Я еще люблю тебя (18+)

Слова врача выбили почву из-под ног. Тэхён не мог перестать думать об этом. Донор. Сестра или брат. От того же мужчины, что и Туён… Чтобы решиться, понадобился всего час. Собравшись с духом и не откладывая дело в долгий ящик, не позволяя себе передумать, он позвонил Чимину, коротко все рассказал, а потом попросил небольшой отпуск. Буквально на неделю. — О чем речь? — ответил Чимин. — Все равно праздники. Тебе надо отдохнуть, прийти в себя, побыть с сыном. Бери хоть три. Наши сотрудники достаточно компетентны, чтобы справиться. — Некогда отдыхать, — отчаянно прошептал мужчина. — Нужно сделать Туёну брата или сестру. Этим я и собираюсь заняться. Чимин поперхнулся на том конце провода: — Ты шутишь? Как? Ты Гука семь лет не видел, он женат и не вспоминает о тебе… Как ты это провернешь? – нифига себе, Новый Год у друга. Пак просто пятой точкой чуял, что ничем хорошим это не закончится, но если Ви что решил… — Сначала съезжу в Сеул и наведу о нем справки. А там сориентируюсь. Сейчас не имеет значения, что тогда произошло, я должен помочь своему ребенку. У Туёна самая первая стадия заболевания, пока не прогрессирует, и нужно действовать быстро, ведь есть шанс спасти его и вылечить раз и навсегда. Ради этого я с чертом лысым переспать готов, понимаешь? - решительно говорил Ким в трубку, на ходу скидывая в сумку сменные вещи. Нужно было еще заехать в больницу и предупредить врача, что уезжает, а затем упросить его ненадолго увидеть сына. Ему давали сильные иммуноподавители, поэтому пока никого в палату, кроме медиков, не впускали. Как бы то ни было, Тэхён, еще не выйдя из клиники после того разговора, уже принял решение. Сын для него был смыслом жизни, и если ради его спасения необходимо родить второго ребенка — он справится и с этим. И малыша будет любить не меньше, чем Туёна. А если для этого нужно еще раз переспать с Чонгуком… что ж, перетерпит и это. Если понадобится – свяжет ублюдка и трахнет силой. Но чертова встреча с человеком, с которым расстался просто отвратительно? У которого другая семья? Который понятия не имеет о том, что у них растет сын? Он пока слабо себе представлял, что сделает. Просто заявится к Чонгуку и поставит перед фактом: «Сделай мне второго?» Но Тэхён по-прежнему не хотел, чтобы он знал о Туёне. — Ладно, на месте решу, — подумал Тэхён, покупая билет на поезд. К Туёну его так и не пустили, а значит, надо действовать быстро. Не хотелось оставлять сына одного в больнице, вдруг, мальчику станет лучше, и ему разрешат навестить ребенка? Бар Хосока был источником всех сплетен и новостей о выпускниках их дизайнерского факультета в Сеуле, поэтому прямо с поезда Тэхён отправился туда. Друг едва не выронил из рук коктейль, который энергично тряс в шейкере: — Ви, черт возьми, откуда ты взялся? — Оттуда, дружище. Как дела? — улыбнулся Тэхён. Все-таки, он был очень рад видеть своего раздолбая-одногруппника. — У меня — отлично… а вот ты, бро! Похудел, стройный, как девушка, волосы отрастил. Я уж думал, красотка ко мне заглянула, а это всего лишь ты. Обломал так обломал… — рассмеялся Хосок. — Как девушка, говоришь? — Тэхён подумал, что друг прав: нервотрепки всегда сгоняли с него кучу кило, которые и так были не лишними. Он хоть и имел спортивную фигуру, но всегда был худым. И сейчас, пока Туёна обследовали, он, мягко говоря, стал еще более стройным. — А это идея… — Ты о чем? — услышал друг последнюю фразу. — Да так, неважно. Слушай, где сейчас тусуется Гук? В твоем баре или еще где? — А тебе зачем? — удивился Хосок. За семь лет Тэхён ни разу не вспомнил о нем. Ни разу не заговорил, не прочел ни одной газеты… а тут с ходу такой интерес. Да и сын, которого он скрывал всеми силами... – Что-то точно случилось. — Я обязательно все тебе расскажу чуть позже, хорошо? А сейчас мне просто нужно узнать, где я могу его найти, но чтобы при этом он был слегка навеселе, — отозвался Тэхён. Конечно, он слышал о том, что алкоголь вреден при зачатии, но Гук вообще редко раньше позволял себе бурные возлияния, поэтому вряд ли спиртное могло всерьез повредить. Тем более, в его собственном организме будут вещества посерьезнее, нежели пара коктейлей или шотов виски. — Ну, раз надо… слышал от Юнги, что прямо сейчас твой Гук вечерами тусуется в клубе с… расширенными услугами, так сказать, - усмехнулся Хосок. — Чего? А жена? — удивился Тэхён. — Не в его духе. Хотя, мы все изменились за эти годы. Почему он должен стать исключением… — Так в ней и дело! — с жаром принялся рассказывать хозяин бара, которого порядком распирало от словленной недавно новости, и он жаждал ею поделиться с заинтересованным лицом: — Юнги тут рассказал, что Гук и Виен… короче, не выходило у них детей родить. Несовместимость какая-то, хотя оба здоровы. Три выкидыша, представляешь? Ну и она решила под шумок от другого залететь. Приходит к ним Юнги за какими-то бумагами, он же в фирме Чона, работал, а там эта Виен в халатике, вся такая-растакая… Набросилась на него, типа, помоги мне ребеночка заиметь, прикинь? А Юнги же без тормозов, решил трахнуть ее, а часть диалога и сам процесс на диктофон записать, чтоб начальство порадовать новогодним презентом: типа, увольняться, так с фейерверком. Но это даже не понадобилось: Гук, как в плохом кино, вернулся домой раньше, вот так хохма, да? И застукал свою благоневерную скачущей на своем коллеге. Каково, а? Так что ты отмщен, бро. А он разводится и заливает горюшко в том клубе, про который я тебе говорил. Между девушками и парнями разницы не делает. Там еще трансвеститы тусуются, я даже туда не пошел. А то там бухать страшно. Так зачем тебе он? — Я обещаю, что все расскажу позже, ладно? — повторил Тэхён, который еще не вполне осознал новость: Чонгук разводится. — А сейчас мне нужно кое-что сделать, и времени у меня немного. Спасибо, Хосок. Он забил название клуба в поисковик, изучил график работы, посмотрел фото. «Клуб в десять вечера откроется», — подумал Ви. Ему нужно подготовиться. На черном рынке было все, что угодно, и еще до выезда он заказал необходимые гормональные препараты для себя и мощный афродизиак для Чонгука, от которого, вкупе с небольшим количеством алкоголя срубает тормоза. Осталось привести в исполнение последнюю часть плана, на которую натолкнул его Хосок своим комментарием по поводу его изменившейся фигуры и тусующегося в клубе «третьего пола». И Ви пошел в торговый центр. Тэхёну было глубоко плевать на то, как странно и пренебрежительно косились на него консультанты, когда он снял с вешалок несколько платьев и пошел с ними в примерочную. Выбрал одно — черное с длинными широкими рукавами, которые скрывали его тонкие, но совсем не женские руки. В соседнем отделе купил парик, в следующем — косметику, в еще одном — белье и чулки, затем — клатч, и, наконец, ботильоны на каблуке. Благо, размер ноги не был огромным. Принес все это в гостиничный номер, разложил на кровати… и начал истерично ржать. Первоначально показавшийся хорошим план теперь выглядел откровенно по-идиотски. Но другого не было. И Тэхён в который раз взял себя в руки и пошел в ванную в обнимку с бритвенными принадлежностями и средствами от аллергии и раздражения. — Черт, действительно ноги бабские, — прошипел он, побрившись. — А, впрочем, сейчас — то, что надо. Когда-то он принимал участие в театрализованных представлениях вуза, а потому умел накладывать грим. Поэтому, помучившись полтора часа, он нарисовал на своем лице новое лицо при помощи косметики, способной пережить атомную войну, надел платье, женское белье, светлый парик, туфли… линзы, изменившие цвет его глаз. В зеркало смотрела голубоглазая девушка — стройная и довольно красивая. — Офигеть, — глядя на себя, прошептал Тэхён. — А ведь он вряд ли меня узнает в таком виде. Прём-орём, чё… Он позвонил сыну, выпил гормональный препарат (его курьер доставил прямо в номер). Волшебное средство теперь стало более продвинутым и начинало действовать через четыре часа после попадания в организм. Тэхён принялся ждать вечера. А потом поехал в клуб, молясь, чтобы Гук был там. Тэхён вошел, огляделся, с неудовольствием ловя на себе мужские взгляды. Зал был полупустым, он сел за стойку и заказал минеральной воды. Отшил парочку навязчивых ухажеров. Один был слишком настойчив, и он подумал уже просто дать ему в рожу хорошенько, как вдруг знакомый голос раздался позади, и внутри все замерло… — Отвали от девушки, придурок, - властный тон, с каким говорил Чонгук, выдавал в нем этакого повзрослевшего альфа-самца, уверенного в себе, своих связях и кулаках. Он и раньше вечно строил из себя супергероя: еще бы трусы поверх трико натянул – и точь-в-точь. Вот и сейчас рыцарь не смог устоять, пока обижают «прекрасную даму». — Да он — такая же девушка, как я! — пробасил мужик. — Очередная шлюха! И отвалил, поняв, что проблемы из-за какой-то сучки, пусть и шикарной, ему не нужны. А Гук подсел: — Не видел тебя здесь раньше. Новенький? — А ты тут постоянный клиент, красавчик? — это был шанс, и Тэхён призвал все свою выдержку, чтобы начать игру. Он старался говорить чуть выше, чем обычно, чтобы не спалить свой запоминающийся низкий тембр голоса. - Даже в праздничную ночь пришел. — С недавних пор, — усмехнулся тот. — Правда, обычно просто напиваюсь здесь до чертей в глазах, и все. — Не может быть, чтобы такой, как ты, не снял тут никого… — протянул Тэхён, удивляясь себе. В отличие от Чонгука, сам он никогда не был мастером флирта, да и практика уже семь лет отсутствует. У него был постоянный любовник, и соблазнять его не требовалось. Они встречались, оба зная, чего хотят. Но сейчас на кону здоровье и жизнь сына, поэтому он просто шел к своей цели — ночь с этим мужчиной и беременность. А значит, надо вспоминать, как быть милым, интересным и сексуальным. — Не хочу, — отмахнулся Гук. — И ты, как я смотрю, тоже. — То, что я отшил того парня, ничего не значит. Он просто мне не понравился, - игриво улыбнулся Ви, и Чонгук на мгновение замер. Этот транс совсем не выглядел озабоченным или тем, кто продает себя за деньги, а еще до боли напоминал одного человека. - А что насчет тебя? — Насчет меня? — переспросил Чонгук, залипая на губах парня на мгновение, а потом подзывая бармена и заказывая выпить. — Если честно, я просто неудачник в любви и отношениях. — Да ладно? — уже искренне удивился Тэхён, напоминая себе, что нельзя терять контроль. — У меня был любимый человек, - «Ага, - хмыкнул про себя Ви, - синдром попутчика. Незнакомой шлюхе можно всю биографию выкладывать за стопкой вискаря…» - Он изменил мне. А, может, и не было ничего. Но я тогда не захотел выяснять, злился, ревновал. А когда захотел разобраться, он уехал из города, оборвал все связи. Я дурак гордый был. Надо было найти его, а я вместо этого женился назло, думал, забуду… не забыл. Жену полюбить не смог, просто терпели друг друга. А теперь и она наставила мне рога. И сейчас я должен бухать, потому что оскорблен и унижен, но не это меня гложет. Я не могу перестать думать о нем. У Тэхёна перехватило дыхание: — О ком? – выдавил он, отпивая минералки и умоляя себя тупо не поперхнуться. — О парне, которого я любил. Мы ведь даже не поговорили тогда нормально. Он дал мне возможность все обдумать и ушел, клялся, что не изменял, а я слушать не хотел ничего, просто выставил его за дверь на ночь глядя. Хотел догнать сразу же, но гребаная гордость и упрямство… А теперь не могу не думать: вдруг, он тогда сказал правду. Что, если та девчонка просто прилипла к нему в баре, и у них на самом деле ничего не было… Что, если он не изменял мне? Я не могу перестать думать, как сложилось бы все, если бы я не прогнал его тогда, а выслушал. Я любил его, я так хотел от него ребенка… — Чонгук пил и говорил. Неожиданно легко было все выложить этому странному трансу, словно он сто лет знал его. Зазвонил телефон, Гук поднял трубку и, повернувшись к Тэхёну, сказал: — Не уходи, я сейчас вернусь, и выпьем вместе, ладно? Обещаю не ныть больше! Он отошел в более тихую зону, где музыка не разрывала уши, а гости заведения не орали. Тэхён переваривал все, что услышал. Он думал, что будет рад, увидев, как Чонгук страдает после измены жены, но не ощутил ничего, кроме горечи: Гук все еще думал о нем даже спустя семь лет, думал о том, как обернулась бы их жизнь, если бы они хоть раз нормально поговорили… если бы Тэ хватило сил бороться и рассказать. Они оба ничего не забыли. Но сейчас уже поздно. И Тэхён кинул таблетку в стакан с выпивкой Чонгука. Спустя пару минут тот вернулся: — Заказать тебе что-нибудь? — Не переношу алкоголь, — ответил Тэхён, помня, как плющило его от смеси вина и гормонов в организме. — Просто сок. Предпочитаю помнить, как я провел вечер… и последующую ночь, — мило улыбнулся он, спохватившись и снова отыгрывая роль мальчика в женском платье на ночь, и Чонгука на мгновение накрыло: ямочки на щеках, поворот головы… но это же бред! Чтобы Тэхён, скромный, стеснительный в постели Тэхён, так вырядился? Да конец света скорее произойдет! И зачем ему это? Откуда он мог знать, что у его любимого произошло кое-что пострашнее конца света? Мужчина осушил бокал и заказал еще, когда зал немного поплыл перед глазами. И его собеседник казался очень красивым и соблазнительным. Напоминающим того, кого он любил и до сих пор хотел. Почему нет? — Сколько? — спросил Гук, и Тэхён даже немного завис на мгновение. Потом быстро сообразил, о чем Гук, и решил подыграть, чтобы не ломать легенду — трансвестит-шлюха, ищущая в клубе заработок: — Сто шестьдесят – час, триста пятьдесят – ночь, — назвал он среднюю цену в подобных услугах. Не то, чтобы он пользовался, но работа в мужском коллективе несла в себе и такую информацию. — Ты же клевый. Мог и четыреста попросить? — улыбнулся Гук. – И ты не особо похож на… почему ты это делаешь, да еще и в таком образе? И в эту ночь? Не с кем праздновать? — А красавчикам скидки в честь праздника, — вновь мило улыбнулся Тэхён. — Скажем так, мне нужно содержать сына и купить ему новогодний подарок ("братика" - добавил он про себя), его папаша нас кинул. А подобный образ приносит дополнительные семьдесят тысяч вон. Доплачивают за эксклюзив. Снимешь комнату здесь, или в отель? — Здесь. Хочу тебя. Идем? — промурлыкал Чонгук, афродизиак, подмешанный в виски, начал действовать. Вскоре они оказались в темной комнате, в которой была широкая кровать с чистым, свежим бельем и все необходимое — презервативы, смазка, девайсы… Гук потянулся к резинке, но Тэхён остановил: — Давай так. Я здоров. А с ним удовольствия — ноль. Чонгук, у которого от странного возбуждения отключало мозги, просто начал раздеваться и попытался стянуть с Тэхёна платье. — Не надо, — прошептал тот. — Шрам некрасивый… — Это не имеет значения, — пробормотал Чонгук, впиваясь в губы мужчины. Сейчас, под алкоголем, их вкус казался до боли знакомым, и он целовал их с тем же упоением, что и семь лет назад. Ведь если закрыть глаза, так легко представить, что в его объятиях не какая-то шлюха, а его Ви… Он потянул транса на кровать, расстегивая красивое, но абсолютно лишнее сейчас платье и стягивая его с хрупкой фигуры. Даже в полумраке был отчетливо виден яркий шрам на животе. Мужчина просто провел по нему своими длинными пальцами, вызвав у Тэхёна мурашки по всему телу: — Не нужно… — Я заплатил тебе, верно? — прошипел Чонгук, снова целуя, теперь грубо, опрокидывая на кровать и проводя ладонями по стройным ногам, обтянутым черными кружевными чулками: — А ты чертовски хорош. Напоминаешь мне… «Его», — подумал Чонгук, протянув руку за смазкой и прикасаясь к заднице парня, понимая, что тот уже готовился. «Просто шлюха, — пронеслось в голове. — Триста пятьдесят штук за ночь. Не обязательно церемониться». Но все-таки сначала ввел пальцы, ожидая, что почувствует, как там до него побывало полгорода, но было узко и горячо, словно парень ни с кем давно не спал. Впрочем, так оно и было. Тэхён сначала сжался под знакомыми до боли прикосновениями, забывая, как вдыхать воздух, но потом заставил себя расслабиться и не думать о том, чьи пальцы сейчас внутри, чьи губы грубо ставят третий засос, чей крепкий член потирается о бедро… и как это заводит, ведь каждое прикосновение было до боли привычным, близким настолько, что хотелось просто оттолкнуть его и прекратить эту пытку. Старая боль, старые чувства, которые, казалось, давно отступили, теперь накатили вновь. Только бы не сорваться… довести задуманное до конца. Гук входит резко, не давая привыкнуть, двигается сильно и уверенно, не занимаясь любовью: просто трахая, удовлетворяя желание, продиктованное наркотиком и длительным, по его меркам, воздержанием, грубо целуя, оставляя засосы, до синяков сжимая узкие бедра парня, даже не стремясь доставить тому удовольствие, не слушая болезненных стонов. Первый оргазм подходит удивительно быстро, и он собирается вытащить член, чтобы кончить на простынь, но ноги партнера неожиданно сильно сжимают его, не давая двигаться, а губы шепчут с непонятной ему горечью: — Ты заплатил… И он кончает от этого шепота, от этих ощущений чужой силы, которую до поры ему не демонстрировали, и снова ударяется в воспоминания. Тэхён тоже делал так. Позволял все, чего он хотел, никогда не просил о чем-то для себя, пока Гук не надавит, не выяснит, как ему нравится и что доставляет удовольствие… И он, сам того не замечая, хрипит: — Люблю… Ви… Тэхён, — а его партнер сам готов был заплатить любую цену, чтобы больше никогда этого не слышать. «Интересно, на своей сучке тоже с моим именем на губах спускал, когда они пытались заделать Чона-младшего?» - зло думает он, чувствуя, как его шеи касаются губами, и кожа горит, будто ужалила змея или об нее потушили несколько окурков. Но сильнее всего горит в груди. Смешались обида, горечь, ненависть. Любовь не смела в этом урагане чувств и голову поднять… Возбуждение накатывает на Чонгука снова почти сразу, и это было ненормально, ему же не семнадцать, но сейчас плевать. И во второй раз не хочется спешить: он понимает, что партнеру не особо хорошо, и уже не так важно, шлюха под ним, просто случайный парень или любимый человек. Он никогда не любил играть в одни ворота, поэтому новые поцелуи более мягкие — Чонгук нежно касается губами лба, закрытых глаз, скул… обнаруживает тонкий, едва заметный шрам. — У него мог бы остаться такой же… — шепчет он, и Тэхён под ним сжимается. Если Гук его узнает… нет, только не так! Гук спускается к шее, целует впадинку, в которой у Тэхёна была неприметная родинка, натыкается на такую же, и готов взвыть… Какого черта все в этой шлюхе напоминает Его? Нет, он не будет больше целовать. И начинается марафон: его член вновь в купленной на ночь заднице, а парень под ним так и не открывает глаза, дышит хрипло и практически не получает удовольствия, но упрямо заставляет его кончать в себя. В последний заход Гук все же не удержался — поцеловал своего партнера: — Как тебя зовут? — Какая разница, красавчик? — пошло тянет мужчина под ним, и наваждение опять пропадает. Он снова целует, обхватывает его член, надрачивая в быстром ритме и позволяя кончить. Транс под ним не виноват в том, что он продолбал свою любовь. Пусть тоже получит удовольствие. Кончая, Гук выходит из него, вытирается краем простыни: — В душ идешь? — Да, сейчас, — отвечает Тэхён, встает, морщась от тянущей боли в спине и заднице, и собирает свои тряпки. В ванной он просто вытирается влажным полотенцем, ставит в задницу пробку, чтобы наверняка, и вызывает такси. Пока он вновь натягивает на себя платье и поправляет парик, машина приезжает, он забирает дурацкий женский клатч и деньги, чтобы не выглядело подозрительно, и выходит вон из клуба. Гук уже спит. На его счастье, водителем оказался пожилой мужчина, который отвесил ему милый комплимент и отвез в гостиницу без попыток поприставать. Поднявшись в свой номер, Тэхён скинул туфли, бросил на пол клатч, стащил с себя чулки, бабские трусы, платье и парик, убрал линзы, пошел в ванную, врубил душ и залез под воду. Сперма была в его заднице достаточное время для зачатия. Только бы получилось… Еще один такой раз он просто не выдержит. Не физически — с болью во время схваток и спазмов ничего не сравнится. Морально. Он не сможет еще раз спокойно подойти к Гуку, заговорить, переспать… ощутить на себе знакомые руки, губы, утонуть в запахе и голосе. Это слишком. Слишком больно. Он так надеялся, что однажды отпустит, забудет, но, похоже, Чон Чонгук в нем разросся подобно раковой опухоли на четвертой стадии. Даже ядреная химиотерапия не выжжет. Такие метастазы ничем не убить. Выйдя из душевой и заворачиваясь в махровый халат, Тэхён бросил взгляд на висящее зеркало: шея, грудь — все было в темных пятнах. Чертовы засосы цвели напоминанием о чужих губах на его коже, за которые когда-то он душу дьяволу был готов отдать. Он входит в комнату и падает на кровать без сил. Наконец, напряжение этих дней и ночи дает о себе знать: у Тэхёна никогда в жизни не было подобной истерики. Даже когда Чонгук его бросил. А сейчас он просто взвыл, закусывая зубами уголок подушки и даже не пытаясь стереть с лица соленую влагу. Как же мерзко, гадко, противно до тошноты… человек, которого он когда-то любил, просто оттрахал его, словно шлюху, вновь что-то ломая в нем, растаптывая, уничтожая часть его… Триста пятьдесят тысяч вон лежали в сумке, как напоминание о том, что он сегодня сделал с собой, как торговал собой, продался, позволяя себя иметь, словно куклу грубо и грязно. Тело продолжало предательски дрожать, слезы текли по щекам, чернея от остатков не смытой туши, и он просто не мог перестать и заглушить рвущие грудь рыдания, он выл, зарывшись в подушку, словно раненый зверь, и ведь знал же, что будет больно. Не знал, что настолько. Что это выбьет из легких воздух, заставляя снова пережить события семилетней давности, вспомнить, как сильно он любил. И то, что Гук шептал о любви к нему, думая, что снял проститутку, не давало облегчения… — С новым годом тебя, Тэхён! Чертовы гормоны… — прошепчет он, когда немного успокоится ближе к утру. — Господи, только бы получилось! Я не смогу больше… не смогу так… И прекратившаяся было истерика накрыла опять.