Путешествие по джампам

Когда сущность заявила о том, что самое интересное только впереди, парень и не мог подозревать о том, что его закинет в самый отдалённый и нелюдимый уголок вселенной. Получив волей случайности тело мужчины сорока шести лет, он и подумать не мог, что ему придётся выживать. Главной целью его пути и пребывания в этом мире будет выживание. Взор его застелен коричной дымкой непроглядной песочной пыли. Все вокруг имеет лишь кремневый приглушённый оттенок беспросветности. Ноги вязнут в липком песке, как в болоте: шагать невероятно тяжело и с каждым новым движением погружаешься все глубже в эту пучину обреченности. Пространство словно пережевали и выплюнули изо рта беззубой вселенной — пустота и смрад пустыни, холодный тонкий ветер под подолом куртки и по позвоночнику пробирает, как плетью. Для человека не бывавшего в подобных условиях быть брошенным в этот наземный ад — быть убитым. Пыль везде, песок пробирается словно в само тело, в его живые ткани сквозь поры кожи. Воздух сбитый и словно в ограничении, каждый вдох ощущается во рту золой, случайно попавшей в лёгкие при уборке камина, или резко попавшей в гортань пылью с чердака, где уже давным-давно никто не бывал и вещи упокоились под слоем этого серого савана. Оставленное, ненужное и забытое, именно таким было это место, как беспросветный и безграничный забытый чердак в давно не обитаемом доме. Дни тут изнуряли своей высокой температурой и песочной крошкой, а ночью невозможно было спать из-за непрекращающегося ветра, который словно железными цепями проходился по телу, как скалу отёсывая. Парень брёл по пустыне более трёх дней, сил уже совсем не осталось. Пару раз за это время он перемещался на свой склад, который служил единственным убежищем в этой пучине смерти. Он рисовал дверь дорожной палкой, которой помогал себе при ходьбе. Она имела круглый ободок снизу, в самом конце, что помогало преодолеть песчаную тропу неизвестности. Вырисовывая дверь на желтовато-коричневом полотне, что было трудной задачей учитывая специфику песка переливаться и липнуть ко всему, он открывал её ключом и напивался воды, не забыв прихватить с собой немного в путь. Мысль о том, чтобы остаться и никогда больше не возвращаться в это место не покидала голову парня, он был изнурён, не молодое тело поддавалось жаре и ходьбе, теряя силы и ощущение жизни. Он даже практически умолял в первый день неизвестный голос вернуть его в реальность, вернуть его домой, потому что тут невозможно было находиться, он не представлял, как будет справляться с голодом, жарой и этой всюду лезущей пылью. Однако он понимал, что еды на складе все равно нет, голос не удостаивал его ответом, а значит надо продолжать путь, ведь в конце любой дороги есть что-то дальше, правда пройдя уже три дня без еды он постепенно начинал сходить с ума. Солнце казалось огромным жестяным шаром, которое вот-вот упадёт и серпом рассечет его тело пополам острым огнём. Хотелось умереть, но он понимал, что умрет и в реальности, сдайся он хоть на секунду. Он не был уверен, находится ли он на Марсе, Венере или же на Земле, потому что такого вида песка именно прилипающего к ногам, солнца вдвое больше обычного, привычного людям и беспросветной рыжеватой атмосферы на небе он не видел в привычной ему реальности. Быть брошенным в таком месте — жесть. Когда понимаешь, что ничтожен перед банальными и на первый взгляд беззащитными силами природы. Когда понимаешь, что твоя жизнь зависит только от тебя и ты возможно единственный на этом континенте или же вовсе во всей этой вселенной. Подобно полену брошенному в костёр ты просто принимаешь свою судьбу — горишь, тлеешь и распадаешься на тлен, на пепел. Удивительно как из когда-то живого организма быстро становиться просто ничто, как живые ткани расслаиваются при помощи кислорода, ветра, словно сахар в кофе, тают, обнажая кости, а затем он погружаются глубоко в землю, в самые недра неизвестности и темноты, где уже никто их не опознает, ведь они потеряли всю свою суть жизни. То, что некогда было живым исчезло, оставив лишь отголоски жизни. Парень находился в песочных болотах и пока выживал по чистой случайности. Он увидел перед собой громадные постройки, как мираж. И вправду потёр глаза в неверии, словно ему померещилось, показалось. Но нет, архитектурные строения были настоящими, виднелись вдали длинными тенями сужающимися к верху, к небу. Это были здания, если не сказать громадные соборы, в готическом стиле, однако имели множество отличий от привычных нам на Земле. Шпили были усеяны колючками, как виноградной лозой обвиты по всему периметру, окна ромбовидные с круглыми разбитыми витражами, это можно было разглядеть уже подойдя немного ближе. Башни были тонкие и изящные, как ветви дерева, устремлённого вверх и вверх. Каждая по своей форме напоминала когтистую руку с несколькими пальцами, ровными и острыми на концах. Эти странные строения нельзя было назвать чем-то религиозным или жилым, они скорее походили на какое-то изысканное дизайнерское сооружение, с весьма безумной задумкой. Впрямь были похожи на каменные деревья, неизвестной нам породы и рода. Внутри полые, пустые, без освещения или каких-то признаков жизни. Парень остановился у одного из входов, засыпанного песком. Дверь была более чем наполовину замурована. Однако одно из окон было расположено как раз на таком уровне, что подпрыгнув и ухватившись ладонями за край выходящего на улицу подоконника можно было уцепиться, подтянувшись и попасть внутрь. Попытавшись проделать подобные манипуляции парень сделал это, оказавшись внутри. Однако на его удивление пол был довольно далеко от окна, что нельзя было сказать по уровню расположения двери. От неё ещё шла дополнительная каменная лестница вниз, от чего прыгать было довольно высоко, но выбора уже не было. Он конечно мог повернуть назад, но в пустыне его не ждало ничего, кроме голодной смерти. Спрыгнув и кувыркнувшись, чтобы не сломать себе что-то, парень оказался внутри этого странно сооружения. Стены и потолок были покрыты каким-то металлом, от чего каждый шаг отдавался эхом, это как ходить на каблуках в большом свободном коридоре, или по мраморной лестнице в большом помещении. Только эхо более острое, скрипящее и пугающее своим искажением. Слух воспринимает непривычные вещи причудливо, отчего многим людям современный джаз может показаться мешаниной из нот и тональностей, просто потому что они никогда не вслушивались и не слушали его. Так и этот странный звук, это искаженное металлическим покрытием эхо, похожее скорее на стон или хрип из горла самой смерти. Внутри было темно, однако у парня были спички и очень удачно прямо у входа он случайно нашёл недогоревший факел. Он мог бы подсветить и телефоном, однако что бы тут не было, не стоило пугать это непривычным ему ярким светом. Перестраховаться стоило, а значит достать смартфон он всегда успеет. Правда карта на нём не работала, даже не определяла местоположение, что было странно для всемогущего девайса такого уровня. Лестница вела вниз, а башни были высокими и полыми, абсолютно во всех местах, никаких комнат, никаких ходов, просто пустоты в конструкции, как заготовка под что-то более глобальное. Странно, как вся эта архитектура держалась, неужто на одном металле? Пройдя по крутой и узкой лестнице вниз он снова наткнулся на горы песка, которые видимо заносил сюда ветер время от времени. Спустя кругов десять по лестнице он боязливо оглянулся назад: света из окон сверху уже не было видно. Только непроглядная чернота и свет факела, который то воспламенялся чуть ярче, то почти угасал. От неизвестности и ужаса перехватывало дыхание, парень то дышал так тихо, что мог практически слышать своё сердцебиение, отскакивающее, как ему казалось, от железных стен, то вдыхал так глубоко, что аж давился воздухом, не в состоянии надышаться вдоволь. Внизу на последнем проёме проглядывался свет. Множество свечей, заполнивших почти все стены стёкшимся воском освещали помещение. Факелы висели на стенах, песок и сюда добрался, светлыми полосами проглядываясь на полу. Комната была очень просторная. Все помещение было заполнено книгами, как можно было подумать на первый взгляд. Но это были не просто книги. — Ты кто? — от этого голоса сердце чуть не выскочило из груди. Почти оглохнув в молчании на протяжении всех этих дней, парень вздрогнул, отшатнувшись назад и даже немного вскрикнул своим низким и хриплым от сухости голосом. Этот голос звучал отовсюду, как и голос неведомой сущности на складе. Однако в этот раз не было никакой тайны, потому что проектировка самого помещения была устроена таким образом, что произнеся что-то вслух можно было уловить сказанное в любом конце здания. Стеллажи с книгами безмолвно внимали происходящему, покрытые слоем пыли и песка они наблюдали за действом, которое разворачивалось в их присутствии. Это давление со всех сторон можно было ощутить на себе, как-будто неодушевлённые переплеты с чьими-то мыслями и знаниями могли ощущать, созидать, делать значимым своё существование на уровне физических ощущений посетившего это место. Стоя, как вкопанный, парень наконец-то решился на ответ: — Я путешественник, Фьор Искатель. Это место случайно появилось на моем пути, я уже несколько дней не ел и измотан долгой дорогой. Если вы можете оказать мне минимальную помощь, я буду очень благодарен, — сказал он сухим уставшим голосом, но достаточно громко, чтобы присутствовавшей в этом месте было слышно все до мелочей. — Ждала, когда ты наконец приедешь, — отозвался её текучий голос с легкой улыбкой. Это удивило, неужели она знала, что герой должен оказаться тут примерно в это время? Парень хотел сказать, чтобы она показалась, но и без его просьбы высокая тонкая фигура возникла в слабом освещении свечей, окутанная вязкой чёрной тенью. Она выходила медленно и вальяжно, как царицы или королевы шествуют вдоль падших ниц подданных, склонивших головы. Платье с корсетом на талии тянулось длинным подолом по засыпанному песком полу. Её движения были лёгкие и тягучие, как смола. Этот облик очаровывал с первого взгляда, заставляя не отводить глаз до последнего. Сама девушка выглядела как чародейка или ведьма. На её лице были вытатуированные полосы причудливых узоров, очерчивающие скулы, нос, лоб, словно плотная рыбацкая сеть или сплетенная друг с другом лоза. Можно было уловить блеск её внимательных глаз, знающих об этом мире больше, чем учёные, философы или поэты. Она видела сквозь, видела материю и распоряжалась ей умело и выверено. Локоны русых волос в серой пыли завязаны в два низких хвоста и заколоты золотыми продолговатыми заколками. На плечах её плащ в цвет песка. Она была и её не существовало в этом мире. Она само время, мироздание и небыль. Все то, что непонятно и неосязаемо для обычного человека. Какая-то сокрытая внутри сила ощущалась парнем на расстоянии вытянутой руки, когда уже в свете она предстала перед ним. — Кто вы? — только и смог спросить он, хотя на языке крутилось слово «божество». — Я смерть, — ответила она без уклона, так просто и легко, однако от фразы этой мурашки пробежали по телу, как водой окатили студёной, — и жизнь. Между мирами существует шаткое пространство, между мирами жизни и смерти. Когда человек уже мертв, но ещё жив, я то, что связывает два этих мира — мгновение. — Почему, — он осекся на секунду, переваривая в голове услышанные слова и отрываясь от великолепия, которое он видел сейчас во всем, что существует в этой фигуре, — ты тут одна? Что это за место? — Это библиотека судеб. Ты верно и сам должен знать об этом. Обо мне ты знаешь тоже, ведь мы уже встречались, просто вспомни. Из-за того, что ты попал в непривычное место некоторые навыки, которые уже стали неотъемлемой частью тебя могут сплошать. Подумай, внимательно посмотри на меня и вокруг. Что-то внутри реагировало на голос девушки. Она выглядела, как молодая особа, но речи её и взгляд выдавали многолетний опыт не по годам. Скорее всего ей было не меньше 100 лет, это минимум. И правда, сосредоточившись на её голосе он оглянулся ещё раз и вдруг понял, что это Вьен, хранительница воспоминаний. А эта библиотека сохраняет все воспоминания о жизни людей, когда либо живших. После смерти человека в руки девы приходит чернильная нить, плотнее металла. Которой она вышивает на бумажных листах историю человека, все его мысли, дела, действия, его сущность, его боль и радость, все это остаётся в хранилище на века. — Я вспомнил, кто ты. Но не понимаю, почему ты ждала меня и откуда знала, что я должен прийти, — ответил он, уже более уверенно глядя на девушку. — Ты сыграешь важную роль в истории этого мира. Сейчас пустыней правят кошмары. Кочевники не могут выжить в жёстких условиях беспощадных теней, которые питаются людским страхом и ужасом. Ты выживешь тут, если сможешь усмирить свой страх и свою уверенность в том, что все поддаётся объяснению и порядку. Иногда жизнь непредсказуема настолько, что это не укладывается в рамки знаний об этой вселенной, но это не означает того, что эти знания нельзя использовать по новой, осознать. — Я умру от голода, если не поем, — сказал парень, ощутив снова, как его желудок жалобно и с болью сжимается в порыве голода. — Открой эту книгу, — она протянула ему маленький переплёт с иероглифами, похожими на тайские. Едва он хотел спросить, как же это поможет его голоду, но молча открыл и на мгновение потерял дар речи. Поток энергии утянул его в водоворот произошедших событий, насыщая сильнее, чем любая когда-либо съеденная им еда. Эта энергия пронзала насквозь, как острый меч. По всему телу будто открылись дыры с огромным давлением затягивая в себя что-то, чему парень названия и наименования не находил. Он был сыт, как никогда в своей жизни прежде. Это удивляло и шокировало одновременно. — Что это такое? — захлопнув резко книгу он словно вскрикнул. — Ты только что поглотил человеческую душу. Историю, в пыли столетий. Эта ушедшая жизнь прошла в тебя и теперь тебе хватит сил идти дальше. Твоя карта заработает и ты поймёшь, что должен делать. Твоя задача не просто выжить, но и помочь выжить другим. Тело не молодо, но твой разум сильнее, чем у любого другого человека. Ты повидаешь не мало жестокости и несправедливости, однако ты сможешь дойти до конца, — с последними словами она закрыла глаза и растворилась на песок, распалась, как песочный замок в ничто. — Я хотел, — едва успел произнести он, — поблагодарить тебя… Но ответ была лишь немая тишина. Было слышно лишь как язычки горящих свечей дергаются на воздухе, подрагивая то ли от сквозняка, то ли от присутствия кого-то. Потребовалось много времени, чтобы подняться обратно наверх. Перед этим парень листал книги, стоящие на полках, но все они были пустые. Желтовато-белые листы не содержали в себе ничего, хотя каждая из книг имела название — имя. Он боялся найти своё. Его до дрожи пугало то, что все это сумасшествие и вся его жизнь могла бы уложиться на листах кем-то написанной книги. Уже на последнем этаже он кое-как с помощью дорожной палки забрался на окно, что требовало усилий, ведь сначала надо было подняться по лестнице и удачно запрыгнуть с боку, ухватившись за подоконник. У него получилось и вот, он оказался снова в пустыне. Колючий бело-желтый свет нарочито лез в глаза, заставляя опустить голову ниже, смотреть только под ноги и как-то укрываться от нещадно палящего солнца. Его свечение было ярким и пробирающим до мурашек от едкого тепла, словно оплетающего тело. Фьор шёл вперёд, справляясь с тягучими песками лишь силой воли и верой в то, что впереди его и вправду ждёт что-то. Телефон ожил и теперь отображал приближенную местность, однако карта была похожа на сплошное пустое полотно и мало чем помогала в ориентире. Компас указывал на север, мужчина свято надеялся, что он идёт в противоположную сторону той, откуда пришёл. Едва отойдя от библиотеки пару десятков метров он потерял её из виду, словно огромное здание причудливой архитектуры и не существовало вовсе, а только лишь приснилось ему. Удача подсобила в нужный момент и перед собой он завидел маленькие сооружения, похожие на палатки или хижины, разобрать сразу было сложно. Песок более не казался таким липким и зыбучим, а словно тонкой корочкой покрывал слабо проглядывавшуюся землю под ногами. Услышав оживленные возгласы он обнадежился сильнее и более живо зашагал в сторону маленького лагеря. Там были люди, а значит он нашёл то, что искал. Ландшафт больше не напоминал высушенную пустыню, даже кое-где проглядывалась лезущая на свет трава, правда иссохшая и тусклая. Грунт потрескался от жары и теперь представлял собой каменную площадь в замысловатых трещинах разных размеров и широты. — Выжил таки, — изумленно говорит мужчина с длинной рыжеватой бородой. У него квадратное лицо и широкие голубые глаза, с удивлением и искренней радостью смотрящие на Фьора. Он подошёл ближе, словно убедиться наверняка, не показалось ли ему. Парень сразу понял, что это Крулл и он его знает, они вместе совершали вылазку в пустыню некоторое время назад в поисках библиотеки, это он помнил как должное, проницательно и победно глядел теперь на друга. — Думал помру, — честно говорит он. — Рад видеть тебя. Мужчина подходит к нему, приподнимая за плечо, похлопав по нему. — Я тоже рад, надеюсь у тебя есть положительные новости, подготовка к празднику идёт полным ходом, но у нас истратились почти все ресурсы, женщинам нечем кормить детей, последние дни солнце палит нещадно, мы совсем потеряли надежду, — рассказывает ему Крулл, с грустью опуская голову, он проходится взглядом по возведённым палаткам и отчаянно вздыхает. Тут живет не более 40 человек, это видно по количеству тентов и утвари, которая разбросана по всему лагерю. Этой ночью должен состояться праздник в честь богини плодородия Орлин, для этого женщины готовят отвар из степной травы, который обладает похожими свойствами с нашим земным элем или вином и пьётся для очищения духа и тела в святую ночь почитания. Мужчины готовят костры и очищают площадь от мусора и камней, чтобы можно было спокойно танцевать босиком на земле без страха пораниться. Насколько это возможно в таких условиях. Все заняты делом, кто-то готовит лепешки из сушёной травы и бобов. Они отвратительны на вкус, но выбирать не приходится. Должна быть какая-то еда для предстоящего пиршества, чтобы показать правителям небес, что люди могут быть счастливы даже в недоедании и надвигающихся бедствиях, что их страх слаб, ничтожен. Таким образом восхвалив богиню плодородия они отгонят бегущие наперегонки с тенью кошмары и будут надеяться на хороший урожай. В нескольких милях от лагеря была почти иссохшая река Альень, оттуда поселение брало воду, но её вечно не хватало на всех. Жить у порога пустыни было тяжело, но все экосистема этого мира была построена подобным образом. Природа была скупа на плодородные почвы, воду и живность, которая бы выживала в жестоких условиях сухого климата. Мужчины изловили пару ящериц размером с небольшой одноручный меч. Коричневые рептилии не обладали мясистым туловищем, но что-то питательное можно было сварганить из их мышечного мяса с костями. — Я нашёл библиотеку, — уверенно говорит Фьор своему другу, уже подойдя к одному из кипящих котлов с будущим ужином. — Ушам своим не верю, — поражённый этой новостью произнёс Крулл, — был внутри? — Да, я видел Вьен, говорил с ней, — уверил его парень, стараясь говорить максимально уверенно и точно. — Когда смута сойдёт с наших земель? Что она сказала тебе? — стал выпрашивать Крулл, с надеждой глядя на мужчину. — Не сказала ничего, лишь предупредила, что кошмары снуют по пустыне и скоро снова вернуться мучать нас. Она дала мне книгу с душой неведомого мне человека, чтобы я не умер с голоду. А потом библиотека исчезла, едва я покинул её. Оглянулся — а за мной пустота и только. Крулл почесал свою длинную бороду в задумчивости, по его выражению лица сложно было сказать что-то однозначно, но в больших голубых глазах явно промелькнула тень сомнения. — Может тебе померещилось? Никто и никогда не встречал богиню Вьен, даже те, кто знают пустыню, ни раз упоминали о поисках библиотеки, никому не удавалось, — ответил ему Крулл, скрестив руки на груди. — Я не могу быть уверен на все 100%, — уклончиво ответил парень, — но говорю лишь о том, что видел, не знаю, как заставить тебя поверить в это, но что-то странное произошло в тот день. Он сам начал сомневаться в том, что видел, по этому не стал настаивать и стараться переубедить Крулла. У него не было никаких доказательств, лишь воспоминания, которые могли быть изувечены голодовкой и длительной жарой, ходьбой без передышки, ведь стоит остановиться на пару минут в пустыне — тебя затянет липкий подвижный песок. — Ладно, давай готовиться к празднику, работы ещё много, надо успеть до заката, — сказал ему Крулл, направляясь в сторону к другим мужчинам, которые рубили большие чёрные столбы деревьев. Как парень понял, с древесиной в этих краях тоже было весьма печально. Деревья практически в прямом смысле сгорали на солнце, превращаясь в опалённый уголь насыщенного чёрного цвета. Деревьев по округе было мало, но пройдя до 20 километров на юг можно было найти редкие посадки колючих растений, растущих прямо из камня. Эти причудливые природные плоды были тонкими и изогнутыми, рубить их было тяжело из-за колючек и жары, но они подходили для освещения и растопки в длинные холодные ночи. До вечера они рубили дрова, собирали хворост и готовили несколько больших костров к началу праздника. Уже в предвечерни к Фьору подошла улыбчивая женщина в грязном изорванном платье с высоким корсетом. Подол был весь в пыли. На лицах жителей этого клочка мира можно было заметить серый слой песочной дымки, ведь ветер ночью дул сильный, иногда накатывал и днём и вся пыль с иссушенной земли поднималась в воздух. Многие закрывали рот клочком одежды, чтобы можно было дышать. Лицо этой женщины так же не отличалось от остальных, однако её серые глаза светились надеждой и предвкушением. — Отвары готовы, еда стынет, можно начинать прямо сейчас. Ты очень удачно подоспел сегодня, — сказала она, обращаясь к Фьору, одарив его легкой и спокойной улыбкой. На лицах людей тут повсеместно проглядывалось мужество и вера. Пусть они и верили в, возможно, несуществующих богов и сущности, жили в ежедневном выживании и голоде, но были искренне счастливы и рады тому, что один из этих смутных дней можно будет провести в радости. — Хорошо, у нас тоже все готово, — ответил ей парень, укладывая последнее полено на будущий костёр. Люди постепенно собрались в плотном кругу посредине которого располагался один из костров, каждому дали по тарелке жидкого супа из корней, листьев и тушек вареных ящериц. Тарелки были из камня, как и кружки, в которые женщины разливали отвар из больших глиняных кувшинов. Пару колодцев на территории лагеря были практически пустыми, так что спустя время требовалось идти к реке, чтобы хоть до половины наполнить их водой. Странное неосязаемое тепло наполнило этот вечер. Вкус еды был странным и непривычным, немного горьким был бульон, а мяса в нем был лишь один маленький кусочек. Но после длительного похода и постоянного ощущения голода, парень ел с удовольствием. Отвар был крепким на вкус, чем-то похожий на земной егермейстер, только менее концентрированный и едкий, не такой пряный. Когда трапеза почти завершилась пару человек запели, их голос звучал дрожащие, это было похоже на ритуальные индийские молитвы, немного атональные, вариативные. Под это пение женщины выстроились вокруг костра с кружками травяного отвара и принялись исполнять что-то похожее на танец. Движения были расслабленными и легкими, несколько из них держали подолы своих платьев и кружились так, что ткань юбки подхватывал порыв воздуха. Не все женщины были облачены в длинные платья, закрывающие ноги. Некоторые из них были в дорожных брюках, совсем обычных, однако с поясом из широкой вьющейся ткани, которые они так же подхватывали меж пальцев, чтобы те вились в порывах вздымающего их ветра. От ног притоптывающих землю вздымалась пыль и в тёплом оранжевом свете костра это выглядело почти прекрасно. Причудливые тени играли в его искрах, вместе с изворотливыми гибкими телами танцующих. Дети в малом количестве, лет 6-8 так же присоединились с радостью к общему веселью. От выпитого отвара по уставшему изнеможённому телу проходила приятная истома и расслабление. Внутри все согревалось, обосновываясь каким-то легким и охватывающим теплом. Голова парня была налегке, он искренне наслаждался звуками музыки, к которым добавился струнный инструмент в руках одного из сидящих рядом с ним на большом бревне. По форме и изгибам инструмент чем-то напоминал лютню, однако вытянутые тонкие колки и пять струн отличали её от земной. Звучал инструмент так же немного иначе, на азиатский лад, однако с мягким и почти льющимся звучанием, подобно арфе. Под этот чарующий звук и пение стало менее религиозным и замкнутым на одном слоге. В голоса добавились слова, переменчивые и незамысловатые мелодии, можно было предположить народные. В танец стали вклиниваться мужчины, взявшись за руку с женщинами они кружили в освещении костра, сливаясь в пары. Все это напоминало цыганские празднования или сельские посиделки, на женщин не было никаких украшений, побрякушек, только одежда да обувь. У парочки волосы были интересным образом заплетенные в тонкие косы, закрученные в гули, у кого-то волосы были собраны в обычный хвост, но ни одна не была с распущенными. Травяной запах отвара витал в воздухе, смешанный с пылью. Общая атмосфера заставляла душу радоваться, а тело расслабиться и внимать. Парень был немного неспокоен по началу, однако испробовав здешней еды и питья как-то успокоился и теперь просто улавливал все, что попадало под его взор. Красноволосая девушка подбежала к нему, отпустив своё платье и взяла за руку, обращаясь: — Пошли танцевать, — она предлагала, но в то же время утверждала. Её красные щеки опалённые светом пылали ярко, раздваивая ночь надвое. А собранные в толстую косу волосы выбивались из прически, падая на влажное от пота лицо. Можно сказать она была прекрасна, красива в этом всем одеянии однозначно. Грязное платье и слой пыли на коже никак не уменьшали её красоты в данный момент. Цвета мха юбка струилась, как дорогущий шёлк при движении в стороны. — С удовольствием, — ответил Фьор и превозмогая усталость поднялся с брёвна, девушка утащила его в толпу танцующих. Кружась в движениях мужчина совсем потерял голову. Вокруг было столько света, тепла и грустной радости. Эти люди понимали, что завтра может не наступить, они знали что такое потери и голод, они знали что такое отчаяние, но все равно умели откидывать обреченность, погружаясь в искреннее веселье. Это поражало и подкупало. Девушка держала его руку в своей тёплой руке, а он по ученически держал её за талию, как в вальсе. Они прыгали и плясали в звуках музыки, возможно не всегда попадая в нужный ритм, но это было потрясающе и так по настоящему. Парень вдруг задумался, что не знал ничего подобного ранее, он никогда не бывал на подобных праздниках, праздниках человечности. Это завораживало и он наслаждался каждым мгновением, проведённым тут в лучах костра. Совсем оставшись без сил он отпустил руку девушки, хватаясь за сердце и отходя немного назад, она все поняла и принялась танцевать дальше, а он присел обратно на бревно. Рядом подсел Крулл, раскрасневшийся и с ощутимым запахом выступившего пота. Но он улыбался чуть ли не до ушей. — Когда ещё сможем устроить что-то подобное, а? — радостно обратился он к Фьору, но словно с подавляемой печалью внутри, в глазах ловящих блики костра это проглядывалось. — Не знаю, — честно признался парень, тоже наблюдая за танцующими людьми. Запах отвара был чём-то похож на полынь с мятой и можжевельником, однако в нем было что-то ещё, слабо напоминающее корицу, но не являвшиеся ею. — Может быть кто-то из них уже никогда не испытает подобного чувства свободы, — проговорил он, делая большой глоток из каменной кружки. — Ты чего такой жути нагоняешь в такой хороший момент? — спросил парень, не в силах оторвать глаз от волшебного действа прямо перед ним. — Я говорю о том, что думаю, и ощущение у меня неприятное на душе, словно надвигается что-то. Погода более жестокая по ночам, да и днём не сахар, всю живность мы почти истребили, остался ли хоть какой-то шанс на выживание. Есть ли у этих прекрасных людей будущее? Я думаю над тем, что этот мир давно не принадлежит людям. Словно мы тут гости, а не эти кошмарные твари. Ресурсы себя исчерпали, все словно и говорит о том, что наше существование подошло к концу, — сказал Крулл, с неподдельной грустью, но уверенностью в своих словах. Он словно рассуждал вслух о бытие, в котором не видел смысла. — Это не значит, что нужно перестать пытаться, — сразу же ответил ему Фьор, — никогда нельзя опускать руки. Если судьба решила подобным образом, можно всегда её перехитрить. Всегда найдётся шанс на жизнь и на счастливую жизнь. Никто не в праве решать, кому суждено исчезнуть как виду, а кому нет, все в наших руках и зависит от нас. — Ты как всегда оптимистично настроен, только это и воодушевляет меня. Спустя столько времени, все ещё надеешься. Что б ты знал, я тоже не теряю надежды и всегда буду пытаться, до самой своей смерти, — ответил он, — просто иногда кажется, что что бы я не делал — все прахом по ветру. Это как пытаться сдвинуть скалу или вычерпать море. — Все измениться, — сказал парень, правда не особо уверенный в своих словах, — я уверен. Мы найдём выход. Надо двигаться дальше, надо искать новое место. — Мы обошли все пустыню на юге и западе. Только пустыня. Надо двигаться на север, возможно там есть хоть немного жизнь и плодородия. Ты прав, на этом месте оставаться опасно. Мы уже ничего не можем поделать, — согласился Крулл, допивая свой отвар. — Я иду спать, чем раньше проснусь, тем быстрее сменю пост наблюдающих. Ты тоже не засиживайся, это, — он указал рукой на танцующих в кругу, — действительно красиво, но нужно быть готовым, в любой момент. — Хорошо, доброй ночи, — ответил Фьор, сжимая в руках кружку. Его длинные чёрные волосы были собраны в хвост. Шрам на брови все ещё немного болел, он не помнил, как получил его, как только очнулся в теле тот уже был на своём законном месте, глубокий, розоватый. Едва заживший на огрубелой загорелой коже. Редкая борода делала его лицо более вытянутым и придавала задумчивости и так глубоким и грустным глазам. Людей в кругу становилось все меньше, поэтому он тоже решил уйти спать, чтобы начать двигаться вперёд уже завтра. Один из тентов он узнал просто внутренним чутьем. Внутри было спальное место на земле, похожее на матрас, но им не являющееся. Однако в этот момент ему было все равно, он был слишком уставшим и счастливым от пройденного вечера, чтобы снова как-то изворачиваться для того, чтобы попасть на склад. Так он и уснул в своей походной одежде и пыли, на сбитом из тряпок матрасе, но заснул полным надежды и веры в лучшее. Ночью пришли кошмары. Это было понятно по истерическим крикам и воплям, доносившимся с улицы. Проснувшись практически моментально, Фьор выбежал на улицу, прямо в объятия бушующего холодного ветра. Несколько оборонительных костров, расставленных по периметру лагеря, затухли. Общая паника охватила людей, только продрав глаза они хватались за факелы и оружие. Парень быстро старался сообразить. Он выхватил из-за пояса короткую саблю и бросился вперед к бьющимися с неведомыми силами мужчинами. Эти существа были тенями, точнее они были похожими на тени неведомых существ с острыми когтистыми руками, сами они были вытянутыми и меняли форму в зависимости от расположения света. «Будь тут полная темнота, — подумал парень, — все бы были уже мертвы, потому что они бы поглотили собой почти все пространство этой самой темноты». Рядом с ним упал мужчина с рассеченной шеей. Из ровного глубокого разреза фонтаном хлестнула кровь, он и слова сказать не успел. Голосовые связки вместе с гортанью были разрезаны. Тут дикий страх охватил парня, он буквально не мог пошевелиться. Немой крик, отразившийся во взгляде уже умершего человека заставил его замереть и всерьез подумать о том, что он может быть на его месте в любую секунду, допусти он хоть малейшую ошибку. Этот страх, как свинец заполнял кости, не давая и пальцем пошевелить. Его жутко трясло, сабля в руке, как пила изгибалась своим лезвием от дрожи в руке. — Не стой столбом, — крикнул грозно Крулл, задевая его плечом, что помогло буквально на секунду, дало какого-то движения, потому что парень таки смог сделать шаг, а затем резко другой. Он врывался в самый центр битвы неуверенный ни в чем, но отчаянно цепляясь за образы танцующих девушек с детьми у костра и с мыслью о том, что они не заслуживают смерти, только не в такую прекрасную ночь. Одна из теней проткнула ему ногу, от чего Фьор взвыл от боли, сорвавшись на крик и пырнул её куда-то в районе головы, рассекая напополам. Но сущность лишь раздвоилась на две, стекаясь смоляной жидкостью, подобной ваксе и снова пришла в движение, заострившись, делая выпад. Он набросился вперед, сжимая обеими руками саблю и попал прямо в середину скрюченного тела, от чего существо словно дернулось и отскочило от лезвия назад. Тут внезапно он ощутил удушье, воздуха просто не было, он не мог его вдохнуть, словно кто-то держал его за горло. Схватившись одной рукой за гортань он не могу понять, пока не развернулся и не заметил, как его собственную тень за шею держит то самое существо, искаженное, как надломленное. Широко расширив глаза он резко развернулся, нанося смертоносный удар сущности, та превратилась в черную лужу блестящей жидкости. Их было так много, что на первый взгляд и посчитать было сложно. Несколько человек из их отряда пали замертво рядом с ним, кто с распоротым животом, кто с дырой в груди, размером с большое яблоко, кто с рассеченным позвоночником. Парень понимал, что дело совсем плохо. Он быстро среагировал и достал из кармана телефон, включая фонарь, попытался отбиться и да, это действительно сработало. Луч ослепительного белого света, как пушкой проделывал в существах огромные дыры, которые не зарастали. Он направлял луч так быстро как мог, маневрируя между сражающихся соратников, изворачиваясь как только возможно. Это было посильнее его холодного оружия, если не было самым сильным оружием, которое только имели эти люди вообще. Черных луж на земле становилось все больше, а мужчины сражались более яростно и отчаянно. Постепенно тени стали уменьшаться, их количество падало, а на горизонте был виден первый луч рассвета, тогда, как в мгновение ока, буквально за пару секунд они исчезли вовсе, оставив после себя лишь окровавленное поле боя с множеством мертвых тел и остатками черной грязи, которая словно двигалась, похожа на мазут. — Святая Вьен, — выдохнул Крулл, падая на колени. У него было множество ранений на теле, но они были не смертельными. Фьор опустился на одно колено, нога жутко болела и он практически терял сознание от потери крови. И так мертвая земля была усеяна трупами. Это зрелище было ужасным, глаза резало от гари и металлического запаха крови. От убитых еще исходило тепло. «По крайней мере теперь я знаю, как бороться с этими существами. Есть отличная идея, если выход, главное мне добраться до склада», — думал парень, уже закрывая глаза и падая на землю в беспамятстве.