Дело привычки

      Хексайд — место постоянных драм, в этом Ида была права на все сто с лишним процентов. Вечно какие-то склоки, споры, у кого серьги круче, у кого мать стройнее, у кого мороженое слаще, — Лилит вообще не понимает, при чём здесь мороженое и серьги, и понимать не желает.       — Мисс Лилит, дайте автограф!       Она не глядя берёт блокнот, привычно расписывается в нём и протягивает обратно. Запоздало замечает две довольные улыбки.       — Сколько же у меня их накопилось уже? — певуче тянет Эмира, разглядывая полученный автограф.       — Так нечестно, Миттенс увидела вас ещё вчера, — поддевает Эдрик. — Это должны были быть мы.       — Уверена, вы были заняты тем, что разрисовывали её шкафчик.       Судя по обоюдному смешку, Лилит не попала, но оказалась очень близка к этому. Значит, чей-то шкафчик близнецы да разрисовывали.       — Обижать маленьких нехорошо, — упрекает их женщина.       — Мы любя.       — Рады, что вы вернулись.       — Какие предметы ведёте?       — Эмити вам всё наверняка рассказала, к чему расспросы? — фыркает Лилит, но за близнецами следит внимательно. Эти двое и напакостить могут, едва спиной повернёшься. Блайты это прекрасно понимают, и потому перехихикиваются между собой. Вряд ли у них хватит смелости напакостить наставнице, но демон их знает.       — В ваше отсутствие мы выучили новое заклинание! — хвастается Эмира, не обращая внимания на орущий звонок, знаменующий скорое начало урока. Близнецы, видимо, собрались провожать Лилит прямо до кабинета, где был её следующий урок.       — Я уже забыла, когда вам выдадут посохи?       — Через полгода.       — Хм, ещё целых полгода…       — Мама обещала научить нас летать, когда мы их получим!       На лице почему-то сама собой расползается улыбка. Мама. Одалия Блайт.       С Одалией у Лилит прохладные отношения ещё со школы. Помнится, Идалин любила над ней подшутить в юности, из-за чего Одалия избегала и её, и Лилит, но потом как-то сгладилось: из их жизни исчезла Идалин и появилась обязанность появляться на официальных мероприятиях, где нужно было строить серьёзный вид и достаточно высоко задирать нос.       Лилит, правда, при любом удобном случае припоминала, как Одалия ходила синяя по всей школе, потому что Идалин уронила на неё ведро краски; или как за Одалией гонялась целая свора отвращений, а та с визгом бегала от них целое утро. Наверно, именно поэтому отношения у них до сих пор «прохладные».       — Было приятно вас встретить, мисс Лилит, — шкодливо улыбается Эдрик, хватает сестру за руку и спешит поскорее убраться. Они ведь даже до кабинета не дошли ещё.       Коридор вокруг начинает расплываться, пол — уходить из-под ног, а из стен выползают какие-то мерзкие чёрные твари. Лилит поднимает голову вверх и убеждается — кабинет действительно не её, но это сто процентов иллюзия; она распахивает дверь и видит свой класс. Все дети, как один, с ужасом смотрят ей за спину.       Конечно, близнецам до Идалин далеко, но иллюзионисты они хорошие. Наспех нарисовав нужный глиф на бумаге, Лилит бросает его в коридор и закрывает дверь. От раздавшегося взрыва ученики подпрыгивают на месте.       Тема «Как нейтрализовать иллюзию» у них будет только через месяц, поэтому объяснения Лилит оставляет при себе.              

***

      — Эй, Эмити!       Сегодня одна контрольная, послезавтра ещё две самостоятельные, в понедельник сдача проекта, количество часов, насколько Эмити помнит, в сутках ограничено, а спать уже хочется сильно. Существует ли заклинание, останавливающее время? Она мысленно делает себе пометку спросить об этом у наставницы на досуге, хоть и уверена, что ничего подобного ведьмы ещё не изобрели.       — Эмити!       Кто-то хлопает её по спине, и Эмити, было, разворачивается, чтобы высказать этому кому-то всё, что она о нём думает, но натыкается на добродушные глаза Луз. Слова застревают в горле моментально.       — Эмити, — подтверждает она своё имя и кивает для уверенности. Других «Эмити» в школе не водится, но она и в этом не уверена.       Мысли снова возвращаются к количеству часов в сутках. Так сколько она сегодня поспит? Поспит ли вообще?       — Уиллоу завтра зовёт к себе в гости после уроков. Вечеринка в честь моего возвращения! И твоего выздоровления, — тут же добавляет Луз и уточняет: — Она хотела сообщить тебе сама, но задержалась в ботаническом классе и просила передать.       — Оу, да. Я согласна. То есть, а кто ещё будет? А у нас сейчас один урок? Или тебе в ту же сторону? — Эмити всё говорит и говорит без остановки всё, что приходит в голову: — К-как у тебя дела кстати? Я видела новости! То есть, мисс Лилит я тоже видела, и всё вроде в порядке, но… ты как? — более робко интересуется она. Луз хихикает, глядя на подругу, в её глазах — нежные искорки радости от их встречи.       — Ты переживала за меня?       — Конечно!       — Со мной всё в порядке, — обнадёживающе улыбается Луз и принимается рассказывать о том, насколько же она была крута и великолепна, когда всадила Белосу так, что у него откололась часть маски.       Маленький летающий глаз, следующий прямиком за девочками, никто не замечает, а если и замечает, то не обращает внимания. Лилит убеждается, что всё в порядке, просматривает ещё несколько изображений с других следящих заклинаний и деактивирует их.       Уговор у Лилит и Иды был простой: пока одна следит за безопасностью детей в Хексайде во время учёбы, вторая рыщет по своим криминальным знакомым в поисках информации об их теперь общем проклятье. Листок, который Лилит в молодости приобрела на ночном рынке, сестрица описала максимально точно, что, теоретически, должно было помочь в поисках. Это была та самая критически недостающая Иде информация.       «Почему именно я?» — многострадательно вздыхает Лилит, всеми силами пытаясь убедить себя, что ей это не нравится.       Например, ей не нравится, как Эмити ведёт себя в присутствии Луз: настолько неловко, что и слепой бы догадался, что она втюрилась. У Лилит нет абсолютно никакого желания разбираться в подростковых влюблённостях, взращенных на бушующих гормонах, но что-то подсказывает ей, что придётся.       Действительно, к чему вообще ей читать любовные романы, когда жизнь полна на сюжеты куда интереснее?              

***

      Как там говорила Ида? Внести хаос мятежной жизни в Хексайд?       Даже вне Ковена нарушать правила не очень хочется, но у Лилит теперь нет надсмотрщиков, которые бы могли уличить её в подобном. Никто её теперь не накажет.       — Тебя уже учили летать? — небрежно интересуется она у Эмити. Слишком уж долго она собирает учебники и не желает выходить из кабинета; Лилит замечает фигуру Луз в коридоре и давит тяжёлый вздох. Ну конечно.       — Нам запрещено летать до совершеннолетия, — констатирует очевидное Эмити, тоже поглядывая в коридор.       — Вы поссорились с Луз?       — А? Н-нет, я просто…       — Волнение первого дня, — кивает Лилит, и Эмити, хоть и не понимает, что имеется в виду, отвечает:       — Наверно…       Луз, видимо, устав ждать, сама заглядывает в кабинет и машет Эмити рукой.       — Эмити! Долго ещё?       В отличие от ученицы, Лилит присутствие Луз не волнует ни капли:       — Летать до совершеннолетия запрещено, но многие учат детей летать где-нибудь вдалеке от города, где никто не видит. Одалия собирается учить близнецов, тебя не пригласили?       — Мама ничего такого не говорила… Да и эти двое скоро получат свои посохи, так что логично, — фыркает Эмити. — Мне никто свой посох не доверит.       — Глупости какие. Я научу тебя летать.       Эмити не верит своим ушам. Переводит взгляд от шокированной Луз на наставницу и обратно, пару раз глупо хлопает ресницами. Краснеет.       — А… а?!       — Правда что ли?! — кажется, Луз радуется даже больше своей подруги. — А… а меня можно?! Я-я бы тоже хотела!..       — А у тебя есть своя наставница, её проси, — ухмыляется Лилит и берёт в руки посох, висевший до этого за спиной. Сглотнув, Эмити переводит свой взгляд на него. Посох для каждой ведьмы — это что-то личное, а уж белоснежный посох бывшей главы Имперского Ковена Эмити не мечтала даже в руках подержать.       — Ида мне не разрешит, — пыхтит Луз, завидуя белой завистью. — Хотя я летала на её посохе пару раз, так что, можно сказать, уже умею…       — Никогда так больше не делай, — равнодушно отзывается Лилит. На посох Идалин ей, в общем-то, плевать, но ради приличия сказать стоило.       — Так ты согласна? — обращается она уже к Эмити, которая нервно переводит взгляд от посоха на женщину. Та мгновенно выпаливает:       — Конечно!       — Ты обязана меня потом покатать, Эмити, — снова встревает Луз.       — Я не стану катать тебя на чужом посохе без разрешения хозяйки!       — Но когда получим свои посохи, ты просто обязана!..       — Ты просто не понимаешь, о чём говоришь, — пыхтит Эмити. — Блин, мы пропустили уже половину обеда…       — Это потому что ты долго собиралась.       — Да уж конечно!..       «Я не буду разбираться в подростковых влюблённостях», — напоминает себе Лилит, наблюдая за школьницами.       «Но мне придётся», — нехотя признаётся она самой себе.              

***

      Лилит ожидаемо носит выпендрёжную (с точки зрения Иды) ночнушку на двух тонких бретельках, но, выходя из их общей комнаты, натягивает махровый халат, который чуть велик ей по размеру и потому так сильно ей нравится. Проклятую ночнушку никто, кроме Иды, не видит, а если и видит, то мельком; это бесит, потому что жаловаться некому.       В отместку она рисует на халате надпись «Ковен плохих девчонок» и заколдовывает так же, как когда-то заколдовала надписи на школьных ящичках. Отмывать было бесполезно, словом, на что Лилит ругалась ещё несколько дней.       Ещё сестрица невероятно активна днём, но весьма аморфна утром и вечером. Она может прочесть маленькую лекцию по поводу неподобающего поведения Идалин, когда вернётся с уроков, но так, по мелочи, незначительно. Остывает быстро, да и вообще спешит ухватить ближайшую книгу и устроиться в своём любимом кресле до ночи.       Изучение привычек сестрицы для Идалин как глоток свежего воздуха, и своего хобби она не скрывает, чем изрядно бесит Лилит. Все эти привычки пришли из детства, просто чуть усовершенствовались, немного видоизменились, и оттого так приятно видеть Лилит снова рядом: домашнюю, уютную и огрызающуюся.       «Сестринское воссоединение!» — как сказала Луз.       — Тебя снова почесать за ушком? — зевает Лилит. Сидит на диване в полюбившемся халате и наверняка в любимой ночнушке — Ида видела её всего два раза, но до сих пор не до конца поняла свою реакцию.       Почесать за ушком — заманчивая перспектива, но Ида от неё раздражённо отмахивается, разглядывая себя в зеркало. Её метания Лилит заметила уже давно, но демонстративно молчит.       Луз и Кинг заняты настройкой какой-то странной человеческой штуки, именуемой «телевизором», и чем бы дети ни тешились, лишь бы не мешали, как говорится. Ида весь вечер вертится вокруг зеркала: примеряет то один костюм, то другой, надевает странные серьги и тут же снимает, что-то недовольно бормочет себе под нос.       Она прихорашивается уже битый час, перебрав половину своего гардероба, и всё никак не может успокоиться.       — Ты завела себе нового кавалера или что? — как можно равнодушнее интересуется Лилит. Ида бросает на неё угрюмый взгляд, недовольно вытягивает губы трубочкой и спустя немного времени находится, что ответить:       — Малышке Лили интересна моя личная жизнь?       — Я старше тебя!       — И, насколько я помню, ещё ни разу не цело…       — Ладно-ладно, молчу! — обиженно пыхтит Лилит, хмуря брови. Зря она влезла в разговор, сидела же себе спокойно, читала книгу, и всё в её жизни было хорошо.       Ида продолжает вертеться перед зеркалом, но движения более рваные — будто нервничает. Прикладывает к себе разные платья, отбрасывает их все и берёт какой-то костюм (не менее странный, чем платья).       — Может, попробуешь классику? — вновь встревает Лилит и прикусывает себе язык.       — Классика — это скучно, — фыркает Ида и, кажется, немного успокаивается, но спокойствие это видимое. — Костюм старит меня меньше, как думаешь?       Вывод, плавающий на поверхности, до Лилит доходит с большим трудом.       — Тебя… тебя волнует… внешность?       Хотя в этом не было ничего удивительного: все они ведьмы, в конце концов, и всем хочется покрасоваться на публике, но Ида ведь совсем другой случай. То есть, Лилит искренне так считала. Сестре же плевать на общество и на его правила, а тут она пытается…       «Не думай об этом», — она пытается пресечь размышления по корню, но поздно.       — Даже тебя волнует, — парирует Ида тем временем.       «Странно, что тебя волнует», — мысленно отвечает Лилит, медленно переводя взгляд обратно в книгу. Не выдерживает уже спустя минуту и снова смотрит на Идалин. Затем ловит себя на мысли, что сестру редко пробивает на подобные эмоции (волнение точно не её стезя), затем смотрит на Луз и Кинга, снова на сестру. Встаёт с дивана и подходит к ней.       — Я никогда не считала тебя старой каргой, я же говорила? — шепчет Лилит так, чтобы её слышала только Ида — не хочет привлекать внимание Луз и Кинга.       Иду действительно волнует её внешность, но ещё больше её сейчас волнуют практически полностью обнажённые ноги Лилит. Она стоит и пялится в пол, обводит взглядом щиколотки, оглядывает коленки, поднимается выше, пока не натыкается на халат. Резко поднимает голову, сталкивается взглядом с Лилит.       — Говорила, — кивает Ида, вспоминая, что сказала Лилит.       — Тогда чего ты волнуешься? — ухмыляется та и обхватывает ладонями щёки сестры, заставляет полностью повернуться к себе. Подушечки её пальцев гладят щёки, случайно задевают губы — Лилит не придаёт этому значения, а Ида дёргается, будто её током ударили. Сама же пугается своей реакции.       — По-моему, ты волнуешься больше меня.       — Я не…       — А ещё когда-нибудь я обязательно выскажу тебе всё, что я думаю о твоей ночнушке.       — Ч-что? — окончательно теряется Лилит, отдёргивая руки. — А что ты думаешь о моей…       — Мы его настроили! — радостно кричит Луз.       — Доставай кассеты! — вторит ей Кинг.       — Эй, без меня не начинайте! — Ида неимоверно радуется своему спасению и направляется к детям, оставляя Лилит в лёгком замешательстве.