* * *
— Заниматься боксом — это тебе не балет танцевать, — Чимин сдул чёлку с потного лба, а потом глянул на младшего, что сам был уже порядком мокрым. — Хотя и там, и там нужна дикая сила. Чимин знал, о чём говорил: в детстве его повели в балетную академию, до пятнадцати лет он там учился, а потом сбежал, потому что появились учительницы, что решили, что можно облапать несовершеннолетнего паренька. Тех женщин уволили буквально сразу же, но психика парня так и не восстановилась. Чонгук кинул другу бутылку с водой, и тот сделал большой глоток, немного давясь, — жидкость потекла по подбородку к шее. — Спасибо, я знаю. Чонгук на тренировках был немногословным, всё его красноречие терялось, стоило надеть боксёрские перчатки и приготовиться. Даже таким он умело въедался в память, и девушки, что тренировались наравне с парнями, очень уж часто поглядывали в сторону Чона. В меру развитый физически, он производил неизгладимое впечатление, что за ним точно любая будет как за каменной стеной; блондинистые волосы были чаще всего встрёпаны, но ему нравилось и так. — Я думаю, на сегодня нам лучше закончить, — произнёс Пак, а потом потянул зубами шнуровку, избавляясь от перчаток. Вслед за этим он расплёл хвостик на своём затылке и почесал макушку, которая ныла уже десять минут. — Пойдём выпьем, устал я вести этот ваш здоровый образ жизни. Пак Чимин и Чон Чонгук были самыми что ни на есть настоящими друзьями. Они поступили в университет в один год и крепко подружились после стычки за зданием, когда какой-то бугай намеревался начистить рожу Паку. Отхватил бугай знатно, потому что Чим занимался боксом, а Чонгук просто помог оттащить бессознательное тело в тень. «Теперь я знаю, кого можно звать, чтобы вместе зарыть трупы», — тяжело дыша, старший тогда подмигнул младшему. «Очень хуёвые у тебя шуточки, но мне нравится твоё мышление», — произнёс Чон, почесав татуировку под глазом в виде полумесяца. Так и познакомились два боксёра, завсегдатая баров и бабника, которые очень уж сильно любили женское общество. Тщательно смыв с себя остатки тренировки в душевых, парни оделись и вскоре вышли из подвала, который назывался боксёрским клубом. Пак крышевал эти помещения, пытался сделать так, чтобы сброда туда не ходило и полиция лишний раз не спускалась, и сейчас справлялся с собственными заданиями весьма успешно. Единственным «сбродом» в этих помещениях были только Чимин и Чонгук, сейчас идущие со спортивными сумками наперевес к ближайшему бару, чтобы пропустить по рюмке и сразу по домам. — Ты собираешься к нам возвращаться? — после того как парни показали паспорта и заплатили за проход, Чимин осторожно нагнулся к младшему, что нахмурился и сделал вид, что не понял вопроса. — Пока не хочу. Просто дайте мне передышку. Чимин нахмурился, но кивнул, знаком показывая официанту две порции. Они были завсегдатаями, пили хоть и мало, но часто, потому молодой человек за стойкой знал, как зовут обоих, и даже махал им рукой. После того как два стакана с виски оказались перед молодыми людьми, Пак пригубил алкоголь, абсолютно не морщась — привык уже, и не такое пил. Чонгук же тянул напиток осторожными глотками, будто боялся, что виски сильно ударит в голову. — Боишься предательства снова? — спросил Чимин. — Мне кажется, это уже не твоё дело. Пак ведал, на что давить. Он буквально всё знал о Чонгуке, что пустым взглядом сверлил бутылку Belle's за стойкой, и действительно понимал — пареньку нужно время. Но долго он прикрывать его задницу перед боссом не сможет.Пролог
22 декабря 2020 г. в 20:24
Шухуа казалось, что она умирала.
Где-то внутри неё всё будто ножом резало, сама она, резко побледнев, вдруг упала на пол, понимая, что если сейчас не вызовет бригаду врачей, то просто умрёт. Слёзы выступили на глазах, когда рука всё же потянулась к телефону, набирая номер станции скорой помощи, а потом дрожащими, почти синими губами Е говорила, кто она, где живёт, на что жалуется. Её сил хватило только на то, чтобы открыть дверь нараспашку и упасть вниз головой на коврик с надписью «дом, милый дом», захлёбываясь в немом крике и желании не умереть от боли.
Яркие вспышки преследовали её будто бы весь путь, она слышала, как врачи говорили «быстрее!», а потом в спешке завозили куда-то, делая то, на что они будто бы запрограммированны. Да, будто каждый день студентки, находящиеся в академическом отпуске, поступают в больницу с симптомами, которые сами не могут описать. Но Шухуа описала — всё, о чём думали врачи, подтвердилось.
— Она может остаться бесплодной, — шептались медсёстры, подготавливая всё к операции, но их осадил врач, господин О, уважаемый хирург, что повидал за годы практики многое:
— Она может остаться здоровой и радоваться жизни, если вы поторопитесь.
Шухуа знала, что умрёт. Она чувствовала связь, маленькую ниточку, что стала прерываться, когда ей в спешке вводили наркоз, подготавливая к операции, а тонкая рука со шрамами упала с койки, стоило глазам закрыться. Только вот девушка не умерла.
Очнулась она глубокой ночью, внутри зияла пустота размером со вселенную, но медсестра, дежурящая в углу, сказала ей не двигаться слишком резко. Только после этого Шухуа прикоснулась к животу, что прятался под больничной застиранной рубашкой, и поняла — это конец.
Да, она не желала вынашивать сына Юнги, того парня, который должен был быть её мужем. Но она никак не знала, что именно с ней случится такая напасть, как внематочная беременность. Горько заплакав, Е откинулась на подушки, в то время как старая женщина в своём углу говорила:
— Господь с вами, госпожа, вы живы, а это — лучший подарок от Бога.
Шухуа, сжав серебряный крестик, висящий на груди, коротко шмыгнула носом и повернулась на бок. Всё когда-нибудь наладится.
Только ещё время не пришло.
Она провела в больнице целую неделю, с ней работали психологи, говорящие, что потеря плода, тем более при внематочной беременности — это очень даже хорошо, только они не знали, что где-то глубоко внутри девушка в каком-то смысле радовалась. Она не будет носить под сердцем ребёнка от того ублюдка, имя которого въелось с обратной стороны глазниц. Жаль только, что академический отпуск всё же отсидеть дома придётся, но ничего — займётся саморазвитием, может быть, подготовится хорошо к учёбе. Только почему-то ощущение внутренней пустоты обволакивало, а разум метался в агонии.
Шу, ты теперь не вынуждена вынашивать его ребёнка.
Он совершил плохой поступок и теперь будет гнить в тюрьме, радуйся.
Да, она любила Юнги, каким бы он не являлся идиотом, сколько бы раз не поднимал на неё руку, она должна была быть ему покорна. Что уж поделать, раз родители сказали, что это её пара навсегда, то надо чтить традиции и не противиться родительской воле. Только они не знали, чем могло всё обернуться: громкими криками, слезами, задранной юбкой и стонами совершенно не от удовольствия. В школе часто говорили, что если изнасилуют — надо сразу обращаться в полицию. Е так и сделала, а потом оказалось, что ещё и забеременела от этого урода.
Ей предстоял долгий путь выздоровления как морального, так и физического. Но кажется, девушка, расположившаяся на койке, знала, что со всем справится.