Каждой твари по паре

      Когда утро начинается не с отчётов насчёт злодеев, а со слов «слышали, что натворила младшая Ошири?», Шоичи понимает, что наступил пиздец. Беспросветный и бесповоротный — это больше не уровень молчаливых просьб учителей Юэй переговорить с его дурной сестрой насчёт поведения-внешности-поступков-что-там-ещё-было, это — намного серьёзнее.       Появляется ощущение, что за прошедшие сутки на уши успели поставить чуть ли не всю Японию — новостные каналы пестрят всевозможными фактами о случившемся. Одна из третьекурсниц Юэй, молодая и перспективная героиня, — даже несмотря на её любовь к тени, — выходец из семьи про-героев в нескольких поколениях — вместе с Лигой злодеев устроила резню в полицейском участке и помогла им сбежать, увязавшись следом.       Шоичи мгновенно отпрашивается из командировки — на него смотрят косо, проецируя поступок сестры на брата, и отпускают на все четыре стороны.       Он не уверен, что его ещё хоть раз возьмут на эту работу.       Но сейчас это не важно.       Ошири спешит домой — не в родительский дом, где отец наверняка всё разворотил в приступе гнева и раздражающем бессилии, пока мать уже готовит пистолет, которым пристрелит свою убогую дочь, а в квартиру, где он тихо-мирно виделся с Чиасой последнее время.       Была надежда, что это просто несмешная шутка, мираж, глюки от перегрева, — какие же нынче жаркие дни! — наглая ложь. Что он сейчас зайдёт в их привычную, небольшую квартирку, и Чиаса вновь встретит его недосоленным ужином-обедом-завтраком, будет всё такой же смешливо-грубой, но заботливой, а Шоичи вновь затронет тему её поведения и всё будет хорошо.       Обязательно.       И в этот раз он определённо выяснит, что тревожит его младшую, такую глупую и импульсивную сестру. Не позволит отвести взгляд и перевести тему, как раньше. Теперь она точно не отвертится и расскажет, почему поссорилась с отцом и ушла из дома, что вообще у неё было на душе всё это время.       Но квартира встречает его непривычным, отталкивающим холодом. Словно в ней никогда и не было его сестры. О её былом присутствии свидетельствуют лишь наспех разбросанные вещи — видимо, прежде чем сбежать, она заходила за вещами, но собирала их избирательно. Взято самое необходимое, а остальное оставлено так, как оно было брошено.       Кухня, словно священное место, практически не тронута, лишь на столе — горстки пепла. Семейные фотографии, понимает Шоичи, стоит только бросить взгляд на холодильник, где они раньше весели, и где остались лишь одни магнитики.       С маленьким исключением — фотографию с Джери, своим псом, Чиаса не тронула. Не смогла, видимо.       Шоичи оседает за столом, в бессилии откинувшись на спинку стула. Он был уверен, что готов увидеть подобное и у него будет целый рой мыслей, в том числе и о том, что делать дальше, и как вернуть дурную сестру и всё исправить.       Но в голове словно белый лист — Шоичи полностью опустошён.       Чиаса в последнее время всегда делала то, что сама хочет, ровно как и в этот раз. Шоичи уверен, что это было полностью взвешенное решение — серьёзные выборы младшая Ошири всегда делала обдуманно.       Как бы отец теперь не полыхал ненавистью, и как бы Шоичи не желал вернуть Чиасу, она не покажется семье до того момента, как захочет того сама — только если случайно где-нибудь засветится. В детстве она часто так делала — пряталась в огромном саду дома, подальше от злости отца, и наслаждалась спокойствием. Сейчас произошло почти то же самое, но на порядок масштабнее. Потому уже поздно предпринимать хоть что-то. Но…       Если бы, если бы Шоичи дали возможность всё исправить, он бы обязательно нормально поговорил с Чиасой. Постарался бы предотвратить подобное.       Однажды Чиаса сказала, что злодеями от хорошей жизни не становятся. Тогда отец высмеял её и сказал не думать о пустяках, а сам Шоичи попросту пропустил это мимо ушей. Но сейчас эта фраза настойчиво всплывает в памяти, заставляя мысленно вернуться в тот день.       Значит ли это, что они сами вынудили Чиасу нажать на курок?

🌇🌇🌇

      Вечером начинает холодать — Тога крепче кутается в одолженную куртку и поджимает под себя ноги, запрокидывая голову. Звёзды её никогда особо не интересовали, но в последнее время только на них и получается смотреть. Вариантов-то немного — либо звёзды, либо серые здания, либо задница Чиасы.       Если там, конечно, было бы ещё на что смотреть.       Когда они только пришли в Лигу, представлять крыску Шигараки, он чуть не испепелил и Тогу, и Твайса, и Чиасу, которая едва сдержала язык, чтобы не выкатить сходу весь свой багаж сомнительных обзывательств — останавливало лишь то, что она не могла выбрать между пафосным «хуепутало» и простым «чмошник». Зато Шигараки быстро определился с выбором слов и назвал их дебилами — притащить в их логово кого-то настолько сомнительного, так ещё и не посоветовавшись, это уже край их тупости.       Но в итоге принял теперь уже постоянное присутствие крысы в Лиге как должное — с подачи Курогири, который объяснил все плюсы иметь подобного союзника.       Применение Чиасе, бесполезной в ближнем бою, нашли очень быстро — помимо возможности крысятничать, она ещё и недурно стреляет, потому снайперская винтовка очень скоро оказалась в её руках.       И это, пожалуй, был один из самых счастливых моментов её жизни за последнее время. Такого чувства лёгкости и свободы она не ощущала уже очень давно — правила, ранее сковывающие её, окончательно спали. После этого и сомнений в её намерениях не осталось, Чиаса действительно оказалась подходящим кандидатом на вступление в Лигу — ещё ни разу, сколько её посылали на мелкие задания, у неё не дрогнула рука, кто бы ни оказался в прицеле.       Тогу, как виновную в том, что она притащила Чиасу к ним, постоянно приставляют к ней в качестве напарницы — и обе девушки вполне довольны подобным сотрудничеством.       Ошири, хоть Химико и спровоцировала её на подобное опрометчивое решение сжечь все мосты, всё равно чертовски благодарна ей. Потому что выбор в пользу Лиги наконец-то позволил почувствовать себя на своём месте. Там, где ей и нужно было быть с самого начала, несмотря на то, что половина участников — ебанутые на всю голову.       Ну, зато с ними не скучно.       Это ведь можно считать за плюс?       — А где Даби опять шляется? — лениво интересуется Тога, припоминая, что не видела его уже почти неделю, и мысленно прикидывая, в какое созвездие можно сложить проявившиеся звёзды. Похоже на… на хуй знает что, Химико никогда в этом не разбиралась.       — Без понятия, где наша огненная мамочка, — насмешливо фыркает Чиаса, зевнув. Слежка за отморозками, угрожающих Лиге, самое нудное дело, что вообще только можно придумать. Благо, осталось ещё немного — скоро в этом не будет нужды и можно будет спокойно их снять. — Но у нас в планах завтра ограбить раменную.       Тога не считает Чиасу милой, как ту же Очако или Тсую, которые пали под лучи её извращенной и убийственной любви, но крыска всё равно кажется… хорошей. Когда в Лиге есть лишь старые пердуны, с которыми даже нельзя ничего нормально обговорить, появление почти ровесницы здорово улучшает ситуацию. С Ошири, конечно, общих интересов почти нет, но зато она не против поделиться с Тогой чем-нибудь — той же курткой, стащенной из дома во время побега, и на которую у Лиги нет денег. Это кажется почти умилительно-дружеским.       Правда, чувство юмора у крыски оставляет желать лучшего.       За «Лигу бомжей» Шигараки чуть не испепелил Чиасу во второй раз. А когда она узнала, что Даби у них, оказывается, местная палочка-выручалочка, спасающая в любой ситуации и которую постоянно зовут, если на горизонте появляются проблемы, шутки ради начала кличить его «огненной мамочкой».       Ебанутая им крыска попалась и без инстинкта самосохранения, это да. Но зато она идеально подходит в их сборище долбанутых.       — Ограбить раменную… — глухо повторяется Тога, мысленно представляя это, — у вас омерзительная романтика.       Вот если бы они вместе стянули с кого-то скальп, это было бы намного лучше. Или, к примеру, не с кого-то, а с этого самого Даби, противного ублюдка. Но Чиаса говорит, что подобные развлечения не в её вкусе, да и предпочитает не трогать эту тварь — если она не зовёт его «огненной мамочкой», то Даби обязательно становится тварью. Впрочем, в последнее время это взаимно.       Подобные «ласковые словечки» кажутся уже не такими безнадёжными. Хоть что-то эти дебилы делают как надо.       — Они наконец-то все в сборе, — Чиаса игнорирует слова Тоги, зная, что всё равно не переубедит её, и отвлекается от бинокля, приметив, что последний отморозок явился на собрание, — начинаем?       Это предложение прогоняет накатившую тоску и Химико расплывается в привычном оскале, чувствуя накатывающее волнение. Наконец-то хоть что-то интересное будет. Пассивность напрочь убивает всю мотивацию в Тоге, в отличие от активных действий. Особенно с крыской, которая прекрасно знает своё дело.       Чиаса берёт в руки свою любимую винтовку. Она обращается с ней как с собственным, единственным ребёнком — бережно, аккуратно.       Но ни секунды не колеблясь, прицеливается.

🌇🌇🌇

      Переться в город, когда её рожа светится чуть ли не на каждом экране, поскольку она тупая идиотка и решила так громко уйти, звучит как самоубийство. Но Чиасе насрать на это — натянув повыше маску, она спокойно идёт к месту встречи. Ей-то что, она обычная и невзрачная крыса, если не привлекать специально внимание, это Даби уже нужно извращаться, чтобы герои не приметили его — благо, высокий воротник и капюшон куртки спасает.       Хотя ему, ровно как и Чиасе, плевать — знает, что спокойно сможет уйти благодаря причуде, а в случае чего его прикроет Ошири. В последнее время она никуда не выходит без оружия — на всякий случай, который постоянно случается, поскольку больше нет никаких ограничений.       Первое предложение ограбить раменную прозвучало совершенно внезапно и тупо — как и, в общем-то, всё, что делает Чиаса на своём злодейском пути.       Когда Тога успешно переманила Ошири на их сторону, Даби был уверен, что та начнёт заниматься чем-то серьёзным — хоть той же торговлей наркотиков или оружия. Но вместо этого она предложила спор — ограбить раменную на… рамен. Все недооценили её любовь к этой сраной лапше.       Яда у Чиасы не поубавилось, наоборот — после более тесного общения со злодеями она словно набралась ещё больше наглости и язвительности. Потому, едким словом за словом, и они вдвоём действительно пошли грабить раменную, а после это стало маленькой традицией.       Тога зовёт их дерьмовыми женатиками. Даби шлёт её нахуй.       — Пошли? — навеселе интересуется Чиаса, туже завязывая шарф и улыбаясь. С тех пор, как она перешла к Лиге, Ошири стала действительно чаще именно улыбаться, а не скалиться — один раз даже до слёз хохотала с тупого сериала, который смотрела с Твайсом.       Словно другой человек, у которого наконец-то появились причины идти вперёд, а не топтаться на месте.       — Пошли, — коротко кивает Даби.       Чиаса всё ещё прекрасно помнит времена и территории патрулей определённых людей, потому при выборе «жертвы» рассчитывает всё, чтобы им помешали как можно позже. Всё же готовка рамена это не минутное дело, особенно не одного.       Вечереющий город напоминает Ошири о многом, но она старается об этом не вспоминать. Прошлую жизнь стоит оставить там, где ей и место — позади. Она старается больше концентрироваться на присутствии Даби или на холоде пистолета, который ощущается словно на подсознательном уровне.       Иногда она задавалась вопросом, почему она прицепилась именно к Даби, по большей части. На заданиях проще обосновать этот порыв — он и вместо зажигалки годится, и вместо фонарика, и вообще в хозяйстве он незаменим, может воду или еду подогреть, но в остальном уже сложнее. Чиаса предпочитает считать, что это из-за того, что знакомство с Лигой началось из-за него. Но почему он с ней нянчится… чёрт его знает, пусть остаётся на его совести. Время в любом случае расставит всё по своим местам.       — В последнее время этот район очень неспокойный, — вздыхает какой-то герой, переговариваясь со своим коллегой и проходя мимо. Чиаса, делая вид, что просто поправляет, натягивает капюшон ниже.       — Да, работёнки прибавилось, — невесело отвечает ему парень и, среагировав на его голос, Чиаса невольно оборачивается на него.       Тот, словно почувствовав её на инстинктах, так же оглядывается.       Юудай.       — Недзуми, — окликает её Даби по кличке, поскольку никто в Лиге не обращается к ней по имени на людях, но она не отворачивается, не смея отвести взгляда от удивлённого друга. Он единственный, перед кем ей стыдно.       Взгляд улавливает каждое изменение в лице Юудая — как от удивления распахиваются его глаза, а после, словно приняв происходящее, он просто улыбается ей, как в одну из вечерних встреч на патруле, когда они вместе сидели на крыше многоэтажки, и отворачивается на оклик своего нового напарника.       Словно ничего и не было.       — Недзу, — настойчиво повторяет Даби, разворачивая Чиасу насильно за плечо, заставляя прийти в себя.       — Всё хорошо, — мотает головой Ошири, улыбаясь и чувствуя, что на душе окончательно устанавливается покой, — всё отлично. Курс всё ещё на раменную.       Даби пожимает плечами и не допытывается — крысиные дела остаются крысиными, он в них не лезет, если его не втягивают в это насильно. К тому же Чиаса выглядит так, словно всё действительно в порядке.       И она действительно так считает. Потому что твари должны держаться рядом, а Юудай слишком хороший, чтобы Чиаса портила ему жизнь собой. Впрочем… их дороги всё равно разошлись навсегда. Теперь уже точно.