Не нужна

Раздражение от этого дня я испытала еще с самого утра, но последней каплей оказалась непослушная прядь волос, которая постоянно выпадала из незамысловатой прически, которую я делала уже около часа. Кое-как, спустя столько мучений, но мне удалось закончить с волосами до того, как Чонгук оставил меня дома одну, тем самым, заставляя добираться до загородного дома его родителей на такси, как грозился это сделать все время, пока ждал меня. Честно говоря, я не очень-то и расстроилась бы, не посетив данное мероприятие, напротив, перспектива провести там весь вечер, вплоть до ночи, меня совершенно не радовала, скорее наоборот, приводила в состояние досады. Платье винного цвета, об опрятности которого я позаботилась заранее, красиво облегало фигуру. Кружевные рукава подчеркивали тонкость рук, а вырез на правой ноге добавлял сексуальности. Ткань приятными волнами струилась по телу, лаская кожу. Трудность доставляла только застежка, которую я пыталась застегнуть, стоя возле зеркала. — Что за чертов день? — пыхчу, раздражаясь сильнее с каждой секундой. Кажется, даже прическа растрепалась от моих попыток. — Языка нет, да? — вздрагиваю от резкого голоса за спиной. Я не видела Чонгука уже около часа, слишком сильно увлекаясь подготовкой. Ощущаю, как сильные руки слегка сжимают змейку вместе, цепляя бегунок. Наблюдаю за манипуляциями мужа через зеркало, оценивая слишком шикарный внешний вид парня, которым он занимался, от силы минут пятнадцать. Черный приталенный костюм подчеркивает подкаченную фигуру шатена, выделяя его мощь, в тон рубашка с серебряными запонками, облегающая рельефный торс. От такого Чонгука крышу сносит круче, чем от любого наркотика, а запах мятного геля, ударяющий по рецепторам, заставляет невольно подкашиваться ноги. — Я сама могу, — шепчу я вишневыми губами, все так же глядя на мужа через зеркало. Он переводит на меня взгляд своих темных глаз, недовольно хмурясь. — Самостоятельная? — дергает замок у самой шеи, больно задевая торчащие из прически волосы. Вряд ли его так сильно огорчил факт того, что я не попросила о помощи. Хочу уже сказать какую-то колкость в ответ, но парень обрывает, злясь. — Я жду в машине, у тебя пять минут. — одаривает меня разжраженным взглядом, выходя из комнаты. Злой и бешеный Чонгук — ужасное сочетание. Когда он в таком состоянии, лучше не попадаться ему на глаза или же, стараться не раздражать ещё сильнее. Поведение мужа, наверное, должно было меня насторожить, если бы я не слышала его разговора с ХëСон по телефону в гостиной. Не сказала бы, что Чонгук как-то скрывал этот факт, но заметив меня, пару часов назад, наблюдающей за ним из кухни, недовольно зыркнул и поднялся на второй этаж, громко топая ногами по паркету. Слышу, как хлопает входная дверь, подходя к окну в спальне. Снова разговаривает по телефону, расхаживая из стороны в сторону, то и дело зарываясь руками в волосы, портя их идеальный вид. Нервничает Очень редко можно увидеть такого Чона. Все эмоции он всегда умел красиво скрывать за безразличием, которым втаптывал людей в асфальт. В данный же момент он переживал слишком открыто. Отхожу от окна, возвращаясь к зеркалу. Поправляю волосы, одергивая ткань платья. Обуваю лодочки, украшенные бордовыми стразами, представляя противный холод улицы, который придется ощутить. Наношу духи на шею и запястье, накидываю черное пальто и беру клатч, закидывая в него телефон и мини-косметичку. Оглядываю комнату на наличие забытых вещей и только тогда спускаюсь вниз, покидая дом. — Дура блядь! — дрожь пробирает от такого незнакомого тона мужа. Закрываю дом, сжимая ключи в холодных ладонях. На улице моросит небольшой дождь, от чего ежусь, сильнее кутаясь в холодное пальто. Чон замечает меня сразу же, прячет телефон в карман брюк, открыто игнорируя тот факт, что я поймала его за выяснением отношений с ХëСон. Осознание того, что у него с этой девчонкой не все так гладко, радует сердце и невольно хочется улыбнуться, впервые за долгое время, искренне. Открывает двери, проводя по мне оценивающим взглядом. Я также не обращаю на это внимание, проходя мимо парня. Усаживаюсь в теплый салон, откидываясь на спинку кожаного сидения. Через мгновение шатен оказывается рядом, пристегивается и трогается с места, выезжая с территории дома. Мы молчим, потому что желания разговаривать нет у обоих. Ему, видимо, подпортила настроение Пак, а меня бесит один только факт того, что её мордашку нужно будет лицезреть через какой-то жалкий час, при этом держа невозмутимое лицо для всего окружения. — Слишком открытое платье, — от созерцания серого пейзажа за окном меня отвлекает хриплый голос парня, взгляд которого прикован к дороге. — Прости? — смотрю на чужой профиль, теребя обручальное кольцо. С ума сойти можно от количества испытываемого мною возмущения. — Мне оно не нравится, Йонг. — хмурится, переводя на меня секундный взгляд. — Почему именно его ты решила напялить на этот вечер? — тормозит у светофора, буравя меня темно-карими. — Не думала, что тебя будет так сильно беспокоить в чем я пойду. — чувствую, как неприятно впиваются в кожу головы острые края шпильки, царапая ее. — Мы женаты, разве это не нормально? — кажется, весь воздух выкачали из салона, оставляя меня ни с чем. — Почему ты не вспоминаешь об этом, когда снимаешь трусы со своей прошмандовки? — сжимаю руки в кулаки до побеления. В глазах напротив загорается пугающий огонек, от которого хочется скрыться, потому что обжечься, действительно, страшно. — Потому что, я это делаю с ней. — сердце стучит где-то в глотке, доставляя неприятные противные ощущения тошноты. Хочется проблеваться у ближайшей обочины мертвыми бабочками, которые гниют во мне от этой глупой любви. — Какой же ты мудак, — чувствую, как соленая влага скапливается в уголках глаз. Часто моргаю, прогоняя слезы. Желание разреветься было катастрофически огромным, но я старательно его игнорирую, потому что компания для соплей не подходящая, да и времени на макияж я убила достаточно. — Словно для тебя это новость, — трогается с места слишком резко, скрипя шинами по мокрому асфальту. Я молчу, потому что желания продолжать эту беседу у меня нет, как и доставлять удовольствие парню своими никчемными попытками казаться сильной. Поэтому оставшиеся двадцать минут едем в полной тишине, не считая радио, играющего на фоне. Возле родительского дома собралось уже достаточное количество машин, хотя до начала всего мероприятия еще около сорока минут. Покидаю теплый салон без энтузиазма, кутаясь в пальто, а после направляюсь в сторону дома, в надежде быстрее вернуть то тепло своему телу, которое я испытывала в авто. Холодный ветер неприятно скользит по открытым участкам ног, принося дискомфорт. Это было ожидаемо, особенно в такую погоду, особенно в октябре. — Не спеши так, — чувствую, как чужие руки хватают меня в районе локтя, останавливая. — Мы должны появиться вместе, глупая. — берет мою холодную ладонь в свою массивную, слегка сжимая. Я все также упорно молчу, игнорируя мурашки, появившиеся от мужских касаний. Какое же глупое влюбленное сердце, раз оно так реагирует на обычные прикосновения. Теплота загородного дома старшего семейства Чон, заставляет расслабиться, расправив сгорбленные плечи в гордой осанке, которую мне прививали еще с детства. Отдаем верхнюю одежду здешнему дворецкому, благодаря. Здороваемся с госпожой Чжи, которая приветливо нам улыбается, поздравляя Чонгука с прошедшим юбилеем. Этой женщине около пятидесяти, но выглядит она слишком хорошо для своих лет. Вряд ли это ей досталось по наследству, учитывая тот факт, что владелец второй по масштабности фирмы в Корее — ее муж. В нос ударяет приятный запах свежих цветов, когда мы проходим в большой банкетный зал, где собралась уже основная масса приглашенных гостей. — Ненавижу эти сборища, — негромко произносит прямо на ухо, обдавая кожу теплым дыханием. Я слишком хорошо понимаю мужа в этом вопросе, потому что сама предпочла бы провести время где угодно, только не здесь. Сжимаю руку Чона на автоматизме, когда вижу счастливое лицо своей матери, идущей прямиком к нам. — Милая, здравствуй. — наигранно улыбается, приобнимая меня за плечи и касаясь накрашенными губами щеки. Неохотно отвечаю, прижимаясь к ней в ответ. То же самое проделывает и с парнем, пачкая помадой его лицо. — Надеюсь, вам понравится этот вечер. Мы все очень старались, когда организовывали его. — так серьезно говорит о какой-то подготовке, к которой не приложила и грамма усилий, я уверена. Наверное, как и все здесь. — Конечно, мама. — выделяю последнее слово, чувствуя невероятное напряжение от чужого взгляда, прошедшего по мне. Снова оценивает и по тому, что она слегка кивает понимаю — она довольна. — Я оставлю вас, нужно обсудить один вопрос с отцом. Позволите? — мать заливисто-приторно смеется, когда Чонгук касается губами тыльной стороны ее ладони. — Я скоро приду, — шепчет мне на ухо, когда я хватаюсь руками за его пиджак в попытках спасения, а после целует в висок и уходит, оставляя меня с Ким Миëн наедине. Ненавижу это чувство беспомощности, но к сожалению, испытываю его слишком часто в своей жизни. — Прекрасный вечер, не так ли? — женщина обводит взглядом огромный зал, украшенный белыми лилиями, запах которых кружит голову. Я только киваю, стискивая в ладонях маленький клатч. — Выпьем? — указывает на стол с шампанским, подхватывая руками два бокала с игристой жидкостью. — Да, спасибо. — беру прохладный сосуд в руки, немного отпивая. Ненавижу алкоголь и все что с ним связано, но быть трезвой как стекло на сегодняшнем вечере было бы чересчур смертельно. Красота цветов, расставленных по всему периметру, слишком притягивает и я, не удержавшись, касаюсь аккуратного лепестка. — Превосходные цветы, думала, что их привезли из заграницы, а оказалось, что их продажей занимается старушка, из небольшого бедного магазинчика, представляешь? — открыто усмехается, делая два обильных глотка алкоголя. Никогда не любила эту черту в своей родственнице и с корнем удаляла в себе эти ростки, которые она пыталась вырастить. — Не думаю, что качество цветов зависит от достатка. — смотрю прямо на мать, горделиво вздергивая носик. Вряд ли бы она имела то, что имеет, выйди она замуж за другого человека, у которого бы не было собственного бизнеса, например. — От достатка, Йонг, зависит все. Заруби себе это на носу, наконец. — она хмурится, ставя пустой бокал на столик, сразу же хватая новый. Мать никогда не умела вовремя остановиться, когда дело касалось спиртного. — То, что вы с Чонгуком женаты, просто невероятно укрепило компанию твоего отца. Будь благодарна своему мужу и его отцу за то, что они согласились помочь нам. Этот парень так тебя любит, верно? — каждое слово, как лезвием по раненому сердцу. Сжимаю руками стеклянную ножку, сосредотачивая на ней всю боль, которую я сейчас испытываю. Стараюсь казаться сильной, хотя внутри вся разрушаюсь и лопаюсь. Мне хочется показать матери ту самую грязную изнанку этой беззаботной жизни, которую она ведет благодаря удачной сделки отца с семьей Чон. Я бы рассказала то, как сильно «любит» Чонгук, трахая другую и постоянно втаптывая меня в грязь, ковыряя мои чувства ржавым гвоздем. Но я сдерживаюсь, закусываю внутреннюю сторону щеки, пытаясь переключить с душевной боли на физическую. Чувствую, как истерика наступает на пятки, гадко смеясь. Ставлю бокал с недопитым шампанским на стол, громко звеня посудой. — Мне нужно отойти, — произношу как можно быстрее и покидаю общество матери, не дав сказать ей больше ни слова. Прохожу мимо знакомых людей с работы, сдержанно здороваясь. Благодарю судьбу за то, что на пути не встречаю отца или кого-то из родителей мужа. Держусь еще довольно неплохо, наверное, я так думала ровно до того момента, пока не увидела себя в отражении зеркала в уборной, которую еле нашла. Поправляю и так идеальный макияж, в попытках отвлечься. Руки трясутся от злости и раздражения, делаю два глубоких вдоха, стараясь успокоиться. Выходит не очень, но хотя бы дрожу не так сильно. Возвращаться обратно желания нет, от слова, совсем, поэтому я оттягиваю этот момент всеми возможными способами. Осматриваю особняк родителей мужа, надеясь побыть в одиночестве хотя бы еще несколько минут. На светлых стенах висят дороги картины, вставленные в золотистые рамки. На каждой изображено что-то разное, не совместимое между собой. От разглядывания произведений искусства ранних веков, меня отвлекают знакомые голоса, доносящиеся из приоткрытой комнаты, которая служит, как мне помнилось, кабинетом свëкра. — Мне не нравится так жить, понимаешь? — до омерзения неприятный голос, который я узнаю из миллионов, а после самый родной, который приносит смертельную боль. — Я все исправлю, слышишь? — его голос такой нежный-нежный, совсем не характерный для мужа. Чувствую, как горячая влага касается щеки и быстро стираю ее ладонью, опаляя горячую щеку холодным металлом обручального кольца. Как же мерзко чувствовать все это. И любить тебя тоже мерзко, Чонгук. Желание слушать дальнейший разговор этой пары, который приносит мне боль, у меня не было, становится неимоверно душно и я срываюсь с места, громко стуча тонкой шпилькой по темному кафелю. Постоянная ложь, боль, обида и предательство, я так часто испытываю эти чувства, что их вкус уже въелся в мои рецепторы. Практически бегу по узкому коридору, ведущему на зимнюю веранду. Мне нужен свежий воздух, катастрофически сильно, потому что сердце бьется о ребра, а легкие сжимаются в болезненном спазмы. Я была в этом доме лишь пару раз, но каждый из них проводила именно здесь, пока Чонгук разбирался с делами офиса. Одним рывком открываю стеклянную дверь, давая легким кислород. Хватаюсь руками за перила, жадно вдыхая сырой воздух. Легкий дождь заменил вечерний туман, который осел на крыши местных домов. Холод осеннего вечера пробирается под ткань платья, даря озноб коже. Горячие дорожки слез скатываются вниз по лицу, разбиваясь о морозную каменную кладку. Хотя бы что-то греет в данный момент. Не знаю, сколько именно я смотрю на деревья, скрытые туманом, проклиная мужа и жалея себя, но вздрагиваю, когда теплая ткань ложится на плечи, мгновенно одаривая теплом. Хотелось бы верить, что все сейчас будет, как в фильмах и Чонгук выйдет за мной, уведет в теплый дом, пообещав, что больше не причинит такой боли. Но жестокая реальность бьет прямо в сердце, а приятный запах свежести ударяет в нос своей неизвестностью и я резко оборачиваюсь, больно ударяясь копчиком. — Какого черта?! — мой голос похож больше на хрип, но нотки возмущения все равно были слышны. Я смотрю в упор на брюнета, одетого в темно-синий костюм, пиджак которого теперь покоится на моих плечах. — Думал, что услышу слова благодарности, а не колкий взгляд маленького котенка. — открыто усмехается, смотря прямо в глаза своими полумесяцами. Истерика отходит на второй план, заменяя все чувство боли раздражением. — Я не просила о помощи, — хмурюсь еще сильнее, складывая замерзшие руки на груди. Стараюсь защититься так, наверное. — Не всегда нужно попросить, чтобы тебе ее оказали. — слова незнакомца заставляют стыдливо опустить глаза на блестящие носки туфель. Возможно, он и прав, просто я не привыкла получать ту самую помощь. Мне приносят только боль, поэтому я принимаю беспрекословно только ее. Обходит меня, опираясь массивными руками о перила. Постукивает известный только ему ритм, глухо ударяя пальцем по белому мрамору. Осекаюсь, когда голову посещают мысли о привлекательности брюнета. Есть что-то такое незримое, что притягивает к нему и от этого становится немного боязно. И от моих размышлений о нем тоже. — Я не кусаюсь, можешь подойти ближе. — улыбается, глядя на меня через плечо. Видимо, я правда выгляжу зашуганной. Подхожу к парню, сильнее кутаясь в пиджак. — Вам же холодно, — хочу уже вернуть вещь хозяину, когда встречаюсь с недовольным взглядом парня. Я даже имени его не знаю, но по одним только глазам понимаю, что лучше не спорить. — Просто заткнись и грейся. Ты же девушка, вряд ли твоему мужу понравится, если ты заболеешь. — удивленно распахиваю глаза, хватая ртом воздух. — Успокойся, я не сталкер, просто ты всё это время как-то нервозно крутишь кольцо на безымянном. Или ты его надела, чтобы отпугивать здешних мужиков? — зарывается пятерней в волосы, поправляя спадающую на глаза челку. Наверное, хотелось бы, чтобы Чонгуку было не плевать, но это невозможно. — Лучше бы было так, — грустно усмехаюсь, теребя пуговицу на чужой вещи. — По всей видимости, он мудак, раз ты плакала здесь одна. — чувствую, как горит кожа от его взгляда. Слишком странные чувства вызывает незнакомец. От огня его темных глаз хочется скрыться, в страхе быть сожженной. — Не смейте так говорить о нем, ясно? — волна злости и раздражения накрывает с новой силой, когда вижу, как парень начинает смеяться. — Я сказала что-то смешное? — пыхчу, впиваясь ногтями в ладони. — Да нет, просто удивляюсь бабской тупости. Вы, нежные создания, до невозможности глупы. Если мужик заставляет тебя плакать, то он хуйло, и ты не должна его защищать и оправдывать, понимаешь? Зачем ты это делаешь, если тебе больно от его поступков? — я потеряла нить того, как непринужденная беседа дошла до обсуждения моей личной жизни с неизвестным парнем. Меня бесит и злит факт того, что незнакомый мне человек оскорбляет Чонгука. Пусть он и делает это конструктивно, но я привыкла защищать тех, кого люблю. — Он мой муж, а ты — совершенно чужой человек, который не имеет право так говорить. — чувствую, как начинаю дрожать, то ли от холода, то ли от брюнета. — Уже на «ты» перешла? Резво, — ухмыляется, резко приближаясь. Я замираю, не двигаясь с места, ощущение этой близости непривычные, наверное, поэтому дрожу. В нос ударяет приятный запах, который невольно кружит голову. Парень тянется во внутренний карман пиджака, доставая оттуда сигареты. Вытаскивает одну, мгновенно прикуривая. Дым разносится по морозному воздуху, ударяя в легкие. Никогда не любила этот запах и сейчас не исключение. — Ты хорошая жена, раз защищаешь его не смотря на то, какой он придурок. — делает затяжку, а после выдыхает. Красиво Не вижу смысла продолжать этот разговор, поэтому стаскиваю с плеч теплую вещицу, возвращая ее хозяину. Молча смотрит за моими действиями, стряхивая вниз пепел. — Спасибо, — протягиваю пиджак, чувствуя холод, прошедший по плечам. Молча принимает его обратно, укладывая на перила. Направляюсь в сторону теплого дома, который дарит только холод, стуча каблуками. — Тебе идет это платье, — останавливаюсь, когда слышу хриплый голос позади, оборачиваясь полу-боком. Стоит расслабленно, скрестив ноги и улыбается, видимо, оценивая. Мне от чего-то не хочется спрятаться, наоборот, желание ощущать этот взгляд на себе появляется с неистовой силой, что только пугает. — Спасибо, — потому что, действительно, приятно. Особенно, учитывая тот факт, что Чон его забраковал. Смотрим друг на друга, буравя глазами. Не знаю, сколько именно прошло времени, но от наших «гляделок» отвлекает злой голос мужа. — Йонг, какого хрена ты здесь делаешь? — резко оборачиваюсь, еле удержавшись на ногах. Ощущения такие, будто тебя поймали на измене. Неприятно. — Юнги? — он переводит свой взгляд на брюнета сзади меня, еще больше злясь. — Привет, Чон Чонгук. — машет ему рукой, самодовольно улыбаясь. — Так эта милашка твоя жена? — отталкивается со своего места указывая на меня, начиная двигаться в нашу сторону. — Иди в дом, Йонг. — Чон загораживает меня собой, подталкивая к особняку. Остаюсь на месте, словно вкопанная, только сильнее раздражая шатена. Не знаю, что именно я испытываю, но шок ощущается слишком ярко. Я знаю всех людей с которыми общается муж, но это имя было мне неизвестно. Видимо, он совсем не «чужой», как я его называла, а напротив, слишком осведомленный о Чонгуке. — Живо! — рявкает, от чего я вздрагиваю. Видимо, слишком сильно зарылась в свои мысли, игнорируя этот мир. Я испытываю тотальный стыд от этой глупой сцены, устроенной мужем. Раздражает тот факт, что сам Чонгук выясняет отношения с Пак ХëСон, хотя прекрасно осознает, что это не то место, где можно себе это позволить, даже опустив тот факт, что такого быть не должно априори. — Ведешь себя, как придурок. — ядно шепчу, сжимая в руках клатч. Становится дурно от чужого взгляда, но я продолжаю упорно смотреть в темные океаны любимых глаз. — Иди в дом, — повторяет уже более спокойно, прикрывая устало веки. Повинуюсь, разворачиваясь на тонких шпильках, четко стуча ими по кафелю. Почти захожу в дом, когда слышу мужской голос, произносящий мое имя. — Скоро увидимся, Йонг. — оборачиваюсь, сдержанно киваю брюнету, а после позволяю своему телу ощутить тепло ненавистного мною дома.