Путешествие по джампам

«Я словно погрузился под воду: все зрительно доступное — искаженное, медленное, плавное и густое. Звук как набатом по голове — отчетливый, настырный, с гигантским эхо, как круги по глади недвижной расходится где-то внутри. Погружаюсь все глубже и глубже, сквозь проходящий через воду свет ощущаю, что пронзает и меня, по всему телу, яркий острый луч выходит из груди, затем рука разрывается на маленькие сгустки белого яркого света, все мое тело расчленило в яркости и огнях. Эти кусочки тают в воде, растворяются, как сахар брошенный в чай и вот, — меня совсем нет, а впереди только свет. Ясно почему многие люди, пережившие клиническую смерть, после начинают яро веровать в бога. Из-за кислородного голодания мозг начинает постепенно умирать, посылая в сознание яркие галлюцинации, которые можно спутать с пришествием сына господнего. Свет в конце тоннеля, не безызвестный, легко принять за видение, но со мной это не сработало. Я даже не давал отчет себе в том, что вижу, потому что циркуляция крови внутри полностью остановилась, а большая её часть смешалась с водой, покинув организм. Сердце остановилось, давление в артериях почти исчезло и мозг умер от кислородного голодания, потому что сосуды более не могли снабжать его воздухом. Вот так вот выглядит смерть, но ты не понимаешь, что это уже случилось. Если кто желает увидеть, что же такое там — за чертой не возврата, то я теперь могу судить, что ничего особенного там нет. Смерть она скупа и скучна в своем проявлении, она почти мгновенна и при этом плавная, она вязкая и тягучая, как сахарный мед, такая же поглощающая в себя, липкая. Коснувшись её хочется лишь в брезгливости одернуть руку и вытереть её чем-то, более не касаясь никогда. Я не смог осознать и уловить, что произошло дальше, как и куда я попал, пока не услышал голос». — Ты умер, — прозвучало сухо, этот тон просто констатировал факт, оповещал, не более. Парень приложив невероятные усилия смог открыть глаза и сразу же зажмурился от яркого света отовсюду. — И это что, все что называется загробной жизнью? — с иронией спросил он, закрыв глаза рукой и улыбаясь лишь уголками губ. — Нет, это твой склад, дурак. Ты умер, а не ослеп, надеюсь, — уже более раздраженно и даже немного враждебно произнес голос. — Но, почему я тут? Как это? Я не чувствую себя мертвым, — честно признался парень, все еще налаживая связь с реальностью. Осознать и принять он не мог, не мог же он умереть, это все больше похоже на какую-то шутку, не может быть такого. — Потому что ты жив, — банальный ответ последовал на такой же банальный и ожидаемый голосом вопрос. Сущность уже предвкушала, как герой начнет сыпать практически в истерике: «что? почему? зачем?». Не в первый раз она становилась свидетелем смерти прыгуна в цепи, поэтому всё это не имело никакой загадочности и предвкушения в её глазах. — То есть я выжил? — недоумевая снова спросил герой. Он уже смог открыть глаза и осмотреться. Лежал он на одной из коек в своем складе, на самой нижней если быть точнее. Яркий свет потолочных ламп и бежевые стены воспринимались не четко, но почти сразу признались им. — Нет, ты все проебал и умер, — не выдержав прямо ответила сущность. — То есть я воскрес? Или как это понимать? — Ага, как Иисус, теперь по воде пойдёшь, — в голосе было столько надменности и сарказма, что хотелось ударить обладателя голоса. Парень не выдержал, выкрикнув: — Да что с тобой такое?! Мне нужны ответы! — Задавай нормально вопросы, — безразлично ответил голос. Парень был так зол, его просто распирало от раздражения: как можно так издевательски себя вести, обладая знаниями, перед человеком, который ничего не понимает и жутко напуган своим положением. — От чего я умер? Вернее почему? Я не помню ничего, что происходило до этого, я же просто ушёл спать. — Это тебе предстоит узнать, — прозвучало уклончиво. — Я больше вообще ничего у тебя не спрошу! Ты только издеваешься надо мной! — выпалил парень, разрезая воздух резким движением руки, чтобы хоть как-то унять свою внутреннюю злость. — Ну и не надо, в таком возрасте время своей головой думать, — прозвучал самодовольный ответ. Голос над ним потешался. — Получается я проиграл? Не прошёл уровень? — попытался понять он для себя, чтобы понять хоть что-то. Как это вообще работает? — Это начальный уровень, поэтому ты можешь попробовать ещё раз. Ты вернёшься в тот же город, в ту же квартиру, в это же время, ничего не изменится, но сам будешь разгадывать загадку, которую тебе уготовила судьба. — Получается у меня есть запасные жизни? Или как? Я могу умереть еще раз? — ему хотелось вытянуть максимум информации, чтобы понимать, свои возможности, но голос, видимо раздосадованный или просто обиженный на такой вот поворот событий ответил лишь: — Не стоит думать об этом. Тебе разве понравилось умирать? Хочешь еще? — с насмешкой прозвучало, даже оскорбительно. Она будто гнобила его, издевалась, как ребенка ругала за какой-то проступок. — Не хочу, — единственное, что ответил парень и сложил руки на груди в раздумьях. Сдохнуть на первом же джампе даже непонятно каким образом — было грустно. Ему не было обидно или стыдно, все еще было жутко страшно. В этой сети неизвестности и механике он путался, увяз совсем, что не разобрать. Видимо он очень переоценил свои силы и вышло все, как вышло. А если бы у него не было второго шанса? Что тогда? От этих мыслей холодок пробежал по спине. Он все еще был в теле Риты Виноградовой, от запястья до локтя виднелись длинные и глубокие продольные шрамы. Они уже не кровоточили, даже практически не болели, но пугали одним своим видом. На второй руке его ожидало то же самое зрелище, только с меньшим нажимом, старанием, если можно так выразится. Первым делом он еле-еле встал с кровати, направляясь к мед учреждениям. Там он лег на операционный стол, предварительно настроив робототехнику и десяток маленьких железных иголок в командной работе наложили швы на порезы. Перевязка так же была обязательной после обработки и зашивания ран. Голова ощущалась полной воды, очень тяжелой и больной. Он нашел нужные обезболивающее препараты и выпил. Затем лег на кровать и погрузился в свои мысли, после того, как напился воды, как в последний раз. Почти два дня без еды он перебывал полусне, то в едва уловимом бодрствовании. Предстояло разбираться с тем, что случилось. Насколько он понял — он вскрылся в ванной и умер, но последнее, что он помнил — это как шел спать. Что же тогда не так? Что произошло? Варианты рассматривались такие: он во сне совершил над собой такое насилие; он был в сознании, но что-то затуманило ему рассудок. Оба варианта ничуть не утешали. Вспышек лунатизма или каких-то странностей своей психики он не припоминал ни в детстве, ни в юношестве, уж тем более не в последнее время, значит второй вариант был более близким, но из-за чего он словил галлюцинации или кто-то захватил его тело — он не знал. Тем более, если он взял способность к нейтрализации внешнего воздействия: ни дух, ни сущность не могли захватить его тело, через заклинания, препараты или телепатию. Вопрос оставался открытым: как и что произошло. Предстояло узнать, но возвращаться в квартиру он боялся больше, чем когда-либо в этом мире. Казалось, что само безумие поселилось там и он не вынесет больше ни дня в помещении, в котором, на минуточку, умер. — Ты можешь как-то передать мне еды? Я могу её купить за очки, если они уже набрались после пройденных уровней? Или может я могу что-то для тебя сделать? — умолял он сущность, сидя на кровати и обняв колени руками, прижимая ноги к себе. Желудок сводило от голода, горло совсем пересохло, хоть он и пил воду. Ощущение пустоты только силилось, никуда не уходило. — Нет, не могу. Иди в мир, — спокойно и безэмоционально ответил голос в который раз. — Если я снова умру? Смогу ли вернуться? Сколько хотя бы у меня есть попыток? — скулил парень в неведении, умоляюще. — Если умрешь — то умрешь. Снова будешь проходить уровень. Все замыкается лишь в грани твоего воображения. Иди в мир, — снова ответил голос, но уже дав хоть какую-то информацию. Парень допустил, что возможно еще одна попытка у него есть, что уже успокаивало. Ему не хотелось умирать, но и мысли об этом стали жутко тошными. Ему хотелось знать наверняка, но точного ответа он бы однозначно не получил, поэтому взяв все свое мужество в кулак поднялся наконец с кровати и вышел со склада, оказавшись в гостиной старой хрущёвки. Первым делом он перевернул практически все вверх дном, пытаясь найти хоть какие-то зацепки, которые могли бы указать на причины и следствия. В доме было куча хлама от старых жильцов, который никак не мог оказаться полезным, но герой все равно листал каждую книгу, рассматривал каждую оставшуюся записку, чек, квитанцию, чтобы убедиться, что там нет ничего важного. Короткие зеленые волосы по бокам падали, касаясь щек и закрывая время от времени обзор глазам, по этому тонкими бледными пальцами он заправлял их за ухо время от времени. Дышать было немного тяжело, как будто снова включили газ. Он испугался и побежал на кухню проверить — нет, все конфорки закрыты, все в порядке. Тогда он снова вернулся в гостиную и понял, что это просто вонь из открытого окна. Тогда и наткнулся на коробку, запечатанную скотчем. Он быстро вскрыл её, открывая свету лампы внутренность. Среди тетрадок, блокнотов и дисков на самом дне лежала папка с медицинскими документами, это он понял по печати на самом первом листе. Это была выписка из психиатрической больницы, внутри был описан процесс лечение, прогресс, препараты и жалобы. Взгляд застыл на предложении: «слуховые и зрительные галлюцинации, паранойя, тяга к саморазрушению, агрессия, истерия, психоз, тяжелая депрессия», — все это описывалось в симптоматики Риты Вишневской. Она лечилась от шизофрении практически два года, симптомы которой проявились когда ей стукнуло 15. Случай был очень запущенный. Примерно сразу же после прочитанного парень осмотрел оставшееся в коробке и вытянул потрепанный блокнот. На его страницах были странные рисунки, будто кто-то расписывал ручку, но получил картинку, даже стиль подобный существует в самом деле, но рисунки с натяжкой можно было назвать таковыми, это была мазня довольно депрессивного содержания: какие-то неведомые монстры с пустыми глазами, молнии, грузные облака, смерч и в этом духе. Он полистал блокнот и наткнулся на исписанную кривым пляшущим почерком страницу: «называйте словами имена, я почти у нуля, хватит играть со мной тенями, хватит, хватит, невыносимо, я убиваю и снова появляюсь, себя я, невыносимо, конец», слово «конец» было написано широко, почти на всю страницу, а далее шли его маленькие копии: слово было написано почти в каждой клеточке на несколько страниц вперед. «Не может же быть такого, что её сознание до сих пор в этом теле? И в тот момент, когда я уснул — она пробудилась и убила себя/меня. Я же не захватывал это тело, оно как бы должно быть мое. Может это своеобразные нюансы уровня ужасов, но это тогда действительно стремно. Каждый раз, когда я буду засыпать, есть шанс, что проснется сумасшедшая внутри меня и попытается выпилиться», — думал герой, но сомневался в том, является ли это реально таковым. Эта догадка была ближе всего к тому, что произошло. Внезапная догадка заставила задуматься. В комнате было холодно, из открытого окна в помещение пробирался легкий ветерок, он подхватывал занавески своими невидимыми руками, заставляя струиться ткань, словно волны. По спине девушки прошлись мурашки, сейчас герой, сидя на полу, особенно остро ощутил рвущуюся с улицы прохладу, что сквозняком прошлась по полу прямо у его ног. Ему жутко хотелось спать, хотя ну улице в самом разгаре бушевал насыщенный день, это было слышно в непрекращающимся гомоне с близлежащего базара и отдаленных звуках проезжающих машин. Тонкими холодными пальцами он потёр глаза, затем посмотрел на свои руки: они были такие худые, будто прозрачная кожа обтягивала синеватые проводки вен на ладони прямо возле костяшек, от запястий и практически до плеча руку оборачивали белые бинты, которые следовало сменить через время. Раны, нанесённые им самим, уже почти затянулись, благодаря чудодейственной медицине с его склада, но повязки он предпочёл оставить, на всякий случай. Тело, в котором он находился хотелось обнять, собрать в охапку и защитить, такое сострадание и жалость он испытывал по отношению к этой девушке со своей непросто историей. Хоть самому ему не было на что жаловаться, он довольно сильно перепугался после того как умер, хоть виду особо и не подал, как ему казалось, но сейчас глубокое чувство сентиментальности и нежности захватило его по отношению к девушке/себе, но больше как раз к тому человеку, который топтал мир в этом теле до того, как он в него попал. Бесконечные вопросы о том, что же будет после его ухода из этого мира с ней не оставляли его в покое. Что может быть хуже, чем сломанная психика и галлюцинации? Отрешение от общества, невозможность находиться с людьми и быть частью социума. Страшный диагноз — только и думал парень, все ещё сидя на полу, незаметно подрагивая то ли от холода, то ли от переполняющих его эмоций. Он нашёл в карте девушки адрес больницы, которую она посещала и превозмогая усталость направился туда. Здание было ограждено высоким железным забором, наконечники тянулись вверх, похожие на пики, сами ворота массивными дверьми наседали одним своим видом на подошедшего к ним человека, однако маленькая калитка поодаль была открыта и принимала на территорию желающих. Через неё он и вошёл по вымощенной темным камнем тропинке, которая тянулась прямо к зданию из красного кирпича. Войдя в здание он очутился в небольшом холле, с права и с лева находились длинные плохо освещённые коридоры, а впереди окошко над которым висела затертая надпись — «регистратура». Внутри комнаты сидела пожилая старушка в очках с петельками, она что-то быстро и неустанно писала в журнале посетителей, который лежал прямо перед ней. В помещении не было людей, что на первый взгляд показалось странным в такое время, но вспомнив специфику данного учреждения парень немного успокоился. Он подошёл к мыльному окошку и тихо поздоровался. Женщина никак не отреагировала на его приветствие, продолжая что-то записывать. — Простите, мне нужна помощь, — ещё раз обратился он к ней, на что, пригладив посидевшие у корней темные волосы, женщина подняла руку с ручкой указывая куда-то в бок. Рита подняла взгляд по указанному направлению и увидела расписание приема: во вторник только до 11:00, на часах было уже 11:10. — Я уже проходила лечение в этой больнице, мне нужно кое-что уточнить у лечащего врача, — попытался герой обратиться к старушке ещё раз. — Вы не видите, что я занята? — очень раздраженно и словно упрекая проговорила женщина, всё-таки взглянув на Риту. — Кто ваш лечащий врач? Парень быстро кинул взгляд на карту в своих руках и ответил: — Владимир Олегович. Женщина задумалась на секунду, вглядываясь в лицо девушки, потом спросила: — Лежали на стационаре? — Да, не один год. — Причина возврата? — все так же раздраженно сыпала вопросами старуха. — Со мной происходит что-то странное в последнее время, я хотел, — герой кашлянул, поправляя себя, — хотела проконсультироваться с врачом. — Время приема сегодня закончилось, но я сейчас спрошу у глав врача, примет ли он вас, ждите, — дописав ещё пару строк в тетрадке, она набрала кого-то по старому телефону с колесиком для набора цифр. Все это время взгляд Риты скользил по стенам холла, словно в попытке уцепиться за что-то знакомое, но ничего таковым не казалось, словно герой никогда прежде не был в этом месте. Плинтус покрылся едва видимой плесенью, потемневшей, от чего запах стерильности и краски смешивался с чем-то неприятным, в целом создавая ощущение влажности в помещении. — Девушка, — окликнула Риту женщина за стойкой, — идите в 208 кабинет, Владимир Олегович примет вас. — Спасибо большое, — с улыбкой ответил парень, на что старушка лишь хмыкнула и вернулась к своим записям. Она ему не понравилась от слова совсем, но герой привык соблюдать элементарную вежливость. Постучав в дверь кабинета он услышал тихое «заходите» и вошёл. За длинным столом, заваленным разными бумагами, сидел упитанный мужчина с четко выделяющийся лысиной. Он был в белом халате и рукой потирал щетину на подбородке. Увидя Риту он почему-то как-то странно улыбнулся, даже пошло, как показалось парню, что вызвало недоумение во взгляде. Затем доктор взглянул на руки девушки и глаза его чуть расширились, словно он был удивлён, но рад одновременно. — Привет, Рита, — мягко улыбаясь поздоровался он. — Здравствуйте, — спокойной ответил парень, наблюдая за взглядом доктора. — Что привело тебя сюда снова? Присаживайся, — он указал ладонью на стул перед собой. Герой молча кивнул и присел, поджав под себя ноги из-за непонятного тревожного чувства в груди. Чутьё подсказывало, что перед ним не очень хороший человек. — Я хотела бы спросить по поводу своего лечения. Я вроде бы должна была пить таблетки, — уклончиво и вскользь сказал герой, чтобы доктор сам ответил на его вопрос, тем самым дав немного информации. — А ты не принимаешь их? — удивился мужчина. — Почему? — У меня нет денег сейчас, по этому не принимаю. — Когда ты перестала из принимать и насколько хуже стало? Что с твоими руками? — спросил доктор. Он спросил насколько хуже стало, значит если девушка прекратила приём лекарств, то симптомы должны были вернуться в любом случае — сделал для себя вывод герой. — Пару недель назад. У меня был приступ агрессии, наверно, — герой боялся наговорить лишнего, — я почти ничего не помню, но мне оказали первую помощь. Все было как во сне. — У тебя продолжаются голосовые галлюцинации? — Я не знаю, не могу сказать, — парень не припоминал, чтобы слышал голоса, но определенно местами отлавливал себя на странных и путающих мыслях. Ещё и открытый газ, плюс попытка самоубийства, а если быть точнее удачная смерть — он не мог рассказать об этом, тогда бы его точно приняли за сумасшедшего. — Хм, — мужчина задумался о чём-то, все так же пристально изучая девушку перед собой, затем отнял таки руку от своего подбородка и сказал: — Я говорил тебе, что лучше продолжить лечение, но ты решила что тебе лучше. Шизофрения не лечится так просто, это очень сложный диагноз, требующий постоянного наблюдения. Ты могла причинить вред не только себе, но и окружающим, соседям, например. Я не могу поступить по другому, как положить тебя снова на стационар. Эти слова никак не облегчили состояние героя, он даже не успел возразить, потому что очень сильно испугался. В помещение зашли два санитара и взяли девушку под локти, удерживая. — Нет-нет, подождите, — парень начал сопротивляться, пытаясь дать понять, что он не желает тут оставаться, но сил в теле не было вообще, а хватка врачей была сильной. — Вы не поняли, со мной все в порядке, я просто хотел узнать кое-что. Мужчины не слушали его, начиная вести по направлению к выходу. — Да послушайте вы меня, — он резко выдернул одну руку и подался в перед стараясь вырваться, но его ухватили снова, останавливая на месте. — Вколите ей успокоительное и в 13 палату, — сказал Виктор Олегович, делая в блокноте какую-то запись. В руке у одно из санитаров показался шприц, тогда настоящая паника накрыла героя. — Нет, стойте! — он всеми силами начал вырываться, шаркая ногами по полу, его держали практически в воздухе и это никак не помогало выбраться. Тут он почувствовал укол в плечо, слезы навернулись на глаза. «Вот дерьмо! Я в дерьме, черт!» — только и думал парень, пока в тонком и слабом теле пытался вырваться из стальной хватки. Тут мышцы уже совсем перестали слушаться, жутко захотелось спать и он и не понял, как сознание ушло на покой, а глаза закрылись и его понесли в закрытую палату и положили на койку с колючим матрасом. Дверь с маленьким окошком закрылась и белая комната погрузилась во тьму, разбавляемую лишь тусклым светом из высокого окна с решеткой. Перед глазами возникали дивные картины, сменяя друг друга с медленной, даже ленивой скоростью. Плавность и умиротворённость, красочность их поражала воображение. Цвета были тусклыми и приятными для глаза, как на картинах импрессионистов, но с богатой и внушительной палитрой разных оттенков. Тени изящно смешивались со светом, практически сплетаясь друг с другом. Эти цвета все сменяли и сменяли друг друга. Состояние это было чем-то между реальностью и сном, подобнее наркотическому приходу. Мысли не возникали в голове сами собой, а при попытке зацепится за какой-то образ или очертание — сразу же отскакивали в сторону, как будто бы в страхе, словно описать и запечатлеть видения, посетившие мозг, герой не мог. Он попал в какой-то замкнутый круг, где мог лишь наблюдать, но не мог оценивать. Вот бескрайнее поле с ромашками, маками и полынью, маки белые, дышащие словно ватные облака в летний солнечный день, ромашки же отливают желтизной мешая цвет белых листьев с яркой и насыщенной серединкой, полынь раскачивается под ветром, словно пряди волос под водой, своим мятно-зелёным с легкой синевой цветом успокаивая разум. Запах полевых растений мешается в дикий букет поясностей и свежести, запах полыни увлекает тело в какое-то умиротворение и покой. Аромат цветущих ромашек ассоциативно связывается с тёплым и чуть горьковатым чаем, которым поила бабушка в деревне, когда герой был совсем маленьким и помогал ей ухаживать за огородом. После тяжелого дня работы с лопатой, видами и секатором, они сидели на закате у крыльца и ели спелую сочную клубнику, запивая тёплым ромашковым чаем. Славное было время, время ушедшее навсегда. Сквозь непроглядный сон стали возникать запахи хлорки, спирта и едкий запах одеколона от человеческого тела. Глаза упрямо не хотели открываться, а руки и ноги практически не чувствовались. Тело Риты практически не контролировалось и не ощущалось, как набитая плюшем игрушка, безвольно лежало на кровати своей палаты, а мужчина с испариной на сморщенном лбу прижимался сверху, приспустив штаны с уже расстёгнутой пряжкой. Это все виделось фрагментами, какими-то отрывками, но точно не было сном. Герой никак не мог сконцентрироваться ни на ощущениях, ни на чувствах, его тошнило и качало, как на волнах в маленькой лодке. Вот фрагментом лицо мужчины, которое он, кажется, уже видел совсем недавно. Его руки оглаживают худое тело девушки под тонкой белой тканью больничного халата. Тут внизу живота, чувствуется что-то скользкое и горячее. Тошнота охватывает организм все сильнее, но даже открыть полностью глаза герой не может, под веками все плывет, едва он пытается их приподнять — фокус теряется, а вокруг подступает чернота, словно его зрение очень сильно упало. Внизу чувствуется боль и тело будто разрывает на части, внутри что-то инородное проталкивается с неконтролируемой силой, раз, второй, третий. Это уже похоже на кошмар. Запах пота от мужчины становится сильнее и уже выделяется из шлейфа одеколона, он двигается размашистыми хаотичными движениями, удерживая Риту за талию. Герой совсем не может сопротивляться, тело по ощущениям похоже на смятую бумагу, которая к тому же намокла в какой-то луже. Ему жутко мерзко, но даже понять положение и состояние в котором он находится — он не в состоянии, весь мир качает, а с ним качается и он. Внизу и внутри неприятно натирает, растягивает и саднит, все это происходит как будто вечность, а потом он чувствует иглу под кожей и снова словно выпадает из реальности, погружаясь в вязкую черноту. Он не понимает сколько времени, день сейчас или ночь, сколько дней успело пролететь и как давно он в этом месте, пока не вылавливает момент, в котором может хотя бы встать с кровати. Почти на четвереньках удаётся доползти до двери на склад и открыв её вывалиться на порог. Там он и засыпает снова, пока сознание полностью не восстанавливается. Первым делом герой узнает сколько прошло времени и с ужасом глядя на экран своего телефона понимает, что его держали в палате больше двух недель. Это понимание шокирует и страшит одновременно. Его ломает без препаратов, мышцы выкручивается в разные стороны и невыносимая боль охватывает все тело судорогами. Чтобы хоть как-то от этого избавиться он добирается до лаборатории и находит нужный препарат, чтобы как-то унять боль. Осознание приходит внезапно: «они бы накачивали меня снова и снова, пока я бы окончательно не превратился в овощ, получается Рита прожила в этом аду несколько лет, при этом врач насиловал её, какой же кошмар ей пришлось пережить, да ещё и галлюцинации». Дикий страх и паника охватили сознание и на протяжении часа герой раздумывал о том, что может сделать. Первым самым разумным решением было бы изобретение каких-то таблеток, которые сводили бы на нет эффект транквилизаторов и нейролептиков, которыми его пичкали в палате. Затем следовало бы одурачить персонал и каким-то образом выйти на контакт с пациентами клиники, ведь кто-то из них может находится в такой же ситуации, как и он. Если избавлением от этого ада будет смерть глав врача? Может быть только таким образом герою придётся действовать, чтобы рассудок Риты пришёл в норму? Он раздумывал непрерывно, сидя на нижней полки одной из кроватей и прижав к груди худые колени. Больничная белая рубашка на завязках по бокам была из жесткой ткани и натерла поясницу и шею. Свет на складе был ярким и вездесущим, большие лампы освещали всё помещение приятным холодным светом, похожим на свет зимнего солнца, но холодно ему не было, наоборот тело все ещё чуть дрожало и похоже была температура. Лекарства, которые удалось найти в лаборатории помогали, но не могли подействовать сразу, чтобы организм очистился от наркотика, который столь долгое время в него пихали. Проведя параллель с историей Риты и историей его самого, герой находил некие соприкасающиеся грани схожести и одновременно различности. Он был почти уверен в итоге, к которому пришёл после обдумывания всей этой ситуации. В предыдущие разы в прыжках по вселенным такого ещё никогда не случалось, чтобы тело в которое он попал отдавало своей историей и даже как-то могло подавить его собственное я, тем самым забирая контроль. Теперь же он понял, что связывало все предыдущие ситуации и что отличает эту: как бы это возвышенно не звучало, но он каждый раз оказывался именно в то время и в том месте, когда от него требовалось помощь, либо же обстоятельства складывались таким образом, что его скромная персона играла решающую роль в событиях мира. Хоть особыми какими-то имбовыми навыками он пока не обладал, но по факту действительно мог решить большинство ситуаций и конфликтов, с которыми ему приходилось столкнуться. Вот и в этот раз. Понимание того, что больница — ад, гнойный абсцесс на и так умирающим городе — становился отправной точкой к решению этой проблемы. Он понимал, что нужно действовать, а ситуация Риты была лишь поводом зацепить его, чтобы он понял, чтобы прожил и ощутил на себе — какого это. Люди, действительно нуждающиеся в помощи, приходящие в это место ставили крест на своей жизни, хотя скорее всего могли спокойно функционировать и жить дальше, если бы получили квалифицированное и правильное лечение, но это никому не было нужно, видимо главврач настолько вкусил ощущение безнаказанности, что позволял себе все по отношению к своим пациентам, не скупясь на агрессию и жестокость, что с потрохами выдавало его подлинную натуру закоренелого садиста. Действовать, — думал герой, — надо действовать и срочно, но прямо сейчас в этом состоянии он не смог бы сделать ничего, да и тело подводило, местами накатывала такая жуткая тошнота, что хотелось выть и выблевать все внутренности наружу. Ему потребовалось пару дней, чтобы окончательно залечить полученные раны, хотя бы физические. Недостаток еды ощущался критически, но витамины и питательные компоненты из лаборатории помогали продержаться максимум. Последствия наркотиков и ломка полностью сошли на нет и он был готов. План следовало продумывать до мелочей, никто ведь не знает, что он пропал, время идёт по другому по ту сторону двери, а значит прийти могут в любой момент, как только он покинет своё убежище. Антидот против действия транквилизаторов он сделал, сразу запасся, чтобы не отловить себя на уже знакомом состоянии полной бесконтрольности. Осталось только сделать все красиво. Герой знал, что в кабинете у главврача во втором ящике рабочего стола лежит пистолет, именно то расстояние от его кресла и та высота от руки, чтобы чуть что сразу принять позицию самозащиты, а хрыщь этот за свою жалкую жизнь боялся, как никто другой. План был до безумия прост, но не без рисков. Уже покину склад он прилёг на кровать и закрыл глаза, когда вошла санитарка проверить его состояние он резко встал, уставившись прямо на неё. — Мне нужно поговорить с Владимиром Олеговичем, думаю ему будет интересно узнать по поводу моего состояния, — уверенно и четко ответила Рита, свесив ноги с кровати и полностью приняв сидячее положение. Медсестра растерялась, это было четко видно по приподнятым бровям и широко распахнутым карим глазам. Она была в замешательстве, отвечая: — Не думаю, что так, девушка, мне сказали… Она не успела договорить, как парень резко оказался у неё за спиной, ударяя прямо в чувствительную точку на шее ребром ладони, та и понять не успела что произошло — отключилась почти сразу широко раскрыв рот, упала на пол, у кровати. «Время на исходе, надо действовать быстро и как можно тише», — подумал герой, закрывая дверь в свою палату. Медсестру могли хвалиться, а с той комплекцией тела, которую он имел сейчас чисто физически был ограничен в сопротивлении. Быстро переодевшись и спрятав цветные волосы под медицинской шапочкой он вышел из палаты и по памяти дошёл по коридору до кабинета главврача, никто на него внимания не обратил, да и прохожих попадалось достаточно мало. Он учтиво постучал — никто не ответил, тогда он легко приоткрыл дверь, заглядывая внутрь через щель — в кабинете никого не было, но кресло было развёрнуто в бок, словно доктор только что сидел там, но отошёл по какому-то вопросу недавно. Рита зашла в кабинет, прикрыв дверь, подошла к столу. Дернула за ручку второго ящика — закрыто. «Ничего, это решаемо», — подумал парень и быстро начал искать на столе то, что ему нужно. Скрепки нашлись в одном из отделении большой подставки для ручек и прочей канцелярии, он взял одну из них и быстро начал сгибать на определенный манер. Чтобы получилось что-то вроде зацепки. Спустя пару минут ковыряний и уже подступающих нервов герой таки услышал заветный щелчок — замок был открыт, а внутри лежал заряженный револьвер. Именно в этот момент, как только оружие оказалось у парня в руках — дверь открылась и на пороге перед ним предстал главврач, удивленно глядя на девушку. — Ты что тут забыла? — не сдерживая злости сказал он. Однако после того, как увидел перед собой оружие замер. Парень молчал. — Я тебя понял, давай успокоимся и поговорим спокойно, хорошо? — он улыбнулся, да так мерзко, что по спине парня прошёл холодок. — Ты держишь на меня обиду? — изображая удивление и доброжелательность сказал он, шагая ближе. Их разделяло около шести метров, однако целиться герой умел и знал, что не промажет. Доктор видимо тоже подозревал, что что-то тут не так, по этому поднял руки, удерживая напротив груди и с невинным видом пытался подойти. — Может я был не так ласков с тобой в одну из наших ночей? — сказал он и пуля, как в замедленной съемке пронзила правое лёгкое, врач упал на колени, а затем полностью согнулся на полу. Выстрел услышал, скорее всего уже бегут на помощь, но это не особо важно. Парень не хотел стрелять сразу, но рука сама собой нажала на курок, он и понять не успел. Он подошёл ближе за считанные секунды и резко ударил лежащего в живот, то перевернулся на спину корчась от боли и захлебываясь собственной кровью. Руки придерживали рану, но кровь упрямо вытекала, заливая старый ламинат кабинета почти чёрным алым. — Не всё сходит с рук, — Рита почти выплюнула эти слова, направив пистолет прямо в голову врача. Он и так умрет, если конечно в этом богом забытом городе ему не пересадят лёгкое или не окажут первую помощь прямо сейчас. — Теперь настал конец, потому что за свои поступки рано или поздно надо платить. Пуля вошла в череп, как остриё ножа в масло, а брызги разлетелись в стороны. На этом точно его миссия закончена. Если приедет полиция придётся разбираться и объяснять, а это займёт времени и усилий. Лучшей идеей было зайти на склад через дверь кабинета и переждать там, или попытаться выйти в своей квартире, если такая опция возможна посредством долгой умственной сосредоточенности. В любом случае, уже не важно, что дальше, парень даже не чувствовал, что поступил как-то дико или неправильно, у него вообще не было никаких ощущений кроме облегчения. Больница горела в ту ночь, ярким и бушующим огнём, теперь возможно у этих людей появится шанс на будущее, которого у Риты возможно уже не будет. С этими мыслями он стоял под тёплыми струями душа, смотрел на множество шрамов на слабом теле и пытался ни о чем не думать, полностью отдавшись ласкающему его потоку воды. Его личный кошмар был пройден, что дальше? На удивление ему таки удалось выбраться со склада, оказавшись в своей квартире, это было приятной неожиданностью и спасением одновременно, ведь есть хотелось адски. Он настолько похудел, что рёбра выпирали из-под кожи. Первым делом стоило пошарить в шкафах, там он нашёл какую-то крупу, вроде как манка, но кукурузная, кус-кус — написано было на коробке. Её нужно было варить, помешивая, минут 20, если четко следовать инструкции, но не выдержав и 10 минут таких мучений, тем более крупа уже достаточно загустела и была похожа на кашу, он прямо из кастрюли принялся есть, хорошо так обжигая губы и ротовую полость, но это было необходимо и не доваренная соленая крупа казалось лучшем из того, что он ел когда-то. Хорошенько наевшись он разлёгся на диване, передохнуть. А потом поставил одну из пластинок, лежащих в коробке. Проигрыватель был довольно старым, хоть функционировал на ура, пришлось сначала подтереть пыль и правильно все включить. Загорелась лампочка, задвигалась сама основа с пластинкой и лапка легко легла на одну из боросток. Музыка с характерным шорохом расслабляла и поднимала мораль. Он совершил пару дней назад ужасное действие, но поступил правильно, как считал сам. Хотя с другой стороны — он не имеет права судить человеческие жизни, отбирать их тем более. Эти мысли завели в какие-то дебри самосознания, морали и правильности, что за ненадобностью и настигающим внутренним конфликтом герой решил отодвинуть их подальше. На лестничной клетке послышался шорох. Внезапно он замер посреди комнаты, прислушиваясь. Мысли о том, что полицейские могут прийти его искать к нему домой — пугали и настораживали. Но в дверь никто не постучал, шорох повторился и он решил подойти к двери, чтобы посмотреть в глазок. Дверь в соседнюю квартиру была открыта, из неё выглядывала старушка, бледная как лунная ночь. Она казалась неживой насквозь, словно призрак. Парень удивился, он не помнил её, хотя прожил в квартире не то чтобы совсем мало. Эта ситуация показалась ему странным, но он отмахнулся, вернувшись снова в гостиную. Спустя неделю к нему так никто и не пришёл из полиции, по этому он подумал выйти прогуляться в город, от постоянного сидения в помещение уже начинала ехать крыша, а мысли упрямо преследующие его становились все более невыносимыми. Он вышел на лестничную клетку, закрывая квартиру и заметил, что дверь соседней не заперта. Аккуратно заглянул в щель, всматриваясь в полумрак царящий внутри. Никого не было, признаков жизни тоже. Тогда он слегка приоткрыл её и зашёл внутрь. Все вокруг казалось таким, словно к нему не прикасались несколько лет. В квартире на всех поверхностях образовался слой пыли, а света будто бы и не было. Он прошёл чуть глубже, очутившись в гостиной, на диване возле окна сидел скелет, эта была та же самая старушка, которая выходила в тот раз из квартиры. Парень сначала подумал, что это игра света и воображения, но нет, кости, рука лежащая на подлокотнике — все это было настоящим. Тогда осознание пришло мгновенно и как-то остро — в доме кроме него никто не живет, здание отдано под снос, чудо, что у него ещё функционирует газ и свет кое-как. А женщина умерла очень давно, но из-за того, что у неё не было родственников — никто не хватился и несчастную даже не похоронили. Требовалось много решимости собрать кости в большой пакет, аккуратно, так, чтобы не повредить. Парень дождался темноты и вышел с пакетом в маленький двор за зданием. Он вырыл глубокую яму, поместил туда мешок и закопал, сверху оставив большой круглый камень. Не знал герой, как звали старушку, но уж точно понимал, что её одинокая душа не упокоена. Именно в тот момент появилась она в обличии то ли духа, то ли приведения. Учтиво кивнула ему и исчезла совсем — как туман в воздухе развесилась. На этом его миссия точно была завершена. Остаток времени он просто сидел в квартире, в здании под снос и думал о недолговечности и хрупкости человеческой жизни, о том, что смерть перечеркивает её внезапно и безжалостно. Вспоминая, как и сам он недавно чуть не отдал концы, из-за того, что не понимал намеки Риты — холодок прошёлся по телу, а на руках встали волоски. Было страшно, было грустно понимать, что ты слишком мал и слишком ничтожен для глобальности даже этого мира, ни то что вселенной. Он беспокойно уснул, укрывшись одеялом, а из окна просачивалась прохлада, лёгкий ветерок играл на шторах, ночь была темная и сырая.