Love And Love

      — Ацу, тигрёнок, подойди, — раздался в тишине серой комнаты, хранившей мрак, прокуренный томный баритон, а сам рыжий мужчина в своём привычном одеянии, делая глоток красного сухого вина, достал из пачки сигарету и прикурил.       Мальчишка — не смотря на возраст, его по-другому всё-так назвать было как-то неуместно, ведь выглядел он ещё совсем ребёнком — медленно и с опаской приблизился к возлюбленному — да, он правда любил этого мафиози. В бело-голубом свете яркой, печально смотревшей луны, которая сегодня горела особенно ясно на ночном небе, несмотря на то, что туман заволок звёзды, можно было разглядеть сам силуэт тигрёнка (ак ложно-ласково называл его мужчина): худощавый, хрупкий, немного подрагивающий от страха и холода, которых он натерпелся ещё в том адском приюте, но словно мазохист он вновь упал в те же цепи — влюбился в жестокого мафиози, настоящего садиста. Но сейчас это всё ощущалось иначе, чем в приюте, и тигрёнок сам не мог понять причин.       Тело беловолосого мальчишки было укрыто разными цветущими или уже почти незаметными метками и шрамами, к слову, как старыми, так и новыми. Тигрёнок не знал, было ли любовью это или просто удовлетворением желаний мафиози, но даже несмотря на то, что если правдой окажется его роль безвольной куклы, то он всё равно останется рядом с рыжеволосым властным мужчиной, ведь его держали цепи столь болезненной, запретной любви — а любовь ли это?       И эта унылая комната была пропитана застывшим в воздухе ужасом, страхом перед хозяином, да также похотью. Безумным желанием обоих находившихся в ней людей.       В лунном освещении было видно тянувшийся к маленькой фигурке мальчишки силуэт руки. Подцепив ошейник — да, на тигрёнке сейчас был самый настоящий ошейник, — исполнитель, затянувшись, притянул детектива к себе, выпуская дым в порочный поцелуй, наполненный страстью и властностью хозяина.       Накаджима всегда больше всего ненавидел страдать, но если боль приносили руки его хозяина, то он готов был в ней утонуть, погибнуть в этой глубине.       — Тигрёнок, — вновь упало с грубых губ мафиози после того, как они разорвали эти похотливые танцы.       И снова на теле Ацуши завтра проявятся новые синие отметины от пальцев.       И это тянущее чувство в груди, исходящее прямо из сердца, скоро совсем погубит наивного мальчишку.       На плече появились алые капельки, стекающие медленно вниз, а след от укуса ещё не скоро сойдёт. В комнате раздалось тихое скуление, а после пронзающий звук звонкой пощечины. Но два аметрина продолжали глядеть на возлюбленного с преданностью, покорностью... любовью.       Послышался звон расстегивающейся бляшки.       И вот уже беловолосый мальчишка вновь поскуливал от боли, упираясь лбом в шершавую поверхность стены, а по внутренней стороне бедра стекали маленькие струйки крови, но хозяина это не остановило, поэтому тигрёнка грубо вбивали в стену, а на спине и плечах Накаджимы расцветали разные яркие метки. Они снова стали единым. Их сердца бились в унисон.       Похоть. Жестокость. Безумие.       И после мафиози вновь подойдёт к окну, закуривая очередную сигарету.       Этот мир погряз во мгле. И даже, казалось бы, непорочный ангел сейчас лежит на полу, свернувшись, подрагивая от холода и боли, страдая.       И на утро Ацуши вновь почувствует пустоту внутри, очнувшись в одинокой комнате.

А точно ли это любовь?