Каждой твари по паре

      Чувствовать чью-то заботу… очень непривычно. К тому же ещё и находиться на уютной, пусть и небольшой кухне, от которой буквально веет теплом — по крайне мере больше, чем от подвала, где раньше находилась база Лиги. Все эти фотографии на холодильнике, да горячий ужин, который Чиаса обычно делает лишь для брата, кажется слишком по-семейному личным и интимным. Совершенно не подходящим под ситуацию — если бы Ошири всё же действительно остановилась на рамене, то было бы в разы не столь неловко.       В Лиге ни разу подобного не было — их «мамочка» Курогири умеет только алкоголь мастерски смешивать, да и приглядывает он полноценно лишь за Шигараки, потому на вкусную или хотя бы тёплую еду можно было рассчитывать от случая к случаю — если сам сможешь достать. Но в последнее время можно было надеяться вообще на целое нихуя — после разгрома Лига в глубочайшей заднице.       Карри, поставленный Чиасой на стол, настойчиво напоминает о чём-то чертовски далёком и забытом — о доброте совершенно посторонних людей и заботе близких. Хотя Ошири упрямо косит под незаинтересованную суку, которая не записывалась в добродетели, потому и делает всё на отъебись. И лажает в этом — рис, пусть и пересоленный, но это терпимо, щедро политый соусом с овощами и мясом, доказывает то, что она та ещё любительница подкормить всяких бродячих шавок.       Ей, кажется, тоже неловко — Чиаса держит дистанцию, оккупировав подоконник, и явно прекрасно осведомлена о роде деятельности двух посторонних на своей кухне. Это кажется подозрительным настолько, что личности, обычно бедокурящие в голове Твайса, впервые сходятся на общем мнении — с этой девчонкой явно что-то не так. Больно богато живёт для злодея и слишком втянута во всё это дерьмо для обычной мирной жительницы.       — А как же твоё «есть только рамен»? — усмехается Даби, припоминая горе-героине её же слова.       — Просто мне нужно куда-то сбагрить продукты, — насмешливо фыркает Чиаса, и впервые на памяти злодея не закуривает, а просто откидывается на стекло окна и боковым зрением наблюдает за засыпающим городом, — я такую гадость не ем, знаешь ли.       — Нормальная еда — гадость?       — Не тебе меня осуждать.       Твайс не вмешивается в насмешливо-едкую перепалку этих двоих — отнюдь не только из-за того, что рот набит едой, но и из-за того, что мысли, никогда не сходящиеся во что-то единое и осмысленное, сейчас находятся в ещё большем беспорядке. Ощущения, словно он включил многосезонный сериал с тремя сюжетными линиями на середине — нихуя не понятно, но знакомые актёры интригуют.       И не только один Даби знаком вдоль и поперёк — заёбанное лицо Чиасы тоже где-то виделось уже, только память упрямо отказывается напоминать где именно.       Если бы не присутствие вездесущего Даби, который единственный ощущает себя везде и всегда как дома, поскольку тот ещё похуистичный ублюдок, всё было бы определённо хуже. Вместо равного чувства и спокойствия, и тревоги, ощущается больше лишь первое, несмотря на все сомнения.       Рядом с Даби, вопреки здравому смыслу, становится легче. Всё же для Твайса вся Лига — небезразличные ему друзья, с которыми он прошёл многое, и даже наплевательское на первый взгляд отношение ко всему не убивает желание считать другом и Даби. Так что если он доверяет этой Ошири Чиасе, — которая изначально представилась крысой, но после едкой фразы Даби всё же назвала нормальное имя, — значит и Твайс будет.       К тому же она, кажется, добрая, несмотря на свои сучьи заскоки — не каждый накормил бы и залатал раны злодея. Потому пусть она хоть наркоту толкает для выживания, её право, Твайсу ли не знать, как тяжело приспособиться к жизни в их «геройский» век, когда нужно не хуже портовой шлюхи уметь торговать своей внешностью ради признания и звания героя, в другом же случае ты будешь простым отбросом. А Чиаса рожей не вышла, как и в общем-то — тощая, мрачная, пахнущая дешёвыми сигаретами, так ещё и фетишистка, судя по странному выбору одежды: просто так в латексе — или что это за материал вообще? — не ходят. Только если это герои или злодеи.       — Не жалеешь, что рискуешь своей геройской репутацией? — с усмешкой интересуется Даби у Чиасы, когда надоедает переводить желчь в слова ради темы о здоровом питании и доказательства к тому, что рамен, и уж тем более с сигаретами и виски, там вообще никаким боком не замешан. Это был настолько увлекательно-заёбывающий разговор, что Твайс перестал вникать в него после первых же четырёх фраз, но сейчас, услышав эти слова, давится рисом.       Что?       Чиаса спокойно продолжает заклеивать пальцы ужасающе-розово-милыми пластырями — господи, где она их вообще такие достала? — и лишь безразлично пожимает плечами:       — Вообще похуй, — честно отвечает Ошири, приглаживая уголки пластыря, — а у тебя, что, совесть проснулась? Или стыдно стало, что тебя снова прикрывает герой?       Что.       — Не вижу тут ни одного нормального героя, — усмехается в ответ Даби, откидываясь на стуле и скрещивая руки на груди, — у тебя только липовая репутация и есть. Но если о случившемся узнают, ты станешь изгоем.       Чиаса от всей своей светлой души посылает его нахуй и просвещает в то, что ей глубоко насрать на это, но это уже не воспринимается как что-то важное. Мысли занимает совершенно другое осознание, заставляющее переосмыслить очень многое.       — Ты герой?! — вскакивает с места Твайс, полностью разворачиваясь в сторону Ошири и поправляя грозящуюся сползти маску. Голова и так не варит нормально от такой подставы, нельзя ударяться ещё и в раздор с самим собой.       — Сама удивлена, — пожимает плечами Чиаса, грузно вздохнув.       Что за реакция вообще?!       Стоп.       Память наконец-то откапывает из своих самых тёмных углов воспоминания о том, почему её лицо кажется знакомым — она та самая, на которую у Лиги была информация, к тому же ещё и весьма интригующая. Рыли необходимые сведения не только на Бакуго, с которым план прогорел, но и в целом на примечательных учеников Юэй. Чиаса таковой не является, но о ней узнавали по совершенно другим причинам — связи в злодейском мире и слава между отбросов, так ещё и весьма говорящее прозвище «Нэдзуми». Были планы и на неё, но в итоге забили — похищение Бакуго показалось выгоднее и интереснее самому Шигараки, да и ловить по всей Японии пронырливую крысу так себе забава.       Ничего конкретного об этой девчонке Твайс не помнит — кроме её заёбанного лица на фотографии, прикреплённой к школьному профилю. Но встретиться с ней вот так просто… необычно. И многое объясняет.       Кроме того, как этот блядский Даби, вечно шастающий сам по себе, пересёкся с Чиасой, и почему болтает с ней как старый враг-приятель.       Сейчас бы конечно с горе-героем обсуждать здоровый образ жизни и упрекать за его отсутствие. Словно сам питается одними брокколи во всех их проявлениях. Словно это идеальная тема для героя и злодея.       — Так это ты тот соратник, о котором Даби говорил и хотел завербовать? — все хаотичные мысли наконец-то выстраиваются в одну осмысленную цепочку и выдают мысль, единственную подходящую. — Она нам подходит! Не смей приводить её в Лигу!       — Стой-стой, — оживляется Чиаса, невольно сев прямо, зацепившись за слова о вербовке, уже смирившись с тем, что хер поймёшь, что имеет в виду Твайс на самом деле, но всё равно заинтригованная затронутой темой, — вы ищете новых людей к себе? Почему? Разве у вас не достаточно участников?       — Потому что большая часть наших людей либо убита, либо схвачена полицией, — отвечает Твайс раньше, чем Даби успевает посоветовать ему заткнуться, — да и вообще Лига сейчас в руинах.       Чиаса кажется действительно удивлённой — впервые настолько отчётливо, с явно проблескивающим ошеломлением в серых глазах, и это позволяет осознать, что сообщать подобную информацию герою, пусть даже псевдо — пиздецки плохая идея. Даби раздражённо закатывает глаза, но Ошири не обращает на его реакцию никакого внимания.       Она подавляет удивление и впервые за этот вечер настолько широко улыбается, но не долго — улыбка переходит в оскал, прежде чем Чиаса захохотала, вызывая этим недоумение. Уткнувшись лицом в свои ладони, она вновь откидывается на окно, ощутимо стукнувшись затылком об стекло, но это кажется мелочью.       Полнейшей мелочью.       Намного важнее осознание ситуации.       — Вся Япония в ужасе и думает, что за всеми злодеяниями стоит Лига, — отсмеивается Чиаса, утирая выступившие слёзы на глазах, продолжая насмешливо скалится, — абсолютно все злодеяния записывают на вас счёт. А вы, оказывается, просто Лига бомжей, которая по большей части ни к чему не причастна.       Ошири вновь заходится хохотом, пока Даби с Твайсом переглядываются.       Права же, сука. От былой мощи Лиги мало что осталось, сейчас они просто слоняются вокруг — ни денег у них, ни нормальных связей. Как вишенка на блядском торте — они сейчас сидят и общаются с героиней, которая их ещё и покормила по доброте душевной.       Дожили.       Лучше бы она оказалась барыгой наркоты.       Но с другой стороны они оказываются, на удивление, в равных условиях — Чиаса тоже выдала то, что не стоило. Факт того, что правительство в душе не ебёт, чего ожидать от Лиги, может сыграть им на руку.       Атмосферу нарушает зазвонивший телефон Чиасы — та отвлекается от веселящей её темы и слезает с подоконника. Впрочем, ей всё равно слишком очевидно весело — выходя из кухни, чтобы ответить на звонок, она продолжает улыбаться, шёпотом повторив столь уже полюбившееся «лига бомжей». Злодеи не обращают на эту идиотку должного внимания — пусть шутит сколько хочет.       Однако приподнятое настроение словно смывает ледяной водой, которой её морально окатило, насильно возвращая в тот мир, про который она успела забыть — без язвительных соревнований с Даби и попыток понять, что творится в голове у Твайса, но зато с геройским пафосом, который мешает спокойно сделать глоток воздуха, и кучей проблем.       На дисплее высвечивается директор Незу.

🌇🌇🌇

      Чиасе впервые не хотелось видеть рассвет.       Она влюблена в него, а не в закат, по одной простой причине — он для неё означает начало чего-то нового. Нового дня, где всё можно постараться исправить и начать с начала то, что не получилось в первый раз. Или, возможно, начало новой жизни, как было тогда, когда Чиаса решительно была настроена покинуть родительский дом на рассвете, чтобы избавиться от тирании отца.       Имя «Чиаса» означает «тысяча рассветов». Ошири с детства считала это очень символичным и воодушевляющим. Когда опускались руки, она всегда напоминала себе, что рассвет не бывает раз в жизни, он постоянно возвращается, начиная новый день. Так что и она может попытаться заново, никто не запрещает ей пробовать хоть тысячу раз.       Потому она действительно пробовала. Пыталась. Начинала с начала. Но итог всегда оставался один — она никчёмный герой и позор семьи. После этого начались попытки жить для себя, которые хоть и дарили удовлетворение, но уводили её ещё дальше от образа светлого героя.       И, как итог — всё обернулось подобным образом.       Кабинет директора, залитый рассветными красками, показался в миллиард раз неуютнее, чем раньше, когда её тут же отчитывали за опоздания на уроки целую неделю подряд, или за отсутствие школьной формы, которую Ошири случайно сожгла. Что-то ощутимо поменялось, но Чиаса не могла понять что именно — её проступки или отношение к ней?       Или, возможно, она сама?       — Ошири-сан, я хочу с тобой очень серьёзно поговорить, — начал с этих слов их разговор директор Незу, учтиво наливая своей ученице чай. Они впервые беседовали наедине, без Гончего Пса, к которому Чиаса привыкла намного больше, как и к его рыку. Это сразу же дало понять, что разговор не будет проходить как обычно.       Как в воду глядела.       — То, что ты совершаешь добрые дела, это, безусловно, очень хорошо, — говорил директор Незу, размешивая в чае Чиасы две ложки сахара, как она и любит, он успел запомнить за дохренище воспитательных бесед, — но стоит понимать, какие — допустимы, а какие — нет.       Чиаса круглая идиотка, но даже она поняла намёк. Намёк на то, что её связи со злодеями больше не такая охуенная тайна в определённых кругах. Намёк на то, что у неё осталось не так много возможностей исправиться и доказать то, что она способна на хоть что-то, кроме ношения клейма чмошного героя, который даже не выполняет свои обязанности и яшкается со злодеями.       Опять проебалась. Опять спалилась на всём, что можно.       Но директор Незу не её отец, он намного благосклоннее — желание проверить, способен ли даже конченный злодей перейти на истинный путь, заставляет его и дальше держать под своим крылом Чиасу, которая находится на распутье, мало чем отличаясь от тех же злодеев.       Для животного он слишком умён — он знает, как намекнуть на её проёбы и то, что пора браться за ум, поскольку всё это уже никуда не годится. За их продолжительной беседой скрылось намного больше подтекста, чем было сказано.       Даже когда бродячие шавки, которых Чиаса кормила, кусали её за руку, ей не было настолько паршиво. Словно в душу нагадили. Но Незу слишком интеллигентное животное для этого, потому просто вывернул её наизнанку.       Снова нужно начинать с начала. Снова пытаться что-то делать. Снова думать, как поступать.       Дёрнул ведь чёрт учителей проверить, не пиздит ли Чиаса насчёт своего состояния, и позвонить в больницу, где им спокойно выдали, что она здоровее любого их пациента. А после объявился черт знает откуда ебучий свидетель поджога, на котором Ошири снова проебалась. Ведь в этом «расследовании» был замешан отец, и без того не доверяющий своей дочери. Явно припомнил ей тот вечер, когда она увела его от злодея, складывая очевидные факты и уже известные склонности Чиасы.       Благо, сам он решил не присутствовать на очередной промывке мозгов дочери — то ли заебался пытаться, то ли директор отговорил, понимая, что это закончится очередным скандалом семейства Ошири.       Потому всё тот же директор передал, что с Чиасы снимается обязанность патрулирования. Она больше никак не причастна к этому, поскольку её переводят на практику в одно из полицейских отделений — подальше от её привычной среды обитания со злодеями, да поближе к её столь любимому простому люду.       Это ощущается как унижение, перемешанное с жалостью.       Лучше бы её наконец-то выперли нахуй из Юэй и дали спокойно жить обычным, рядовым чмом.       Она могла бы раскрыть имеющуюся у неё информацию о Лиге, о том, что они почти полностью разбиты, рассекретить всех опасных преступников, которых разыскивает правительство и с которыми сотрудничает сама Чиаса, это бы определённо подняло её в глазах героев, но…       Нет.       С героями её уже окончательно ничего не связывает. Стараться ради чего-то такого хрупкого и непостоянного, как одобрение от остальных, Чиаса не видит смысла. Даже если она сейчас сделает что-то по-настоящему геройское, это забудется при первом же её очередном промахе. Уже проходили это.       По окончанию разговора было лишь одно желание: вновь закрыться в своей пустой — оба злодея были успешно выпровожены нахуй, потому что в святые девы Чиаса не записывалась, — квартире с бутылкой чего-нибудь покрепче и сигаретами сбить весь накативший негатив. Но перед выходом из кабинета Ошири всё же остановилась, желая узнать ответ на один единственный вопрос.       — Скажите, директор, — тихо, словно на самом деле не желая начинать этот разговор, произнесла Чиаса, легонько стукнув костяшками по двери в попытках одуматься и не падать ещё ниже в своих же глазах, — может ли такая как я… стать хоть кем-то?       Директор Незу молчит — Чиаса спиной ощущает его изучающий взгляд глаз-бусинок, чрезмерно умных для обычного животного. Но, видимо, даже его выдающийся интеллект не позволяет так просто ответить на этот вопрос и выбрать, что важнее: правда или надежда в лучшее.       — Всё зависит от твоих собственных желаний, Ошири-сан, — вопреки замешательству, директор всё равно отвечает как всегда спокойно и с привычной благосклонной улыбкой, не подав и вида, что его этот вопрос застал врасплох, — но даже без этого ты уже являешься собой, порой и этого достаточно.       Чиаса усмехается, понимая, что нихера она не является собой. Она не на своём месте, она не блядский герой и никогда им не сможет стать в том значении, в котором от неё требует общество. Из-за этого она вынуждена подавлять саму себя и истинные желания. Но директору Ошири этого не говорит — не видит смысла.       Распрощавшись, она наконец-то выходит из кабинета, потягиваясь. Сейчас бы действительно завалиться в квартиру и провести время как обычно, но нельзя — академия построила общежития для всех своих учеников из-за того, что так проще присматривать за ними и будет больше возможностей не допустить повторного похищения. Чиаса благополучно пропустила эту новость мимо себя, когда об этом говорили на классном часе, но она всё равно не намерена жить вместе со всеми.       Юудай её прикроет, обязательно. Но сейчас ей нужна просто его поддержка.       Проникнуть в мужской корпус проще простого с её причудой — Юудай ей уже написал, в какой комнате живёт, поскольку прекрасно знал, что подобная ситуация произойдёт. Но о том, где находится её собственная комната, Чиаса в душе не ебёт и даже не собирается узнавать — всё равно там даже её ноги не будет.       — Чи! — подскакивает со своего места Юудай, до этого что-то мирно читая за столом, стоило только девушке показаться на его пороге.       — Давно не виделись, — вяло бросает Ошири, спокойно завалившись на кровать друга, не заботясь о том, что она в уличной обуви, — я так заебалась, ты не представляешь.       — Опять воспитательные беседы проводили? — отсмеивается Юудай, садясь на край кровати. Чиаса двигается так, чтобы друг смог нормально устроиться, а она — положить голову на его колени.       Юудай проводит ладонью по разлохмаченным волосам Чиасы, на что та прикрывает глаза. Становится наконец-то действительно спокойно. Хорошо. Уютно. Юудай всегда заменял ей брата, что вечно отсутствовал в жизни сестры. По сути подобное проявление дружеской симпатии — всё, что когда либо было у Чиасы от той доли теплоты, что она должна была получать от семьи.       Раньше ей хватало и этого.       А сейчас — мысли возвращаются к Лиге. К тому шутливому ужину вчера, которых не было с братом, поскольку они пожизненно были сорваны. К лёгкому, пусть поначалу и неприятному с непривычки общению с Даби, с которым удалось более-менее поладить из-за того своеобразного спасения.       — От тебя несёт грустью и желанием выговориться, — тихо произносит Юудай, ласково улыбаясь Чиасе, чуть приоткрывшей глаза, — ты ведь знаешь, что я в любом случае буду на твоей стороне и всегда выслушаю.       Чиаса кивает, но так и не произносит ни слова. Юудай всегда смотрел на мир намного проще, чем Ошири. Не нравится геройство? Насрать, зато меня окружают классные люди и это бывает интересно.       Юудая никогда не тянуло к злодеям и он не сотрудничал с ними.       Не спасал членов Лиги, рискуя собственной задницей.       Ошири уверена, что он не поймёт её. Может и примет это как должное, но не поймёт. Чиаса не хочет портить отношения с ним из-за подобного. Только не с Юудаем.       — Меня переводят на практику в участок, — хрипло выдаёт Чиаса, вздыхая, — больше никаких ленивых патрулей.       — Ты из-за этого так паришься? — смеётся Юудай, лохматя чёрные волосы Ошири ещё больше. — Всё хорошо, мы устроим свои ленивые патрули, когда будет свободный денёк.       Чиаса в ответ одобрительно скалится, не имея возможности выдавить из себя улыбку, и надеясь, что приторный запах сирени, сопутствующий сомнениям, Юудай не почувствует.

🌇🌇🌇

      В первый день на новом рабочем месте Чиаса пытается развлекаться как может: умудрилась выпросить полицейскую форму, чтобы сфотографироваться в ней и скинуть Юудаю стёба ради. Тот даже прервал своё дежурство ради того, чтобы поржать вместе с подругой. Впрочем, на этом положительная часть закончилась — после этого на Чиасу повесили бумажную работу, чтобы она начала проникаться атмосферой работы в полиции. Стало как-то не до шуточек.       А раздражение накатило тогда, когда Чиаса начала слышать то, как обсуждают новенькую «коллегу». Она-то надеялась, что её хотя бы здесь оставят в покое, но хуй там. Самое паршивое, что нет возможности слинять, как на патруле — приходится сортировать ебучие бумажки и слушать трёп каких-то баб, прохлаждающихся в рабочее время.       Верно, работы-то нормальной нет — почему бы и не обсосать все сплетни вокруг горе-героини, сосланной к ним, словно на потеху.       — Бедная девочка, — выдыхает женщина, отпивая только-только купленный кофе возле автомата, который она дожидалась за обсуждением возможных вариантов, почему к ним запихнули молодого и перспективного героя, — так жаль её.       Вторая слабо заинтересованно кивнула, но всё же скосила взгляд на Чиасу, сидящую через пару рядов за своим рабочим местом и складывающую кораблик из какого-то отчёта. Явно догадывается, что та всё слышит, но свою подругу не затыкает — сама ведь так же думает.       Если в первые несколько дней это и раздражало до такой степени, что Чиаса до боли сжимала челюсть, чтобы не послать нахуй этих двух, то вскоре стало привычно насрать. Легче забить — когда-нибудь им это надоест или, на крайний случай, закончатся сплетни.       По крайне мере Ошири так думала до того, как та самая женщина решила к ней подойти.       — Хочешь кофе? — учтиво поинтересовалась та, присаживаясь напротив Чиасы. Ошири на это фыркнула, едва сдержавшись от того, чтобы закинуть ноги на стол, и продолжила складывать самолёт из очередного отчёта.       — Ненавижу кофе, — язвит Чиаса, не поднимая взгляда на женщину.       — Ох, как жаль, — с улыбкой вздыхает полицейская, словно в упор игнорируя нежелание девушки продолжать разговор, — хочешь, в следующий раз я угощу тебя раменом? Или ты больше любишь карри?       Чиаса чувствует, как по спине пробегает холодок — то ли от тона, которым были произнесены названия блюд, то ли от того, что это кажется подозрительно знакомым. Ошири отрывается от оригами и впервые сталкивается взглядом с этой женщиной — и что-то в её взгляде, настойчивом и чрезмерно изучающем, пугает. Так — не смотрят на новичков в своём отделе. Как она не заметила этого раньше? Настолько была увлечена ебучими отчётами?       — Что вы сказали? — наигранно-спокойно переспрашивает Ошири, сохраняя лицо. Наёбывать людей она умеет, у неё этого не отнять, и этот навык сейчас кажется самым необходимым. Вдруг ошиблась?       — Я сказала, — женщина всё с той же улыбкой наклоняется ближе к Чиасе, переходя на шёпот, и давая понять, что её блеф не работает, — привет от Лиги, крыска.

🌇🌇🌇

      Тога отходит на безопасное расстояние, заворачивает в один из переулков, и лишь тогда сбрасывает действие причуды, избавляясь от оболочки тучной женщины в полицейской форме. Быстро переодевшись в свою одежду, она принимается дожидаться Твайса — тот, как и обычно, наверняка забыв о назначенной встрече, приходит с опозданием. Впрочем, и сама Тога припозднилась, так что причин для недовольства нет.       Когда им только поручили задание по освобождению некоторых арестованных членов Лиги, которые ещё дожидаются суда и их относительно легко высвободить, Тога не блистала энтузиазмом — вместо того, чтобы заняться чем-то действительно интересным, её заставили прикидываться полицейским и торчать с этими дебилами чуть ли не полмесяца, чтобы понять обстановку и узнать, как выполнить задание. Так ещё и Твайса приставили, если вдруг нужна будет подмога, даже если Тога и уверена в своей причуде.       Однако ситуация здорово переменялась, когда к ним в отделение сослали героя. Изначально это казалось дополнительной трудностью и раздражение только прибавилось, но после, когда оказалось, что это та самая Ошири Чиаса, появился интерес. О ней в последнее время выходило слышать непозволительно часто — хоть от того же Твайса, который и выдвинул предположения о том, кем является новая горе-коллега.       — Она действительно оказалась крыской, — расплывается в привычной плотоядной, клыкастой улыбке Тога, чувствуя, как привычно горят щёки от волнения, — и крыска согласна нам помочь.       — Я же говорил, что всё пройдёт отвратительно! — гордо восклицает Твайс, чувствуя удовлетворение от результата их маленькой аферы — убедиться в личности героя и подговорить её помочь им, упомянув знакомых ей людей из Лиги.       Тога не обращает внимания на противоречивость Твайса — привыкла. Мысли занимает совсем другое — необходимость наведаться к милой пленной за новой порцией крови и то, как завтра провернуть их грандиозный план. Если раньше этот план был грубым и рассчитанным на силу, то сейчас, с крыской, всё приобретает новые краски.       Её отвратительная репутация среди героев и, напротив, безупречная среди злодеев, её выдержка и искусный блеф… всё это настолько очаровательно-омерзительно, что хочется поскорее переманить Чиасу к себе. Герои попросту не заслуживают такого замечательного союзника.       К тому же хочется посмотреть на её взаимодействия с Даби, о которых Тога слышала лишь от Твайса. Чтобы этот одинокий социопат, да с кем-нибудь нормально общался? Пахнет лютым пиздежом.       Но к этому всему ещё нужно прийти. Нельзя торопить события.       Чиаса идеально соблюдает обговорённый прошлым днём план — выкручивает все свои крысиные умения и умудряется спиздить нужные ключи от камер, чтобы передать их Тоге, уже принявшей обратно образ полицейской.       — Всё ведь пройдёт гладко? — тихо интересуется Чиаса, маскируя весь разговор под обычное распитие ненавистного кофе во время перерыва.       Интересуется, даже зная, что нихуя не будет всё гладко. Потому что она прекрасно помнит и безумные глаза Тоги, и оскал, когда они вместе отошли подальше от чужих глаз и переговорили с глазу на глаз — такого у адекватных людей, следящих за своими действиями и всё рассчитывающих наперёд, быть не может.       Но всё равно не чувствует страха того, что её подставят или обратного пути не будет. Просто потому что чувствует, как начинает заживо разлагаться в этом ебучем участке, откуда её никогда в жизни не выпустят, потому терять уже нечего — она проебала свой билет в про-герои, только чудо ей поможет.       Чудо, можно сказать, под носом — остаётся рассекретить Тогу и прощение, считай, у неё в кармане, но этого всё ещё не хочется. Потому что Лига стала симпатизировать намного больше, чем герои. Особенно после всего случившегося.       Тога тем временем сдержанно улыбается, в характере полицейской, и кивает. Всё обязательно пройдёт гладко. По её плану, естественно. А он у Тоги великолепный.       Ошири оставляет Тогу саму на себя. Больше её действий, как таковых, не требуется — только ключи. Дальше Химико сделает всё самостоятельно. Вроде и спокойно от того, что Чиасу не смогут привязать к этому делу и уличить в сотрудничестве, но с другой стороны…       Это действительно всё, на что она способна? Просто страдать хернёй в этом убогом месте и красть ключи?       Думать об этом становится бессмысленно — один из офицеров зовёт Чиасу к себе, забивая все мысли совершенно ненужным мусором. Он проверяет, как новенькая справилась с порученной работой, постоянно тыкая её моральной мордой в каждые ошибки — Ошири абсолютно насрать на то, что у неё не так.       Не этому она в Юэй училась два года и доучивается третий.       Не ради этого терпела ебучее геройство.       Не ради этого вообще рождалась.       Не здесь её место.       А где?       Сигнал тревоги резко вырывает Чиасу из размышлений, а офицер, расписывающий в красках очередную ошибку, замолк на полуслове. Оцепенение наступает у обоих, но по совершенно разным причинам — офицер не может поверить, что в их бесполезный участок кто-то решил проникнуть, а Ошири, что Тога облажалась.       Всё же не стоило доверять психопатке из Лиги вообще ни при каких условиях, даже после сладких речей о том, что всё будет в лучшем виде и никто вообще никогда не узнает о побеге.       — Держись рядом, — бросает ей офицер вместе с пистолетом — на всякий случай, — ты ведь герой? Значит должна знать, как вести себя в подобных ситуациях.       Чиаса фыркает, подбрасывая оружие в руке. Герой она, как же. Наконец-то об этом вспомнили, после всей той хуйни, которую повесили на неё — наверняка с подачи заботливого отца, желающего заживо похоронить убогую дочь.       Спешно они спускаются на первый этаж участка, где, как доложили, и задержана проникнувшая злодейка вместе со сбежавшими. Далеко уйти они действительно не успели — ни с Тогой, у которой абсолютно не боевая способность, ни с остальными членами Лиги, у которых кандалы, сковывающие использование причуды.       В помещении гуляет шёпот — особо впечатлительные барышни, до этого хихикающие на обедах с Тогой, не могут поверить в случившееся. Другие — звонят и просят подмогу от героев, чтобы те заодно решили, что делать в такой ситуации.       — А Лиге не занимать наглости, да? — ухмыляется офицер, предупредительно наставляя на ухмыляющуюся Тогу пистолет, словно в жалкой попытке проверить её. — Может, пристрелить вас на месте? Вы всё равно не люди, а отребье.       Слова офицера слышатся словно через толстый-толстый слой ваты — отдалённо и на грани слышимости. Намного больше внимания привлекает взгляд Тоги, направленный ровно на Чиасу, стоящую за спиной мужчины, дразнящегося и явно не настроенного стрелять.       У Тоги взгляд живой, горящий жаждой к жизни и с долей безумия. Цепляющий. Подстрекающий к действиям.       Чиаса знает, что где-то поблизости есть Твайс, который в случае необходимости вмешается и поможет довести начатое до конца. Она может ничего не делать и продолжить жить так, как живётся — Химико и слова не сказала про помощь Ошири, иначе она бы так просто не стояла тут.       Выданный «на всякий случай» пистолет холодит кожу. Он заряжен — Чиаса чувствует это словно на инстинктах.       Руки у неё такие же холодные. Не дрожат — Ошири полностью спокойна, хоть в мыслях и кавардак.       Который, впрочем, словно сам разбирается и аккуратно расставляется по полочкам, проясняя рассудок.       С неё хватит.       Выстрел точный и без лишних колебаний — абсолютно все шарахаются прочь от упавшего замертво тела офицера, а некоторые впечатлительные особы вскрикивают.       — Наверное, это стоило спросить сразу, но, — размеренно и спокойно произносит Чиаса, качнув пистолет в руке и чувствуя, как оскал расползается против её воли, — в Лиге ведь есть место для одной конкретной крысы?