Не нужна

Внутри дома собралось уже достаточное количество народа. Основную массу на этом мероприятии составляли бизнесмены и руководители других фирм, хотя должны были присутствовать только сотрудники фирмы и некоторые друзья семьи, но их здесь было, кажется, меньше половины. Прохожу вглубь зала, минуя образовавшиеся компании статных людей, которые распределились по всему периметру дома. Возле столика с закусками замечаю улыбающуюся Пак ХëСон, а рядом свою мать и свекровь, с такими же лицами. Воротит от этой картины. Мерзко становится от того, как этой мелкой подстилке удается так легко и непринужденно располагать к себе людей, при этом не прикладывая особых усилий. Сжимаю в руках клатч, игнорируя пульсирующую боль в голове. Ноги в туфлях окоченели так сильно, что теперь не чувствую пальцев. Хоть я и освежилась, легче мне не стало, потому что теперь от платья несет чужим парфюмом, а от него кружит голову. Мысли заняты Чонгуком и неким Юнги, с которым мой муж остался разговаривать на улице. Не знаю, что именно его так разозлило, но во взгляде шатена было что-то новое. Словно, он хотел меня защитить от чего-то, открыто это демонстрируя. Желания с кем-либо разговаривать сейчас у меня нет, как и находиться здесь, в этом месте, в окружении этих людей. Осматриваюсь, пытаясь отыскать знакомую макушку. Чонгука все еще нет, хотя времени с того момента, как я вернулась в дом, прошло уже достаточно. Волнение начинает разливаться по всему телу горячим воском, неприятно обжигая нежную кожу. — Йонг, дочка, привет. — вздрагиваю от внезапного голоса отца, стискивая в ладонях сумочку. — Извини, не хотел тебя пугать. — смеется по-доброму, показывая ямочки. За все время пребывания здесь я встретила его только сейчас. Видимо, снова был занят и приехал немного позже назначенного. — Все хорошо, привет, пап. — легонько улыбаюсь, подставляя щеку для отцовского поцелуя. В такие моменты, я ощущаю себя маленькой девочкой, той самой, которая еще не испорчена миром взрослых, предательством и ложью, болью и разочарованием. Как будто все становится как раньше, когда я чувствую, как сухие губы Ким Тэëна касаются моей щеки, немного покалывая ее отросшей щетиной. — Уже виделась с мамой? Она должна быть где-то здесь, — обводит взглядом зал в поисках жены. — Да.. мы общались. — стараюсь подобрать более деликатные слова для описания нашего разговора с родственницей. Отец тоже не был большим участником в моей ранней жизни, но он хотя бы старался уделять мне время. Пусть, у него это получалось крайне редко из-за занятости в фирме, которая на тот момент, только начинала свою работу, но он старался, и я это ценю. — Не обижайся на нее, Йонг. Просто, она такой человек, — совершенно ненужные оправдания, совершенно ненужного человека. — Под «таким» ты подразумеваешь человека, которому было плевать на жизнь собственного ребенка? — я злюсь, осекаясь по сторонам. Здесь слишком много лишних ушей, как и внимания к нам. — Дочка… — он раздосадованно опускает голову, а после берет мою свободную ладонь в свою массивную. — Не злись на нас и не держи обиды. Мы с твоей мамой очень виноваты перед тобой и ты вправе не прощать нас, но у всех были на то веские причины. — он смотрит прямо в глаза, такими же, как у меня. Сердце бешено бьется, потому что даже это извинение приносит боль. — Конечно, я все понимаю, папа. У нее были более важные дела в моем детстве, когда маленькой девочке просто нужно было чертово внимание и мама рядом. А у тебя… Тебе нужно было спасать компанию, которая разваливалась. И строительным клеем, которым ты всё заклеил, стала я. Жаль только, что тебе было плевать на то, что я чувствую, когда ты подписывал тот договор о женитьбе. — вырываю свою руку из отцовской хватки, стискивая зубы. Место, где касались его руки, пылает и я отхожу от папы на небольшое расстояние, шаркая туфлем. Он хочет вновь подойти ближе, но мои слова останавливают его. — Вы виноваты в том, что мне так больно. — в чужих глазах виднеется печаль и жалость, а искра сожаления горит ярче пламени, только оно мне больше не нужно. Не хочу, чтобы меня жалели, потому я переживу. Пусть все будет ссаднить и жечь — вынесу, только никакой жалости. Мне нужно было это раньше, тогда, когда я падала с велосипеда в пять и разбивала в кровь коленки. Когда в начальной школе меня толкнули на лестнице и я подвернула лодыжку. Черт, даже когда Чонгук закинул мой бумеранг на то дерево. Тогда я тоже хотела, чтобы меня пожалели. Обняли, погладили по голове родные руки и сказали, что все будет в порядке. Я разворачиваюсь в противоположную от отца сторону, часто моргая. В глаза опять бросается ненавистная шатенка, которая мило беседует с госпожой Чон ЛиЫн. Чувства во мне меняются со скоростью света, смешиваясь друг в друге. Настигнувшую обиду застилает раздражение и мой мозг включается только тогда, когда три пары глаз прожигают дыру в моем, и так израненном, теле. — Дорогая, ты в порядке? Выглядишь бледной, — взволнованый голос, а после рука госпожи касается моего плеча и я чувствую, как тепло ее тела переходит на мое, возвращаясь в реальность. Эта миниатюрная черноволосая женщина всегда была добра ко мне. Наверное, она тот единственный человек, который поддерживает и хорошо ко мне относится. — Да, я в порядке. Голова немного болит, — я почти не вру, глядя в карие глаза, которые достались моему мужу от нее. — Думаю, это от шампанского. Ты никогда не умела пить, — слышу, как раздражена мать. Она даже не пытается это скрыть, открыто показывая свою злость. Недовольна тем, как я выгляжу, считая переживания госпожи Чон напрасными. — Да, эта черта досталась мне не от тебя, мама. — я злюсь и тоже пропитываю слова желчью. Краем глаза замечаю, как хмурится свекровь, буравя взглядом мою родительницу, и то, как пристально рассматривает меня ХëСон. Ее бежевое платье, украшенное мелкими камнями, красиво переливалось на свету, а каштановые волосы, которые она уложила в массивные локоны, безвольно болтались за спиной аккуратными волнами. Макияж подчеркивал ее миловидное личико с большими глазами, которые напоминали блюдца. Одета слишком хорошо для ее зарплаты. Ей всё это просто не по карману, но у меня не возникает вопросов откуда у нее деньги, учитывая то, что она спит с будущим генеральным директором крупнейшей фирмы. Переводит свой взгляд на бокал в руках, немного краснея. Какой бы она не хотела казаться стервой для меня, ХëСон просто глупая овечка, которая забрела в логово волков. — Вы уже знакомы с Пак ХëСон, верно? — я смотрю прямо на девушку, не отрывая хищного взгляда ровно до того момента, пока она не поднимает на меня свои глазищи. Легонько улыбаюсь, когда вижу как она дрожит, сильнее сжимая хрусталь. — Новый стажер нашей фирмы. Очень трудолюбивая, — закусывает блестящую от блеска губу, переживая. Злость во мне кипит неистовым пламенем, сжигая все внутренности. Мне хочется рассказать всем, сделать больно, чтобы кто-то тоже страдал, разделяя все это со мной. — Правда? Ты, действительно, так хороша ХëСон? — мать мужа переводит свой взгляд на девушку, открыто улыбаясь. Наверное, пытается разрядить напряженную обстановку, которая царит между нами. Эта непринужденность раздражает, но сейчас она как никогда кстати. — Думаю, меня слишком хвалят. — ее голос приторно-милый хрипит, скребя по ушам. Сколько не смотри на нее, все равно не могу увидеть, что так любит в ней Чонгук. Она вся такая до сладости правильная, идеальная, без изъяна. ХëСон смущенно улыбается, когда ей задают очередной бессмысленный вопрос, дабы отпустить это напряжение, что летает в воздухе, но я уже их не слушаю, потому что взгляд встречается с темными глазами-полумесяцами, которые пристально за мной наблюдают. Брюнет расслабленно крутит бокал с игристым вином в руках, краем уха слушая разговор двух мужчин, которые стоят с ним рядом. Ухмыляется, когда замечает, что я теперь тоже смотрю на него, также не отрывая глаз. Резкая боль в руке, а после такой же разворот в противоположную сторону, заставляют прервать наши «гляделки». — Мы едем домой, — муж, которого еще секунду назад не было и близко, сейчас стоит прямо передо мной, сильно стискивая нежную кожу большой ладонью. Чон злой и не скрывает этого, только злиться должен точно не он. — Мне больно, — стараюсь вырваться из цепкой хватки мужа, но попытки тщетны. В черных глазах пылает огонь, который готов сжечь все на своем пути. — Чонгук...— я практически пищу, потому что кожа горит и колит, а он сжимает ее еще сильнее. — Сынок, что ты делаешь? Отпусти, ей же больно! — голос, подошедшей к нам, госпожи отвлекает обоих и шатен выпускает меня из своего плена. Тру больное место, в надежде, что все пройдет. — Я в порядке, госпожа. — вру, пытаясь выдавить улыбку. Недоверчивый взгляд свекрови явно дает понять, что она мне не верит, но и цепляться за эту ситуацию между нами не собирается, за что я ей неимоверно благодарна. — Мы уезжаем домой, мам. — голос мужа хрипит и ломается, словно он пытается сдержать в себе те эмоции, что сейчас испытывает. — Как? Уже? Но вечер ведь только начался, — она недоуменно хлопает длинными ресницами, глядя, теперь уже, на парня снизу вверх. — Йонг плохо, думаю, что будет лучше, если мы поедем домой. — он переводит свой убийственный взгляд на меня, играя скулами. — Что-то серьезное, милая? — он возвращает свой взор на меня, аккуратно приобнимая за плечи. — Мне просто нужно отдохнуть, госпожа. — бесстыдно вру. Видимо, это мне передалось от мужа. — Тогда поезжайте, я скажу твоим родителям, что тебе нездоровится. — Чон ЛиЫн нежно улыбается, слегка подмигивая, а после по-матерински целует в висок. Мне становится до ужаса больно, потому что даже в этой ситуации, рядом нет того, кто мог бы меня защитить. Я была совершенно одна, снова. Благодарю свекровь, еле сдерживая подступившие слезы. Прощаемся с ней, а после покидаем дом, возвращаясь в машину. На улице уже давно стемнело и холод проявился, кажется, с новой силой. Мне нехорошо, от чего я еле передвигаю замерзшими ногами по плитке. Сзади меня идет шатен, я чувствую, как он прожигает взглядом мою спину, потому что в этих местах начинает саднить, словно ожог. В машине оказывается тепло и запах клубничной пахучки бьет по рецепторам, оказывая успокаивающее действие. Включает печку до полного, хорошо прогревая машину. Мы молчим, все еще не двигаясь с места. Я не понимаю, что должна сейчас испытывать. Во мне настолько много чувств, что я не могу выбрать главное. Мне обидно, за всю ту боль, что приносят близкие и родные люди. Мне неприятно то, как ведет себя муж, заставляя чувствовать себя мерзко. — Какого хрена ты делала там с ним? — Чон почему-то так сильно выделяет последнее слово, делая на нем акцент. Поворачиваю голову в его сторону, оценивая его злость по шкале. Кажется, она у него сейчас настолько велика, что не хватит всех цифр. — Не думаю, что должна оправдываться перед тобой, Чонгук. — потому что правда. Он не имеет даже ни одной сотой процента, чтобы требовать от меня каких-то объяснений, хотя бы из-за того, что сам же так ко мне относится. Сейчас невозможно прочесть его глаза, наверное, потому, что темнота в них застилает все чувства. — Ты моя жена, Йонг, и мне не нравится то, что ты остаешься наедине с каким-то мудаком. — сжимает в руках руль, неприятно скрипя кожей. Я почти на грани и сдерживать себя становится труднее с каждым словом мужа. — Знаешь, а он о тебе так же говорил. — видимо, сегодня мой мозг, совершенно отказывался нормально работать, раз тогда, когда мне следовало промолчать, я так открыто его провоцирую. В глазах напротив ярость смешивается с удивлением, таким явным, что хочется рассмеяться. — Чтобы я тебя больше с ним не видел. — практически рычит, впиваясь взглядом. — Если я скажу так о ней, послушаешь? — я горю, самостоятельно обливаясь бензином. — Йонг..— я лопаюсь, разрываюсь, выпуская всю гниль, которую в меня закладывали, наружу. Я смеюсь, глядя на обескураженное лицо парня. Смех переходит в истерику и я чувствую, как щеки опаляет горячая влага. Мне хочется уйти, сбежать, скрыться от всех, чтобы больше не чувствовать. Чтобы не любить тебя Открываю двери машины, выбегая из нее. Я стараюсь дышать полной грудью, но выходят только короткие свистящие вдохи, которые не могут меня насытить. Я плачу, практически кричу, сжимая в руках ткань черного пальто. Мне так больно и плохо, что будь возможность ничего не чувствовать, я бы ею воспользовалась. — Йонг, успокойся, слышишь? — выбежавший следом Чонгук, обхватывает руками мое лицо, в попытках остановить истерику. — Это ты, все ты, черт возьми! — я смотрю в любимые глаза, показывая всю боль, что сидит во мне. — Это ты бросил меня одну, прекрасно зная, как поступила со мной моя мать. Ты оставил меня, а ради чего? Чтобы пообещать своей любимой того, чего никогда не будет? Что ты разведешься и будешь только её?! — я бью его руками, не скрывая горячих слез. Последняя капля была слишком тяжелой для меня. — Я готова жизнь за тебя отдать, неужели ты не чувствуешь, как бьется мое сердце? — из-за слез теряется четкость мира, но две черных бездны, которые смотрят на меня, я вижу отчётливо. Он молчит, только сильнее стискивая щеки в своих руках и без остановки стирая соленую влагу. Внутри все печёт, хочется разодрать всю слизистую, чтобы избавиться от этого. — Если бы ты только знал, Чонгук, как же сильно я тебя ненавижу. — шепчу охрипшим голосом, заметно дрожа. Мне холодно, а ветер, гуляющий по улице, неприятно забирается под ткань длинного платья. Парень смотрит безотрывно, а затем резко подается вперед, впиваясь в вишневые губы. Его тело полностью контрастирует с моим холодным, даря тепло. Проникает языком в рот, играясь с ним. Крышу сносит от таких действий шатена, буквально, в прямом смысле. Я не чувствую почву под ногами, когда муж припечатывает мое тело к влажной, от сырости, поверхности нашей машины. Отрываемся друг от друга в момент, когда воздуха становится катастрофически мало. Чонгук гладит рукой по щеке, легонько улыбаясь. Впервые из-за меня Удивительно, какое сильное влияние он на меня оказывает и какую власть имеет, но я благодарна, что истерика, которая накрыла меня словно цунами, осталась позади. Хоть Чон и был той самой причиной ее появления, но он же стал и её предотвращением. Точно, как в детстве с моим бумерангом. — Поехали домой, — почему-то шепчет, будто боясь спугнуть. Я молча киваю, сжимая в ладонях мужскую руку. Кожей чувствую металл на безымянном пальце мужа, который греет сердце. «Он мой» — кричит сердце, сжимаясь в болезненном спазме. Оно глупое, врет само себе, стараясь игнорировать дрянную правду, которая обливает кровавый мешочек кислотой.

***

Воскресенье оказался моим единственным выходным за всю эту долгую и мучительную неделю. Вернувшись домой почти в три часа ночи, единственное на что у меня хватило сил, перед тем, как лечь спать, это переодеться в пижаму и вытащить из волос эти ужасные шпильки. Проснулась я от того, что мое тело слишком сильно сдавливала чужая рука, прижимая к себе ближе. Сегодня я ненавижу себя за вчерашнюю слабость перед ним. Разум твердит мне о том, что он не заслуживает быть прощенным, особенно так просто. А сердце срывает голос, доказывая, что Чон достоин. Выбираюсь из цепкой хватки шатена, проигнорировав свое желание полюбоваться им. Этот парень привлекателен, как дьявол, даже когда просто спит. Встаю под теплые струи воды в душе, омывая ими тело. Выдавливаю гель на мочалку, равномерно распределяя его по коже. Мою волосы, смывая с них белую пену. Кутаюсь в полотенце, подходя ближе к раковине. Чищу зубы, а после наношу увлажняющий крем на лицо. Вспоминаю о вещи, которую купила пару дней назад, когда взгляд падает на коробку с тампонами. Вскрываю тест, предварительно прочитав инструкцию. Сердце громко стучит, пока жду положенные десять минут, пристально следя за проявляющимися полосками. Немного боязно, от чего отвожу взгляд. Смотрю на время в телефоне, а после беру тест-полоску в руки. — Почему не отзываешься? — я вздрагиваю от голоса мужа, опасливо сжимая тест в руке. Видимо, я была слишком увлечена, раз не слышала, как парень меня звал. Когда оборачиваюсь, обнаруживаю милое заспанное лицо шатена и сонные глаза, которые вмиг становятся ясными. — Что там? — подходит ближе, замечая коробку, а после протягивает руку. Сердце стучит где-то в глотке, когда Чонгук выдергивает тест с результатом из зажатых пальцев, всматриваясь. Кажется, что время замедлило свой ход, словно, вовсе остановилось. Я стискиваю в ладонях ткань белого полотенца, наблюдая за реакцией мужа. — Мы едем в больницу.