Сгорая дотла

Лютик не придал особого значения вчерашнему. Подумаешь, пошел спать, закрыл штору, чтобы никто не мешал. Герман не ждал Андрея у входа в общежития, хотя они всегда встречались здесь и шли до Академии вместе. Он проторчал на лестнице минут двадцать, но демон не пришел. На первую пару Стрельцов влетел с опозданием. Не извинившись, он незаметно проскользнул за третий стол возле Адели. Шалашова внутри ликовала: сработало. Ещё бы, идея ведь безупречна. И, судя по напряженным скулам Германа, он в бешенстве. Только спичку поднеси, и взорвется. И скоро Андрей чиркнет этой спичкой. Лютик уныло таращился на темный затылок. Но Стрельцов не обернулся, уткнувшись носом в не интересующий его учебник. Сначала целовался на глазах Курпатовой, а потом и вовсе не замечал. Андрей начинал закипать. На перемене он подойдет и выяснит, с какой такой стати Герман игнорирует его. Повеяло скандалом, и Аделя радостно вдыхала этот неуловимый аромат победы. Есика забежала в аудиторию, на каблуках стремительно поднимаясь наверх, к последнему столу, где грустил Лютик. От вида Курпатовой ему стало ещё печальнее, а Герман ударил кулаком по деревянному столу так сильно, что испугался даже преподаватель. Аделя тут же положила ему ладонь на плечо, успокаивающе погладив. Он ее руки не убрал, вызвав грустный вздох Андрея. Почему дьявольца его трогает, а самое главное, почему Стрельцов не возражает? Поскольку Шалашова действительно была той ещё хитрой стервой, она обманула Курпатову. Точнее, она обманулась сама. Раз Лютик теперь демон, то Есика может и не мечтать быть с ним. А вот Аделя спокойно овладеет своим кавалером. Курпатову она не жалела: дура и есть дура. Если бы мозг включила, то догадалась бы об обмане. А раз нет, то на нет и суда нет, поезд ушел, поздно пить боржоми, когда почки отказали. Еле выдержав бубнеж Есики под ухом и лапающую Германа Шалашову, Андрей, после того, как всех отпустили, ринулся за демоном. А тот словно нарочно убегал от него, удаляясь по коридору с невообразимой скоростью. Когда же преследователь догнал свою жертву, то вцепился в Стрельцова, утаскивая в маленькую комнатушку для хранения швабр и моющих средств. — Гема, что происходит? — Лютик толкнул его в грудь. — Почему это Аделя тебя трогает? И где ты был, я ждал тебя утром, на нашем месте. Герман насупленно молчал, и из его ноздрей чуть ли не пар шел. То есть самому целоваться с Курпатовой, это можно, а ему с Шалашовой обниматься нельзя. — А ты бы еще раз подумал над нашими законами, ты же отличник, — язвительно сказал демон, пряча взгляд. — Какие законы, что ты несешь? Андрей не понимал, о каких правилах и законах вообще может идти речь, если он нарушил все, что только нарушаемо. Рискнул всем ради Стрельцова, а он ему про какие-то законы твердит, что за глупые бессмысленные отмазки. Такое ощущение, что он просто искал повод для ссоры. — А то, что нельзя ангелам и демонам быть вместе, это ты понимаешь?! — на чуть повышенных тонах заявил Герман, теряя самообладание и остатки терпения. Андрей стиснул фантик в кармане: Стрельцов бросает его? Так просто? — Ты хочешь расстаться? — тихо спросил Лютик, прикрыв глаза. — Да. Все было ошибкой, — демон грубо толкнул его и выбрался из темной каморки в шумный коридор. Когда дверь закрылась, шум затих, оставляя Андрея в звенящей тишине. Он опустился на пол рядом со старой шваброй, подобрав под себя колени. Что он сделал не так? Лютик отказался от прежней мирной жизни, когда он не переживал, что в любой момент все узнают, на какой он стороне. Каждый день Андрей избегал прикосновений тех, кто считал его своим, врал, постоянно лгал. У него на голове осталось так мало светлых прядей. Он бесповоротно погряз в омуте Стрельцова, даже не думая, что будет завтра, потому что «сейчас» доставляло ему радость, удовольствие. Герман доставлял ему радость. И наигрался, бросив Лютика как надоевшую игрушку. Зря он не послушал Малевича. Говорил же он: хорошего от демона не жди. А Андрей отмахивался, считая Стрельцова особенным, ведь рядом с ним он из дерзкого шалуна превращался в понимающего, нежного. Опять он попался на дьявольские уловки, Герман умудрился обмануть его снова. Стрельцов после разговора в обществе швабр и веников чувствовал себя отвратительно. Андрей не стал оправдываться, мог бы сказать хоть что-нибудь. А как реагировать на «ты меня бросаешь?»? Он не хотел бросать Андрея, не так, не при таких обстоятельствах. Да, Лютик предатель, но достоин права отстоять свою ангельскую задницу. Стрельцов решил, что не себя он должен корить за их расставание. Не он же с Есикой целовался. Промерять демона на Курпатову так унизительно, она же худшая из худших. А Герман, видимо, самый худший, поэтому Андрей выбрал ее. И не признался в своей измене, трус, лгун, наставил ему рога, а он, дурак, уши развесил. Всегда Стрельцов считал любовь поганой и грязной, поэтому не ходил на свидания, не искал отношений. Зачем, если близкий человек в любой момент может воткнуть тебе нож в спину? И в который раз Герман убедился: его точка зрения правильная. Малевич постучался и просунул голову внутрь. Два дня Андрей не выходил из комнаты, валяясь в кровати и уткнувшись носом в стену. На Академию парень забил, не до учебы ему. На кой черт лишний раз сталкиваться с презрительным взглядом демона? Он вытер об него ноги, бросил, а смотрел так, словно это Лютик разрушил все. Художник на цыпочках подкрался к постели и присел на краешек. Реакции не последовало. Он едва коснулся плеча, но Андрей даже не шевельнулся. Малевич не упрекал дурного друга фразами а-ля «я же предупреждал», а ни на шутку перепугался. В таком состоянии ему не доводилось видеть всегда уравновешенного ботаника. Он всегда был нейтральным, а теперь… опустел. Будто из него выжали все соки. Да и пары пропускает, раньше себе подобного парень не позволял. Малевич пытался выяснить, что именно стряслось, но Лютик упрямо хранил информацию в секрете. — Скажи хоть что-нибудь, — он гладил его по спине, как мать гладит свое дитя, чтобы оно успокоилось. — Мне медсестру, может, позвать, тебе плохо? Андрей… Андрей не отзывался, прислонившись лбом к холодной белой стене. Как ему все осточертело, достали тайны, интриги, бесконечное вранье, притворство. — Я демон. — В принципе,  я догадывался, но все равно поражен. Ты поэтому расстроен? — Нет, — об упущенных возможностях жалеть бесполезно, назад все равно ничего не вернуть. — Стрельцов бросил меня. Наигрался. Все как ты и говорил. — Не факт, что мое мнение правильное, — Малевич горько усмехнулся. — Я уверен, что был не прав. — Слушай, Малевич, я понимаю, что хочешь помочь и утешить, но не ври, прошу, я так устал от обмана! — Я друзьям не лгу, это во-первых. — И что же во-вторых? — издевательски поинтересовался Андрей, наконец-то взглянув на художника. — А вот узнаешь! — он решительно встал и, не прощаясь, умчался в неизвестном направлении. Лютик снова отвернулся к стене, и слова Малевича ещё долго крутились у него в голове. Что он собрался доказывать? Теорему Пифагора или еще что-нибудь из геометрии? Насчет Германа и так всё ясно, доказательств не требовалось. Малевич нутром чувствовал некий подвох. Стрельцов, конечно, демон, а все демоны хорошим поведением не отличаются. Но Андрея он бы не бросил без причин, в этом старшекурсник убедился, когда увидел, какими глазами смотрел этот самый Герман на Лютика. Тут и слова лишние. И после столь красноречивых взглядов катастрофа Академии расстается с тем, кого добивался черт знает сколько? Бред. В их ссоре замешано ещё что-то, что Малевич упускает. Он был близок к разгадке, но она упорно ускользала от него, дразня неуловимостью. — Смотри, куда прешь, придурок! — погрузившись в размышления, парень не заметил Аделю, случайно задев ее. — Хоть бы извинился, упырь, всех бы передушила, — ругаясь, Шалашова фирменной походкой двинулась по важным демонским делам. И Малевича осенило. Аделя, конечно, кто же ещё. Она наверняка имеет прямое отношение к этому. Хитрая стерва и ее анонимный помощник, одна бы Шалашова не справилась. Ей нужен был тот, кто выполнит всю грязную работу, а она придет на все готовенькое. И художник как ни в чем не бывало затопал следом за Аделей. Он выведет гадину на чистую воду. Дьяволица слежки не заметила, потому что очень спешила. Они с Ульяной договорились поболтать в кафе, а Шалашова опаздывала уже почти на целый час. Оставлять подругу одну в кафе, где продается алкоголь, крайне опасно. Аделя нырнула внутрь, сканируя столики. За одним из них действительно сидела Ульяна, правда, уже с бокалом вина. Опоздала дьявольца. — Опять пьешь, не могла воздержаться, — сразу рыкнула на нее Шалашова. — Как ты от секса? — хмыкнула алкоголичка, отхлебнув пару маленьких глотков. — Итак, зачем ты меня сюда притащила. Жаловаться, что драгоценный Стрельцов не обращает на тебя внимание? — Закрой рот! Нет, я пришла похвастаться, что Герман скоро будет моим. — Да ты всегда так говоришь, а потом ревешь и… — Ну хватит! На этот раз все точно сработает. Я поссорила Германа с его второй половинкой, — сморщившись от сопливой фразы, произнесла Шалашова. — У него была девушка? — Парень, — закатила ярко подведенные черным карандашом глаза львица. — Послала нашему шалуну фотографию, где его обожаемый парень целуется с другой. — Какой парень? — тупо спросила Ульяна, чуть не выронив бокал. — Я ни черта не пойму. — Какой же ты тормоз, все по сто раз объяснять приходится! Герман встречался с ботаником, Лютиком. — Но как?! — Да не перебивай ты меня, дура. Лютик переметнулся, теперь этот недотепа тоже демон. Перешел на нашу сторону, чтобы с Германом встречаться. — Гонишь, — уверенно закивала головой Ульяна. — Прикалываешься надо мной. — На кой черт мне это нужно? Я серьезно, я видела, как они целовались. Герман приревновал Лютика к Курпатовой, — продолжала делиться секретами Шалашова. — А Есика, влюбленная в Лютика, разрыдалась потом. Ну я подошла к ней, предложила вместе разлучить нашу парочку. Она подошла и сделала вид, что целует ангелочка, а я все сфоткала. И подсунула Стрельцову. И, судя по тому, что вместе я их больше не вижу, они расстались. И теперь Герман абсолютно свободен для меня. — Ну ты и сучка, Шалашова, — вынесла вердикт Ульяна. — За это выпьем! Малевич, прячась за ширмой, что разделяла два стола, отчетливо слышал каждое слово. Аделя хитра, не поспоришь, но слишком невнимательна. Поэтому художник покинул заведение, не спалившись. Шалашова праздновала победу, не представляя, как низко она упадет с вершины своего успеха. Герман раздраженно метался по комнате, то и дело спотыкаясь о ковер, задевая его мыском обуви. В конце концов ему надоел этот предмет интерьера, и он вышвырнул его в окно. Облегчение ему странный поступок не принес. А вот Малевич, который как раз стоял под окном Стрельцова, крайне удивился, когда свет неожиданно погас. Он снял с себя коврик, взял камень с земли и запульнул в спальню демона. Попал он далеко не с первой попытки. Герман, получив камнем по башке, выглянул посмотреть, кто же такой смелый. Он увидел чокнутого художника, друга Андрея. Этого только не хватало. Пришел выгораживать трусливого приятеля. Студент махал ему руками, чтобы Герман спустился. И Стрельцов спустился ради мести за шишку на затылке. Меткий гаденыш. — Чего тебе надо? — находясь в пяти шагах от метателя камней, крикнул племянник ректорши, готовый как следует вмазать чудику. — Я? Да так, пришел рассказать тебе одну увлекательную историю. Герман вздохнул, вспомнив увлекательные истории от Есики, но решил из любопытства послушать, и уже потом врезать упырю. Малевич во всех красках, как истинный художник, расписал Герману зловещий план Адели и Есики, которые вдвоем придумали, как их разлучить. — То есть фото — обыкновенная подстава? — недоуменно переспросил Стрельцов. — Именно, подстава от Адели и ее новой подружки. Разыграли небольшой спектакль и развели тебя как лоха. А ты и повелся, — Малевич кинул в него ковер. — Я бы на твоём месте не стоял столбом, кажется, тебя кое-кто заждался. Старшекурсник подмигнул и скрылся, насвистывая забавную мелодию. Настоящие герои не носят плащи. Герман бросился к любимой крепкой лозе, карабкаясь наверх. Он подтянулся, взбираясь на подоконник и огляделся в поисках Лютика. Андрея не было. Впрочем, как и его вещей. Пустая подушка без наволочки, открытый шкаф с голыми вешалками. Стрельцов в ужасе понял, что опоздал.