Куда девалась Тигриная Печать Преисподней?

1 — Не Минцзюэ, еб твою мать! Думаешь, я тебя боюсь?! Да я… Цзинь Гуанъяо отхаркнул кровь, будто это далось ему с огромным усилием. Все присутствовавшие услышали треск — неестественно громкий и отчетливый. Последний выдох вырвался из его горла, и он умер. Все произошло так внезапно, что Лань Сичэнь не успел ни удивиться, ни ощутить скорбь, ни даже подумать. Будто он только что перед сном задул свечу у постели. Ничего не оборвалось в груди, не накатила боль невосполнимой утраты, не затеплилось в душе чувство выполненного долга. Он просто стоял оцепенело, и в голове было совершенно пусто. Словно он сделался чистым листом бумаги или дуновением ветра, а все вокруг поблекло и не имело к нему никакого отношения. Для остальных присутствующих дело выглядело иначе: Лань Ванцзи и Вэй Усянь как раз запечатывали в гробу Не Минцзюэ вместе с трупом Цзинь Гуанъяо, с которым тот решительно не собирался расставаться. Когда гроб наконец закрылся, Лань Сичэнь растерянно пошевелил пальцами и побледневшими губами прошептал: — А-Яо? 2 Цзинь Гуанъяо задохнулся и потерял сознание от невыносимой боли в шее. Потом боль же снова привела его в чувство. Он мучительно закашлялся, словно пытаясь извергнуть через легкие всю кровь. Но ничего не выходило, лишь при каждом вдохе казалось, будто грудь снова и снова пронзает Шоюэ. В голове дребезжало, но он все же расслышал голос, донесшийся как через туман: — Ваше превосходительство верховный заклинатель! Окончательно придя в себя, Цзинь Гуанъяо обнаружил, что лежит в черном лакированном гробу, и в этом крохотном пространстве, кажется, имеется зеркало, но отражается в нем не его лицо, а какая-то женщина в белом. — Кто ты? — Цзинь Гуанъяо не сумел распознать, на какой клан заклинателей мог бы указывать ее наряд. — Разве я не умер? — Как вы себя чувствуете? — нетерпеливо спросила женщина. — Мне больно. Очень больно! — ответил Цзинь Гуанъяо, и почему-то ему вдруг показалось, что этот разговор звучал уже тысячи раз. — Кто ты? — повторил он, все еще не в силах держать глаза открытыми. — Вам известно, кто я, — улыбнулась женщина. — Разве? — Да. Ну, и как же меня зовут? — Неожиданно вопросы стала задавать она. Цзинь Гуанъяо глубоко вдохнул, преодолевая спазм в груди, приоткрыл глаза и вгляделся в ее лицо, пытаясь вспомнить. — Юаньфэнь? — неуверенно пробормотал он. Улыбка Юаньфэнь дернулась и превратилась в ухмылку. — С возвращением, ваше превосходительство. Итак, где Тигриная Печать Преисподней? Имя ее он вспомнил, но все еще изнемогал от боли, а в голове царил хаос. — Не знаю. Я спрятал ее возле тела матери, а после… На лице Юаньфэнь промелькнуло смятение, но она вздохнула и ровно произнесла: — Похоже, у нас снова неполадки. Ваше сознание пострадало при переносе, поэтому воспоминания спутались или даже частично пропали. Не волнуйтесь: это наша ошибка, и ответственный за нее человек сейчас правит структуру заклятия. Больше такое повториться не должно. Голова разболелась еще сильнее. — О чем ты вообще говоришь? Юаньфэнь не ответила, лишь обыденно, будто делала это каждый день, распорядилась: — В этот раз, пожалуйста, не забудьте выяснить, куда девалась Тигриная Печать Преисподней. Кто мог ее забрать? Поняли меня? Перенос начинается. Гроб тряхнуло, и вокруг запылало неведомо откуда взявшееся синее пламя. Цзинь Гуанъяо закричал, умоляя остановиться. Но слушать его никто не стал: не успел он выкрикнуть «подождите!» даже во второй раз, как рисунок заклинания вспыхнул еще ярче. 3 Когда Цзинь Гуанъяо снова очнулся, они с его нефритоподобным братом сидели в Благоуханном дворце за чайным столом. — Второй брат, — позвал Цзинь Гуанъяо, словно через целую жизнь. Ему, только что перенесенному, на мгновение показалось, будто перед ним не Лань Сичэнь, а Лань Ванцзи — настолько холодным было выражение безупречно прекрасного лица. Цзинь Гуанъяо недоверчиво огляделся. Да, и вправду Благоуханный дворец. Но когда это происходит? Он ощупал предплечье — боль ушла. Можно подумать, что ему приснился дурацкий сон. Мертвый Не Минцзюэ не убивал его, пронзенного в сердце Шоюэ; он не встречал ту странную женщину, не слышал ее слов… — Глава Цзинь, вам больше не стоит называть меня вторым братом. — Лань Сичэнь не догадывался о причине его неожиданных телодвижений и заподозрил какую-то уловку. Теперь он был разочарован так же глубоко, как прежде доверял. Услышав эти слова, Цзинь Гуанъяо ощутил смутную боль. В прошлый раз он не принял их близко к сердцу и продолжал называть Лань Сичэня вторым братом снова и снова. Должно быть, брат в гневе, подумал он тогда. Скоро он уедет в страну Дунъин, и они больше не увидятся. Гнев Лань Сичэня утихнет, он вспомнит и хорошие его стороны и снова станет думать о нем как о брате. Что ж, меч, вонзенный ему в грудь в храме Гуаньинь, развеял все заблуждения. Выходит, второй брат уже сейчас его ненавидит? Лань Сичэнь же начал сожалеть о своих словах, едва только их произнес. Он никогда не думал, что придет день, когда он скажет подобное своему А-Яо. И все же... отказываться от них он не собирался. В любом случае А-Яо об этом знать не стоило. 4 — Глава, все никак не дороемся! В голосе высокопоставленного адепта ордена Цзинь слышалась легкая паника. Стоит заметить, это был ветеран, служивший Цзинь Гуанъяо, когда тот был еще незаконнорожденным вторым молодым господином. Ему было отлично известно, что и как было погребено на заднем дворике храма Гуаньинь, и то, что после столь долгих раскопок они все еще ничего не нашли, не могло его не тревожить. Цзинь Гуанъяо по сравнению с ним был совершенно спокоен. Ткнув пальцем в землю, он произнес: — Продолжайте, я сказал. Копайте глубже. Адепт кивнул и передал распоряжение остальным. Лань Сичэнь взглянул на Цзинь Гуанъяо с любопытством. Тот как будто что-то искал, но при этом казалось, что ему безразлично, найдется оно или нет. Также и выслушав от своих приспешников доклад о провале затеи с Погребальными холмами, он равнодушно отослал их и ничуть не казался обеспокоенным. «Что ты задумал?» Цзинь Гуанъяо почувствовал его взгляд и обернулся. Лань Сичэнь вздрогнул и осторожно покосился вниз, на рукоять своего меча Шоюэ. Цзинь Гуанъяо его неловкость поначалу позабавила, но, едва он осознал, на что именно тот смотрит, вся его веселость испарилась. Он подавил ужас, всколыхнувшийся в груди, словно ее все еще терзала боль. Он тихонько окликнул: — Второй брат! Ответ уже готов был сорваться с губ Лань Сичэня, но, вспомнив о нынешнем положении вещей, тот поспешил сдержаться. — Второй брат? — повторил Цзинь Гуанъяо, не желая мириться с его безразличием. Лань Сичэнь пристально посмотрел на него и изрек: — Я уже говорил: не нужно больше называть меня так. — Второй брат… — Глава Цзинь, я же сказал… — Второй брат. — Цзинь Гуанъяо упорно не желал замечать отчаянных попыток Лань Сичэня отдалиться и продолжал называть его вторым братом. В конце концов тот не выдержал и с усталым раздражением ответил: — Ну что? Только тогда Цзинь Гуанъяо светло улыбнулся, словно освободившись от тяжкого бремени: — Ничего, я просто хотел тебя услышать. Лань Сичэнь промолчал. 5 — Глава, выкопали! — сообщил все тот же адепт. Как только монахи и прочие помощники наткнулись на что-то твердое, достали и обмахнули от грязи, обнаружив богато украшенный гроб и непонятную черную шкатулку, он поспешил поскорее доложить. Цзинь Гуанъяо немедленно велел им остановиться: — Больше не вздумайте это все трогать, а тем более открывать. Прежде чем начинать представление, дождемся всех участников. — Он посмотрел в окно и добавил, обращаясь к Лань Сичэню: — Похоже, будет хороший ливень. Тот выглянул следом, но увидел лишь ясное звездное небо без малейших признаков дождя. И все же Цзинь Гуанъяо оказался прав: после прибытия нескольких незваных гостей испортилась и погода. Хотя Цзинь Гуанъяо знал, что должно случиться дальше, ему приходилось создавать видимость и подталкивать события. Пленив Цзинь Лина, Вэй Усяня и Ханьгуан-цзюня, он вдруг выслушал умопомрачительные прилюдные излияния, которые в прошлый раз пропустил, отвлекшись на раскопки. — Любовь преодолела все невзгоды — разве не чудесно, второй брат? — улыбнулся он Лань Сичэню. Тот был рад за младшего брата, наконец вознагражденного за все свои муки и многолетнюю одержимость, но, лишь услышав голос Цзинь Гуанъяо, снова заледенел. — Чего ты пытаешься добиться? — наконец не выдержал он. — Запечатал наши духовные силы, и только. Никого не убиваешь, не пытаешься сбежать… К чему это все? — Лучше не спрашивай, второй брат, — горько рассмеялся Цзинь Гуанъяо. — Может, тебе и кажется, будто всем заправляю я, но на самом деле я просто до смерти перепуган. «Что я творю? Чего хотел? Зачем хотел? Почему я вообще здесь?» Как бы то ни было, целью Цзинь Гуанъяо являлось найти пропавшую Тигриную Печать Преисподней. И здесь находился только один человек, способный ему в этом помочь. Он был единственной возможностью, которой Цзин Гуанъяо мог воспользоваться прямо сейчас. — Неужели хитроумный и предусмотрительный Ляньфан-цзунь мог перепугаться? — Вэй Усянь был занят тем, что тискал сидящего рядом Лань Ванцзи, однако, услышав такую поразительную новость, удержаться не смог. — Да, все так. Ведь я обычный человек с невысоким уровнем самосовершенствования. В отличие от вас, Старейшина Илина. А вам не было страшно во время осады Луаньцзан? Чего стыдиться, когда полностью уничтожен? Вэй Усянь хотел было ответить, но, оглянувшись на Лань Ванцзи, уловил тревогу в его взгляде, поэтому успокаивающе похлопал того по руке и заявил: — Это все в прошлом. Но вы можете перестать измываться над людьми прямо сейчас! Цзинь Гуанъяо не был задет и лишь улыбнулся, прикрывшись рукавом. — Да не поймет меня Старейшина неверно — я пытаюсь с вами всего лишь поговорить. Сколь бы ни была единодушна молва насчет предыдущего величайшего злодея, именно сейчас перевод разговора на него вряд ли мог воодушевить хоть кого-то, а уж тем более насупившегося Лань Ванцзи. Вэй Усянь однако просиял и расхохотался. — А вы действительно занятный… — Впрочем, поймав суровый взгляд Лань Ванцзи, он тут же переменился и, с обращенной к тому нежной улыбкой, добавил: — Разве что самую малость. Лань Ванцзи продолжал хмуриться, и Вэй Усянь вдохновенно продолжил: — Нет-нет, нисколечко не занятный, вот вообще. И гадкий, — закончил он, оглянувшись на Цзинь Гуанъяо. — Да-да, гаже некуда, — кивнул тот, подыгрывая. Услышав это, Лань Ванцзи почему-то надулся еще сильнее. — Кхм…— неловко кашлянул Лань Сичэнь. Цзинь Гуанъяо посмотрел на него, немного помедлил и все же улыбнулся. — Вот только второй брат может расслабиться. Может, я и ужасен, но я никогда даже не думал причинить вред тебе. От этих слов глазах Лань Сичэня как будто промелькнула боль, и он шевельнул губами, словно собираясь с силами что-то сказать. Но тут раздались стук в двери храма и голос Су Шэ. Цзинь Гуанъяо тайком вздохнул: «Вот и начинается». Если кто и мог похитить Тигриную Печать Преисподней, о которой толком никто даже не знал, то лишь тот, кто все время усыплял бдительность всех вокруг, строя из себя безобидного дурачка. — Хуайсан, какая неожиданность, — усмехнулся Цзинь Гуанъяо, но до глаз его улыбка не добралась. Не Хуайсана волок за воротник Су Шэ. — Третий... Третий брат...— Не Хуайсан изо всех сил старался сыграть Незнайку, которому лишь недавно открылось истинное лицо Цзинь Гуанъяо, и теперь он неумело изображал дурноту, пытаясь скрыть страх. Надо сказать, выходило очень убедительно — он смог бы обмануть любого. Для Цзинь Гуанъяо, узнавшего все, его ужимки были смешны — не сами по себе, а тем, как он сам мог недооценивать Незнайку. — Хуайсан возвращался в Цинхэ? — спросил он. Тот дрожал, глядя на Лань Сичэня, который, побоявшись, что Цзинь Гуанъяо заморочит Не Хуайсана, поспешил вмешаться: — Хуайсан ничего не знает, не впутывай его! Цзинь Гуанъяо даже не обернулся, продолжая прожигать взглядом Не Хуайсана. — Я его и не впутывал. С самого начала и до самого конца мои намерения никак не касались его. Может, второму брату стоит именно у него выяснить, почему он впутался сам? Не Хуайсан едва не плакал. — Я не знаю, я не знаю, о чем вы говорите! Я просто хочу вернуться в Цинхэ. Я правда не хочу ни во что ввязываться! — Да неужели? Миньшань, где ты его поймал? — обратился Цзинь Гуанъяо к Су Шэ. — Да просто по дороге к храму Гуаньинь. — Су Шэ не был дураком: он без колебаний поверил Цзинь Гуанъяо и теперь несколько беспокоился — стоило ли ему захватывать в заложники Не Хуайсана? — О, так тут пролегает путь в Цинхэ? — обратился Цзинь Гуанъяо к Не Хуайсану. — Путь в Цинхэ ведь так опасен, я просто отправился в объезд... Я даже не знаю, я действительно не знаю... Брат Сичэнь! — Не Хуайсан снова включил Незнайку, пытаясь казаться жалким и убедить Лань Сичэня, что по делу отвечать не может. Лань Сичэнь и вправду был достаточно доверчив, чтобы проглотить даже настолько откровенную чушь, и тут же начал заступаться: — Такой уж человек Не Хуайсан. Неужели ты за столько лет не понял? Он действительно не знает! С каменным лицом и не оборачиваясь, Цзинь Гуанъяо отрезал: — А ты, второй брат, как за столько лет не понял, что за человек я? Лань Сичэнь побледнел, качнулся и на некоторое время потерял дар речи. Лань Ванцзи уже было подумал, что брат вот-вот снова угодит в сети, но тот схватился за рукоять Шоюэ и стиснул так, что вырезанные на ней узоры болезненно вдавились в ладонь. И прошептал: — Теперь уже понял. Только сейчас Цзинь Гуанъяо повернулся и посмотрел на него, по-прежнему безо всякого выражения. Будто разглядев достаточно, он отвел глаза и еле слышно пробормотал: — Нет, это точно невозможно. 6 Больше Цзинь Гуанъяо не сказал ничего и, оставив охрану присматривать за пленниками, направился во внутренний двор. Но стоило ему взяться за черный ящик, как снаружи донесся стук. «Дайте подумать, чья очередь сейчас? А, Цзян Чэн!» Цзинь Гуанъяо нахмурился: он не забыл, кто должен явиться следующим. По возможности он предпочел бы не видеть снова мерзкой образины Не Минцзюэ, но не был уверен, что до его появления успеет вытрясти из Не Хуайсана местонахождение Тигриной Печати. Цзян Чэна он обезвредил точно так же, как и в предыдущей жизни. Но действовал в этот раз быстрее, и пронзивший грудь Цзян Чэна меч вошел чуть глубже. А не надо было тогда вспоминать «сына шлюхи»! Цзинь Гуанъяо поклялся себе, что если Цзян Чэн посмеет повторить эти слова, то он вырежет ему язык. Так или иначе, сначала Цзинь Гуанъяо впервые выслушал слезные упреки Цзян Чэна Вэй Усяню. (В прошлый раз он их пропустил, как и признания между Вэй Усянем и Лань Ванцзи.) Отдав должное сей редкостной стороне Цзян Чэна, он все же занялся Не Хуайсаном, который делал вид, будто валяется в обмороке. Поразмыслив, не привести ли его в чувство ударом меча, Цзинь Гуанъяо все же отказался от этой мысли: вдруг пролитая кровь ускорит Не Минцзюэ. После того как Вэй Усянь сказал: «Все уже в прошлом», Цзинь Гуанъяо стало вовсе лень дальше вникать в эти зубодробительные отношения, и он задумался о Су Шэ, вспомнив его конец в своей предыдущей жизни. «Поскольку я в такой же запарке и толком не знаю, что делать дальше, лучше отослать Су Шэ, чтобы снова не утянуть его за собой». — Миньшань, подойди: мне нужно тебе кое-что сказать. — Глава, — Су Шэ почтительно кивнул и подошел. — Произошли изменения. Ступай с несколькими людьми на условленный причал и проверь наши суда. — Но, глава, положение здесь… — Не волнуйся: я знаю, как со всем этим разобраться. Цзинь Гуанъяо хотел было еще добавить что-то вроде «если не приду до рассвета, не беспокойтесь», но сознавал, что Су Шэ, хоть и завистливый, но всегда помнивший о благодарности, после таких слов, скорее всего, не уйдет. Су Шэ же до сих пор глубоко доверял Цзинь Гуанъяо, так что усыпить его подозрения хватило пары-тройки фраз. А вот Вэй Усянь — тот сразу почувствовал, что что-то идет не так. Посмотрев в глаза Цзинь Гуанъяо, он узнал этот взгляд. Такой же был у него самого, когда он пытался выкупить жизнь стариков и калек из клана Вэнь своей. В итоге он погиб, и остатки клана Вэнь тоже не спаслись. Вэй Усянь не мог сам себе поверить: выходит, Цзинь Гуанъяо даже не надеется покинуть храм Гуаньинь живым? Неужели? Могло ли в таком человеке вдруг пробудиться благородство, или это снова какая-то уловка в попытке выжить и преуспеть? 7 Отослав Су Шэ, Цзинь Гуанъяо успокоился, и притворяться ему надоело. Возвращение в этот день принесло слишком много неясностей и сомнений, и теперь он хотел как можно скорее отыскать Тигриную Печать, а затем вернуться обратно, как следует потрясти женщину по имени Юаньфэнь и разобраться, что вообще происходит. Цзинь Гуанъяо взял черный ящик, опустился на колени возле Не Хуайсана и заорал: — Хватит прикидываться! Будешь продолжать — я швырну это об пол, и умрем все. Никто не сумел бы определить, испугался Не Хуайсан или действительно очнулся, но после этих слов он зашевелился. И, увидев над собой Цзинь Гуанъяо, тут же сжался и дернулся в сторону Лань Сичэня. — Продолжаешь притворяться? Это уже скучно. — Цзинь Гуанъяо с ухмылкой передвинулся между ним и Лань Сичэнем. — Я не знаю, о чем ты говоришь... Видя, что Не Хуайсан никак не желает расставаться с личиной Незнайки, Цзинь Гуанъяо раздраженно закатил глаза, сунул ящик ему в руки и велел: — Открой его. В ящике был чрезвычайно едкий ядовитый газ, и в своей прошлой жизни Цзинь Гуанъяо испытал на себе его действие. Если Тигриную Печать стащил Не Хуайсан, он ни за что не осмелится открыть. — Что там… что внутри? — Не Хуайсан казался перепуганным. — А ты как думаешь? — Цзинь Гуанъяо, как обычно, улыбался, но сейчас это выглядело жутко. — Я не знаю! Брат Сичэнь! — Хватит его звать! — Цзинь Гуанъяо силой удержал Не Хуайсана, снова дернувшегося в сторону Лань Сичэня. — Раз не знаешь, почему бы не осмелиться открыть? — Потому и не осмеливаюсь, что не знаю! Не Хуайсан почти рыдал. Не в силах больше безучастно наблюдать, Лань Сичэнь оттащил от него Цзинь Гуанъяо и спросил: — Почему ты так упорно давишь на Хуайсана? Что в ящике? Цзинь Гуанъяо сладко улыбнулся. — Изначально там находилась половина Тигриной Печати Преисподней. — Изначально? — Вэй Усянь схватывал на лету. — Да, вот только ее стащили. Полагаю, молодой господин Вэй на этот счет мог бы сказать что-то вроде «богомол хватает цикаду, не замечая позади чижа». И вот этот самый чиж, — подытожил Цзинь Гуанъяо. Вэй Усянь нахмурился: догадка о третьей стороне, что была в деле с самого начала и направляла все события, осенила его только что. Как Цзинь Гуанъяо узнал? Впрочем, Вэй Усянь тут же объяснил это тем, что Цзинь Гуанъяо, умный и проницательный, сам независимо пришел к той же мысли. Потому больше он не стал ломать голову и прямо спросил: — Значит, вы подозреваете, что ее стащил глава Не? — Да, но подозрения — это всего лишь подозрения, их необходимо проверить. Раз уж мне не приходит на ум никто, кроме него. Тут Вэй Усянь не мог не припомнить ряд странных случаев, связанных с Не Хуайсаном, и ухмыльнулся так, будто ему не терпелось заварить всемирный кавардак. — Как насчет открыть ящик, братец Хуайсан, а? Лань Ванцзи повернулся к Вэй Усяню и прошептал: — Нет. Что, если это ловушка? Вэй Усянь покосился на магическое поле, намалеванное на образе Будды и почти законченное, и улыбнулся: — Тогда просто примем ответные меры. С тобой нам здесь бояться нечего. Лань Ванцзи больше не сказал ничего, лишь сжал его ладонь. Видя, что на Вэй Усяня больше рассчитывать не стоит, Лань Сичэня все еще удерживает Цзинь Гуанъяо, а Цзян Чэн даже не смотрит на него, а просто сидит, погруженный в медитацию, Не Хуайсан наконец протянул руку к ящику и под пронзительным взглядом Цзинь Гуанъяо взялся за крышку. Цзинь Гуанъяо знал, насколько смертоносен ядовитый газ, и, конечно, не позволил бы Не Хуайсану выпустить его здесь. Он лишь хотел посмотреть, как далеко тот готов зайти. Однако увидев, что Не Хуайсан вот-вот откроет, он быстро придавил крышку обратно, перепугав и без того трясущегося Не Хуайсана так, что тот едва не выронил ящик. Цзинь Гуанъяо забрал его, все еще не сводя глаз с Не Хуайсана. Стоило Не Хуайсану избавиться от ящика, он ринулся, ползком и перекатами, к Лань Сичэню, обнял его бедро и самым жалким образом заголосил: — Брат Сичэнь! Я не знаю, я правда... на самом деле... Лань Сичэнь присел, утешая его и глядя на Цзинь Гуанъяо озадаченно и разочарованно. Цзинь Гуанъяо пребывал в мрачном настроении из-за отказа Не Хуайсана признаваться, и еще больше его раздосадовал взгляд Лань Сичэня. Поэтому он отвернулся, чтобы не смотреть на него, снова уставился на Не Хуайсана и холодно отчеканил: — Куда девалась Тигриная Печать Преисподней? — Я… — Попробуй только снова скажи, что ничего не знаешь! — взревел Цзинь Гуанъяо, и Не Хуайсан в ответ разрыдался. В стороне удивленно прицокнул языком Вэй Усянь. — Ух ты, достойно верховного заклинателя! Надо же, до чего яростно! И едва прозвучали эти слова, как явилось нечто еще более яростное…