***
У парня раскалывается голова и глаза боятся света. Он с большим трудом смог добраться до тетки Мэй, потому что именно сейчас он не хочет находиться одному и чувствовать себя одним. Его съемная квартира — не то место, где поймут и из любви принесут горячий чай или теплый суп. Поэтому он без предупреждения завалился к Мэй, пока та собиралась на работу и была очень шокирована внешним видом Питера. Конечно, каждая тетка ахереет, если ввалится племянник с жутко недовольным лицом, помятым и грязным костюмом, и с шеи висит непонятно как галстук. Он даже не удосужился привести себя в порядок, ведь не нашел на это никаких сил. В метро все равно все такие же в ранее утро, да и то похуже. Ему нечего стыдиться, кроме парочки нюансов. Мэй не знает о них с Тони. Единственное, что говорит ей, что он — очень строгий и требовательный босс, который не позволит своей корпорации терять первые места. Ну, это не ложь, но и договаривать до конца и не собирается, а уши все равно краснеют от недомолвок. Мэй не глупая, прекрасно замечает, как Питер с каждым месяцем тускнеет, как восковая свеча и мало что уже способно разбудить в нем то скачущее и радостное дитя. Переехав, он увидел в этом много плюсов и минусов, но минусы начали давать плоды — алкоголь, ночевки, рыдание на всю квартиру без заботливых вопросов. Когда парню поистине грустно и плохо, он приходит в эту квартиру и ищет утешения. Поэтому он все еще здесь. Он прячется от абьюзивного Тони, забывает про все проблемы, уходит из реального мира в эту небольшую квартирку, где пахнет женскими духами и вкусной едой. Это самый настоящий родительский дом, который прикроет, закроет, спрячет, защитит и никогда не раскроет. Мэй всегда поддержит, крепко обнимет еще в полночь покушать приготовит. Паркер любит ее за доброту и за любовь не задавать вопросы, которые не хочет слышать. Весь день он не связывался со Старком, потому что никто друг другу не писал. Это очень редкое удовольствие — когда Тони не пишет, не звонит, и встречаются только на работе. Тони не врет и говорит, что отдыхает от Питера, потому что ему тоже нужно личное пространство и время. Раньше, полгода может назад, он в эти сутки, когда Питер молчал, звал к себе Пеппер и прекрасно проводил с ней время. А потом она прекратила ходить к нему, чтобы избавиться от привычки трахаться с ним по первому же косому взгляду. Но это ее «избавиться» затянулось еще на полгода. Питер приходил в себя, занимаясь всякой разной хуетой, пока Мэй на работе. Иногда полезно просто посидеть одному, разобрать мусор в голове и спокойно выдохнуть. По-другому как-то сразу сложно: голова становится забитой, слова не вяжутся, мысли — путаются, как клубок нитей. Такого вовсе не надо. К вечеру он навел достойный марафет: принял душ, привел себя в порядок и нашел старую одежду, которая стала ему больше. Похудел от стресса, кретин. Чисто черная майка, свободные джинсы и куртка. Как-то не особо хочется выделяться среди толпы, да и всем видом говорить, что зарабатывает в месяц больше, чем долбаебы в этих клубах за три месяца.***
Он встретился с Недом у входа. Нед выглядел тоже обычно. С очками и в майке с принтом «Рик и Морти». Нед не меняется. Не изменяет ни себе, ни вкусу. Хорошо, когда есть человек, с которым можно забыть о жизни хоть на время. Который даже ни на йоту не похож на сучьего Тони. — А теперь рассказывай, что у тебя нового. Парни сидят за барной стойкой где-то сбоку от остальных, чтобы не мешать бармену принимать новых клиентов. Клуб довольно модный, хорошо преобразился. Раньше это был салон красоты, когда пацаны еще в школу ходили, но потом что-то пошло не так, не могли сдать, и в итоге образовался двухэтажный ночной клуб. Они хер знают, что на втором этаже, но догадываются. — Да так, херня да мелочи, — размыто отвечает, мешая соломинкой сок. Закажет алкоголь — сорвется. — Все так же меня ебут за любую мелочь, график ублюдский, коллектив — сплошные звери. К кому не подойду — смотрят, как на парашу. Есть, безусловно, адекватные ребята, не заносчивые, с которыми не позорно разговаривать, но у нас разные смены и невозможно столкнуться. Да так, в целом… все по-старому. — Я читал, то ли видел, что выкатывают новые стандарты для криптозащиты, — начал Нед, попивая «Пина коладу». — Вас тоже это коснулось? — Само собой, и Старка это не на шутку возмутило, — ухмыляется Питер, вспоминая его недовольное лицо, когда искал приколы в Пятнице. А потом поморщился, потому что сосать пришлось. — Мол, какого хера он должен прогибаться, если у него огромное влияние. Он как Apple — в каждой стране, у каждого третьего в руках и с прекрасной гарантией. Типа, какого хера трогают монополистов? А тем более — его! — Монополистов как раз искоренять надо. Мешают новеньким! — говорит Нед. — Да херня это все. Если Старк уйдет с кресла — индустрия сразу грохнется. — Неужели на нем все так держится? — Конечно. Если Старк уйдет, это как отнять почву под ногами. Бум — и все! — жестикулирует Питер, делая пальцами взрыв. — Поверь мне, он отвратительный начальник. Но умудряется держать всех за шею, и при малейшем дерьме перекрывает кислород. Мне приходится работать с ним чаще остальных, ведь я старший инженер защиты, блядь. Так и хочется откатиться до стажера, лишь бы отъебался. Нед смеется, отпивая. — Что? Прям совсем туго? Питер делает три глотка, и то ли задорно, то ли трагично, продолжает: — Старк вообще за языком не следит, не говоря уже о манерах, — с усмешкой вспоминает, пытаясь отбросить в сторону субъективное мнение. — Как человек не знаю, детей не крестил, но как начальник — все, пиздец, хоть под плинтус уходи. Лишь бы не заметил, лишь бы не тронул! — Монстр какой-то… — ошарашенно отрезал Нед. — На экранах, конечно, он никогда не показывался белым и хорошим, но я не думал, что он до такой степени ужасен. Может, его тоже напрягают, да и с поводом? Вы вообще хоть как-то с ним контактируете? Ну, нормально, а не когда он ругается? «Блядь, не смеши» — Нет. — Так увольняйся к чертям! — вдруг заботливо сказал Нед, смотря на Питера в софитах клуба. — Тебе что дороже: здоровье собственное или забитые карманы? — Нед, на эти деньги, за которые чуть ли жопу не продаю, я сейчас с тобой здесь сижу и спокойно провожу время, и потом у меня немало долгов по учебе, съемная квартира и личные потребности, — загибает пальцы, смотря куда-то вдаль бара, где мешается бармен. — Получу диплом, накоплю небольшую финансовую подушку и уволюсь к ебеням. Надоело. Не в говне себя нашел. — Вот и правильно! — приударил Нед Питера в плечо. — Ты эт, не загоняйся. Я же пригласил тебя расслабиться, а не вновь вспоминать о мудаке-начальнике. Ну, зато высказался, хоть легче стало! Давай просто отдохнем, мы триста лет не виделись, чувак. Нед пододвигает ему свой коктейль, и Питер недоверчиво косится на длинный стакан. А потом на Неда. — Не дразни меня. — А ты не залпом. — Я сорвусь, — качает головой Питер, пытаясь перебороть свое дикое желание выпить. — Ты же знаешь… — Если что, я поддержу тебя. Просто выпей, но я тебя не заставляю, решай сам, — Нед разворачивается к нему телом, и рот Питера набирается слюной. — Лучше жалеть о том, что сделал, а не о том, что мог бы сделать. Питер смотрит на коктейль; коктейль смотрит на Питера. Белая пенка и кусочек ананаса дразнят его, он вспоминает легкий и терпкий вкус. Лед лениво тает в роме, в соке, и слабо отражает освещение и мерцание клуба. Да, Паркер очень падок на алкоголь и все что с ним связано не только из-за вкуса, особенно на дорогие коктейли. Не пил три недели, ни капли в рот ни сантиметра в жопу, но сейчас, когда вокруг окружает полный пиздец и неразбериха, алкоголь предлагает свою руку помощи и заботливо кричит «давай, милый, сегодня я разноображу твой тусклый вечерок» И Паркер, в одно движение вытащил трубочку и осушил бокал, закусив апельсином. Как же он по этому скучал.***
Есть три очевидные вещи, в которых Тони не признается. Первая: боязнь вернуть себе человечность. Это когда не грубишь после каждого слова, прекращаешь вставлять ненужный сарказм, убираешь из лексикона язвительность и приступаешь разбираться в собственных мотивах. Тони был адекватным, был любимым, любящим, обожаемым и преданным, но когда-то понял, что это невыгодно, — от этого не растут акции, не прибавляется хороших инвесторов, начинают деньги пахнуть и проявляться слабости. Слабости… как же он наслышан о них от других. Больные места, уязвимые точки, тыкни — потекут слезы, обиды, и даже ярость. У Тони слабостей нет — отказался от них, сказал, чтобы нахуй шли. И они пошли. Почему-то. Вторая: не гетеросексуал. Никогда не начнет копаться в себе в поиске такой наивной истины. Зачем ему тратить свое время на это? Ну потрахивает баб, почему-то перестал симпатичных эскортниц вызывать, ебать каждую попавшуюся глотку. К тому же вновь переключился на Поттс, да и Паркер рядом — кривой аналог, да лицо смазливее, да манерности дохуя и больше. Пару раз вмазать — мозги сразу на вместо вставит, прекратит на себя много брать и хныкать, что и чего достоин. Детей не особо хочет, и не представляет, что к чему. Сложно все это ваши крикливые и мерзкие дети. Детей он вытирает каждый раз об чужие жопы или занавески. Другого не дано. Бабы милые и округлые, мужики — конкурентоспособные. Паркер такой. Не особо прогибается и умудряется все еще в глаза смотреть и брать по самые помидоры — Тони не особо интересует, по привычке, или по любви. Или из корысти. Да не… была бы корысть, сразу бы почуял. Взгляд другой, слова не те… поступки тоже. Пацан явно влюблен, только Тони настолько в этом не заинтересован, что попросту не замечает. Правда, скучает, когда подолгу расстаются — даже хуже, когда с Поттс не видится, — но ссылается на привычку. Да, Старк явно привык держать Паркера на коротком поводке. Третья вещь, и самая страшная, которую не осознает даже под дулом — это то, что очевидный абьюзер. Это ведь так прекрасно — унижать людей, питаться их хилой энергетикой, пить через трубочку остаточные силы. Их недовольные взгляды, цоканье — прекрасная еда. Кусать в поцелуях, оставлять синяки на скулах и истязать любые участки — это одно, совсем другое русло. А вот морально, ментально, когда человек ни о чем не осознает — высший пилотаж и апогей удовольствия. Паркер дает ему все, от начала и конца, отдаваясь всем телом и душой. Примет каждое оскорбление, любое брошенное унижение в ссоре и удар, потому что так надо, потому что Тони — босс, директор, дьявол. По-другому быть не может — Тони ведь и пряник принесет после кнута в виде хорошего ресторана, жесткого секса или массажа головы. Для Тони это в порядке вещей так себя вести. Для него это не проблема. В этом нет смысла признаваться — это, итак, ясно, господи боже. Зачем еще в голове мусолить? Отвалите, идиоты. По крайней мере, Тони гордится собой, что никогда не изменял. На удивление. С кем бы не встречался, всегда умудрялся держать член на месте. С Поттс было не до этого: брак ничего в их отношениях не изменил, кроме подписанных бумаг. С трудом называли друг друга мужем и женой, пользуясь только именами, были больше друзьями, нежели семьей. А потом баба расслабилась — стала язвить, намекать на семью, сулить перед глазами «обязательствами и ответственностью». Тони такой огненной страсти не понял, принял решение, по утру посрались и разошлись. И они приложили все усилия, чтобы развод оставался в тайне. Поттс умудрялась даже с Хэппи разговаривать об этом, искать утешения, приходила к нему на чай и пила чай, а не трахалась, как делает это с Тони у всех за спиной, имея бумажку о разводе. Пеппер ни одного плохого слова про него не говорила, от всех прямых вопросов увиливала, даже бровью не ведет. Тони лишь ехидно ухмылялся, когда Хэппи с этим делился и в ответ получал многообещающее «а ты как думал, что она станет тебе роман перечитывать нашей жизни, когда подписала брачный договор?» И тогда все стало Хэппи ясно: брачный договор держал девушку у самой шеи. А Питер… с Питером проще. Сказал время ебаться — значит, встал, зашел, упал на колени; сказал время встречи — отменил все дела и приехал прям сейчас; сказал чтобы на работу ехал — кровь из носа, но, чтобы прибыл. Им было легко манипулировать: принеси-подай, отсоси, помоги с советом, побудь моим временным психологом и съеби в страхе. Но Старку надоел их однообразный секс: все кончается минетом или жесткими прелюдиями, а дальше не заходит. Особо не задумывался, чего это Паркер играет в целибат целомудрия, а потом усек, когда напрямую пацана спросил, что за дичь: «ты не будешь церемониться, а я не хочу заполучить себе трещины» В целом, пацан прав. И Старк спорить не стал. Но ебаная стагнация в их сексе его капитально подзаебала. В конце концов, кто он такой ему? Они, во-первых, даже не встречаются, следовательно, измены — не измены так таковы. Тони изменяет членом, а не душой, а это колоссальная разница. Ну иногда Поттс выглядит чересчур офигенно, чтобы проигнорить юбку-карандаш и ее макияж. И ее безотказность. И Тони не игнорит — действует. С Паркером проще — не мямлит, не жалуется, да и в целом паинька. Иногда, правда, проскальзывают нагленькие нотки, за которые получает, но это дело случая. Получает парень за дело. И, сучара, в задницу не дает, потому что, видите ли, за здоровьем следит. Но в последнее время, когда Тони стал замечать за собой крайне странное поведение, от которого отвык, начал беспокоиться. Даже смирился с некоторыми решениями Паркера на их счет. Порой крутит телефон в руках в мыслях набрать пацана, узнать, что делает, не хочет ли на огонек зайти. Даже на работе стал чаще к себе звать по делу и без, просто поболтать и обсудить коллектив, а порой Питер и сам приходит, принося в руках документы. Их отношения — самые настоящие американские горки. Сегодня они милая пара, у которой только-только начался конфетный период, завтра они самые лучшие друзья у друг друга и Тони безвозмездно дает бабла, а в третий раз — это самое настоящие насилие, а не любовь: оскорбления, унижения, травля и открытые колкие слова. Тони умеет давить на больное, потому что по природе мудак и улавливает слабости народа, а Паркеру — до глубины души обидно, да так, что потом в ахуе весь вечер рыдает или бухает, как блядский черт. Третьего не дано — податься некуда. Питер почему-то стал для него важен. Стал волноваться за него даже когда на работе начались проблемы, хоть и его подчиненный; стал волноваться, когда парень признался, что на учебе полный пиздец и цены подняли втрое раз за семестр; чуть ли не закопал его заживо, когда узнал, что Питер по-черному пьет. Пьет не всегда, а периодами, особенно в моменты эмоциональных неразберих. Питер дал слово завязать, но не обещал, что сможет сдерживаться. Потому что, Тони, ты лишишь меня тогда последнего средства амнезии того, какая ты тварь. Не, тупость какая-то. Они ведь просто трахаются… Тони просто трахает Питера, потому что может себе это позволить. Потому что он имеет полное право иметь такого симпатичного мальчика у себя под властью, с прекрасными мозгами, выразительными глазами и глупыми отмазками. Питер совсем не идиот, не глупый, не стереотипный и даже не алчный — никогда и ничего взамен не просит, боится лишнее слово вставить. А не просит ничего, потому что боится, что Старк въебет ему. Только Тони еще не в силе понять это. Сейчас, сидя в своей роскошной резиденции глубоким вечером, расслабившись с роксом виски, что-то Тони неистово гложет. Да так, что пальцы в волосы запустил, головой поник и не может уловить мысль, не дает ему покоя. Сегодня хотел придти Роудс погостить, опять начать травить свои летчицкие байки, принес бы вредной еды, да уснул бы на диване пуская слюни. Тони не против, пусть делает, что хочет в свой законный отпуск, но сегодня отшил, сказав, что надо привести самочувствие в порядок. Например, наполнить рокс виски и так и не дотронуться до него. Весь день его терзали. То Брюс, со своими ненужными советами, то Пеппер, которая решила ему все высказать. Тони не мог понять, откуда в ней столько накопленной обиды. Баба даже начала за их совместную жизнь разглагольствовать! Мол, ты никогда меня не любил, а просто прикрывался, или был настолько одинок, что от отчаяния пошел на брачный договор. Тони от таких заявлений так ахуел, что глаза из орбит повылезали, и приказал ей больше не появляться на глазах. Поттс, блядь, просто не представляет, как Старк ее любил и лелеял, как свое второе «я», как чертову отдушину, и тут она заявляет, что и любви-то никакой и не было. Поттс лишь обрадовалась, когда Старк сказал ей катиться, куда хочет. Потому что теперь она по-настоящему свободна от него, и это не будет чем-то дискомфортным, если окончательно отвернется. Старк сам послал — значит, так тому и быть. Давно уже не маленький мальчик, решение окончательное. Но почему, поругавшись с ней этим утром, наговорив столько говна друг другу и полностью обесценивая их годы брака, голова забита Паркером? Чертовым Паркером, глупцом по жизни, да гением в технике. Вот ведь студентик, которому просто повезло попасть не только в корпорацию Тони, но и в его же лапы. Темный виски просит, чтобы Старк его выпил, но как-то не особо и хочет. Говно настроение и его настигло, — даже у богачей бывают плохие дни. Глубоко выдыхает, косит на телефон. Позволить ему, что ли? А говорить что? — Почему я вообще, блядь, об этом думаю? — Вы о чем, Тони? — дает голос Пятница, и Тони дернулся от резкости ее искусственного голоса. — О боги… я и забыл, что ты меня слышишь, — трагично усмехается Тони. — Простите, если напугала, — извиняется Пятница, говоря из потолка. — Вы выглядите неважно. И в вашем организме не хватает воды, а это — опасно. Тони цыкает, откладывая рокс подальше от себя. — Мне лень вставать за водой. И хочется чего-то, а чего — хер пойму. — Ваши показатели в норме. Может, у вас потребности неудовлетворенные? — Секс? С каких пор ты настолько поумнела? — вскидывает руками гений. — Я не это имела в виду. Секс — неотъемлемая часть хорошего настроения, выбросы гормонов, быстрая привыкаемость. Но, может, вам хочется не физической потребности, а моральной? Ментальной? Психологическая совместимость очень важна. Позвоните Паркеру. «Вообще-то, он моя полная противоположность» Тони чертыхнулся от такого заявления Пятницы. Вот же баба, а! Ох, милый Питер… где же ты сейчас? С кем тоскуешь, с кем баллады плетешь, о чем толкуешь? Где же ты сейчас, милый Питер, греза страданий? Неужели, сука, пьешь? — Пятница, где он сейчас? — свел тему резко, как выстреливает стрела из тетивы. — Вам показать только его местоположение или назвать еще и показатели? — Место назови, где он прямо сейчас. И тут Тони почему-то почувствовал боль в груди. Нет… это не боль — это волнение, да такое адовое, аж захуевило не по-детски. «Если этот кретин пьет, ему пиздец» Пятница пять секунд ищет его местоположение через телефон, и отзывается, также отвечая лаконично: — Питер находится в ночном клубе. Пять станций метро отсюда. Сука. И тут перед Тони серьезный диссонанс, чему дать волю: огорчению или ярости. Они ведь разговаривали, чтобы Питер переставал искать такие методы решения проблем, тратить деньги на алкоголь, на клубы, на вредную еду; они разговаривали, что Тони сделает, если вновь узнает, что Питер начал пить более крепкие напитки, мешать градусы, и делать это не дома. Ладно, иногда Тони не может не забухать с ним, виноват, грешен, но контролирует его и Питер всегда знает, где в этом пентхаусе аптечка. А это какой-то обрыганный притон, и хуй знает, что с Питером сделают, если он напился. Тони даже вспоминать не хочет, как один раз вызывал ему скорую из-за алкогольного отравления. Питер тогда поклялся на собственных костях, что это — самый последний раз. И это уже не первый человек, который говорит ему: «этот раз — крайний, Тони» — Что по показателям? Промилле. Пятница две секунды анализирует пацана через его наручные часы, и, кажется, даже она немного удивлена: — Нуль целых пять десятых, — цедит она, добавляя следом и опережая ярость Старка: — Это легкое опьянение, и, судя по тому, он там не один. — Конкретизируй. В клубе тяжело остаться одному. — Он в компании. Дружеская встреча. Тони встает с места, и шагает по паркету так, что хочется сломать его к ебеням собачьим. Сучонок ослушался его, не выполнил обещание, подорвал доверие. Блядь, ну какого черта его понесло туда именно сегодня? Опохмелиться решил? Мог бы хотя бы предупредить, что свалит, его бы Хэппи подобрал и отвез домой. А теперь хер Старк милым станет: после того, каким он его видел в алкогольном отравлении — это когда все тело немеет и руки отказывают, — спуску не даст. Поебать вообще, что там у Паркера в голове. Разбираться не хочет, да и, собственно, до пизды. — Тони, вы хотите поехать туда? — Не знаю. А надо, блядь? — Вы же знаете, что у него проблемы с алкоголем. Тони хмурится на цифровую подругу, взирая на потолок, будто увидит ее лицо где-то сверху. — Ты мне не помогаешь! — Я волнуюсь за него также, как и вы. Мне вызвать мистера Логана? Тони взвешивает двух демонов: выехать, забрать его и дать пизды, или забить хер и потом дать пизды. Косится на брошенный костюм на роскошном белом диване, размышляет, что Паркер может делать в этом чертовом клубе, если не пить? Как сказала подруга, у него встреча, и, скорее всего, с друзьями из универа. Обычная дружеская встреча, с тупыми шутками про говно и члены, ностальгия по временам… Тони хочет в это верить, да так горит желанием, что сжимает руки в кулаки и дает приказ Пятнице вызвать Логана к его дому, говоря, чтобы взял свою собственную машину и выглядел повседневно. Потому что Тони Старк, легенда двадцатых годов и долларовый миллиардер, не собирается палиться собой в дешевом клубе с жуткой тревогой за своего любовника.***
Паркер умеет пить, только когда сам себе это скажет. Поэтому, когда его зовут в клубы, внутренняя вера в себя становится жестче, увереннее. Но стоит увидеть алкоголь — и про веру можно забыть. Заводная и возбуждающая атмосфера берет вверх и Питер уже напился: сок за соком, утоляя скверную жажду, напивался с Недом и разговаривает на самые разные темы. Его взгляд во время диалогов никогда не смотрит на Неда: то на очередного ахуенного парня на заднем плане, то на ахуенный танцпол посреди огромного клуба, то на новичка-бармена, все время снующий туда-сюда. Питера ведет не по-детски, и вся жуткая штука в том, когда напивается — он начинает вешаться на шеи, становится навязчивым, противным, душным. Когда пьет один, то обычно сидит у окна, смотрит на дальние дома, на людей, скучает и думает, какой бы кипишь устроить. Или как уйти от Тони, разорвав всевозможные связи. Питер не агрессирует и не скандалит, когда выпьет — ему хочется или неистово ебаться, или неистово кого-то доебать. До Неда доебаться не получится — тот в курсе всех его проделок еще с тусовок времен школы. Господи… как же давно они окончили школу и уже встали во взрослую жизнь. Как сильно Питер умудрился пойти не по той дорожке… и грустно, и смешно. И через пьяную пелену и отличных басов, он различает крик друга: — Да ты меня вообще не слушаешь! — Питер принимает более удобную позу на стене у толчка, прочистив ухо пальцем от резкого голоса Неда. Какого хуя вообще в клубе одиночный туалет и почему здесь такая огромная очередь? Питер лениво переводит взгляд с фиолетовой стены на друга, который тоже стоит в очередь впереди него и держит в руках недопитый коктейль. Питер молча вырывает стакан и допивает, не слушая возгласы Лидса и «это мой любимый!» — Я пьян. О чем ты там трындел? — Да забей… я уже и забыл. Просто я не бухать тебя, вообще-то, звал, а попросту увидеться. Ты вообще контролировать себя не умеешь? — Питер косится на него, и размашисто смеется. — Будто ты меня, Нед, не знаешь! — от смеха мочевой пузырь дал о себе знать. — Стрессы из меня такого делают. Не злорадствовал бы, если на работе и в личной жизни все было отлично. Нед моментально оборачивается на него, и Питер увидел в глазах заинтересованный азарт. Он успел что-то лишнее ляпнуть? — С работой-то ясно — начальник мудила, а на личном фронте что не так у тебя? — складывает руки на груди в два движения, и Питер, через пьяную пелену понял, что тот еще даже и не напился до его градуса. — А ну расскажи. В голове и в животе уже море волнуется. А из толчка выходит какой-то дрищ, кинувший на Паркера безразличный взгляд. Перед Недом еще мужик, и парни надеются, что мужик на пару секунд. — Я пошутил. Нет у меня никого… — как-то от собственных слов хуево стало. — Вижу, что врешь, раз глаза уводишь. Не хочешь рассказывать — не надо. Не мое белье. Нед знает об ориентации Паркера, но не знает ничего про их отношения с Тони. Поэтому, пытаясь утрамбовать слова в ясное словосочетание, отвечает: — Да сам в душе не знаю, что между нами, — пожимает плечами. — Лучше уж его и спросить, что думает обо мне. Думаю, я для него обычная игрушка. Нед хмыкает. — Игрушка? Безвозмездно даешь, что ли? — Типа того. — Коллега? — с хитрецой спрашивает Нед, и мужик выходит из толчка. — Ага. Из одного отдела. Парень умнее меня в триста раз, — пиздит, как дышит, но Неда это уже не волнует: на мочевой так давит, что из ушей польется. Паркер двигается к двери вплотную, еле колени держат, и головой оперся об стену, бросая другу лихое «только недолго, умоляю». Питер услышал, что тот ответил, но что именно — не смог расслышать из-за музыки. В голове пусто, да так пусто, что это лучшее, что можно ощущать — мысли вообще не вяжутся в единый клубок, не может даже задуматься о чем-то всерьез, настолько отрубило от реальной жизни. Лишь бы блевать не потянуло, а то как-то неудобно будет на душе на трезвую голову. Проверяет телефон, и дисплей плывет так, что сам ужаснулся. Слишком ярко, убавляет — и все равно нихуя не понятно, и даже впритык не может сфокусироваться на часах. Сколько времени так и осталось для него загадкой, оставляя его в одиночку у двери мужского туалета в ожидании Неда, чтобы следом опустошиться. Чтобы опустошиться и дальше заливать свой ебучий организм спиртом, забываясь в летаргии, в лучшем мире, где его никто не достанет и никаких пощечин не пропишет. Даже Мэй не достанет со своими недоверчивыми взглядами и тонкими намеками. Питер пьет, потому что не нашел другого способа душить свои эмоции и раны. Питер пьет, потому что никогда не знал другой любви. Питер пьет, потому что думает, что любовь, которую дает ему Тони — самая адекватная и правильная. Питер пьет, потому что ужасно боится такой любви. От которой непросто отказаться. Алкоголь здесь ужас какой дорогой, но такой вкусный и приятный на язык, что Паркеру сорвало резьбу: начал изучать меню, требовать повтора коктейлей, о которых в душе не слышал. Его уже тотально так пробрало: зрачки расширились, внешние раздражители не работают, и движения рук стали ватными, незначительными, размашистыми и неаккуратными. Тому свидетельство то, что дважды промахнулся по карману, пытаясь вернуть телефон в свою нору. «Лишь бы вертолеты не словил». Проносится в голове, как ветер, и так же быстро ускользает, стоило ему протереть глаза и вытянуть руки на стену, — вестибулярный аппарат вообще не хочет слушаться, и привычная поза не дает опору. Мутно смотрит на свои кроссовки, задумчиво-пьяно хмурит лицо, думая, что пора обновить сезонный гардероб и почему Нед так долго? До ушей доносится ритмичная попса и, сам того не заметив, стал бить ногой в такт. Да, музыка здесь хороша. Ударив три раза к ряду, уже нервно ударил в дверь, вынуждая Неда опомниться. — Ты там сдох? Быстрее, мать твою! — Мне плохо! — доносится сквозь музыку. — Прекрасно. Я в женский. Разворачивается и удерживает тело одной рукой о стену, чтобы не атаковали вертолеты, и направляется в конец коридора, к бабам. Не стучится, потому что бухой, и открывает дверь, — на унитазе никого, а из комнаты пасет так, что хочется застрелиться. Не стесняется и заходит. Отливает, еле стоя на ногах, моет руки, умывается, давит в себе рвотный позыв. То ли от отражения в зеркале, то ли от алкашки. Но стоило ему выйти из туалета, увидеть недовольную намазанную морду косметикой, придумывая какое-то тупое оправдание, через два шага его жестко и бесцеремонно впихивают в стену. Чья-то сильная рука давит на плечо. В полумраке и от воды на глазах не сразу признает душегуба. Рядом с первым стоит второй, более высокий и более крупный. От удара об стену его ненадолго контузило и в голове смешались собственный пульс и басы с главного зала. С опозданием приходит озарение, что его бессовестно прижали к стене. — Если тронешь меня — тебе пиздец, мужик. Поднимает взгляд, и ахуевает. Перед ним стоит сам Хэппи рядом со Старком, который в черной кепке и в черных очках, в абсолютно драной одежде. Он узнал его даже так. Он узнает Старка даже в кошмарном сне. — Ох, Хэппи… здравствуй, — пьяно отсалютовал Питер, вообще не понимая, что его ждет. — Ты, блядь, кретин? Питер переводит взгляд на Старка, который хватает его за грудки и прижимает сильнее к стене. Питер не настолько уж и пьян, думает Старк, когда замечает его недовольное лицо от испорченного отдыха. — Тебе пиздец, ты же понимаешь это, Паркер? — Тони, я думаю, с ним бессмысленно разговаривать, — встревает Логан, сжимая плечо Старка. — Надо уходить отсюда, при чем срочно, пока никто не увидел. Питер косится на Старка, и теперь голова понимает в полной мере, что это не белка его накрыла — руки на груди реальны, черные очки напротив тоже, и Хэппи — влитой. Поднимает вязкие руки на руки Старка, сжимает его кофту, и почему-то в горле начинает саднить жутко, глаза закатываются назад, а сам — цыкает. Эти мощные руки… о боже. Лишь бы не спиздеть лишнего. — Ох, Тони… как ты нашел? — Это тупой вопрос, — сразу говорит Тони. — Мы уходим, Паркер. Молись, чтобы я тебя не прибил дома. Домой? Зачем домой? Старк утягивает Паркера за собой, и Хэппи идет впереди, чтобы расчистить путь и закрыть собой довольно пиздецовую сцену, и из мужского туалета выползает Нед. Мужики знают Неда в лицо, потому что давным-давно видели, как те тысячу раз прощаются. Да и Питер рассказывал о нем немало, как о лучшем друге, на которого можно положиться и в здравии, и в болезни. Нед ошарашенно смотрит на Паркера, которого утягивает здоровый мужик в кепке, очках, помятой одежде с другим мужиком. Только вот Питер ни чуточки не испуган и не удивлен — словно так и должно быть. — Эм… не понял? — Ох… Нед. Мне надо валить, — пожимает плечами Паркер, и Тони сжимает ему кофту, намекая, что пора завершать диалог. — Ты не обидишься, если я прям сейчас срочно уйду домой? Я напишу… — Все нормально? Ты уверен? — Абсолютно. Возникли некоторые… трудности. Неотложные трудности. Старк напрягся, не говоря ни слова и не поворачиваясь к Неду в профиль, чтобы не вздумал узнать. Мечта Неда с пятого класса — стоять со Старком так, как стоит сейчас, и вообще не вдупляет, что мечта-то сбылась. Тони и Хэппи молчат, потому что по первой гласной этот смугловатый пацан может их узнать. Питер еще парочкой фраз перебрасывается с другом, шепчет что-то ему на ухо, пока Старк держит его за капюшон, как злая мамка, пожимают друг другу руки и Старк уводит его из клуба, как дворового щенка, держа того впереди себя на расстоянии вытянутой руки. Его не ебет, что пацан спотыкается и не поддается давлению. Хэппи не знает про них. Тони объяснил все впопыхах, говоря, что все вопросы пусть оставит на потом, а сейчас, кровь из носа, нужна его услуга и молчание. Хэппи услышал, понял, и уже через пятнадцать минут он привез свою чистую одежду, в которую уже не влезает, и отправились в путь. Логан всю дорогу уговаривал Тони не покалечить пацана, и, судя по всему, смог. Они приходят на парковку, Хэппи разлочивает машину и Тони, не в состоянии укротить свой бешеный гнев, пихает Паркера в двери машины, отчего та аж дрогнула. От удара из легких выбился весь воздух, и Паркер уже не смог реагировать на это безразлично: открыл глаза, сжал руки Старка, боясь, что его сейчас отмудохают. — Тони, не надо… умоляю. Здесь Хэппи. Да, Тони, не надо контролировать свою ипостась, не надо было влюбляться в парнишку, не надо было пускать все на самотек, думая, что сможешь увернуться от этой напасти; да, Тони, не надо было ввязываться в это с самого начала, закрывать глаза на все, замечать каждое изменение в лице Питера и даже запах его парфюма. Да, Тони, не надо кипятиться за парнишку, переживать, как старая мачеха, за него, когда расстаетесь подолгу. Да, Тони, не надо было пускать Питера себе под кожу. Тони умоляет себя не ударить его. Умоляет не поднимать руку, чтобы остался хороший след и жуткое напоминание о себе, умоляет не делать постыдного при Логане, который сидит за рулем и смотрит на это в боковое зеркало. В Тони вместо крови течет яд, которым травят бездомных собак, а сам живой, целый, еще сука всех перерастет! Эти темные глаза напротив боятся его, страшатся как демоны сатану, как зайка волка. Тони любит его, да так, что из кожи вылезти охота, отдать всего себя, и это то, чего давно не ощущал — это было давно, с Поттс, с девушкой, женщиной, с лучшими существами на земле. Но это не девушка, это — парень с яйцами. Это парень. Парень. Мужчина. Старк не понимает в свои годы, что держит за грудки свою сильную любовь, за которую закатать в бетон готов. Питера тоже за свои блядские выходки, что приходится подрываться и бежать за ним, чтобы не натворил глупостей. Парочка минут — и кто бы знал, что взбредет Паркеру в голову: кому отсосать, кому дать в жопу, и к какому незнакомцу поехать домой. И Паркер даже не вспомнил бы о Старке, пока корежится с другим. Руки невольно расслабляются, и Тони отходит на расстояние, отпускает шмотье Паркера. Тот сам уже вжимается в чужую машину, мечтая раствориться от нахлынувшей паники. Логан закатывает глаза, и без слов и ответов Тони выстраивая логичную цепочку всего этого пиздеца. Тони переводит дух, сминает шею рукой, отворачивается от Питера, смотря на здание клуба. — Ты просто не представляешь, что мне стоит здесь стоять и сдерживать себя, — говорит Старк, и жестом через спину приказывает Логану закрыть свое окно. — Ты опять сорвался. Даже гадать не пришлось. Питер аккуратно поправляет одежку, смотря на Старка снизу-вверх. Ебать, ну и быстро ведь от приступа паники выводится алкашка. — Я даже не успел должным образом напиться. — Меня не ебет степень твоего опьянения, — Тони поворачивает голову к нему, и смотрит через темные очки при ночи. — Ты сорвался и пошел в клуб пить. Ты пошел в клуб, не потому что это клуб, а потому что здесь есть алкоголь. Я не прав? Питер сглотнул, виновато уводя взгляд в сторону самого клуба в ночи. — Он предложил. Нед… предложил, это было раннее утро, когда нас Поттс вызвала. Я не понимал, и согласился, потому что спорить с ним бесполезно. — Самое тупорылое оправдание, которое я слышал. — Я не оправдываюсь, — все еще держится за машину пацан, чувствуя неумолимый взгляд напротив. — Много чести перед тобой распинаться. Да, блядь, да! Я рассматривал это как вариант выпить! И расслабиться! Встретиться со старым другом, пообсуждать всякое говно! С хуев каких я еще у тебя разрешение спрашивать должен? Видимо, Тони глубоко ошибался, думая, что пацан в него влюблен. Тони, не думая больше ни о чем, хватает Паркера за майку и вновь пихает в машину. И сквозь черные очки, парень увидел, как тот зол и идти пить было явно не лучшее решение подрывать доверие, который Старк выстраивает с людьми не один месяц. — Только тронь меня. — А то что, сопляк ебучий? — Это увидят люди, я специально сорву твою кепку и очки. И это увидит Логан. — Нихуя подобного. Логан из тех, кто все в могилу унесет, — руки на черной майке сжимаются сильнее, и Паркер хватает Тони за предплечья, будто компенсируя сжатие. — Ты такой смелый только когда люди рядом? Готов поспорить, что наедине станешь ласковым, стоит только заикнуться. — Еще бы. Ведь иначе ты меня отпиздишь, и будешь делать вид, что это не твоих рук дело. Тони понимающе хмыкнул, повел головой в сторону, видя, что курящие чики пялятся на них. Время закругляться. Тони оттягивает пацана от машины, открывает пассажирскую дверь и тормозит, прежде чем впихнуть его: — Сейчас поедем ко мне, и молись, просто умоляй меня, чтобы я смог сдержать себя и свою злость на тебя. — Ты просто… — Завались, блядь. Швыряет его на пассажирское сиденье, и только удача позволила носу Паркера не встретится с сидением машины. Хэппи пацану вопрос не задает: видит, как парень скорежился над сидением, волосы закрывают его лицо и слышит тихое сопливое сопение его носа. Старк сел рядом с Логаном, грозно хлопнул дверью, снял очки и небрежно бросил «отчаливай». Логан знает, что сегодня, как бы Питера не было жаль, он встретится с истинностью Тони Старка.