Пролог, в котором появляется странная коробка
7 октября 2020 г. в 16:56
Петунья Дурсль выпятила живот, насколько это было возможно. Она несколько раз повернулась вокруг своей оси, однако овальное зеркало в резной раме цвета ясеня не изменило ее отражения.
— Все еще не заметно. — Со вздохом женщина отступила, поправив для приличия почти идеально уложенные светлые волосы.
— Хотел бы я с таким же усердием пытаться разглядеть собственный живот.
Петунья кинула капризный взгляд в сторону мужа. Вернон Дурсль и впрямь отличался нескромными габаритами, однако её тем более удивляло, почему его ребенок до сих пор не заявил о себе. Все врачи пророчили крупного младенца.
— Уже должно быть заметно: доктор Харрисон сказал, что как раз сейчас начнутся первые видимые признаки.
Вернон едва ли знал, что ответить на подобное высказывание. В целом он несильно вникал в тонкости такого физиологического процесса, как беременность, его интересовал конечный результат. Поэтому мужчина углубился в чтение воскресной газеты, а Петунья успела сделать несколько шагов в сторону гостиной, прежде чем в дверь настойчиво постучали. Лошадиное лицо женщины ещё больше вытянулось в немом удивлении.
— Ты кого-нибудь ждешь, Вернон? — спросила она.
Дурсль отрицательно покачал головой:
— Наверняка будут предлагать купить печенье. Если так, то возьми пару пачек — они всегда дешевле, чем в лавке.
Женщину отчего-то сковало неприятное чувство. Однако миссис Дурсль обычно не доверяла предчувствиям, не стала и в этот раз.
— Кто там? — протянула она, отодвигая небольшую заслонку от глазка. За дверью никого не было. — Может, ошиблись.
Выглянув на крыльцо, она оглядела застывшую улицу. Живые изгороди, припорошенные снегом, аккуратные домики, украшенные к Рождеству разномастными фигурами и гирляндами, — всё вокруг внушало чувство благополучия и размеренности. Именно поэтому они и решили перебраться в этот район подальше от суеты и нервотрепки. В выходные большинство жителей уезжали в Лондон и Тисовая улица замирала, будто в ожидании их возвращения. Петунья уже собиралась закрыть дверь, как вдруг обратила внимание на коробку, перевязанную бечёвкой.
— Ну что там, милая?
— Тут какая-то посылка, Вернон. — Миссис Дурсль обернулась через плечо, ожидая, что муж выйдет посмотреть сам. Трогать подозрительную коробку ей решительно не хотелось, она даже отошла вглубь коридора.
— Что за ерунда? — Вернон тяжело поднялся с дивана и затопал в сторону жены. — По воскресеньям же не бывает почты.
Петунья и сама отлично это знала, потому загадочная коробка ей совершенно не нравилась. Мистер Дурсль оттеснил супругу, отгородив ее крупной рукой, и протиснулся на крыльцо. Чуть наклонившись, Вернон ткнул плотный картон пальцем-сосиской и затем принюхался.
— Там, кажется, штамп центрального почтового отделения, — пискнула Петунья.
Приглядевшись, мужчина и сам заметил небольшую печать. Однако его смутила поставленная на штампе дата: «21 декабря 2011 года».
— Что за растяпы там работают. Перепутали числа. — Вернон занес посылку в дом и водрузил её на столик в прихожей. Почтовый штамп внушил мужчине некоторое доверие, и он мгновенно забыл о том, что по воскресеньям почту доставлять не должны. — Принеси-ка мне нож.
Петунья и рада была ретироваться на кухню — своё излюбленное в доме помещение. Здесь всё сверкало чистотой, а Вернон позаботился о том, чтобы в комнате присутствовала вся необходимая техника. Задержавшись около магнитного крепления с ножами, женщина изучающе провела ногтем по тыльным сторонам лезвий. Остановив выбор на ноже для хлеба, она поспешила вернуться к мужу.
— Какие-то книги. — Вернон выглядел крайне разочарованным, когда извлек со дна коробки несколько разномастных книг.
Всего Петунья насчитала семь штук, и на обложке каждой изображался карикатурный юноша в толстых очках. Мистер Дурсль заметно потерял интерес к почтовой посылке: он, очевидно, решил, что им доставили чужую почту, и пробормотал что-то вроде: «Отвезу назад, пусть сами разбираются».
Петунья же, точно жираф, вытянула вперед шею. Коробка была явно велика для такого небольшого количества книг. Она аккуратно двумя пальцами подцепила корешок и прочла: «Гарри Поттер и Тайная Комната». При упоминании фамилии «Поттер» внутри женщины что-то екнуло. Именно так звали мужа ее сестры. Однако подобная фамилия у британцев не выглядела редкой, этим Петунья себя ненадолго успокоила. Впрочем, уже через минуту после того, как она открыла первую страницу, миссис Дурсль испытала невероятный ужас и с визгом отбросила книгу, будто та собралась ее укусить.
— Что такое? — проревел мистер Дурсль, вновь выскакивая из гостиной.
Его маленькие глазки забегали по коридору в поисках вероятной угрозы. Не обнаружив её, Вернон вопрошающе уставился на жену, которая осела на тумбу под вешалкой.
— Т-т-там, — только и промямлила та, указывая пальцем на злополучную коробку.
Итак, мистеру и миссис Дурсль пришлось более внимательно подойти к вопросу изучения содержимого пришедшей посылки. Спустя час семейство, перетащив коробку в гостиную, пришло к выводу, что первой частью книги является «Гарри Поттер и философский камень».
— Какой-то несусветный бред, — проворчал Вернон, перелистнув первые семь страниц. — Кто написал все это? Он наверняка следит за нами и решил подшутить. — Несмотря на то, что Дурсль отлично понимал, что так испугало его супругу, он не хотел показывать, что и сам весьма охвачен страхом.
Петунья покачала головой: она знала о существовании мира, который был чужд и неясен её мужу, — мира волшебников. Вернону она предусмотрительно рассказала о том, что ее младшая сестра — Лили Эванс — была его частью. Разные странности происходили рядом с Петуньей в детстве и юности. Сестра умела перемещаться по щелчку, могла наколдовать из обычного пера заварочный чайник, летала на метле, точно заправская ведьма; собственно, именно ведьмой она и была. Однако книг, которые описывали бы будущее, Петунья еще не встречала и не слышала о таком от сестры. Да и почтовый штамп с будущей датой заставлял сомневаться в том, что это просто розыгрыш.
Книга рассказывала о недалеком будущем, а начиналась как раз с рассказа о семействе Дурсль, в котором без труда угадывалась именно их семья. Кроме того, на страницах истории подробно описывалась фирма, в которой работал Вернон, их дом на Тисовой улице и, главное, их сынишка, которого их книжные версии решили назвать именно так, как сам Вернон давно хотел, — Дадли. Несмотря на то, что все это смахивало на невероятно сложный розыгрыш, некоторые вещи никто знать не мог.
История, описанная в книгах, очень захватывала, но ещё больше пугала. За воскресенье миссис и мистер Дурсль прочли вслух друг другу первую часть и несколько глав из второй. К вечеру супруги чувствовали себя выжатыми, точно два чайных лимона.
— В голове не укладывается, что я могу быть такой снобкой. — Петунья едва сдерживала подступающие слезы. Вернон неуклюже приобнял жену, стараясь не сильно сдавливать её живот. — И мы были бы так жестоки к нему. Подумать только, ты прикрутил бы на его окна железные решетки. И мы забыли бы про его день рождения. Про все его дни рождения. — На этих словах Петунья уже рыдала в голос. Гормоны давали о себе знать.
Да, она недолюбливала сестру, завидовала ей. В тайне Петунья мечтала получить письмо из магической школы, откуда каждое лето приезжала счастливая Лили. Однако женщина не считала себя настолько ужасной. Возможно, так поступила бы та «она», которая в книгах переступила черту и переложила детские обиды на малыша сестры. Но сейчас Петунья твердо была убеждена, что случись всё, как в этих главах, она не станет доводить до такого.
Вернон задвигал желваками. Конечно, он с презрением относился к так называемому «магическому миру», о котором ему рассказывала жена. Но описанное в этих книгах несколько меняло его представление о магах. Да и их сын не выглядел достойным парнем. Конечно, переворачивать привычные взгляды в угоду бульварным книжонкам он не собирался, однако в душе зародились зерна сомнения. Сентиментальность жены, разумеется, не была ему присуща, но здравый смысл у Вернона имелся. Читать о собственном эгоизме было весьма неприятно, признавать неправоту — сложно, но все же отвергать факт того, сколь странным выглядело их поведение, было бессмысленно.
— Давай дочитаем эти треклятые книги и узнаем, как там все… — Вернон не сумел подобрать нужных слов, но Петунья его отлично поняла. — Пожалуй, завтра останусь дома, и, ради всего святого, прекращай плакать — это вредно для ребенка.