Держать своё будущее в руках и осознать, что от него останется лишь прах. Уничтожить внутри себя мысли и познать всю суть умиротворения, Наедине с собой в своих снах, ты можешь понять, что тобой управляет страх. Но твой сон прерывает запах разложения, вот и начинается приступ саморазрушения
Мир на секунду остановился. Внутри всё замерло, похолодело враз. В голове лихорадочно проносились самые разные мысли, от совсем дурных до отупело счастливых. Изуку не планировал так быстро раскрываться перед Тодороки. Явно не сейчас, не в этот день, даже не в этот год. Мидория планировал тянуть, играть, скрывать. Но глупо что-то отрицать, когда соулмейт лично увидел собственную метку. Деку упустил из виду, что Шото тоже, на самом-то деле, не дурак совсем. Может, просто сбежать? Нет-нет, нельзя. Это не решит проблему, отнюдь нет. Так что же делать? Как поступить, отреагировать? Оттолкнуть? Не хочется. Солгать? Ложь очевидна. И даже если он примет Шото… То что дальше? Опять же, Тодороки не дурак, сложит пазл в единую картину. И, наверное, давно уже сложил, раз не говорил никому о том, что обрёл половинку во время нападения на класс 1-А. Мидория аккуратно поднимает глаза, вглядывается в лицо соулмейта. Человек напротив лишь завороженно смотрит на высеченные навечно и без спроса татуировки на коже под выпирающими отростками костей. Кажется, пора бы принять так давно откладываемое решение, но, словно в миг всё забыв, Изуку наслаждается пустотой в голове и отдаётся во власть момента, когда соулмейт аккуратно прикасается пальцами до краёв полыхающего огня. Мидория сдерживается, не дергаясь, каждой фиброй души чувствуя укрепляющую эфемерную связь. До этого момента можно было играть и намекать, бегать и тревожить собственные души, не замечать очевидного, ослепляя себя ложной верой. Но эта возможность рушится под ласковыми движениями, смирением ложится внутри. И убегать, на самом-то деле, не очень-то хочется не то что сейчас, но и во веки веков. Шото ведёт по краям, прослеживает контуры, ведь знает каждый яркий язычок наизусть. Он не раз и не два рассматривал собственную спину в отражении зеркала, ждал, надеясь на понимание, спасение и покой в другом человеке. Деку стоит, едва-едва дыша. Голос словно пропал, а челюсть ломит, и, кажется, это от волнения, потому что действительно страшно пискнуть хоть звук, сказать что-то неправильное. Кусает губы изнутри, боится поднять руки, чтобы оттолкнуть или притянуть. Никто никогда не рассказывал ему, как именно реагировать на собственного соулмейта, что делать в его ситуации. Молнией проносятся мысли про нападение на ЮЭЙ. Тодороки разве не напуган? Не зол на то, что они по воле судьбы оказались по разные стороны баррикад? Что, скорее всего, прямо перед ним стоит шпион или злодей? Судя по тому, что он до сих пор не ударил его или не рассказал кому-то из героев, — да хоть собственному ненавистному отцу или их классному руководителю — а он до сих пор на свободе, а не на допросе, кажется, что соулмейт умолчал их тайну ото всех. Можно ли приоткрыть завесу лжи и выдать всю отвратительную правду для самого близкого душой человека, не боясь быть преданным и оскорбленным? Мидория проигрывает, когда Шото с беспокойством касается второй метки, трескающей кожу на неровные осколочки — ниточками расползаясь во все стороны, как след от пули на стекле. В разноцветных глазах плещется непонимание и волнение, и тишина, окутывающая засыпающую академию, лишь делает такие моменты более откровенными и интимными. Личными. Внутренне Деку понимает, что давно сдался и решил про себя, но выговорить что-то вслух оказывается чрезвычайно тяжело. — Есть второй, да? — тихо уточняет Тодороки. — Да, — повержено соглашается Изуку. Сердце кровью обливается от одного лишь осознания, что соулмейт наконец-то найден, вот он рядом и очень близко, счастливый, добрый, прекрасный герой. Которого когда-то очень не хватало в такой трудной для него жизни. — Ты знаешь его? — интересуется парень. Мидория едва мотает головой. Не знает. Вправду. И боится теперь найти. — Понятно, — отрешенно подтверждает он, замолкая на пару секунд. А потом накрывает ладонью трещинки, согревая теплом, и поднимает голову. — Пожалуйста, покажи мне метку, — просит с надеждой Шото, смотря прямо в глаза, так искренне и немного по-детски. В силах ли Изуку отказать ему? Конечно нет. Тяжелые руки легко расстегивают мелкие пуговицы, и Мидория поворачивается к однокласснику спиной, приспуская пиджак с рубашкой так, чтобы обнажить практически всю спину. Прохладный воздух обдаёт разгоряченную кожу, но неприятные ощущения пропадают, когда Шото кладёт обе ладони на метку. Водит размашистыми движениями, всматривается в куб, наполненный молниями и оплетенный рунами. Изуку покорно даёт изучить всё, молчит, ожидая хоть чего-то. — У меня есть только эти руны… — шепчет поражённо подросток. Деку молчит, не зная, как в нескольких словах передать сложность раздвоения причуды. Повисает молчание, и руки Шото замирают на одном месте. — Ты был на полигоне во время нападения на 1-А класс, да? — спрашивает он. Мидория вздрагивает, и плечи, закаленные тренировками, напрягаются. Шото тут же перетекает руками на них и осторожно массирует. Изуку страшно от того, что он не видит лицо соулмейта. — Тодороки… — слабо выдыхает. — Это было странно, — спокойно проговаривает подросток. — То, что я обрёл зрение во время того нападения. И я провёл небольшое расследование, пытаясь сначала разобраться со всем, а не кидаться смелыми заявлениями или заранее связывать себя с преступником родственной связью, — шепчет Тодороки, вновь спускаясь на спину и чертя края рун. — Я узнал у всех наших одноклассников, с кем они вступали в бой, заново вспомнил всё-всё, что произошло в тот день. Даже спрашивал у Айзавы-сенсея, но ничего похожего не нашёл, — делится соулмейт. — Даже расстроился немного, — едва улыбнувшись, выдыхает. — А потом появился ты. Сначала я был настороже. Это было странно. Ты был странным. Я чувствовал что-то, что тянуло меня к тебе, и ничем, кроме как связью, я не мог это обосновать. Поэтому вновь прошерстил те скудные записи о нападении, и кое-что вспомнил, — руки Тодороки вновь останавливаются, согревая лопатки. — Я обрёл зрение, когда поднялось облако пыли, и причуда того парня столкнулась с моей и чьей-то ещё, — припечатывает он. — Я не видел тебя, потому что ты появился под самый конец, скрытый пылью, после чего наши силы вступили в контакт. А после ты ушёл вместе с тем парнем и Лигой. Изуку опустил голову, судорожно думая, что бы ответить. В голову как назло ничего не приходило. Ведь всё именно так и было, и было бы глупо что-то отрицать, когда поймали с поличным, так легко и даже логично. Боль разлилась внутри, и подобие вины затеплилось в груди. Пожалуйста, Шото, почему же ты не мог быть чуточку глупее, чуточку хуже? Мидорию страшит одна лишь мысль о том, что придётся в самом худшем случае избавиться от соулмейта. Это глупо и больно, несправедливо и ужасно — то, что они стали заложниками ситуации.Кровь стынет, всё сгинет- такого жду конца. Немею, бледнею — страх краски стёр с лица. Тут связь не поможет, мурашки по коже, Молчанье страшней слов
Молчанье страшнее и яснее любых слов. Изуку нечего сказать и нечем оправдать себя. Как бы было всё просто, если бы они были простыми подростками, юными героями без кошмарных скелетов в шкафах. — Ты связан с ней, и явно нежеланно, — прямо в душу шепчут позади. — Тодороки! — вновь из последних сил пытается остановить одноклассника парень. — Нет, — легко отрицают, осторожно обнимая сзади. Чужие руки смыкаются на животе, и слова льются в макушку осторожным обволакивающим голосом. — Я узнал тебя. Моего соулмейта. И не собираюсь предавать. Ты ведь давал мне выбор, ничего до этого не говорил, помогал и заботился больше, чем кто-либо. Ты знал, кем я прихожусь тебе и молчал, — говорит Шото. — Я чувствую, как тебе больно, страшно и сложно. То, как ты уходишь куда-то далеко отсюда, вижу в твоих глазах тоску и грусть. — Тодороки, пожалуйста, не надо! — судорожно вцепляясь в чужие крепкие руки. — Нет! — лишь сильнее прижимаясь сзади. — Не отталкивай! Что бы у тебя ни случилось, что бы ты ни сделал, кем бы ты ни был, мне всё равно! Я не хочу потерять тебя из-за каких-то условностей. Я помогу чем смогу, поддержу, обниму, когда будет одиноко, — жарко-жарко и очень быстро, практически отчаянно. — Я ждал тебя, искал так долго… Думал о том, как мы будем говорить или тренироваться вместе. Ты помог мне принять себя полноценного, свою вторую половину, сделал за такой короткий промежуток времени и только как друг гораздо больше, чем другие люди. — Я не могу тебе ничего рассказать! Не сейчас, всё очень-очень сложно. Я не такой хороший, как тебе кажется, — судорожно перебивает Мидория, с ужасом чувствуя подступающие слёзы. — Неважно, — мотает головой соулмейт. — Я подожду. Пойму. Помогу. Только не отталкивай, дай помочь и быть рядом, — молит Шото, зарываясь в чужую шею. — Это неправильно! — шмыгая, возражает Изуку. — Правильно, — уверяет Шото, разворачивая вздрагивающего Деку. Смотрит мокрым взглядом. Смотрит в посветлевшие блестящие глаза, полные неверия и страха. — Я не оттолкну, не предам, что бы ни случилось, — обещает подросток, заключая лицо напротив в кольцо рук. Приближается, чтобы соприкоснуться лбами и вытереть большими пальцами родные слёзы. — Мы соулмейты. И это правильно. Изуку плачет молча, сжимая в объятиях предназначенного ему человека. Дрожит, ощущая чужие чувства, оседающие влагой на волосах. Сердце трепещет в груди от счастья и облегчения. Это правильно.***
Успокаиваются они очень долго. Стоят просто у шкафчиков, в обнимку, минут двадцать точно. Не отпускают друг друга, молчат, наслаждаясь просто теплом чужого тела. А потом тихонько отлипают друг от друга, взъерошенные, неловкие, но всё-таки счастливые. Убирают класс вместе чересчур быстро, и покидают академию, направляясь в дом Изуку. Им предстоит о многом поговорить. А Мидории рассказать. Изуку вновь проводит соулмейта на кухню, щёлкает чайником. Отступать некуда, поэтому он мысленно пытается собраться и выстроить хоть какую-то вменяемую картину повествования, опираясь руками о столешницу. Тодороки позади смотрит обеспокоенно, понимая метания одноклассника, не спешит и не прерывает, ожидая первых шагов. — Я прекрасно понимаю, что рассказать всё, по крайней мере сейчас, ты не можешь, — успокаивает в какой раз Шото, осторожно беря в руки горячую чашку и насыпая сахарный песок. — Поэтому не прошу рассказывать прямо всё, — поднимая взгляд на соулмейта. — Просто расскажи то, что мне следует знать, остальное расскажешь позже. Я не давлю. Но и оставаться в полном неведении не желаю, — ставит перед фактом подросток, наблюдая за тем, как Мидория в безрадостной улыбке кривит искусанные губы. — Спасибо за это, Тодороки, — искренне благодарит Деку. Конечно, всё-всё рассказывать — это сразу же ставить крест на хоть сколь либо нормальные отношения. Поэтому Изуку сразу отметает Слепого Бога, его деятельность и идеологию. Существование трёх домов также останется тайной — этот секрет слишком большой, тем более с действующей сепарацией внутри этой структуры. Шото явно будет не в восторге и подорвётся спасать детей. Не то чтобы Изуку был против этой затеи, но не думал, что ситуация в Первом и Втором доме настолько же сложная и ужасная, как в Третьем. В любом случае он не горел желанием рушить порядки Лиги и вмешиваться в отбор и воспитание новых членов. Цирк также останется в тени. Мидория никогда особо не был посвящен в дела подконтрольной структуры, ограничиваясь лишь собственными воспоминаниями, некоторыми документами и упоминаниями на общих собраниях верхушки. Да и выдавать все секреты Лиги, хоть и соулмейту, не казалось правильным даже после узнанного ранее от Тенебриса. Изуку только колебался насчёт Кретура — пока он не до конца решил что делать с доктором и в данный момент его опекуном. Поэтому не очень приятные подробности в виде наркотических сигарет или буйной причуды будут скрыты. Наконец, решившись, Мидория начинает рассказ. Приходится начать с детства. И рассказ про противостояние с Бакуго вновь повторяется, с одной лишь оговоркой: в конце из дома недруга его забирает не Кретур, как ранее было сказано Всемогущему, а действующий лидер Лиги Злодеев. Все За Одного представляется Тодороки как сильный, строгий, жесткий, умный и хитрый мужчина. Шигараки остаётся тенью, обитающей в главном доме управления. Ровно как тайной остаётся настоящая личность Все За Одного. А дальше рассказывать-то особо нечего. Лишь то, что он тренировался в организации, выполнял мелкие миссии, больше отвечая за работу с причудами и тренировки новых членов, нежели за кровавые миссии, как было на самом деле. После Изуку рассказывает, как оказывается послан с собственной лёгкой руки как шпион в ЮЭЙ после столкновения с Шото во время нападения на класс 1-А. На этом рассказ заканчивается, и повисает небольшое молчание, пока соулмейт задумчиво рассматривает стеклянный стол. — Большего рассказать я не могу, — проговаривает Изуку, отводя взгляд. — И не желаю рассказывать. Просто помимо этого мною были совершены очень плохие поступки, которыми я не горжусь, и про которые тебе лучше не знать. Но выйти из-под контроля организации я при всём своём на данный момент желании не могу, — усмехается Мидория. — Все За Одного чрезвычайно силён, наравне со Всемогущим, и не отпустит просто так то, что считает своим. И не прощает предательства. А я, — пожимает плечами подросток, — оказываюсь лишь безмолвной марионеткой в могущественных руках. — Совсем никак? — тихо скрипит Шото, с надеждой всматриваясь в лицо соулмейта. Изуку грустно улыбается, качая головой. — К сожалению, злодей помог мне тогда, когда мне больше всего в жизни нужен был настоящий герой. И я полностью и всем обязан именно этому человеку. За жизненный опыт, за силу, за тренировки и закалку, — проговаривает, судорожно сжимая в руках кружку. — Герои… тогда рядом со мной не было никого и, наверное, если бы не Все За Одного, я бы сейчас не сидел перед тобой и не рассказывал это, — Тодороки вскидывает взгляд, полный сожаления, и аккуратно тянется за рукой Изуку, переплетая пальцы. — Тогда я ненавидел вас, моих соулмейтов, — делится Деку, чувствуя, как чужая рука лишь сильнее сжимает ладонь. — Ненавидел героев, которые не спасли маленького мальчика. Но это в прошлом. Всё это в прошлом. И сейчас я такой, какой я есть. И я… Я очень долго ждал тебя, Шото, — смотря в чужие глаза, с больной улыбкой и сводящей челюстью. Шото встаёт с места под удивлённый зелёный взгляд, обходит стол, чтобы встать на колени перед Изуку, беря руки парня в свои. Соулмейт смотрит на Деку с тихой любовью и нежностью, прижимаясь щеками к чужим ладоням. Ластится, опираясь грудью об острые колени. — В прошлом, — подтверждает Шото. — А сейчас я рядом. С тобой. И тоже очень-очень ждал тебя, Изуку.***
С утра всю страну потрясает новость о том, что, помимо Слепого Бога, охоту на героев объявил еще и известный злодей Пятно. Он пропагандирует практически одни и те же цели со Слепым Богом. В сети уже успели назвать верным последователем Слепого Бога, хоть он, в отличие от уже известного кумира, лицо не скрывал и публично расправы не показывал. Все понимали одно: дело Бога вызвало очень большой резонанс в общественности, выходя за рамки одной страны, а такие злодеи, как Пятно, вышли из тени. Отвратительным и самым страшным было то, что Пятно, в отличие от Изуку, действительно убивал героев. И на его счету было уже около семнадцати смертей и около двадцати пострадавших. Конечно, с числом «осужденных» не сравнится, но злодей выбирался на охоту гораздо чаще Бога и действовал быстро, чем опять встревожил геройский мир. Добираясь с утра в Академию, Изуку успел сфотографироваться с несколькими людьми по дороге, узнавшими его из-за фестиваля, выслушать жаркий спор про своё амплуа в злодейском мире и о Пятне, а также о многом ещё. Изуку становится даже совестно, когда Иида рассказывает о собственном брате, подвергнувшемуся нападению со стороны Пятна. Хоть всё оказывается не так кроваво и жестоко, как обычно происходит Суд, но травмы у брата одноклассника достаточно серьёзны, чтобы он остался в больнице под наблюдением врачей. Заходя в класс, он кивком головы приветствует Тодороки, по-теплому улыбнувшемуся в ответ. Они решили никому не говорить о собственной связи, не желая выставлять напоказ метки или отношения. Только недавно они были лишь одноклассниками и хорошими приятелями и поэтому пока было трудно привыкнуть к новым ощущениям, но это не отменяло неосязаемое счастье и радость при виде соулмейта. Все в классе разговаривали о прошедшем фестивале, делясь впечатлениями о том, что их стали узнавать на улице. Хоть они и знали, что фестиваль ЮЭЙ достаточно известен, всё же не думали, что смогут завоевать внимание стольких зрителей. Бакуго стрельнул в Мидорию недовольным взглядом, но всё же кивнул в знак приветствия. Изуку тихонько улыбнулся, про себя чувствуя разлившееся удовлетворение. Значит, он правильно предположил, что во время визита Всемогущего к нему, к Кацуки наведывался Айзава. По крайней мере, это казалось логичным в связи со всем, что произошло на фестивале и судя по реакции героя номер один. Классный час, посвященный выбору геройских имён, прошёл неимоверно шумно, но весело. Хотя бы потому, что некоторые одноклассники всерьез потом будут жалеть о собственном неосторожном или импульсивном выборе. А вот Бакуго хорошенько так развеселил недруга, едва сдерживающего смех от каждого предложенного Кацуки варианта. Изуку же давно выбрал себе «Озэму Рун» в геройском мире, поэтому только развлекался и перешептывался с Очако, Иидой и Тодороки. Хотя выбор последнего для Деку показался довольно-таки скучным. Но ничего, он после скажет это соулмейту. И вот, наконец, пришло время выбора стажировки. — Поскольку покончено с выбором геройских имен, — начал до этого не вовлеченный в процесс Айзава-сенсей, — можно приступить к стажировке. Она продлится у вас неделю. Тем, кто получил много предложений, я просто раздам список агентств, поэтому выбор за вами. Тем, кто не получил приглашения, придётся выбрать из сорока национальных агентств, с которыми мы сотрудничаем. У них разные сферы деятельности, поэтому выбирайте с умом. Жду вашего ответа после выходных. — Тебе, Мидория, наверное полным-полно приглашений пришло! — тут же, после ухода классного руководителя, подскочила Очако. — Как Тодороки и Бакуго. Вы прекрасно показали себя на фестивале! — Это точно, — кивнул Иида, также поднимаясь с места. Шум наполнил комнату: все переговаривались насчёт агентств и стажировки. — Ты уже выбрал? — поинтересовалась Урарака. — Пока нет, — честно ответил Мидория, просматривая список. — Думаю, я сначала промониторю чем именно занимаются агентства и уже после выберу подходящее. — Хороший и ответственный подход, — похвалил Тенья, тоже всматриваясь в список. — Думаю, я поступлю так же. — А ты, Очако? Куда пойдёшь? — Пойду к Пистолетоголовому! — гордо заявила девушка. — Но разве это не боевое агентство? — тут же удивилась Мина. — Ты же вроде не хотела драться? — Да, не хотела. Но после битвы с Бакуго я поняла, что чем сильнее я стану, тем обширнее станут мои способности. И я не смогу стать классным героем, если буду бегать от слабостей. А такая стажировка поможет мне понять слабые стороны и подтянуть боевой потенциал! — радостно и оптимистично пояснила Урарака. — Вау! — восхитилась Ашидо. — Реально взвешенное и серьезное решение. Ты крута, Урарака! Девочки постепенно отошли от Мидории, углубляясь в новый разговор, и Изуку смог обратиться к Шото. — Тодороки, — достаточно тихо позвал подросток, — а ты определился? — Как сказать… — протянул соулмейт. — Пока не очень. Думаю, мне тоже стоит немного подумать. Мидория кивнул, соглашаясь. Ему также предстоит нелегкая работа — выбрать место, где стажировка не превратится в очередную театральную постановку и не станет испытанием.***
— Юный Мидория! — окликнул Всемогущий Изуку около выхода из класса. Подросток сначала удивился, но потом вспомнил данное ранее обещание и попрощался с одноклассниками. — Да, учитель? — подойдя, спросил он. — Я хочу поговорить с тобой, пойдём в учительскую, — позвал герой. В действительности они пришли больше в служебное помещение, напоминающее комнатку отдыха: диванчики, стол, чайный набор, стелаж с книгами и всякие вазочки с печенюшками. Мидория огляделся, оценивая обстановку, и по приглашению сел на диван, ставя рюкзак под ноги. — Прости, что так оторвал и приврал, — присаживаясь, попросил прощения мужчина. — Не сказать, что это учительская, но мы тут часто сидим, когда хочется сбежать от вечно шумной академии, — улыбается Яги. — Понимаю вас. Тут уютно, — соглашается юноша. — Ну, не буду таить, у меня к тебе сразу много чего. Во-первых, — Тошинори достаёт какой-то конверт, протягивая ученику, — вот, прочти. Мидория заинтересованно достаёт несколько бумажек, приглашающих победителя фестиваля в ЮЭЙ на выставку на I — остров. Брови ползут вверх, когда он читает поздравления, а также видит два пустых билета. — Как ты, наверное, понял, это пригласительные на I-остров. Два других билета можешь отдать друзьям, думаю, им понравится. И не бойся, выставка будет проходить после вашей стажировки, поэтому одно другому не помешает, — подмигивает Яги. — Это так сказать небольшой приз победителю. — Вау, — искренне выдыхает Изуку. — Это неожиданно. И очень приятно. Я наслышан об острове, но никогда не был на нём. Большое спасибо, — благодарит подросток. — Не за что, юный Мидория. Кроме этого я хотел поинтересоваться у тебя, нет ли у тебя каких-то агентств на примете? Туда, куда пойдёшь стажироваться? — По правде говоря, пока я не уверен. Надо проанализировать заявки и специализацию агентств, — честно делится парень. — Но, думаю, Вы не просто так спросили? — Ты прав, — соглашается Тошинори. — Я крайне заинтересован твоей причудой. Она интересна и необыкновенна, а также нуждается в хорошей практике в условиях геройства. Вы с юным Бакуго и Тодороки показали прекрасные навыки ведения боя, но вам нужно научиться их реализовывать согласно геройскому уставу и городской местности. Поэтому я хотел бы порекомендовать тебе агентство Ночноглаза или Старателя. Как мне кажется, они смогут помочь тебе. Но я не настаиваю! — тут же оговаривается Тошинори, поднимая руки. — Можешь выбрать любое, но, конечно же, в крупных ты получишь больше практики и опыта. А уж с твоими способностями может даже впечатлишь других героев, чтобы они после приняли тебя к себе после выпуска, — добро заканчивает Всемогущий. — Большое Вам спасибо за совет, — благодарит Мидория. — Я приму к сведению Ваши слова. — Кстати, насчёт юного Бакуго, — вспоминает Яги и немного поникает, явно опечаленный всей ситуацией с учениками. — Ваш классный руководитель, Айзава-сенсей, поговорил с Бакуго и разъяснил ситуацию. И он также в курсе вашей предыстории, поэтому на занятиях постарается не ставить вас в пару. И мы всячески будем пытаться исправить ваши отношения, конечно, не влезая в жизни, но стараясь избегать ситуаций, как на фестивале, и следя за вашими поединками более внимательно. Так что, — мужчина смотрит прямо на Мидорию, — большое спасибо за то, что доверился мне и рассказал. Я очень ценю это. Изуку усмехается, опуская взгляд. Приятна, конечно, такая забота, но немножко совестно недоговаривать такому человеку, как Всемогущему, да и водить за нос, выглядя в глазах героя мучеником. Если бы только знал, кем он был на самом деле. — И, — продолжает учитель, — раз я немного влез в твою личную жизнь, позволь спросить кое-что, — просит разрешения герой номер один. — Да? — изумляется Изуку, стараясь предугадать, что же заинтересовало самого Всемогущего. — Одним из твоих соулмейтов, — громом вылетает из чужих уст, — является юный Тодороки? Мидория замирает, не веря в услышанное. Он позволяет себе, застигнутому врасплох, уставиться на взрослого ошарашенным взглядом, подтверждающим все догадки Тошинори. Яги спешит пояснить: — Прошу прощения, просто во время моего к тебе визита, — тараторит мужчина. — Из-за выреза на майке я увидел метки. И всё хотел задать этот вопрос. С учётом того, как вы с юным Тодороки взаимодействуете и, зная Старателя, я беспокоился. Тем более я ранее не встречал людей с двумя метками. Еще раз прошу прощения, если лезу не в своё дело, но, опять же, юный Тодороки, к сожалению, не из самой простой семьи, и я хотел бы выяснить всё сразу, чтобы, если что, мог как-то помочь.«Очень тупо ты раскрыл это, не правда ли?» — угогатываясь, шепчет другой «он» в голове.
«Очень тупо, » — подтверждает Изуку. Мидория сухо сглатывает слюну. Ну да, он просто идиот. Ну конечно же Всемогущий заметил две метки. Ну конечно же он сложил всё очень просто. Ярость оседает в душе от мысли о том, что кто-то узнал о них с Шото. — При всём моём уважении, — начинает Изуку. — Но Вас это не касается, — резко замечает подросток. — Но, раз Вы сами до всего догадались, то да, так и есть. И мы не планировали как-то афишировать или показывать связь. И да, до появления Шото я не мог видеть из-за второй метки. В данный момент я знаю только то, что мой соулмейт — это Тодороки, больше ничего. Для меня вся эта ситуация с метками так же непонятна и странна, поэтому попрошу воздержаться от каких-либо вопросов, — рассердившись и, хмуря брови, твёрдо заканчивает юноша. — Прошу прощения, — тут склоняется Всемогущий. Вид у него действительно очень виноватый. — Я не раскрою вашу связь, не беспокойся. И, если вдруг нужна будет помощь или совет, то обращайся, — заканчивает Яги, стараясь окончить встречу на более или менее радостной ноте. Мидория принимает извинения и прощается.***
— Вы же представляете Лигу Злодеев? — спросили прямо с порога. Томура, даже не убрав с лица руку, заинтересованно развернулся на барном стуле. Курогири метнул оценивающий взгляд на мужчину, протирая стакан. Тишина подпольного бара огласила эти слова слишком громко и требовательно. — Ну, допустим, — протянул Шигараки. — Вы знаете, как найти Слепого Бога? Кто он? — не тая, спросил злодей. Цепкие глаза, скрытые повязкой, уставились на первого ученика. Лезвия опасно сверкнули в руках убийцы. — Ух ты, какие вопросы, — поднимая брови, ответил Томура. — А ты у нас, случаем, не нашумевшее в последнее время так называемое Пятно? — Именно, — припечатал злодей. — И мне нужен Слепой Бог. — С чего это нам, если мы и знаем, — Томура кинул взгляд на Курогири, — говорить, где найти такую знаменитость? — Я восхищаюсь им, — сделав шаг, сказал Чизоме. — То, что он делает, вдохновляет меня. Он не боится никого, он страшен, жесток, его расправа прекрасна и элегантна. Бог справедлив в своём Суде, — постепенно приближаясь, говорит мужчина. — Он мой вдохновитель и пример, наставник и вершина правосудия. И я хочу встретиться с ним, встать рядом с ним, помогая очистить мир от фальшивок, наполняющих городские улицы. Стать верным палачом, раз Бог не отнимает жизни. — Вау, — лишь выдохнул Шигараки, рассматривая серьезного Акагуро. — Но вот досада, — легко разводя руками, — твой обожаемый Бог не связан с нами, а значит мы понятия не имеем, где он сейчас и как найти его. Но, — приподнимая палец, — я не прочь принять тебя в состав Лиги Злодеев. Как тебе такой расклад? Совсем скоро, если ты не перестанешь выкашивать героев пачками, Слепой Бог придёт за тобой, — зловещим шёпотом продолжил Томура, — и я сомневаюсь, что ты сможешь дать отпор Богу, — с усмешкой заканчивая. — Вы лишь кучка психов и убийц, лишенных высшей цели, — выплюнул Пятно, взмахнув лезвием в опасной близости от Шигараки. — Вы не идёте ни в какое сравнение со Слепым Богом! — Воу, какие громкие слова! Но вот только твои высшие цели не защитят тебя от Суда. Ты достаточно опытен, чтобы понимать, что Бог не так прост, да и жаль всё-таки пропадать такому таланту, — Тенко окинул взглядом фигуру злодея. — И ты бы смог помочь нам достичь нашей цели. — Ну и какая же у вас цель? — скептически спрашивает Чизоме. — Убить Всемогущего. Уничтожить всё, что нам не по нраву, чтобы жить так, как нам захочется, — спокойно проговорил парень. — Ха-ха-ха! — взорвался хохотом Пятно. Вмиг он кинулся вперёд, скидывая Томуру на пол и протыкая плечо острым лезвием. Тенко зашипел, но дергаться не стал. — Больше всего на свете я ненавижу именно таких людей. Ты хочешь, чтобы я примкнул к вам из-за чьей-то детской прихоти? В чём же смысл крошить всех без разбора? — ядом лилось из губ убийцы героев. — Ну, — скучающе протянул Томура, приподнимая руку и сжимая пятью пальцами лезвие, — нет так нет. Причуда льётся, чувствуя свободу. На лице напротив расцветает удивление и страх.Христос прозябает под следствием, Ждёт вердикта две тысячи лет. Алчная власть — стихийное бедствие, Ад, из которого спасения нет