Я еще люблю тебя (18+)

Сунан не обманула, когда сказала, что накроет к вечеру следующего дня. Тэхён не мог не заметить еле заметное раздражение и неприятно липшую к телу одежду, но Намджун должен был приехать только завтра утром, а значит, одну ночь нужно как-то перетерпеть. И Тэ настроился на пытку. Состояние будет таким, будто он выпил хорошую дозу алкоголя и обожрался «Виагры»… И когда он уже в третий раз залез под прохладный душ, раздался телефонный звонок. Кто бы сомневался. Звонила Сунан. — Ким Тэхён, сейчас в дверь позвонят, ты откроешь и впустишь, ясно? — Ты что, решила мне мужа своего пожертвовать? Или мальчика сняла? — не удержался от шутки Тэ, направляясь к двери, в которую действительно позвонили. Не глядя, открыл и выругался так, что Сунан на том конце провода немного зависла: — Какого черта? — было самым цензурным из этой тирады. На пороге стоял Чонгук. Тэхён хотел захлопнуть дверь, но не успел, да и одной рукой это было не очень удобно сделать… — Тэ, кандидатуру Джина ты отверг по причине нежелания давать ему лишние надежды. Но моего назначения это не отменяет, — наконец, проговорила Сунан. — Я знаю, у вас не самые лучшие отношения… — Мой друг приезжает утром. Это может подождать несколько часов, — прошипел Тэхён. — Какой еще друг?! — вклинился Чонгук, вплотную подходя к Тэ. За каких-то пару недель этот человек снова разбудил в нем одно из самых его разрушительных качеств — ревность. Но в этот раз Гук не имел на нее никаких оснований. И только сейчас в полной мере накатило осознание, что Тэхён уже давно ему не принадлежит. У него своя жизнь: сын, друзья… мужчина. Который, видимо, все-таки был. — Тебе-то какая разница, вали отсюда на хрен! — прикрикнул на него Тэхён давно забытым тоном куратора, от которого у Чонгука волосы на затылке дыбом вставали — чаще, конечно, от возбуждения, чем от реальных опасений за свое лицо и жизнь. — Сунан, лучше бы ты реально мальчика сняла, честное слово. Как тебе это в голову пришло? — Да какого мальчика? — прошептал Гук, которому указывали на дверь, не оставляя вариантов. — А какого ты в том баре снял, Гуки? — ехидно протянул Тэ. — Тут такие тоже водятся, представь себе! Валить и трахать! — и Чонгук бессильно сжал кулаки. Еще раньше, у ворот дома его поджидал доктор. Сокджин перегородил ему путь и сказал только две фразы: — Будешь лезть к нему против его воли или просто воспользуешься состоянием, я тебе башку откручу, ясно? Если что, у меня есть запасные ключи от его дома. И отошел, пропуская к двери. А сейчас еще какой-то друг, какие-то мальчики… Кто еще? Его первая любовь в шкафу?! Тэхён, не обращая на него внимания, препирался с Сунан, которая с не меньшим жаром, чем он сам, доказывала свою точку зрения, использовав в конце концов последний, но очень жестокий аргумент: — Доведешь себя до угрозы выкидыша, вытаскивать с того света не буду. Я не шучу. — Сунан… — уже с потухшим запалом прошептал Тэхён. — Это просто секс, — начала миссис Пак. — А если бы твой бывший сейчас вернулся и предложил потрахаться по старой памяти? — отозвался Тэ с такой горечью, что Сунан на мгновение пожалела о своем решении, но все же не стала отступать: — Твой бывший тебя любит и хочет стать настоящим и будущим. Вряд ли наши ситуации похожи в деталях. Тэхён, я бы могла вызвать тебе кого-нибудь на ночь, но мне хочется быть уверенной, что этот кто-то тебе не навредит, — женщина прекратила орать, потому что рядом всхлипнула их с Чимином пятилетняя дочка. — А с чего в нем такая уверенность? — усмехнулся Тэхён. — И прекрати уже пугать Джунг своими воплями. Туёну на ней еще жениться… — Я видела, как он смотрит на тебя. Я не прошу тебя дать ему шанс. Меньше заморачивайся, Тэхён. Иногда секс — это просто секс, — хмыкнула в ответ подруга. — Ладно, пойду, успокою дочь, а ты успокойся сам и делай, как написано в назначении. — Может, я все-таки вызову… — начал Тэ под не читаемый взгляд Гука, поспешив пройти в комнату, отвернувшись от него. Сунан отключилась, а Чонгук подошел сзади, обхватывая со спины за талию и прижимаясь всем телом, вызывая жар в венах: — Так что за друг? Что за мальчики? Что за доктор на страже твоей чести? У него уже и ключи запасные? — он говорил шепотом, склонившись к самому уху, и Тэхён с раздражением ощутил, что это заводит. Обычная физическая реакция тела, в котором началась настоящая «гормональная война». Но сознание по-прежнему оставалось ясным настолько, насколько это возможно. И протестовало против этой близости. Тэ не хотел вспоминать, как хорошо с ним было, не хотел снова чувствовать этот жар, потому что потом он оставлял после себя выжженную пустыню. И боль, которая даже через семь лет не проходила. — Отпусти, — тихо попросил он. Не хотелось психовать, устраивать истерик, скандалить… Хотелось, чтобы это человек ушел, залезть под холодный душ и… и теплые губы осторожно коснулись его шеи. Мгновение спустя Чонгук ответил: — Никогда. Больше никогда тебя не отпущу. Тогда не должен был отпускать… — Если мне не изменяет память, ты сам сказал мне проваливать и не особо удерживал. Если честно, мне не хочется спустя столько лет устраивать разборки: кто виноват больше, кто меньше. Это все позади, возврата к прошлому не будет. Пришел потрахаться — давай. Но потом ты уйдешь, — решив что-то для себя, отрезал Тэхён, мягко выпутываясь из объятий, поворачиваясь и глядя Чонгуку в глаза. — У тебя на самом деле есть вариант, с кем провести эту ночь? — выдавил Чонгук, пытаясь прочесть на лице у Ви хоть какой-то намек на фальшь, но тот лишь пожал плечами: — Если бы этот вариант не укатил в командировку… — протянул Тэ, мечтая сейчас оказаться в привычных телу и душе объятиях Джуна, которые не сжигали дотла, а согревали, дарили какое-то умиротворение. Иногда хорошо просто дружить с привилегиями без этой дурацкой страсти и сумасшедшей влюбленности, — а как ты вообще узнал? — Твой врач позвонила, — Чонгук скинул пиджак, знакомым жестом кидая его в кресло, и ослабил на шее удавку галстука. Только воздуха в легких от этого больше не стало: Тэ был таким…красивым, взрослым, сексуальным и до боли родным в свободных шортах и растянутой мягкой футболке, разве что волосы были непривычно темными, но ему шло. Чертовы рекламные плакаты еще долго будут предметом чонгуковой вечерней дрочки… — А разве ты сейчас не должен быть с женой? Разве она не ждет ребенка? Ей, знаешь ли, волноваться нельзя, — усмехнулся Ви, стягивая с себя футболку. — Давай уже — сделаем, зачем пришел. Быстрее начнем, быстрее свалишь. Впрочем, выход там. Входная дверь оставалась не запертой и слегка приоткрылась от сквозняка. Тэхён, не обращая внимание на нее, взял Чонгука за руку, затаскивая в уютную спальню. Гук не то, чтобы успел оценить интерьер, но все же не мог не заметить, как много в доме было света, легкий беспорядок в виде хаотично расположенных игрушек и растянувшийся на диване огромный рыжий кот создавали атмосферу, благодаря которой дом назывался домом. И этого никогда не было в их с Виен дорогой навороченной квартире. В который раз душу прошила горечь от понимания, как много он потерял тогда, как много упустил. Чонгук сам себе казался здесь лишним, чужеродным, выбивающимся из общего антуража… Спальня с закрытыми шторами и не разобранная, но, явно, мягкая кровать не располагали к секс-марафону, а вызывали желание просто упасть на нее, прижать к себе свое Солнце и лежать так вечно, слушая, как бьется его сердце, которое Ви когда-то отдал Чонгуку. А тот его ранил, если не разбил вдребезги. — Передумал? — насмешливо проговорил Тэхён, стягивая с себя шорты, под которыми не было ничего, оставаясь полностью обнаженным. Все такой же стройный, спортивный, словно ему все еще двадцать, а не тридцать два, и только темнеющий внизу живота шрам выбивался из общей картины. Чонгук прикипел к нему взглядом, подходя и осторожно касаясь. Потом стянул с себя рубашку, бросил на кровать смазку, которая до этого сдавливала карман брюк, и сделал то, чего хотел уже несколько недель: обнял Тэхёна, осторожно целуя в шею и нежно проводя пальцами по напряженной спине. Ви никогда не меняется: будет язвить, даже насмехаться, но в жизни не признается, если больно, плохо, некомфортно… И Чонгук не хотел усложнять все еще больше. Да, они переспят сейчас, Тэ выставит его, а что потом будет с ним? Что он снова надумает себе? Что, если у него не осталось ничего, кроме вполне справедливой обиды? Что тогда? — Если бы это не было необходимостью, я не стал бы давить. Я не хочу заставлять тебя. Если ты считаешь, что так будет только хуже, я уйду. Не хочу, чтобы ты ненавидел меня сильнее, чем сейчас, — говорил Чонгук, понимая, что не может сдержать дрожь в голосе. — Так мне уйти? — Я не ненавижу тебя, Гуки. Может, шесть-семь лет назад ненавидел, а сейчас я просто больше не хочу, чтобы ты присутствовал в моей жизни, вот и все. Тогда было слишком больно. Не хочу снова оказаться в подобной ситуации. У тебя другая жизнь, другая семья. У меня сейчас есть все, что для меня важно. Любовь делает слишком уязвимым. Не хочу даже вспоминать это чувство. А ты заставляешь думать о прошлом, к которому я давно зарекся не возвращаться. Если ты сейчас останешься, это ничего не будет значить… И Чонгук не смог удержаться от соблазна снова почувствовать этого мужчину под собой. Снова касаться его, целовать, чувствовать тепло, которое мог дать только он один. А потому заставил Тэ замолчать на мгновение, целуя, как раньше, уверенно и страстно, вызывая в его теле новую, более сильную волну возбуждения. Отстранился, чтобы избавиться от одежды и утянул Тэхёна за собой на кровать, продолжая целовать, заново изучая его тело, прикасаясь, лаская и не прося ничего взамен. Ему и так позволили куда больше, чем он заслужил… Джин увидел, что входная дверь открыта, постоял немного, но никто не выходил, и дверь не запирали. Тогда он тихо вошел. Ни в коридоре, ни в гостиной никого не было, и логично предположить, что они в спальне. Глупо злиться и ревновать, но он злился, понимая, что, несмотря на ни на что, Чонгук и здесь выигрывает. Ему самому Тэхён ни шанса не оставил. Он дошел до порога спальни, в приоткрытую дверь видя, как Чон целует Тэ, осторожно толкая его на кровать. Отсутствие на обоих одежды говорило, что они достигли консенсуса, а их поцелуй создавал иллюзию какой-то странной правильности происходящего. Эти двое напомнили Сокджину пазл — они не были похожи, но подходили друг другу идеально. Мужчина не был извращенцем-вуайеристом, а потому тихонько вышел вон, запирая входную дверь и в который раз напоминая себе выбросить из головы мечты о Тэхёне. Сейчас, как никогда, казалось, что их примирение — просто вопрос времени. Нельзя так смотреть друг на друга, так касаться, так целовать и при этом быть врозь. Ни Чонгук, ни Тэхён не слышали тихого щелчка замка. Гук нащупал на кровати смазку, понимая, что сейчас их не хватит на долгие прелюдии, и начал готовить любимого. Сейчас, совсем не вовремя, вспоминалась их встреча в том клубе, и ощущалась огромная разница во всем: в прикосновениях, объятиях, поцелуях… Знание, что здесь и сейчас он вместе с Тэхёном, а не кем-то похожим на него, опьяняло. Он постепенно осознавал, что знал каждую клеточку этого тела и умел раньше доставлять ему удовольствие, а потому не переставал награждать шею легкими поцелуями, легко находя нужный угол, чтобы Ви под ним просто перетряхнуло от удовольствия. Убедившись, что растянул достаточно, Гук вошел, позволяя привыкнуть, аккуратно начал двигаться, медленно набирая темп, но что-то было не так. Тэ сейчас словно отсутствовал в этой постели, почти не отвечая ни на поцелуи, ни на ласки, то ли уйдя в себя, то ли решив превратить эту ночь в механический трах по принципу «сунул-высунул-отряхнулся-забыл». И Чонгука это не устраивало. Он прекратил двигаться, шепча Тэхёну на ухо, зная, как всегда его заводит это: — Эй, ты еще здесь? — Не мешай мне представлять на твоем месте другого мужика, — протянул Тэхён, прищурясь, Чонгук еле сдержал порыв просто грубо взять, не заботясь ни о чем, но боязнь навредить удержала от этого шага. — Не сработало, — пробормотал Тэ, и Гук с удивлением ощутил, как его с силой толкают, заставляя перевернуться на спину. Он и забыл, что сейчас под ним мужчина, который не слабее (если не сильнее) его самого физически. Тэхён же оседлал его, крепко прижав бедрами и руками к кровати, почти обездвиживая, уверенным движением насадился на его член и, склонившись к нему, прошипел: — Чонгук, я не твоя милая жена. И эти телячьи нежности не заводят, ясно? Я не хрустальная статуэтка, на меня можно сейчас не только смотреть. Он задал какой-то сумасшедший ритм, потому что не было сил бороться с возбуждением, которое подобно огню охватило тело. Хотелось поскорее получить нормальную разрядку и влезть под прохладный душ. Вскоре оба не сдерживали стоны, приближая друг друга к оргазму. Он не заставил себя ждать, они закончили почти одновременно, Тэ легко привстал, морщась от ощущения текущей по ногам спермы, ложась рядом на таком расстоянии, чтобы не соприкасаться с Чонгуком телами, но это слабо помогало. Возбуждение возвращалось, и Гук, видя это, придвинулся к нему, прижимаясь крепче: — Как ты хочешь? — Сильно и быстро, — ответ его удивил. Обычно Тэхён лишь краснел и выдавал что-то глупое. Но все мы взрослеем. — Значит, будет медленно и нежно, — шепнул Чонгук, вызывая у Тэхёна табун мурашек по спине. Этот тон, этот взгляд… словно не было семи лет одиночества. Давно забытые ощущения просыпались с непростительной силой. А валяющийся у кровати мобильник зазвонил, и оба кинулись к нему. Как оказалось, на гудке у них стояла одна мелодия. Чонгук успел увидеть имя «Джун», которое было смутно знакомым. Кажется, так звали одного из старших Тэхёна и лучшего друга Юнги, который в свое время трахал все, что движется, а что не движется — то двигал и трахал. И в трубке сейчас был его голос: — Солнышко, привет! Есть шанс приехать поздней ночью. Ты все еще ждешь меня? Тэхён покосился на Чонгука, который моментально изменился в лице, рискуя взглядом просверлить в Тэ дыру. Тот выдержал этот взгляд, отвечая: — Привет, я тоже соскучился по твоей заднице! — А по члену? — А по нему особенно! — Тэхён пропустил момент, когда Чонгук выдернул у него из рук телефон и выдал в трубку: — Прости, парень, но я больше не дам ему скучать. Можешь не торопиться с приездом! — Чонгук? — Намджун на том конце провода на миг завис. Историю их он прекрасно знал, а потому был, мягко говоря, удивлен его присутствию в доме младшего. — Ви, солнце, у тебя там все в порядке? Тэхён отвоевал телефон назад: — Не обращай внимание, я спроважу его до твоего приезда… — Как бы не так! — Чонгук придвинулся к Тэ и громко сказал, чтобы было слышно: — Я не намерен уходить. И отдавать его тебе! — Да я и не претендую… ладно, развлекайтесь пока, мальчики. Солнце, захочешь тройничок, звони. Как приеду, наберу. До утра! — Обязательно, в прошлый раз круто втроем оторвались! Жду, нагибатор! — хохотнул Тэхён и отключился. Никакого «прошлого раза» не было, но лицо Чонгука в этот момент оказалась бесценно. Со звуком, больше всего похожим на рычание, он подмял Тэхёна под себя, беря сильно и резко, как и хотел того Тэ. Тот сдавлено простонал и немного сжался: было слегка больно, и Чонгука это отрезвило, он остановился, но впился губами в шею, оставляя засос, тут же мягко зализывая его: — Какой, нахрен, тройничок, Тэ? — А ты попроси жену пригласить подругу — узнаешь. Или можем Джуну позвонить, чтоб поторопился. Он каким был раздолбаем, таким и остался, но трахается зачетно, — предложил тот, и Чонгук поймал себя на желании одеться и уйти. Или взять его так, чтобы тот забыл это чертово имя. И чертов член Намджуна. И его задницу. — А можем Джину позвонить. Судя по его коллекции аниме, он тот еще извращенец и не мог далеко уйти… И Чонгук выбрал второе. Заткнул Тэхёна поцелуем-укусом, срывая с его губ болезненный стон, резко толкнулся, задавая ритм не меньший, чем сам Тэхён несколько минут назад, заставляя его вскрикнуть и выгнуться так, что его член оказался зажат между их животами. Подсохшая сперма неприятно тянула кожу, но было плевать на все — Гук хотел только одного: чтобы тело, изгибающееся в его руках, снова принадлежало лишь ему одному. Чтобы Намджун, Сокджин и кто-то там еще никогда больше не могли касаться его вот так, заставлять стонать и душить в горле крик удовольствия. Не прекращая движение, он спросил: — Зачем ты меня злишь? Я не хочу причинять боль. Чего ты добиваешься? — Заткнись, Гуки. Отказываешься от помощи Джуна — отрабатывай! Или мне опять все самому сделать? — прошипел Тэхён, стискивая его бедрами сильнее. — А ему это не повредит? — Чонгук говорил о ребенке, все еще сдерживая себя от излишне грубых и глубоких толчков. — Я не женщина, идиот. Сейчас ему и мне может повредить только сильный удар в живот, — сквозь стоны ответил Тэхён. Чонгук не собирался его бить. Он за ту пощечину до сих пор себя ненавидел. Злость отступала, ревность все еще грызла душу, но ведь здесь и сейчас Тэхён был не с кем-то, а с ним… И перед этим фактом отступало все: поэтому Гук снова целовал, сжимая пальцами бедра любимого, брал его сильно и горячо, так, как тот хотел, довел до разрядки, и выскользнул из его тела, чтобы не причинять боль, помогая себе кончить. Опустился рядом на кровать, вновь обнимая Тэхёна, и, когда оба более-менее отдышались, спросил: — Ты специально? Мстишь мне? Ты ведь ревновал, когда я женился… хочешь, чтобы и я испытал это на своей шкуре, да? Тогда можешь себя поздравить, Ви. Тебе удалось, потому что сейчас я с ума схожу от ревности. Черта с два, я отдам тебя кому-то… — Я просил не называть меня так больше. И разве я принадлежу сейчас тебе? — прошептал Тэхён. — Месть? Это слишком низко, Чонгук. Я просто пытаюсь дать тебе понять одну вещь: это ты меня бросил, верно? Ты женился. Ревновать тебя у меня тогда не было сил, других проблем хватало: работать надо было, ребенка вынашивать, в новом городе устраиваться. Было больно, но я начал жизнь заново без тебя. И сейчас, прежде чем врываться в нее, вспомни, что ты сам тогда сделал выбор. Все, о чем я просил, уходя: это один, блядь, разговор, когда ты остынешь. Ты и сам часто давал мне такой шанс, когда ошибался я. И я шел тебе навстречу. Всегда выбирал тебя. Но ты свой выбор тогда сделал не в мою пользу. И если сейчас ты жалеешь об этом, то ты сам себе отомстил и сам себя наказал. Мне и стараться не надо. Я в душ. Тэхён поднялся с постели и ушел, подняв с пола телефон, а Чонгук так и остался пялиться в потолок. Сейчас было в сотню раз больнее, чем после разговора Тэхёна и Намджуна. Ви вообще всегда говорил мало, но каждое слово било в цель. Сейчас все, что он сказал, было правдой. Он сам себя наказал. Теперь отбывает срок. И черт его знает, каким он будет. Дай небеса, чтобы не пожизненным…