает к омеге тарелку с чизкейком, к которой тот еще не притронулся – Съешь, хорошо. Чимин лишь кивает. Они еще раз коротко обнимаются на прощанье и одаривают друг друга погрустневшими взглядами. Ким прослеживает за альфой до самого выхода и стирает с щеки медленно сползающую слезу. От этого разговора душа должна была освободиться, но почему-то он чувствует одну только тяжесть. Набирая вчера сообщение Хосоку, Чимин представлял все совсем по-другому. Но при виде него все внутри переворачивается, неутихшие чувства загораются теплыми воспоминаниями. Как человек, который уже давно не вписывается в твою жизнь, который не способен больше тебе что-либо дать, может быть так необходим? Как это можно объяснить? Разве есть тут логика? Дома омегу ждет тот, кто любит больше жизни, согревает, отдавая каждую капельку своего тепла, клянется оберегать от всего в этом мире – Ким тоже очень сильно его любит и не понимает, почему в его сердце все еще находится место для того, что давным-давно должно было умереть. Его имя словно выбито на самом далеком уголочке где-то внутри и никак не стирается. И не сотрется. И остается лишь надеется на то, что со временем он успокоится. Было очень трудно первые полгода после разлуки, а потом Чимин привык. Даже не задумывался почти. Чувства встрепыхнулись после встречи. Со временем оно снова пройдет. Он допивает уже остывший чай и так же не прикасается к десерту. Омега уже два года не ест ничего сладкого.***
После очередной из встреч, которых сейчас особенно много – Намджун вводит его в прямое знакомство со всеми новыми партнерами – Хосок уезжает поработать у себя в квартире. Возится с документами около двух часов, а потом решает зависнуть в клуб. В вип-зоне народу очень мало. Альфа сразу цепляется взглядом за сидящего на кожаном диване лидера с темноволосым парнем на коленях. Тот, обвив ногами пояс альфы, вжимается в него всем телом и очень увлеченно вылизывает ему то ли ухо, то ли шею. Ким же одной рукой подносит ко рту сигару, а второй мнет обтянутый кожаными штанами зад омеги. Чон, наверное, просто развернулся и ушел бы, но Джун успевает его заметить и подзывает к себе. Хосок заваливается рядом, и омега отрывается от своего дела, чтобы пройтись по нему равнодушным взглядом. Он обхватывает тонкими пальцами ладонь лидера и, приблизив ее к лицу, затягивается. Выпускает дым из кольца аккуратных губ и кладет подбородок на плечо Кима. - Котенок, нам нужно поговорить,- произносит Намджун, похлопав его пару раз по ягодице. Тот недовольно дуется, но все же, не спеша, слезает, поцеловав перед этим альфу в губы. Хосока, честно, начинает подташнивать от этих нежностей. А еще говорит, что не встречаются. Что творится с его другом? Они провожают отдаляющегося кошачьей походкой парня, и Джун, наклонившись к стеклянному столику перед ними, разливает в два бокала виски. - Выглядишь загруженным, Хо, - он передает напиток Чону – Расслабься, тебе не нужно так много работать. У нас хватает людей. - Я насиделся сложа руки за четыре года,- отвечает младший, сделав глоток. - На свободе можно много чем заняться,- лидер не убирает глаз с танцующего посередине зала парня, растягивая губы в довольной улыбке, - В клубе полно горячих омег. Возьми себе сколько хочешь и наслаждайся. Юнги слезает с теплых коленей и движется в сторону приподнятой маленькой сцены с пилоном, вокруг которого старательно обвивается стройный, полуголый омега с собранными в хвост золотистыми волосами. Двигается, в общем то, неплохо, только с подачей перебарщивает. Слишком сильно оттопыривает задницу, слишком много касается себя – пытается подцепить вип-клиентов, без всего ясно. Отвратительно. Юнги терпеть не может, когда танец используют только для того, чтобы показать себя, свое тело. В танце, мать вашу, главное танец, а не размер твоей жопы или выбеленное ебало! Все, кто знает Юнги, влюблены в то, как он танцует. И это то, чем он реально гордится. И этот недавно появившийся Хосок тоже должен влюбиться. Это как вопрос принципа. Омега поднимается к продолжающему упрямо танцевать парню и заставляет остановиться, схватив под локтем. - Лидерам надоело твое безвкусное дрыганье,- шепчет в ухо, ухмыляясь - Сваливай. Тот хмурит лицо, но сразу же уступает. Юнги – не тот, с кем он может где-либо тягаться. Мин обхватывает рукой шест и закрывает глаза, вслушиваясь в музыку. Он всегда уверен в себе на сто процентов, но во время танца – он уверен на все двести. Это тот мир, в котором для него снимаются все ограничения, в котором он полностью свободен и полностью себя понимает. Юнги главный, когда танцует – все смотрящие принадлежат ему. В то время как он принадлежит только своим ощущениям. Ему трудно скрывать улыбку во время танца, даже если его рассказ грустный - хочется улыбаться, ибо испытываемые чувства вгоняют в состояние полной эйфории, словно наркотик. И иногда так трудно остановиться. Юнги мог бы танцевать каждую секунду до конца жизни, но тогда, наверное, эти ощущения потеряются в избытке и обесценятся. Он буквально живет подталкиваемый знанием того, что каждый новый день – это возможность исполнить еще один танец. Любую песню можно представить. Какого она цвета, какой формы. Как на ее теле расположены ноты, как выглядят биты. Всякая музыка прекрасно по-своему, всегда можно найти, за что зацепиться. Она заполняет все пространство, служит связью между тобой и окружающим миром, расплывается по воздуху: то густеет, то рассеивается. Облизывает кожу, запутывается в волосах, ощущается на кончиках пальцев. Осязаемая. Ее можно огрести в охапку или оттолкнуть. Снюхать, как самую лучшую дурь, и пустить по венам. Ощущать, как она начинает свое новое путешествие уже внутри тебя, импульсами соединяя мозг со всем телом, сердцем – обязательно, с легкими. Как из необходимости введенный в организм гормон счастья, который почему-то перестал вырабатываться самостоятельно. Юнги вслушивается и представляет ее, чтобы потом нарисовать уже на языке своего тела. Омега не танцует в каком-то определенном стиле, он смешивает все, что нравится, в одно, идеально при этом гармонируя. Будто новый, созданный им только для него самого вид танца. Кто-то скажет: «а как же правила? как же традиции, выработанная поколениями специфика?». Мин просто пошлет их нахуй. В его репертуаре только один закон. Нужно ли его озвучивать? Никаких правил нет. Никто не может говорить ему, как он должен танцевать. Пусть кричат из своих залов о чем-угодно. Юнги смог сам прознать свой идеал. Он делает круг, держась за шест одной рукой, чуть сваливаясь в сторону. Давая музыке подхватить себя. Эта песня о страсти. Внезапной такой, которая врывается в тебя, когда не ждешь, и переворачивает мир с ног на голову. Лишает рассудка, отрывает от реальности. Будто ты узнаешь что-то новое и не веришь в это вначале. Не хочешь принимать, удивляешься, потом грустишь, ибо жил все это время в неведении, миришься. Словно, долго летя в бездну, начинаешь понимать, что она не такая уж и страшная. Наоборот, есть в ней что-то привлекательное. Будто ты увидел красоту во тьме – там, где никогда не надеялся ее найти. Находишь себя в том, чего боялся. Влюбляешься в свой собственный страх. Преподносишь себя ему. Он отпускает руку, чтобы ухватиться вновь обоими и приподнять ноги, пуская их вслед за музыкой, рисуя вытянутыми носками узоры в воздухе. Скрещивает их, взбирается повыше, крутится, освободив одну кисть. Вытягивается в струну всем телом перед тем, как резко упасть. Танцует уже, стоя на ногах, лишь изредка прикасаясь к пилону. Музыка довольно быстрая, немного нетипичная для подобной истории, но это не становится проблемой. Юнги уделяет внимание каждому отдельному звуку, следуя рисунку мягкого вокала. Он обхватывает руками голову, трогает свои волосы, прикасается к подбородку. Запутывает кисти между собой. Взбирается на шест снова, вытянув ноги в вертикальном шпагате. Обвивает пилон одной из них, вытягивается головой вниз, запрокидывает ее, вертясь, закрывает глаза. Проваливает попытку не улыбнуться – слишком кайфово. Да и пофиг, даже улыбка может нести в себе тьму. Трек заканчивается слишком быстро. Омега обхватывает пилон двумя руками над головой и больно приземляется на колени под последний бит. Он танцует еще две песни, а под четвертую просто ленивого и устало двигается. Осматривает зал и замечает, что Намджун покинул свое место, оставив Чон Хосока сидеть одного. Он не смотрит сейчас, уставившись в телефон, но точно смотрел – Юнги успел уловить его взгляд. Подправляет на себе черную рубашку и идет к диванчику. Плюхается рядом с альфой и сразу тянется за алкоголем. Доливает себе в один из бокалов. С улыбкой осматривает Чона, невозмутимо пялящегося на экран гаджета, а затем растягивает: - Хосок-ии, в клубах люди по-другому развлекаются. Ты совсем забыл? – пододвигается поближе, почти вплотную, специально выводит из себя. Тот медленно вскипает, смотрит пристально самым злым взглядом, словно дыру пытается выжечь. Резко хватает омегу под локтем и пододвигает к себе: - Еще раз ко мне так обратишься, я тебе язык вырву, - толкает парня от себя так, что тот приземляется на спину. А в голосе столько яда, что целый мир отравить можно. Только на Юнги уже давно никакие яды не действуют. Он ухмыляется и, поднявшись, ползет в сторону альфы на четвереньках. Доходит, шепчет в самое ухо: - Еще раз поднимешь на меня руку, я приду ночью и отгрызу ее тебе, - показывает зубы в улыбке, только в тоне ни намека на шутку. А ведь и отгрызет. - Не слишком ли много уверенности? – скептически приподнимает бровь. - А ты хочешь проверить? - У меня нет желания играть в эти игры,- припечатывает альфа серьезным голосом, демонстративно опуская взгляд на гаджет. - После тюрьмы все такие скучные? – Юнги притворяется обиженным и откидывается на спинку, припадая губами к бокалу. Тот продолжает игнорировать, будто не считая омегу достойным какого-либо внимания. Намджун возвращается как нельзя вовремя. Садится между ними, берет в руки протянутый Мином напиток. Альфы продолжают обсуждать что-то, связанное с работой – он не вслушивается. Слишком расслабленный, чтобы нагружаться подобным. Омега оглядывает помещение в поисках чего-нибудь интересного. Наблюдает за тем, как тот парень, которого он прогнал с пилона, очень старательно клеится к уже давно не молодому мужчине – одному из партнеров мафии. Водит пальцем по его колену, говорит что-то, наигранно улыбаясь. Зрелище то еще. Юнги всматривается в морщинистое лицо альфы, представляет его в постели с этим двадцатилетним омегой, что скорее всего и случится, и к его горлу подкатывает тошнота. Он переводит взгляд на альф, сидящих рядом . Пользуется их занятостью разговором и изучает черты лица и тела Хосока. Тэхен говорил, что второй лидер безумно красивый и горячий, и Мин в это охотно верил. Молодой, успешный и опасный – такие мужчины не могут быть некрасивыми. Однако внешность Чона подходит под все стандарты красоты, которые только существуют у Юнги в голове. Волосы, глаза, нос, губы, руки – все в нем манит и притягивает ненасытный взгляд. Он с легкостью мог бы стать моделью или актером. Омега редко ловит краш на внешность. Намджун всегда казался самым сексуальным из всех альф – у него появился конкурент. Хотя Ким, в первую очередь, привлекает его характером, манерой держать себя и находить подход к любому в любой ситуации, не менее сексуальным умом и несгибаемой силой воли. Рядом с таким не грех чувствовать себя слабым омежкой. А вот с этой стороной Хосока Мин разобраться все еще не может. Он любит изучать людей и делает это все время, и с этим что-то не состыкуется. Юнги еле успевает убрать взгляд перед тем, как оказывается под прицелом глаз Чона. Он смотрит мимолетно, а потом, пожав руку лидеру, встает и удаляется. Тэхен рассказывал не только про то, как Хосок выглядит. Он описал альфу неудержимым, не знающим границ, страстным. Говорил, что враги начинают трястись при одном упоминании его имени, что в порыве ярости он бывает жестче даже Намджуна. Называл его самым открытым и прозрачным человеком во всей мафии. Но тот, кого омега видит перед собой, не подходит ни под одно из этого. Он будто… нет, не сломленный, но потухший. Отстраненный, незаинтересованный ни в чем, кроме дел. Да даже в них не заинтересованный. Юнги пытается в нем разобраться, но каждый раз натыкается на высокую и толстую стену. Не хочется верить, что таким его сделало заключение. Разве мог легендарный Чон Хосок так легко измениться? Или все-таки произошло что-то, ставшее этому причиной? В конце концов, все люди ломаются по-разному.***
Проснувшись, Тэхен еще долго лежит, прижимаясь щекой к полу, не имея ни сил, ни желания как-либо двигаться. Собрать себя из паркета заставляет только наполнившийся мочевой пузырь. Альфа несколько раз мощно дубасит по двери – открывает ее почти сразу же, видимо, приставленный к нему сторож. Надо же, сколько чести. Невысокий коренастый мужчина с туповатым выражением лица следит за ним, даже когда тот справляет нужду в отполированной белоснежной ванной. Не то, что бы Тэхену знакомо чувство стыда. Парень морально готовит себя перед тем, как заглянуть на свое отражение в зеркале над раковиной, и увиденное не оказывается чем-то лучше худших предположений. Кожа под носом и весь подбородок покрыты засохшей и скатывающейся кровью, подводка размазана вокруг глаз, делая из него панду (скорее, избитого мертвеца), а на скуле красуется огромный уродливый синяк – что ж, один: один. Они еще посмотрят, как счет будет идти дальше. Тэхен долго умывается теплой водой и, повернув кран в другую сторону, набирает ее в ладони и пьет, готовый стонать от удовольствия. В «камере» он разминает затекшие конечности, но боль в желудке, требующем пищи, не позволяет долго стоять на ногах. Чон Чонгук. В какой-то степени, парню повезло, ибо в плену он оказался у самого безобидного из всех их врагов. И самого предсказуемого – Тэхен точно знает, что тот преследует. Однако, перспектива задерживаться здесь – в тесной и темной комнатке – тоже так себе. А выбраться будет делом нелегким: майор хоть и не самый сильный и опасный из всех возможных, но не самый тупой уж точно. Давненько он не оказывался в подобном пиздеце. Приключения, как обычно, выпадают на период, когда хочется пожить спокойно, если в его случае вообще можно так выразиться. Чонгук должен появиться этим же днем, значит, у него не так много времени, чтобы все обдумать. Тот заставляет ждать достаточно долго. Тэхен сидит на полу, прислонившись к стене, и дремлет, когда врубается ослепляющий после темноты холодный свет. Он сразу же встает на ноги и старается обрести наиболее уверенный вид, насколько может это себе позволить. Майор входит один. Черная большая футболка, черные штаны и обувь – выглядит это на фоне бледной кожи и таких же вороных волосах достаточно эффектно. Чувство стиля у него есть. Он прислоняется к стене напротив, скрестив руки перед собой, смотрит пробирающе, важно и предельно серьезно, показывает свою возвышающуюся позицию, но при этом не пытается принизить другого – так смотрят только копы. Тэхен тоже не поддается: нужно сразу показать, на кого тот нарвался. Он свешивает голову в сторону и щурит глаза, давая понять, что готов выслушать условия. - Наверное, догадываешься, для чего ты здесь,- начинает Чон таким же серьезным, чуть ли не официальным тоном. Будто за превышение скорости остановили,- На твоем месте должен был быть другой, но я уверен, ты знаешь многое, что может мне понадобиться. Если думаешь, что тебя смогут найти, то… - Меня не будут искать, - Тэхен сразу озвучивает факт, дабы не терять времени на выслушивание того, чему места быть не может. Чонгук опешит из-за резкой и непонятной откровенности, выпучив круглые глазки, и продолжает: - Ну тем более. Всем будет легче, если ты не будешь ломаться и не будешь пытаться запудрить мне голову. - А если нет? Тогда что? Убьешь меня?- тычет себе в висок указательным пальцем, будто выстреливает, приподнимая бровь не без усмешки. Ибо точно знает ответ на этот вопрос. - Поверь, у меня в этом много опыта. Не было еще тех, кто не ломался, -майор смотрит из-под лба и, кажется, понемногу теряет терпение – Твоя смерть мне не к чему, но если не оставишь мне выбора… - Ладно, допустим, я расскажу, о чем ты спросишь,- Тэхен снова не дает ему договорить – Что тогда будешь делать? Как ты собираешься убить Намджуна? Его не смог достать ни твой отец,- парень специально останавливает взгляд на вмиг нахмурившемся лице - Ни кто-либо другой из правительства. Он контролирует буквально каждую шавку в этой стране. Китайская мафия работает на его условиях. Думаешь, одних денег достаточно, что его убрать? У него их во много раз больше. Ты же не настолько глуп? Вряд ли Чонгук всего этого не знает, но напомнить лишний раз не помешает. Чтобы не брал на себя слишком много. - Если хочешь так напугать меня, то напрасно. Остается он на удивление спокойным. Кто другой давно набросился бы с ножом или кулаками делать из Тэхена фарш, выпытывая информацию, а этот, должно быть, понимает, что парень перед ним не так прост. К нему нужен особый подход. Вот и пытается его просечь. Наблюдает. - Я хочу предложить сделку,- сообщает Тэхен без толики сомнения, будто наперед зная, что тот не сможет отказать. Хотя у него едва ли есть выбор. Майор вскидывает брови в удивлении, молчит несколько секунд, обдумывая перед тем, как спросить: - И какое же? - Тебе повезло, что вы отловили меня, а не Минсока. Ибо его бы точно кинулись искать и точно нашли бы. И твоя игра закончилась бы, не начавшись. На самом деле, идея схватить четвертого лидера слишком рискованная и хреновая. Тэхен не видит расклада, при котором все сложилось бы в пользу Чона. Но удача, видимо, была на стороне майора, раз у него оказался он, а не кто-либо другой. Потому что он единственный, знающий достаточно, о пропаже которого не затрубят на следующий же день. - И я могу помочь тебе больше, чем ты себе это представляешь. Я могу рассказать тебе то, о чем ты даже не догадаешься спросить,- добавляет, выдержав паузу – Скажу честно, твои шансы против Кима невелики. Оружие тебе не купить – он сразу узнает. Можешь, конечно, пойти напролом, пробраться к нему и выстрелить или взорвать здание, но тогда тебе не спасти свою жизнь. А ты ведь не хочешь умирать?.. В общем, возможности твои ничтожны, -ухмыляется, пожимая плечами – Если только кто-нибудь, знающий лидера и мафию, как свои пять пальцев, тебе не поможет. - Почему я должен верить тебе?- снова отвечает не сразу. Продолжает щурить глаза, не понимая, чего добивается альфа. И кто из них тут обманывается. - Потому что у тебя нет другого выбора?.. Как и у меня. Ты же сам сказал, что нам лучше пойти мирным путем. Но согласись, будет нечестно, если выгоду от этого получишь только ты. Лицо майора никак не меняется. На нем нет ни неверия, ни заинтересованности. Он тщательно все обмозговывает и сомневается, к какому бы решению ни был склонен. Его можно понять. У него только одна попытка. - И ты вот так легко готов предать своих? Понятие чести в мафии отсутствует? Мне казалось, Намджун окружает себя только верными людьми. Тэхен ищет в чужом голосе иронию, а не найдя, начинает смеяться, приставив ко рту тыльную сторону ладони. - Может ты еще думал, что мы клятвы даем при вступлении? – произносит он, успокаиваясь – Я не полицейский, Чонгук. Мне должны были заплатить за твою смерть. Но так получилось, что ты можешь заплатить больше. - И сколько же ты хочешь за свой переход на мою сторону? Все еще не выглядит так, будто доверился, но, вероятно, он еще подумает. - Во-первых, я не хочу сидеть здесь до тех пор, пока ты будешь гнаться за Кимом,- начинает перечислять парень – Уверен, у тебя найдется комнатка получше. Во-вторых, деньги вперед, чтобы в случае, если тебя грохнут, я мог съебаться. Цену назову, когда дашь согласие. Вряд ли она тебя затруднит,- замолчав, зачесывает длинные волнистые волосы назад. Чон неопределенно усмехается. Смеряет его еще одним холодным взглядом, задерживаясь на обуви, и молча выходит. По крайней мере, не говорит: «нет». Парень расслабляется и сваливается на пол – ложится, распластав конечности. Все силы ушли на то, чтобы держать себя во время разговора. Еще никогда он не чувствовал себя настолько опустошенным. Этот план пришел в голову сразу же. И это единственное, что может сработать. Ему и так пришлось бы рассказать Чонгуку все, что он спросит. Копы используют методы, что ничуть не хуже его, тэхеновых, личных. Да и просидеть в темной холодной комнате без еды и воды он вряд ли смог бы долго. Конечно, можно было подождать, пока кто-нибудь из других убийц лидера не покончат с майором, но сколько бы на это ушло времени: несколько недель, месяцев? Чон уже показал им, что от него не так легко будет избавиться. Тэхен не меняет позицию и никуда не переходит. Он никогда не был на стороне Намджуна, придерживаясь только одной – своей. В конце концов, какая разница, кто платит. Эти двое все равно встретились бы в один день, и кому-то пришлось бы умереть. Почему Тэхен должен страдать? Его, кроме своей, ничья жизнь не интересует. Возможно, возникнут проблемы, если победа окажется за Кимом – что вполне вероятно. Но это потом. Он сможет выкрутиться – всегда выкручивался. Любой другой из мафии поступил бы так же, если б догадался, или выложил бы все после первой же пытки. Интересно, как бы поступил Юнги? Хотя, Намджун рванулся бы за ним на следующее же утро. Сейчас главное – выбраться отсюда. Стены тесной комнаты час от часа будто ближе к друг другу. А в стоящей темноте уставшее сознание начинает воображать несуществующее. Альфа привык всегда и везде быть в выгодном положении, привык контролировать ситуацию. Он не из тех, кто будет отсиживаться и ждать, пока за него решают его судьбу. Только бы Чон не дал заднюю и не обломал все. Наживка закинута, остается только ждать.