Дневник Лорана

Завтра утром я уезжаю. То есть уже почти сегодня. Но завтра наступит, когда я проснусь, а поспать мне надо. Вчера спал мало, но крепко. Написал, что согласен на Дамианоса в неприличном виде? Написал. И получил Дамианоса в неприличном виде — на троне, в лавровом венке и больше ни в чем. А я был на соседнем троне в короне и больше ни в чем. И мы обменивались взглядами и улыбками, а больше ничего не могли друг с другом сделать, потому что нас донимали просители. Их был полный тронный зал, и все чего-то хотели. А мы хотели друг друга, но не могли заняться любовью, пока не покончим с королевскими обязанностями. Ну и приснится же такое! Вот как мне теперь к Дамианосу относиться? Я его ненавидел. И сейчас ненавижу. Или уже нет? Я его ненавидел за то, что он убил Огюста и разрушил этим всю мою жизнь. Но жизнь-то разрушил дядя! Хотя без Огюста мне бы и без дядиных козней было тяжело! Думай, Лоран, думай. Головой, а не пост-травматическим синдромом. Ты не Дамианос, ты думать умеешь. Может, я насчет умственных способностей Дамианоса тоже был неправ? Он не умеет думать в обстоятельствах, когда лгут все. И сам лгать не умеет патологически. Для политика это очень плохое качество. А для воина? Дамианоса называли лучшим воином Акилоса, и в моем возрасте он уже командовал армиями. Здесь из всего его воинского искусства я видел только схватку с Говартом, в которой он победил, несмотря на шалис. С мечом он еще лучше, иначе не победил бы Огюста. Нет, не буду про Огюста. Чем-то мне Дамианос его напоминает. Возможно, этой самой патологической честностью. И это-то меня и пугает. Шесть лет я жил в ожидании мести. Ждал, когда встречусь с Дамианосом лицом к лицу. И дождался. Но в то время и при тех обстоятельствах, которые выбрал для меня дядя. Дядя слишком долго выбирал за меня и решал за меня. Я больше не могу ему это позволять. Я должен принимать решения и делать выбор сам. Я наследный принц или кто? Вот я и выбрал — оставить Дамианоса в живых и сделать своим союзником. Но как я умудрился проникнуться к нему симпатией и даже сравнивать с Огюстом? Из-за того, что он в моем вкусе? Это не я, это подсознание, я за его желания не отвечаю. Из-того, что я успел с ним познакомиться, изучить его сильные и слабые стороны и понять его характер? Хорошо убивать врагов на поле боя, там не видишь, что за человек перед тобой. Акилосец — значит враг. Если бы Огюст и Дамианос встретились не на поле битвы, а раньше, за столом переговоров, была бы необходимость в поединке? Переговоры вели мой отец и его отец, там были слишком давние счеты, чтобы ими пренебречь и уступить. Да и кто бы стал уступать? Мы бы им отдали добровольно Дельфёр? Да ни за что! Но это мои мысли. Может, Огюст с Дамианосом нашли бы способ обойтись без войны. Но Огюста нет. Есть я и есть Дамианос. Еще есть дядя и Кастор, которого дядя подомнет под себя так ловко, что тот и не заметит, пока не станет поздно. Дядя перед всем двором выступает за дружбу с Акилосом, а про меня всем известно, что я ненавижу эту страну и только и мечтаю, что о войне. На самом деле война нужна дяде, чтобы сесть сразу на два трона. Мне война не нужна. Мне, как законному королю Вира, а не перепуганному мальчику, потерявшему брата. Мне нужен Дельфёр, но его можно выторговать у Дамианоса в обмен на военную помощь. Дельфёром, насколько я помню, владеет Никандрос, друг детства Дамианоса. Он, конечно, не захочет терять такой лакомый кусочек, но в обмен можно предложить ему Иос. Дамианосу понадобится верный ему наместник, ведь после отвоевания престола половину людей придется сместить. Надо же — я всерьез размышляю о возвращении Дамианоса на престол! Но лучше он, чем дядя. Убить Дамианоса я всегда успею. Я об этом, кажется, уже говорил и неоднократно. И еще раз скажу — я ненавижу Дамианоса, но в стратегических целях необходимо его использовать, а не убивать. Надо сосредоточиться на вещах практических. Еще раз проверить списки людей, припасов и вооружения. В Шастильоне к нам присоединятся люди регента, там же можно будет пополнить припасы. Представляю, что за людей предоставит мне дядя. С одним Говартом мы как-нибудь совладаем, но если таких же окажется с полсотни... Или если эти полсотни людей будут хотя бы вполовину такими же тупыми и злобными, как Говарт... Сегодня утром ко мне пришел Аймерик и попросил взять его в отряд. Он приехал ко двору несколько дней назад, но особо не высовывался и я его не замечал. Я знаю, что он на год младше меня, и что сразу после того, как дядя отказался от меня, он гостил у Гийона в Фонтейне. После этого Гийон получил место в совете, должность посла в Акилосе и доверие моего дяди. Прямо никто ничего не сказал, но я очень внимательно слушаю и правильно делаю выводы. Соблазнить Аймерика дяде было еще проще, чем меня. И еще проще было от него избавиться. Аймерик поначалу очень смущался и запинался, но в конце концов, мне удалось его разговорить. По молчаливому обоюдному согласию мы не стали говорить о дяде. Да и что об этом говорить? Про то, что у меня с дядей что-то было, не знает никто, кроме Паскаля. А намекать Аймерику, что я в курсе, чем они занимались с дядей во время визита того в Фортейн, я не стал, это было бы слишком грубо с моей стороны. — Ты понимаешь, что тебе придется быть рядовым членом отряда? — Да, ваше высочество, — он смутился, опустил голову, но тут же вскинулся, оживился и бодро выпалил: — Я хочу послужить вам и Виру! Я не могу сидеть в Фортейне и ничего не делать. Я всего лишь четвертый сын, но я хочу сам приобрести опыт и сам завоевать свою славу! Похвальное желание. Не уверен, что среди ловушек, которые нам построит дядя, найдется место для завоевания славы, но опыт он точно приобретет. — Поблажек тебе не будет, — еще раз предупредил я. — И учти, что твой отец неодобрительно может отнестись к тому, что ты поддерживаешь меня. Аймерик насупился. — Я не наследник, отца не слишком волнует, на чьей я стороне. И вы — законный король Вира! Ваш дядя не может отнять у вас трон. Ну-ну. Наивный юноша с приграничных земель. Он в это верит или говорит, чтобы ко мне подольститься? А может, и правда верит. С горящими глазами и восторженным видом он объяснял мне, как мною восхищается и как хочет быть вместе со мной. Если в этом и есть расчет — это логичный расчет на то, что, придя к власти, я сменю дядину команду на свою. Действительно, сменю. Несколько человек на примете у меня есть, и молодой энергичный юноша вроде Аймерика тоже пригодится. В советники еще рановато, но место при дворе ему всегда найдется. Самому же Аймерику будет полезно начать с самого начала, с рядового солдата. Не знаю, есть у него ПТСР после дяди или нет, но физический труд и принадлежность к отряду, имеющему конкретную цель, хорошо помогает. Мне точно помогает. Я даже ненависть к Дамианосу сумел задвинуть вглубь сознания. Надо было это сразу сделать, как только я его увидел. Когда я дал ненависти стать сильнее меня, дядя это против меня же и использовал. Вероятно, и продолжит использовать, но это я ему уже не дам сделать. Когда я попросил Йорда подобрать одежду и доспехи для Дамианоса, они с Орлантом понимающе переглянулись, а Орлант, похоже, даже облизнулся. Я уже слышал, как они обсуждали мои отношения с Дамианосом, когда думали, что меня рядом нет. Они уже не обсуждают, спим мы или нет, их волнует исключительно вопрос, кто сверху! Что значит «кто сверху»? Конечно, не я! И тому, кто скажет, что быть снизу — показатель слабости, я за десять минут докажу, что он полный идиот, неспособный логически мыслить, да так, что он впадет в депрессию дней этак на пять. Что-то я не о том думаю. С Дамианосом не спал, не сплю, и спать не собираюсь, но если и соберусь, то вопрос «кто сверху» и не стоит. В походе я собираюсь спать с ним в одном шатре. Во-первых, он называется моим постельным рабом, значит, его место — у моей постели. Во-вторых, все и так считают, что я с ним сплю, и пусть считают и дальше. В-третьих, пока все будут думать, в какой именно позе мы трахаемся, я буду обсуждать с ним военную стратегию и брать уроки акилосского языка. Чует мое сердце, язык мне пригодится. В-четвертых, не хочу отпускать его далеко от себя, со своим акилосским простодушием он может испортить мне планы. Планов пока нет, но это не значит, что Дамианос не сможет их испортить. Утешает одно — дядины планы он умеет испортить ничуть не хуже, чем мои. Я не могу его просчитать, и дядя тоже не сможет. Дядя даже еще больше не сможет, чем я, он-то думает, что я Дамианоса ненавижу! В сотый раз спрашиваю себя, ненавижу ли я принца Дамианоса, и в сотый раз не могу однозначно ответить. Значит, этот вопрос надо оставить до лучших времен. К вечеру я уже определился с составом отряда, с основным снаряжением, поговорил с главным конюхом, с оружейником, отправил Йорда с Орлантом на кухню за продовольствием, осталось только написать инструкции для Раделя, которого я намеревался поднять посреди ночи. С моим отбытием у него совсем не останется работы, вот пусть и потрудится напоследок. Потом я спрячу тетрадь, в которой листов осталось аккурат на завершение этой записи. В походе дневник вести не буду, там нет возможности уединения. Память у меня хорошая, буду запоминать. Стоило мне на минутку расслабиться перед тем, как поставить завершающую точку, как в дверь постучали и вошел Марсель. Мне было жалко оставлять его в Арле, но для похода на границу он староват, в отряде нужны слуги помоложе и посильнее. — Удачи вам на границе, ваше высочество, — сказал он. — И спасибо за внука! Он отправляется в Варенн завтра после вашего отъезда. Лорд Беренжер берет его к себе. Вивьен, иди сюда, поблагодари принца. Вивьен оказался примерно таким, каким я его и представлял — шустрый кареглазый мальчишка, с копной темных волос. Если его как следует приодеть и причесать, мог быть таким же красивым, как и Никез. Кстати, Никез с отъезда патрасского посольства мне на глаза не показывается. Не то он обиделся, не то дядя запретил. — Спасибо, ваше высочество, — вслед за дедом повторил Вивьен. — Мне лорд Беренжер и Рыжика разрешил взять! Рыжик, иди сюда, поздоровайся с его высочеством! Вслед за мальчиком вошел большой и пушистый рыжий кот. Осмотрелся по сторонам с таким видом, как будто он тут хозяин, а не я, подошел ко мне, потерся о мои ноги, оставив на штанах пару рыжих волосков, а потом вернулся к хозяину. Вивьен взял кота на руки и тот довольно замурлыкал. Я считал Дамианоса идиотом за его неспособность сложить два и два, а сам-то... Сначала искал рыжего человека, чуть Беренжера в заговоре не заподозрил, потом расспрашивал всех о собаках... — Вивьен, — как можно более ласково сказал я, — когда ты помогал деду убираться в моих покоях, Рыжик был с тобой? — Да, — кивнул Вивьен и поспешно добавил: — Он очень аккуратный, он ничего не испортил! Да, действительно, кот ничего не испортил, только подозрений мне добавил. Но тут уж я сам виноват. Привык видеть во всем угрозу и отвык от того, что есть просто жизнь. Я счастливо рассмеялся и чуть было не заключил в объятья мальчика вместе с котом, но в последний миг передумал. Я не дядя, у меня нет слабости к маленьким мальчикам. Вместо того, чтобы обнять Вивьена, я выхватил у него из рук кота и прижал к себе. — У тебя замечательный кот, Вивьен, — сказал я. — Надеюсь, вам с ним в Варенне понравится. Кот, словно поняв мои слова, поднял голову и ткнулся мокрым носом мне в щеку. Вивьен звонко рассмеялся, и я не смог удержаться от довольной улыбки. Прощай, репутация холодного принца Лорана! Теперь я уверен — что бы там ни задумал мой дядя, все сложится хорошо. Для меня, Марселя, Вивьена с Рыжиком, Беренжера с Анселем, Эрода, Ванн и даже для Дамианоса. А с моим подсознанием и его чувствами к Дамианосу я разберусь как-нибудь потом. Когда мы с ним разберемся с моим дядей. Сейчас это «мы с ним» в применении ко мне и Дамианосу уже не кажется мне отталкивающим и пугающим. Но сообщать об этом Дамианосу я не собираюсь. Пусть сам догадается.