ДРУЗЬЯ МОРЯ. Часть вторая. КИРИОН

На следующий день они выехали из Инкана и направились в сторону Харондора. Отряд ехал верхом, Кириона везли в паланкине. Мысли его по большей части были невеселыми. О чем бы он ни подумал, все причиняло ему боль. Вспоминая Деда, он думал о том, что тот стар и скоро покинет их. Мать страдала от недуга и едва могла ходить. За малыша он переживал, не случилось ли что в его отсутствие… Элессара он не хотел видеть, но понимал, что теперь ему не избежать частого и тесного общения с ним. После дня отдыха в Хиармении они продолжили путешествие и скоро сели на парусник в Пеларгир. Фэамир расстроенно смотрел на брата. Несмотря на то, что был июнь, всегда такой закаленный Кирион сидел на палубе, закутавшись в плащ, и задумчиво смотрел на море. «Он почти перестал улыбаться… Может быть, дома все изменится». Через три дня братья увидели вдали башни Пеларгира. Когда парусник причалил Кирион заметил на пристани Амариэ с малышом на руках. Он сбежал по сходням, обнял сестру и взял сына на руки. — Ты вернулся? — спросил мальчик. — Да. — Больше не уедешь?.. — Я очень постараюсь, малыш. — Все хорошо? — спросила девочка, глядя на его осунувшееся лицо. — Да, Гнаружина больше нет… Но ты все равно береги его. — Он поцеловал мальчика в макушку. — Дедушка здоров? — Да. К некоторому удивлению сестры, Кирион не сел на приготовленного коня, а забрался с ними в повозку. — Ты нездоров? — встревоженно спросила Амариэ. — Тяжело на солнцепеке… Думаю, скоро это пройдет. — Кирион… — спустя несколько минут произнесла Амариэ. — Да? — А где?.. Принцесса. — Думаю, на пути из Умбара в Пеларгир. — А почему вы не вместе?.. — Я возвращался через Харондор. Оставшуюся часть пути Кирион слушал болтовню малыша. Тот рассказывал, как катался верхом на Митгарафе, как ел с Амариэ ягоды в черешневом саду, как они плавали на лодке. Повозка прибыла в поместье, Кирион отдал сына сестре, и они с Фэамиром поспешили к Деду. Тот по очереди крепко обнял их. — Все получилось? — Да, Фэамир видел его мертвым. — Даже не верится… Сколько раз он выходил сухим из воды. — Надеюсь, воскресать он не умеет. Они перекусили на террасе над морем. Фарамир ожидал, что внук расскажет ему подробности, но тот в основном расспрашивал о домашних делах. Когда вечером Кирион ушел отдыхать, Принц обратился к Фэамиру. — Что с Кирионом? Он выглядит измученным… Он вздохнул и поведал Деду историю гибели Гнаружина. Тот внимательно слушал. — Зачем, зачем, зачем?.. — Мне тоже кажется, что зря, и, боюсь, его здоровье теперь подорвано. — Ему всего двадцать восемь, а Король не будет его беречь. Хотя он все же муж его дочери… Может быть, хотя бы ради нее. Следующие дни Кирион отдыхал. Дремал в тени в саду, играл с сыном, гулял с Фэамиром вдоль моря, вечерами сидел с Дедом на террасе. — Ты теперь и купаться не будешь? — спросил Фэамир, когда они после прогулки присели на камень в любимой бухте. — Вода теплая. Кирион помедлил, стянул одежду и пошел в воду. Фэамир вздохнул, глядя на его истерзанное тело, и последовал за ним. — Другое дело, а то, если ты не купаешься, это не ты. После обеда Кириону сообщили, что приехал Минастан. Он собрался спуститься к нему, но когда направился к двери, они почти столкнулись. Внук вежливо поклонился и предложил деду сесть. — Что это значит? — спросил Минастан. — О чем Вы, милорд? — Как ты посмел бросить жену в Умбаре и вернуться без нее?! — Мы возвращались из Кундарш-Инкана. Ехать в обратную сторону было бы… — Это твоя жена и дочь Короля, а ты оставил ее одну, и не где-нибудь, а в Умбаре. — Она сама настояла на том, чтобы поехать со мной. И это теперь Гондор. — Не прикидывайся. Ты, как никто, знаешь, насколько это опасное место и Гондором является только на бумаге. — А это уже забота ее батюшки. — Нет, это еще и твоя забота. Ты теперь Блюститель. — Гнаружина больше нет. Значит, и в Умбаре должно стать безопаснее. В комнату заглянул Фэамир. — Милорд, очень рад видеть Вас... Принц приглашает Вас к себе. Наместник бросил сердитый взгляд на старшего внука, покачал головой и вышел из комнаты. Через день в Пеларгир пришел корабль из Умбара. Эльвинг стояла на палубе и смотрела на пристань. «Ты все-таки здесь…» Она не спеша спустилась по сходням, Кирион подошел к ней и поцеловал руку. Тонкий, в серебристо-серой тунике, с обручем из митрила в темных волосах и огромными глазами на исхудавшем лице. «Если бы ты не был так привлекателен!..» — с досадой подумала она. Весь путь до поместья они молчали. Челядь высыпала ей навстречу, супруги поднялись в его покои. — Ты бросил меня… Почти одну, в Умбаре, без служанок, на попечении Коменданта — и даже не соблаговолил за мной заехать, — сказала она, когда они остались одни. Кирион молчал. — Я так ждала, так переживала за тебя, а ты… — Простите, миледи… Но у меня были обстоятельства. — Обстоятельства?! — Да. — Не знала, что ты такой бессердечный! Столько времени я не находила себе места, ожидая известий от тебя, чтобы в конце концов узнать, что миссия выполнена и вы через Харондор возвращаетесь домой. — Простите, что заставил Вас переживать, миледи, и не заехал за вами. «Это все, что ты можешь мне сказать?!» — Она сжала кулак и подошла к окну. За спиной негромко закрылась дверь. «Довольно… Я уеду в Минас-Тирит. Пусть думает, как получить прощение». Эльвинг направилась в его спальню. Он переодевался. — Я уезжаю, Кирион. Сегодня... же… — Она застыла и теперь смотрела на него. — Что это?.. Он молчал, прижав рубашку к груди. — Кирион?.. Бледная как полотно, она медленно подошла к нему. — Кирион… — Жена осторожно провела рукой по его спине. Он стоял, опустив голову. Она развернула его лицом, отняла его руку от груди и вскрикнула. Он молчал. Она наклонилась и поцеловала один из рубцов. — Кирион… — Она заплакала. Не говоря ни слова, он обнял ее. — Прости, прости меня. Он гладил ее по голове. Ее руки судорожно обнимали его. Они опустились на ложе. Вдруг он поцеловал ее, и она почувствовала, что он расшнуровывает платье… Через час он дремал у нее на груди, а она беззвучно плакала, осторожно прижимая его к себе. — Тебе не тяжело? — вдруг спросил он. — Что ты… нет. «Что с ним было? Что он пережил? Почему?!» — мучилась она. Спустя какое-то время он проснулся и сел. Она улыбнулась. — Пойдем прогуляемся? — предложил он. — Конечно. — Она тоже села. Через полчаса они вышли из дома и, взявшись за руки, медленно пошли вдоль моря. Солнце клонилось к закату, дневная жара спала, дул освежающий ветер. Они подошли к краю обрыва. Внизу уже пенились волны, иногда до них долетали брызги. Ветер вырвал несколько прядей у него из хвоста и теперь трепал их. Она представила его капитаном на корабле. Вдруг он пошатнулся. Эльвинг схватила его и оттащила от края. — Ты еще нездоров… — Они сели на траву. — Пройдет. — Скажи… Что с тобой случилось?.. — Она заглянула ему в глаза. Он обхватил ее лицо ладонями и поцеловал. — Позволь мне не вспоминать об этом. «Он наконец-то обращается ко мне на “ты”»! — обрадовалась она. — Ты сможешь… дойти домой? — спустя какое-то время спросила она. — Конечно. — Он встал и подал ей руку. Когда показалась усадьба, они увидели спешащего им навстречу Фэамира. — Ты где пропадал? То есть, вы пропадали… — Я хотел пройтись, и погода замечательная. Не так жарко. — Ничего замечательного: муть поднимется и водорослей в бухту нанесет… Предупреждай, когда уходишь. Я переживаю. Принцесса посмотрела на Фэамира, а потом перевела взгляд на Кириона. Они вернулись в Дом, поужинали и легли спать. Правда, спал лишь Кирион, Эльвинг лежала без сна и размышляла о случившемся. Утром, после завтрака, она улучила момент, когда муж ушел к Принцу, и подошла к Фэамиру. — Может быть, ты мне расскажешь, что произошло?.. Прошу тебя. Я очень люблю Кириона, и мне страшно за него. Юноша предложил ей руку, и они вышли в сад. — Все дело в том, что мой старший брат замечательный человек, но ужасный властитель, миледи. — Почему? — удивилась она. — Потому, что ему жаль всех, кроме себя. Он не захотел рисковать кем-либо из нас и решил убрать Гнаружина в одиночку. — В одиночку? Но как? Он столько лет ускользал от Гондора. — Он застрелил его из лука и был схвачен. Его пытали. Я с трудом узнал его, когда увидел. Простите, миледи, что мы не отправились за Вами, но нам хотелось поскорее отвезти его в Гондор, чтобы он немного оттаял и ожил. Шрамы ведь остаются не только на теле, но и на душе. — Небо… — Не напоминайте ему об этом и ни о чем не спрашивайте. Его тело пока и так не дает ему забыть о пережитом. Он заслужил отдых и покой. Эльвинг поблагодарила Фэамира и вернулась в дом. Она застала Кириона одетым для прогулки. — Куда ты? — Купаться. — Но там такие волны… — Не страшно, я и в бОльшие купался. Хочешь — пойдем со мной. Фэамир не слишком любит купаться, когда море взбаламучено. Ты умеешь плавать? — Да. Но я прежде никогда не купалась в большие волны… — Я буду рядом. Но, если боишься, не нужно. — Я пойду с тобой. Они пришли в бухту, и он разделся. В свете солнца его шрамы выглядели еще ужасней. Она помедлила и сняла платье, он помог ей и крепко взял за руку. — Идем. И ничего не бойся. Они вбежали в море. — Ну как? — спросил он, когда через час они выбрались на берег. Его волосы спутались, из них торчали водоросли. Он завернул ее в полотенце и сел рядом. Она смотрела на него. — Наверное, тебе неприятно все это видеть… Я и сам до конца еще не привык. — Он потянулся за туникой. — Я люблю тебя любого… — Правда?.. — смущенно улыбнулся он. — Тогда буду сохнуть так… — Он медленно лег на спину. «До сих пор болит…» На следующий день Фэамир отозвал его в сторону. — Что-то принцесса стала ручной… Что ты с ней сделал? — Не знаю… Но она оказалась человеком, способным на сострадание… Я недооценивал ее, считая самовлюбленной и капризной. — Так она такой и была… — Я рад, если она изменилась. Если бы только она могла привязаться еще и к малышу… — вздохнул Кирион, — наверное, я был бы счастлив. Через несколько дней пришло письмо, где Элессар приказывал Кириону прибыть в Столицу с объяснениями. Эльвинг внимательно наблюдала, как муж читает его. — Что случилось? — Твой отец хочет, чтобы я приехал в Минас-Тирит… Хотя капитан Аксантур уже должен был отчитаться перед ним. — Ты не хочешь ехать? — Конечно, нет. — Давай я напишу ему. — Ему это может может не понравиться. — Почему?.. Давай попробуем. — Хорошо, — согласился он, и скоро ответ был отправлен. Через восемь дней Король лично прибыл в Пеларгир и вызвал Кириона. — Что же это получается, лорд Кирион. Блюститель — ты, а еду к тебе я? — Простите, мне… тяжело было покидать Пеларгир… — Вот как? Рано я сделал тебя Блюстителем. Собираешься все лето сидеть у моря, как в детстве? Кирион молчал. — И еще мне очень не понравилось, что ты прикрываешься моей дочерью. Я писал тебе, а не ей. Надеюсь, это был первый и последний раз... Почему молчишь? — Хорошо, милорд. — Что было в Хараде? — Разве капитан Аксантур не доложил Вам? — Операцией командовал ты. — Князь Гнаружин убит, милорд. В Кундарш-Инкане. — Это все, что ты хочешь сказать? — Нашей задачей было устранение князя. Она выполнена. Мы не потеряли ни одного человека. Какие еще подробности я должен рассказать?.. — Кто отличился при проведении операции. На мгновение Кирион растерялся. — Капитан Аксантур, я полагаю. — Как командир ты должен учитывать такие вещи и думать, кого ты представишь к награде. — Все были на своих местах и достойно справились… Мне трудно выделить кого-то одного. — Кто именно убил Гнаружина? — Я. — Почему? — Мне показалось это наименее рискованным. Остальные были опаснее. — Почему ты не поручил это кому-нибудь другому? — Я знал, что очень хорошо стреляю из лука… и не должен промахнуться. — Командир должен оставаться в строю, а не подвергать себя риску быть убитым или захваченным в плен. Он отвечает за всех. — Я думал, что если что-то пойдет не так, отряд возглавит капитан Аксантур. — Ты не посоветовался с ним, верно? — Нет, милорд. — Ты бросил вверенных тебе людей, ушел, не предупредив своего помощника, и в конце концов угодил в руки харадцев. Так? — Да, милорд. — Надеюсь, это послужит тебе уроком. Пора взрослеть. Ясно? — Да. — Можешь идти. Кирион поклонился и вышел. Лицо его пылало, и он прижался лбом к стене. «Он всегда будет недоволен… Пора понять и принять это. Он не любит меня. Почему? Из-за отца? Или из-за прадеда? Или за все вместе… Он понимает, что использовал нас и продолжает использовать. Что бы мы ни сделали, он не будет нас любить. Потому что в глубине души чувствует вину и не может не понимать, что мы от него не в восторге и знаем ему цену». — Вам нехорошо, милорд? — К нему подошли. — Нет, благодарю. — Кирион улыбнулся и направился к выходу. В Поместье его ждала Эльвинг. — Ну как? — Как я и думал, он рассердился и сказал, чтобы я не прикрывался тобой. — Но ты не прикрывался… Я сама предложила… — Эльвинг. Скажу правду… Твой отец не любит меня. Не просто равнодушен, это бы я понял, любить он меня не обязан. Но он именно не любит. И тебе следует знать об этом. — Почему?! — Мне это неизвестно. Она явно расстроилась. На следующий день они отправились в королевскую резиденцию под Пеларгиром уже в качестве гостей. Элессар тепло встретил дочь и подчеркнуто любезно, но прохладно держался с зятем. — Через десять дней я уеду морем в Арнор, — произнес он за ужином, — для тебя это будет первая проверка в должности Блюстителя. Рановато, конечно… Но, надеюсь, ты справишься. Попрошу вести себя разумно и прислушиваться к советам опытных людей. Казначея Арантара, твоего Деда, лорда-Хранителя ключей... В сложных случаях не умничай и созывай Совет Минас-Тирит. Это вполне естественно, особенно в твоем положении новичка. Принц Фарамир неплохо тебя подготовил, вложив всю душу, но опыта у тебя очень мало, несмотря на управление Итилиеном. К тому же провинция и государство имеют разные масштабы. Срочных дел сейчас нет ни в стране, ни за ее пределами. Хотя, как ты понимаешь, сегодня нет — завтра они могут появиться. — Да, милорд. — Отправишься в течение недели. — Да, милорд. Поздно вечером они выехали в Поместье. — Ты расстроен, — сказала принцесса. — Увы, как Блюститель я не смогу остаться в Пеларгире. Придется расстаться с семьей… — Ты можешь взять их с собой. — У моря им намного лучше. Следующие дни Кирион наслаждался летом и морем. Он плавал, купал Эрейниона и играл с ним. Гулял и купался с женой. Накануне отъезда, вечером они, по обыкновению сидели с Дедом над морем. — Мне поехать с тобой? Все-таки это непросто. Ты очень молод и к тому же почти три года не посещал Советов. Может оказаться нелегко. — Я справлюсь, милорд. Не лишайте себя половины лета. Если у меня возникнут трудности, я немедленно сообщу Вам. Кстати… У Вас с собой Палантир? — Да. — У Элессара же должен быть во Дворце еще один. Раньше блюстителям позволяли пользоваться королевским Палантиром. Мы могли бы связываться друг с другом. — Тогда Палантиров было несколько. Боюсь, Элессар возит свой с собой. Но ты, конечно, можешь спросить у него. — Я так и сделаю. — Тебя что-то тяготит?.. — Не хочу оставлять малыша. — Конечно, он будет скучать по тебе, но ему очень хорошо у моря. — Я все равно переживаю… Если Гнаружин успел отдать приказ насчет него? Они очень мстительны. — Не будь мнительным, сынок. За малышом очень хорошо смотрят. Амариэ с ним вообще не расстается. Фэамир тоже будет здесь. — Капитан Аксантур сказал, что в Умбаре начнется дележ власти. Вдруг какой-нибудь клан захочет убрать или похитить малыша?.. — Кирион, успокойся. Я говорю тебе, что с ним ничего не случится. — Хорошо, простите. — Ты устал от Умбара и Харада, я понимаю тебя. Но нельзя, чтобы они довлели над тобой. — Фарамир взял его за руку. — Вы правы, милорд. На следующий день Кирион отправился к Элессару. — Милорд, в связи с тем, что я остаюсь во главе государства, не могли бы Вы мне предоставить возможность пользоваться Палантиром? — Так ты знаешь о Палантирах?.. Но какой в этом смысл? У меня нет второго и ты все равно не сможешь посоветоваться со мной. — Да, милорд, но во времена первой гондорской монархии блюстители были хранителями Палантира, и у них всегда был доступ к Камню. — После того, что случилось с твоим прадедом, полагаю, эта традиция закончилась. И я уже сказал, что посоветоваться со мной ты все равно не сможешь. — Если произойдет стихийное бедствие или на страну нападут, Палантир мог бы помочь увидеть и оценить масштаб случившегося. — Нет нужды. Тебе доложат — и очень быстро. Кирион кивнул и поклонился. Вечером Элессар простился с дочерью и зятем, и они сели на корабль, идущий в Столицу. Эльвинг тоже было жаль уезжать из Пеларгира. Здесь Кирион был другим, и она впервые почувствовала себя его женой, а не госпожой. Никогда прежде он не был с ней столь живым, непосредственным и искренним. Не делился с ней, не играл, как мальчишка… И ей очень не хотелось снова получить холодного воспитанного человека. «Как бы узнать: он такой только в Пеларгире? Или теперь есть надежда, что он всегда останется таким?» Корабль уходил вверх по течению, огни города удалялись. Они стояли на корме, она подняла голову и взглянула на него. — Пойдем в каюту? — Там душно. Она взяла его за руку. — Не будешь же ты ночевать на палубе… Пойдем. — Еще четверть часа. — Я пойду в каюту. Приходи. — Нет, ты останешься со мной. — Он улыбнулся и крепко обнял ее. (C) 2020 murzwin