— Всем пригнуться! — Мощный поток воздуха прошёлся над головой, буквально срывая крыши домов. Поток камней и черепицы засыпал улицы, погребая под собой людей. А над городом разгоралось зарево пожаров.
Улицы были наполнены грохотом и криками, среди которых изредка раздавались пронзительные трели свистков деканов, руководящих потоками беженцев. Жители этого городка бежали со всех ног, стремясь оказаться как можно дальше от той бойни, что развернулась над их городом. Они неслись не разбирая дороги. Проламывали телами хрупкие заборчики и живые изгороди. Толпа в ужасе рвалась прочь, затаптывая тех несчастных, кому не повезло упасть. А в центре города горел остов корабля, воткнувшийся в здание магистрата.
Все эти детали я разглядывал пока летел над городом, отправленным могучим ударом дракона. Почти час я дрался с ней, но не нанес ни единой серьёзной раны. Чёртова тварь одним ударом ломала мне кости, откидывая от себя. Она отгрызала конечности, что пытались пробить её чешую. На шипах, по её повелению вздымающихся из земли, оставались куски мышц и кожи. А дыхание… Тонны песка, выдыхаемые ею, словно пескоструйная машина стесывали кожу и мясо, оголяя кости и высекая глаза. Я шел в бой, сверкая оголёнными мышцами, что словно огнём горели от окружающей пыли и грязи — кожа просто не успевала отрастать, уступая приоритет мышцам и органическим клинкам. Только благодаря пожиранию многочисленных трупов, устилавших улицы города, я мог продолжать бой.
За тот месяц, что прошёл с начала войны мы постоянно отступали. Все наши успехи в войне не стоили и выеденного яйца. Ведь, как оказалось, только два дракона из атаковавших Караколь были зрелыми по меркам драконьего племени. Черный лидер, что возглавлял отряд, и его подруга белого цвета, что была заместителем. А опытным воином и вовсе был только чёрный…
Новый рывок переходит в скольжение на коленях. На каменном монолите, в который превратилось поле моего боя с драконом, остаётся мерзкий след из сукровицы и обрывков мышечных волокон. Но я успеваю проскользить под очередным залпом песчаного дыхания, что лишь срезает скальп, оголяя череп. Хлопок ладонью и короткое сальто вздымает меня вверх. Тело скручивается, подобно эмбриону, выпячивая наружу бритвенно острый гребень, в который превратился мой позвоночник. Мгновение полёта и спину орошает тёплыми каплями.
Про наши цели я узнал от короля, что связался со мной через свою придворную магессу в прибрежном городе. Именно её магия спасла город от цунами, образовавшегося после взрыва целого вулканического архипелага. И именно она спасла корабли легиона, что неслись на гребне волны, влекомые мутными водами.
Дождь из капель сменяется грозным рыком. А потом меня протыкает каменный шип. Он словно сталактит прорастает внутри меня, расширяясь во все стороны. Впервые я чувствую то, что чувствовали убиваемые мной драконы. Усилие воли и я проваливаюсь в портал, выплёвывающий меня в небе над городом. Кривые щупальца, на скорую руку выращенные из спины, срезают меня с каменного кола словно мясо с вертела. Мои развороченные внутренности треплет ветер, распахивая зарастающие раны и наполняя их пеплом. Но каменная глыба летит рядом, украшенная кусками моих почек и печени. Теперь она снаружи, а не внутри. Руки сгребают плоть на боках и рвут её в сторону, создавая импровизированное крыло. Пара манёвров и я стою на этом копье из камня.
Король, чьи слова передавали духи Хартфилии, просветил меня, что только эти два дракона имели хоть сколько-нибудь ощутимую по меркам драконов силу. Но даже они были недостойны, чтобы истинные владыки драконов запоминали их имена. Словно вшивые деканы, которым никогда не стать центурионами. Но тем не менее он подтвердил, что его приказ я выполнил. И даже сделал меня легатом нашего легиона. Вернее тех крох, что от него остались.
Гравитация сделала своё дело и каменная пика с наездником в моём лице всё быстрее падала вниз. Но тварь не собиралась просто ждать своей участи. Пара укусов могучих челюстей и каменные обломки домов исчезают в ненасытной утробе. А потом из задранной в небо пасти устремился поток земли и огня. Они плавили и дробили мой каменный щит, обжигали и резали мою плоть. Но не могли остановить мой полёт. На последних метрах полёта я открываю портал, что поглощает извергаемый поток и выплевывает его на дракона сверху. Краткий миг дезориентации стоил твари пробитой морды, что обзавелась каменным пирсингом в чешуйчатом носу.
Король сдержал своё слово и отдал приказ на постройку новых кораблей по моему проекту. Их заложили на весь легион. Легион, которого нет. Почти неделя ушла на то, чтобы набрать новых бойцов. Пришлось грести всех мужчин города, способных к службе. Ведь приказ был прост и недвусмыслен — оборонять город, пока другие легионы строят линию обороны на холмах удалённых от берега. Нас снова ставили на убой.
Рёв боли не раздался от твари. Зато пенящаяся кровь прекрасно охладила обожжённую плоть. Всего мгновение мы смотрим в глаза друг другу. Человек и дракон. Мир словно замер. А потом всё приходит в движение. Я лечу, оттолкнувшись от каменной чешуи, а за спиной опускается драконья лапа. Она сминает мои ноги, размазывая их по морде словно наглого комара, но я уже в локте от огромного глаза. И в нём виден не только гнев. Я вижу и страх. Эта тварь зна-а-ет, как я убиваю драконов, ведь именно ради меня она сегодня здесь.
Тот город мы потеряли меньше чем за неделю. Разозлённые гибелью собратьев драконы превратили его в сущий ад на земле, залив его пламенем. Мы же залили его кровью. И своей и чужой. Два корабля превратились в обломки. От осадных машин и ритуальных заготовок не осталось даже их. Только воспрявший легион снова ужался до пары когорт, отступающих лишь со знаменем и тем, что можно унести в руках. Помимо нас его смогла покинуть только колонна беженцев всего в пару сотен человек. Из более трёх тысяч, живших там ранее.
Тогда мы смогли убить несколько молодых ящеров, пока не подтянулись их старшие братья. И даже так мы смогли заставить их отступить. Пусть и благодаря жертве сотни горожан, добровольно лёгших на жертвенный алтарь ритуала. Они жертвовали собой, чтобы дать уйти нашему кораблю, до отказа забитого детьми.
Кости руки срастаются в зазубренную клешню, что выстреливает прямо в глаз, заливая меня студнем из пробитого глазного яблока. Драконья лапа пытается схватить меня, сминая в когтях брюхо и таз. Вот только поздно. Очередной удар острых костей утягивает меня в глазницу, разрывая смятую ударом плоть. Но это уже не важно. Я! Уже! Внутри!!!
***
— Приветствую вас, мои дорогие подданные! Сегодня мы собрались здесь, чтобы отпраздновать этот знаменательный день! День, с которого когда-то началось наше богатство и слава! День Основания! Так отпразднуем же его! — И потоки золота, изысканных нарядов и дорогих тканей хлынули в зал. Заиграла музыка и закружились в танце пары. Кавалеры, облачённые в парадные тоги или облегчённые доспехи. Дамы, чьи воздушные наряды слегка просвечивали, оставляя не так уж и много простора для фантазии.
Тихо сновали между рядов официанты, разнося изысканные угощения. По бархатным шторам бегали бесчисленные огни иллюзий. Массивные люстры освещали окутанный полумраком вечер. Лёгкий гул голосов наполнял бальный зал. А в это время на балконе стояли две фигуры, что смотрели на это отрешённым взглядом. Вместо лёгких, почти игрушечных доспехов, они несли на себе настоящие панцири, покрытые сколами и зазубринами от страшных ударов. Их плечи укрывали алые плащи с пурпурными лентами, что имели право носить только Легаты легионов.
— Я не понимаю. Как так можно?
— Веселиться? Или ты про что-то другое?
— ДА! Ты пойми меня, Призрак. Я не ханжа. Мои руки по локоть в крови и я многих утопил в ней. Но почему МЫ должны быть здесь? Почему нас выдернули с фронта?
— Разве не очевидно, Аверкий?
— Ты можешь свою напускную загадочность засунуть куда подальше! Мне очевидно, что мы в дерьме. Фронт держится лишь чудом и чудо это — легионы нового строя под нашим командованием. Мои Неопалимые тонут в огне и крови на бесконечных полях из гниющего мяса. Твои Небесные всадники непрестанно перекрывают прорывы. Громовержцы Прокла сбивают тварей с неба. Но всего этого мало! За полгода войны мы потеряли почти четверть территории! И то лишь потому, что основные бои идут у Драгнов, а не у нас.
— Тут ты конечно прав. Правда про эпидемии в прифронтовой зоне забыл упомянуть.
— Да, да, да. А ещё про самое холодное лето в истории из-за взрыва вулкана. Про сменившееся течение, что теперь не несёт тепло на север. Про убийц драконов — психопатов на службе у Драгна. Да много ещё чего. Но какого хрена это относится к нам? Нахрена мы тут, на этом сраном пиру?!
— Не горячись. Мы здесь, чтобы радовать взор нашего монарха. И его челяди.
— Я что, шут?!
— Да. В его глазах мы все- шуты.
— Не понял. и тебе лучше объясниться, пока твои зубы не оказались у тебя глотке.
— Тише. Не привлекай внимания. А объяснения… Что объединяет нашего монарха, Драгн и наших врагов?
— И что же?
— Да то, что они все драконы! А значит война на уничтожение им не грозит. В отличие от нас — людей. Это лишь мелочь для их почти вечной расы.
— Ты хочешь сказать…
— Нет. Я ничего не хочу сказать. Ты легат. Как и я. И нам не пристало думать чужой головой. Но если ты силён не только умом, но и духом. То ты найдёшь ответ.
— Ты прав. Я легат.
— Верно. И я предлагаю поговорить потом. Например, когда нас снова кинут в одно пекло. А пока я предпочту отдохнуть.
— Ага ага. Я слышал, что ты смог пролезть в будуар одной магички.
— Сударь. Давайте не будем уподобляться придворной швали, что шепчется о любовных похождениях. Тем более, что нет ничего более интимного, чем сражение бок о бок под драконьим пламенем.
— Ага. И то, что, как я слышал, она не дала сгореть твоим летучим сараям в той заварушке, со-о-овсем не при чём.
— Иди в задницу, Аверкий. Когда мы вытаскиваем из глубокой жопы твоих железнозадых, никто на моих летучих красавцев не жалуется. А если тебе интересно, то вон та милая особа с радостью послушает про твои подвиги на фронте.
— Баронесса Игресс? Да у неё срамных болезней больше чем у всего моего легиона!
— Да ладно тебе. Магу А-ранга там бояться нечего. Зато какая она мастерица-а-а…
— Если только так. Но если что — ты меня лечишь. И бесплатно!
— Договорились.
***
— Анна, вы обворожительны сегодня. Как и всегда.— И лёгкий поцелуй обозначается в воздухе над протянутой ладонью.
— Здравствуй, Джек. Оставь всю эту чепуху для великосветских бездельников. Пусть они тратят своё время. Не мы.
— Хорошо. Тогда потанцуем? Или это тоже лишь блажь высшего общества?
— Разумеется. И не надо язвить.
— Ну что ты. Я старый солдат и не умею язвить.
— Ах оставьте. Самый юный легат не может быть старым.
И пара закружилась в танце. Анна с тихой радостью в глазах смотрела на Джека. На его лицо. На его синие льдинки глаз. И на улыбку, что виднеется в их глубине. В этот момент для них более не существовало ни войны, ни интриг, ни людей вокруг. Только музыка и танец.
