Куда девалась Тигриная Печать Преисподней?

8 Услышав знакомый грохот, Цзинь Гуанъяо непроизвольно затрясся. Твою ж мать, все-таки приперся! Но сколько бы Цзинь Гуанъяо про себя не поносил Не Минцзюэ самыми скверными словами, справиться с глубинным ужасом это не помогало. Когда он увидел, как тот закинул в храм Вэнь Нина, первым побуждением было бежать! Уже слыша хруст своей сломанной шеи, Цзинь Гуанъяо помчался во внутренний двор. Что бы там ни было, позволять Не Минцзюэ снова себя задушить он не собирался. Однако по быстроте ему с лютым мертвецом было не тягаться: уже в проходе между главным залом и внутренним двориком Не Минцзюэ его настиг. Но Цзинь Гуанъяо перехватил инициативу: вытащил спрятанную в животе струну, оторвал запачканный кровью лоскут одежды и, обернув им ящик с отравой, швырнул в неприятеля. Как и ожидалось, Не Минцзюэ не мог не соблазниться вещью, запятнанной кровью своего убийцы, и вцепился в ящик. Цзинь Гуанъяо оставалось лишь струной сдернуть крышку и позволить Не Минцзюэ вынестись во внутренний двор. Раздались шипение выходящего газа и рев лютого мертвеца, будто ему было больно. Резкий запах добрался и до главного зала. Все присутствующие всполошились. Адепты Цзинь схватились за мечи. — Убирайся! — из последних сил прорычал Цзинь Гуанъяо. В самые опасные мгновения он прятался за Не Минцзюэ, но ядовитый газ был слишком едким, так что он все равно получил немало ожогов. Его лицо и половина тела пылали нестерпимой болью, правый глаз не открывался, возможно, поврежденный безнадежно. Но по сравнению с Не Минцзюэ, принявшим на себя удар, сам он сохранился довольно неплохо: по крайней мере, остался целым. У Не Минцзюэ же почти начисто истлело лицо, лишь несколько кусочков плоти еще держались. Остальное тело тоже было сожжено до костей и продолжало испускать зловонный желто-коричневый дым. Горько смеясь, Цзинь Гуанъяо осел на землю. Как здорово, что больше не надо смотреть на эту поганую рожу. Не Минцзюэ, будучи лютым мертвецом, и с тяжкими увечьями все еще мог двигаться. Он не собирался давать Цзинь Гуанъяо уйти и качнулся в его сторону. Его оставшаяся более-менее целой левая рука вскинулась, готовясь раскроить врагу череп. У того сил сопротивляться не было, и он закрыл глаза в ожидании смерти. Что ж, это не первая его смерть. Во всяком случае, в этот раз его не проткнули Шоюэ — уже сойдет за успех, не так ли? Но ожидаемая боль не пришла. Вместо этого кто-то схватил его за руку и потащил прочь. Лань Сичэнь прислонил Цзинь Гуанъяо к колонне, продолжая поддерживать. В глазах его все еще плескался ужас. — Ты… Что с тобой случилось? Ну да, к этому времени духовные силы брата должны были вернуться. Цзинь Гуанъяо открыл здоровый левый глаз и улыбнулся. — Брат намеревается меня раздавить? Глянув вниз, Лань Сичэнь увидел, что правая рука, которую он сжимал, опухла и покраснела, и тут же ее отпустил. Чего он совершенно не ожидал, так это отделившегося вместе с его пальцами куска плоти. Уставившись на прилипший к ладони лоскут кожи, он ощутил болезненную дурноту, его чуть не стошнило. — А-Яо! Тот едва не терял сознание от боли, по сравнению с которой это отслоение оказалось почти нечувствительным. С трудом открыв глаз, он снова улыбнулся: — Я не плакал, почему же плачет второй брат? Нельзя иметь такое нежное сердце… Лань Сичэнь с окаменевшим лицом промокнул рукавом грозившие хлынуть слезы и, стараясь изобразить гнев, приказал: — Замолчи! — Брат! — позвал Лань Ванцзи, пытавшийся вместе с остальными утихомирить Не Минцзюэ. Тогда Лань Сичэнь встрепенулся, снял с пояса Шоюэ и бросил Не Хуайсану: — Защити себя и… Он снова обернулся к Цзинь Гуанъяо, который продолжал улыбаться ему, даже стоя на пороге смерти. Так и не вымолвив вторую половину того, что собирался, Лань Сичэнь достал Лебин и заиграл, помогая брату подавить ярость Не Минцзюэ. Цзинь Гуанъяо покосился на Не Хуайсана. Тот встретил его взгляд, сжимая Шоюэ. Он казался удивленным — так же правдоподобно, как не догадывался о ядовитом газе в ящике. Цзинь Гуанъяо приподнялся, цепляясь за колонну. Руки и ноги дрожали. Если не он, то кто? — Ты… — спросить он не успел: грудь пронзило холодом. Он схватился руками за торчащий из нее Шоюэ и открыл рот, но не смог выдавить ни звука. Не Хуайсан наклонился к его уху и хрипло прошептал: — Извини, третий брат! Я не хотел убивать тебя сам, но, как видишь, брат Сичэнь не собирался позволить тебе умереть. У меня не было выбора. Говоря, он вытянул Хэньшэн, спрятанный в поясе Цзинь Гуанъяо, сунул рукоять ему в руку и направил клинок себе в живот, одновременно вгоняя глубже Шоюэ. Изо рта Цзинь Гуанъяо лилась кровь, ноги больше не держали, и он рухнул на колени перед Не Хуайсаном. Остальные были заняты сражением с Не Минцзюэ, так что никто толком не понял, что произошло. Не Хуайсан отпустил Шоюэ, оставив Цзинь Гуанъяо бессильно сжимать одной рукой Хэньшэн, а другой — торчащий из груди клинок, ухватил того за окровавленный подбородок, заставляя взглянуть вверх, и сказал: — Не передо мной тебе бы стоило встать на колени... Но тот уже не мог разобрать его слов; картинка перед единственным глазом затуманилась, и последнее, что смутно до него донеслось, были рыдания и крики «Дядя!» Цзинь Лина. 9 — А-а-а!!! — Цзинь Гуанъяо не мог сдержать вопля, от нестерпимой боли он скреб крышку гроба ногтями. Под них впивались щепки, но он не мог остановиться, будто пытаясь рассредоточить боль по другим участкам своего тела. Больно! Как же больно! Самое меньшее — в сотню раз больнее предыдущей смерти. В «зеркале» по ту сторону женщина по имени Юаньфэнь выжидала, пока крики стихнут. Наконец она заговорила: — Кто забрал Тигриную Печать Преисподней? — Не знаю, — мучительно выдавил Цзинь Гуанъяо. Собравшись с мыслями, он предположил: — Не Хуайсан? — Нет, не он, — возразил донесшийся с боку старческий голос. — Господин… — Юаньфэнь в «зеркале» отвернулась в сторону и поклонилась кому-то невидимому. Возможно, это был тот, кто, по ее словам, правил структуру заклятия. Боль была слишком сильна, сил не осталось даже любопытствовать, кто этот тип. Так что Цзинь Гуанъяо лишь выдохнул: — Точно? — Разумеется, — ответил старик спокойно и веско. Цзинь Гуанъяо, едва начавший приходить в себя, повозился в гробу, вздохнул и устало спросил: — Тогда кто еще? — Это мы у тебя должны узнать. Затем тебя и отправляли обратно. Цзинь Гуанъяо открыл глаза, залитые потом и слезами, и вперил взгляд в пустоту рядом с Юаньфэнь, будто заметил там кого-то. — Почему я? С вашими умениями вам должно быть наплевать на половинку Тигриной Печати. Если она вам все же нужна, почему не отыщете самого Вэй Ина? — Он мертв. И не только он: весь мир заклинателей более-менее мертв. — Этот голос звучал крайне изнуренно, но Цзинь Гуанъяо не разобрал, была ли причиной скорбь или же исключительная дряхлость говорившего. — Лишь немногие из нас все еще продолжают бой у врат смерти. — Но как? — Цзинь Гуанъяо был немало ошеломлен подобным заявлением. Он схватился за все еще раскалывающуюся голову, и в нее пришла ужасная догадка. Это было невероятно, но спросить все же стоило. — Сколько времени прошло с моей настоящей смерти? Старик не ответил, но заговорила Юаньфэнь: — Уже двести лет. После смерти верховного заклинателя Тигриная Печать пропала, и сотню лет о ней никто не вспоминал. Но однажды все переменилось: на горизонте явилась бездонная черная дыра, и Мир Демонов, который всегда был отрезан от мира людей, бросил через нее силы вторжения. Мы, заклинатели, сто лет сражались с ними. Но многие ли действительно проходят Путь до конца и обретают бессмертие? Смертные тела и души не могли сравниться с бессмертными и непобедимыми демонами, и в конце концов мы оказались на грани истребления. — Всегда суровая с Цзинь Гуанъяо, сейчас она не могла скрыть горечь. Помолчав немного, она продолжила: — Эту черную дыру мы зовем Темной Дверью. И, как нам удалось выяснить, ключом к ней является Тигриная Печать. Цзинь Гуанъяо попытался осмыслить это, казалось бы, невероятное будущее. — Почему я? Юаньфэнь покачала головой. — Возможно, потому, что верховный заклинатель был больше сотни лет запечатан в гробу, и его душа осталась нетронутой, избежав порчи демонической магией... А может, и по каким-то другим причинам. Но мы пробовали других, и только душа верховного заклинателя оказалась способна выдержать такие многократные переносы. — Выдержать? — Цзинь Гуанъяо едва не тошнило от боли, и он не осмелился спросить: «Вы называете это “выдержать”?» — Да, остальные души рассеивались после одной или двух попыток, — сообщила Юаньфэнь. Цзинь Гуанъяо не знал, что сказать. Юаньфэнь несколько мгновений вглядывалась в его гневное и потрясенное лицо, а потом добавила: — Только ваше превосходительство — идеальный кандидат. Он фыркнул. — Не называй меня верховным заклинателем. Мне не пристало это звание. — Тем не менее вы действительно верховный заклинатель. Единственный верховный заклинатель. Цзинь Гуанъяо удивленно нахмурился. — Разве после моей смерти Не Хуайсан не стал новым верховным заклинателем? Юаньфэнь потупилась и честно ответила: — Нет. То, что никто не унаследовал его звание, было неожиданно. Явились ли причиной опасения, что кто-то снова станет злоупотреблять властью в личных целях? Или всем было просто противно иметь хоть что-то общее с Цзинь Гуанъяо? Гадать было лень, и, отведя взгляд от крайне озабоченного лица Юаньфэнь, он произнес: — И все же, какое отношение ваши неприятности имеют ко мне? С чего мне вам помогать? — У тебя нет выбора, — это сказал старик. — Ты сейчас в нашей власти. И, пока мы перезапускаем заклятие, будешь возвращаться назад и умирать, даже если не станешь делать ничего. Может, всего несколько раз, а может — десятки, сотни, тысячи… — Да, я просто умру еще несколько, десятки, сотни, тысячи раз, — прервал его Цзинь Гуанъяо. — Я могу себе это позволить. А вы? Как насчет остатков вашего заклинательского мира? — Неужели ты воображаешь, что с нашей смертью обретешь свободу? Ты единственный верховный заклинатель за тысячи лет и думаешь, что эти демонические твари тебя просто так оставят? У них есть множество способов истязать души! — Голос старика стал холодным и резким. Цзинь Гуанъяо рассмеялся: — А сейчас, по-вашему, меня не истязают? Старик умолк, и даже Юаньфэнь неловко потупилась. Через некоторое время старик снова заговорил, куда более мягко, увещевая: — Если ты поможешь нам найти Тигриную Печать и спасти от гибели наш мир, мы сможем отправить тебя в круговорот перерождений. И тебе не нужно будет искупать карму этой жизни. Следующая твоя жизнь будет спокойной и безмятежной. Цзинь Гуанъяо молчал. Но для того, кто был запечатан в гробу без надежды на перерождение, условия звучали весьма заманчиво. Не получив ни согласия, ни отказа, старик подошел к «зеркалу», позволяя себя увидеть. Лицо его оказалось таким же старым, как и голос, усталые потускневшие глаза глядели прямо и бесхитростно. — Ты знаешь, что нам это под силу, — произнес он. 10 — Второй брат… — Глава Цзинь, вам больше не стоит называть меня вторым братом. Словно они готовились, и Лань Сичэнь только и ждал, когда Цзинь Гуанъяо откроет рот, чтобы произнести свои слова. И все же, хотя тот слышал их уже не впервые, поначалу в груди снова защемило. Цзинь Гуанъяо не знал, смеяться или плакать. — Неужели второй брат не может быть чуть покладистее? Лань Сичэнь нахмурился и сжал губы в нитку, его уже расширенные зрачки увеличились еще сильнее. — Если бы мое существование перестало быть тебе удобным, что бы ты сделал? Убил меня? Цзинь Гуанъяо изумленно моргнул. — Второй брат, что заставляет тебя так думать? Как я могу причинить тебе вред? — Что, не убил бы? — нынешний Лань Сичэнь вел себя как глуховатый старик. — Ни за что, — замотал головой Цзинь Гуанъяо. — Не только не убил бы, но и дал полную свободу. Ты и сейчас свободен, второй брат. Тебе стоит лишь пожелать прекратить вторую осаду Погребальных холмов или раскрыть перед всеми мое истинное лицо. Никто тебя не остановит. — Чего ты добиваешься?! Цзинь Гуанъяо полагал, что после этих слов тот облегченно вздохнет: ведь его дядя все еще находился на Погребальных холмах и был в опасности. Уж точно он не ожидал, что Лань Сичэнь еще сильнее рассердится. Однако Цзинь Гуанъяо все равно чувствовал себя скорее счастливым: в своей последней смерти он убедился, что тот не может порвать с ним, даже считая отпетым мерзавцем, не щадившим никого, включая родных. И все же он оказался не в силах от него отречься. Цзинь Гуанъяо прищурился и улыбнулся лукавой улыбкой, которую видели только действительно близкие люди. — Что со вторым братом? Стучать по столу вовсе не учтиво. Лань Сичэнь стиснул края рукавов, его лицо и уши покраснели: с запечатанными духовными меридианами он задыхался от несвойственного ему гнева. — Второй брат, отринь сомнения: ты действительно волен уйти прямо сейчас, — заверил Цзинь Гуанъяо. Лань Сичэнь, очевидно, уходить не собирался. С глубоким вздохом он снова сел и спросил: — Что ты собираешься делать? — Затея с Погребальными холмами провалится, так что я решил уехать, — ответил тот. — Куда? — не унимался Лань Сичэнь. Впрочем, едва задав этот вопрос, он мысленно обругал себя бестолочью: раз Цзинь Гуанъяо намерен сбежать, разве он скажет куда? Но тот беззаботно развел руками и улыбнулся: — В страну Дунъин, я же говорил тебе… А, нет, не тебе. Нынешнему второму брату я этого не рассказывал. Лань Сичэнь не обратил внимания на странность выражения: как только Цзинь Гуанъяо упомянул страну Дунъин, он начал непроизвольно подсчитывать, насколько это далеко отсюда. Впрочем, быстро спохватился: к чему ему это знать? Пусть даже до страны Дунъин тысяча ли — разве это может сравниться с шириной пропасти, пролегшей теперь между их сердцами? И тут он осознал, что Цзинь Гуанъяо, возможно, действительно просто отпустил его. Цзинь Гуанъяо наблюдал, как Лань Сичэнь, через каждые три шага со вздохом оборачиваясь, спускается по ста ступеням лестницы к Башне Кои. — Глава только что отпустил Цзэу-цзюня. Значит ли это… Цзинь Гуанъяо обернулся к своим помощникам. — Забудьте о нем. Идем кратчайшим путем: просто уплываем. — Так точно, глава! Направляясь назад в Благоуханный дворец, Цзинь Гуанъяо уже все взвесил. У него не было ни малейших зацепок, чтобы найти Тигриную Печать за эти сутки, в течение которых он неминуемо умрет, — все равно что искать иголку в стоге сена. А значит, раз уж он вернулся, стоит наплевать на все и постараться сбежать. В конце концов, до вторжения армии демонов еще сотни лет, и неизвестно, сможет ли он с его уровнем самосовершенствования вообще дожить до тех времен. И нет никаких оснований надрываться ради спасения людей, которые его унижали и пытались убить. Решив так, он расстался с Лань Сичэнем и даже отказался от посещения храма Гуаньинь, полностью сосредоточившись на побеге. Но внезапно дыхание сперло, перед глазами все поплыло. Он схватился за грудь, изо всех сил пытаясь не лишиться чувств, но в итоге не преуспел. Ноги стали ватными, и он завалился лицом вперед. Последняя мысль, промелькнувшая в гаснущем сознании, была о том, как не хотелось бы снова пересчитать все эти ступени. Может, небеса наконец над ним смилостивились, кто знает, но приземлился Цзинь Гуанъяо не к подножию Башни Кои, а в чьи-то ласковые и теплые объятия. Но разглядеть, кто его поймал, уже не смог: перед тем как зрение угасло окончательно, он уловил лишь отсвет чьих-то белых одежд. 11 — Больно? — холодно спросила Юаньфэнь, сверля недобрым взглядом сжавшегося в комок Цзинь Гуанъяо. — Больно! — Тот едва не откусил себе язык. — Раз больно, что вы вообще сейчас вытворяете? — Кажется, она просто не понимала, что с ним происходит. Сделав над собой усилие, он, как мог, выпрямился в отведенном ему узком пространстве и постарался устроиться поудобнее. — Просто хотел кое-что проверить. — Проверить что? — Проверить, знаете ли вы, чем я занимаюсь, когда возвращаюсь в прошлое. Юаньфэнь как будто изумилась. — Разумеется, не знаем. Иначе зачем бы я всякий раз спрашивала вас о результате? — Но тем не менее можете выдернуть меня назад, если я веду себя необычно. Как в этот раз. Юаньфэнь была раздосадована: кажется, он попусту потратил время. Но ничего не поделаешь: Цзинь Гуанъяо не из тех, кто будет добросовестно трудиться в неясной обстановке, это она понимала. Загнанная в угол, она могла лишь признаться: — Мы действительно не знаем в точности, чем ваше превосходительство занимается в прошлом. Но структура заклятия позволяет нам захватывать вашу душу. То есть, когда душа вашего превосходительства проявляет излишнюю неустойчивость, заклятие замечает это и возвращает вас назад. — Звучит довольно отвратительно, — хрипло выдохнул Цзинь Гуанъяо. — Что понимается под «излишней неустойчивостью»? — Во-первых, когда ваше превосходительство умирает — это самый частый случай. Во-вторых, это неустойчивость, когда ваше превосходительство не желает возвращаться, как, например, в этот раз. А еще когда вы случайно упускаете возможность узнать правду — тогда мы тоже все перезапускаем. Но вам стоит помнить: если вы успешно измените историю, то заклятие утратит силу, и тогда вам нужно успеть вернуться прежде, чем ваша душа рассеется. Цзинь Гуанъяо задумался. — Раз у вас все схвачено, почему бы вам не отослать меня в другой день? Например, в тот, когда Вэй Усянь выковал Тигриную Печать Преисподней? — Если бы мы могли, так бы и сделали. — Юаньфэнь потерла виски. — Дело в том, что самой ранней датой, когда мы смогли приблизительно установить местонахождение Печати, оказался день тех событий в храме Гуаньинь. Для нас это единственная прямая связь, и мы можем отправлять вас только туда. Цзинь Гуанъяо молча ждал продолжения. — Теперь все зависит от вас, ваше превосходительство! Только что погиб еще один отряд наших… — Ее взгляд полнился скорбью и отчаянием. — Вы — последняя надежда, других у нас нет. Цзинь Гуанъяо не знал, как ее утешить. Да и вообще ему как-то не пристало. И все же, глядя в ее глаза, он будто видел тех последних заклинателей, рискующих жизнью, чтобы сдержать демонов. И сделал самое большее, на что был способен: смежив веки, он пообещал: — Я постараюсь изо всех сил.