Bye bitch Bye boss

      Брюнет мечется по комнате, разрываясь между несколькими телефона, десятками стопок бумаг, тремя печатями, разбросанными по разным углам стола, и семью договорами. Прижимает телефон к плечу и потирает костяшки на пальцах, пытаясь хоть как-то успокоить разбушевавшуюся злость. Он опирается ладонями на темный рабочий стол, усыпанный горами макулатуры, кладет телефон на стол, обреченно наклоняет голову и смотрит в цифры на листе бумаги перед ним.       — Президент Чон, не думаю, что набирать новую партию людей лучшее решение. Сперва получим договор и деньги от «Хинтан» и начнем собирать команду, — усталый, измученный уже четвертым днем на сверхурочной работе голос пытается убедить босса в поспешности его решений. — Чонгук, как друг говорю, не ебись с этим «Хинтан» — у «Линтан» земля и место лучше. Давай на них выйдем? — с опаской спрашивает коллега. Мужчина долго вчитывается в страницы, закатывает глаза, пытаясь вывести в голове нужное количество людей и денег на создание проекта.       — Нам и условия «Линтан» не подойдут, — наконец чуть спокойнее говорит Чонгук. На мгновение его грубый голос прерывает лишь звонок в дверь — приходится отлипнуть корпусом от стола, слыша хруст собственных уставших позвонков. — Тэхен, я вернусь через пару минут.       Он выходит из кабинета и кое-как, практически спотыкаясь о свои ноги, идет к входной двери, звонок от которой уже разрывается на части, попутно разрывая и барабанные перепонки парня. «Нужно поменять этот долбанный звонок», — шикнул в голове он, открывая дверь.       Чон прищуривает покрасневшие глаза, высматривая в ночного гостя. Тот оказывается меньше ростом, так что Чонгук слегка опускает голову, слыша хруст в шее. В ответ ему кидают лёгкий смешок.       — Хаюшки, — парень, стоящий за дверью, окидывает его оценивающим взглядом, лопая пузырь из жевательной резинки, приподнимая правый уголок губ в ухмылке. — Вы же Чонгук?       — Да, — нервно кидает мужчина, затаскивая блондина в квартиру и сразу понимая, что к чему. — Спальня по коридору направо, ванная в спальне, — разворачиваясь спиной к незнакомцу и уходя в кабинет, говорит Чон, а после громко хлопает дверью. — Мог бы и проводить, — шипит блондин, теряясь в нескольких дверях. — У меня с ориентацией в пространстве все плохо, — чуть ли не топает ножками от досады парень. Он стоит меж четырех дверей, за одной из которых скрылся брюнет и ждет. Заказчик понял, что его так и не услышали, закатив глаза, вышел из кабинета и приглашающе открыл дверь в свою спальню, тихо говоря: «С ориентированием у тебя проблемы, а не с ориентацией», — протягивает руку вперед. Блондин недовольно хмыкает и, смотря на мужчину исподлобья, прошмыгивает в комнату, еле слышно буркнув, — Мерси.        — Тэхен, а если всё-таки «Хинтан» подпишет, что будет лучше? — Чонгук возвращается в кабинет и пододвигает ближе ноутбук и отчеты, открывает вторую таблицу, недавно присланную ему Кимом младшим.       — Если объем работ — «Линтан», выручка — «Хинтан», но здесь сроки максимально ограничены. Чонгук-а, — завыл парень, — я поспал за последние четыре дня в общем восемь часов. Смилуйся, — умоляюще тянул парень. — Я пришлю тебе к полудню отчет.       — Вали домой, но не пей, а то знаю я твои полуденные отчеты, — прохрипел Чон, сбрасывая вызов. Он подкатил стул к столу и вернулся к бумагам, которые вот уже битый час он пытается разобрать. Однако сейчас его мозг отказывается думать. Перед глазами стоит только что залетевший в квартиру мальчишка, с ухмылкой на лице. В его окружении были одни мужчины, которые о существовании ухода за собой толком и не знают. Все, как один, бородатые, седые. Но такой, небрежный, совсем еще юный и дерзкий, с нежными, практически женскими чертами лица на его горизонте появился впервые за последнее время. Он раз за разом пытается стряхнуть этот образ с глаз, настроить мозг на цифрах, а не на линиях. Но всё тщетно.       Он вскакивает с кожаного стула и со злостью раскидывает бумаги в разные стороны, от чего те разлетаются белоснежным фонтаном в разные стороны, словно первый снег. Рычит от злости. Но он злится не на работу и даже не на этого мальчишку, а на себя. Он слишком давно слышал словно «отдых», а тем более «секс», из-за чего все буквально плывет в разуме: сперма слишком сильно бьет в голову.       — Господин, — небрежно кидает блондин и опирается на дверной проем и приподнимает правую руку, лениво потягиваясь, обнажая совсем голые бедра, усыпанные красными и синими пятнами, — я готов ждать вас, хоть вечность, но…       — Мальчик, а ты возраста согласия достиг? — хмыкает Чон, сбрасывая с переносицы очки, бросая их на уже чистый стол. Блондин довольно щурится и подходит к Чонгуку, кладя большие холодные ладошки ему на грудь.       — А вы боитесь, что я заявочку напишу? — игриво улыбается и скользит ладонями к широким мощным плечам. Блондин становится на носочки и кончиком языка ведет от самых ключиц до мочки уха и, немного прикусив её, щекочет дыханием кожу. — Не волнуйтесь, со мной можно играть грубо.       — Ты сам дал мне зеленый свет, — Чон практически рычит, когда свободную руку парень кладет на пах, лишь слегка надавливая. Чон немного выше это парня, из-за чего ему приходится приподнимать подбородок, чтобы видеть его лицо, чтобы видеть эту ухмылку, которая все так же светится. Блондин блаженно закатывает глаза и сильнее давит на пах Чонгука, когда тот мажет влажной губой по острым скулам, оставляя блестящую в легком свете настольной лампы полоску. Он сильнее поднимает уголок губы, словно бросает вызов, но стоит Чонгуку приблизится к губам, парнишка тут же наклоняет голову, открывая шею.       — У меня есть одно табу — это мои губы, — глухо шепчет блондин, цепляясь ногой за бедра Чонгука.       — Я не разрешал брать свою рубашку, — хрипит Чонгук, откидывая парня на кровать, нависая над ним.       — Ой, да, как жаль, мне придется её забрать, она мне понравилась — с усмешкой говорит парень и льнет к шее Чона, садясь ему на колени, спускается ниже, расстегивая пуговицы на его рубашке. Чонгуку нравится то, что делает незнакомец. Его движения и кажутся отлаженными до идеала, его тело слишком правильно реагирует на каждое прикосновение. Его губы слишком откровенно мацают накачанную грудь, язык чересчур обжигает смуглую кожу, руки очень умело стягивают джинсы. У Чонгука звездочки перед глазами мелькают, а пальцы так и путаются в блондинистые волосы. Он смотрит на взгляд мальчишки, то и дело бегающий от глаз к груди, смотрит на бледные губы и мечтает о том, чтобы они целовали его там, чтобы горячий язык, ласкал пульсирующий член. — Я только до груди твоей спустился, а ты уже тверденький, — он ухмыльнулся и провел пальцем по длинному и толстому члену. — Мне нравится, — блондин слез с колен и потянулся к смазке и презервативу, лежащим на тумбочке. Он лениво вернулся назад, одними зубами открыл упаковку от презерватива и спустился вниз, становясь на колени. Он поставил резинку к головке, слегка надавил пальцем, дразня мужчину, блондин улыбался, видя как заказчик откидывает голову назад и рвано дышит.       — Ненавижу такое, — рычит Чонгук и поднимает за подбородок парня с колен, — ты заставляешь меня сходить с ума, малыш, — дышит в щеку, расстегивая пуговицы на рубашке, висящей на узких плечах блондина. — Я буду вести, — парень ядовито улыбается, льнет ближе к Чонгуку и языком рисует узоры на острых ключица, пока тот с силой не откидывает его на кровать, прижимая его своей грудью сверху.       — Я думал, вы только и можете, что стонать, принимая мои ласки, — игриво произносит он, закусывая нижнюю губу, закатывая глаза, чувствуя, как парень скользит по внутренней стороне бедра, стараясь не задевать старые синяки. Второй рукой он тянется за смазкой и наливает немного на пальцы, размазывая немного по ладони, улыбаясь, видя тонкие прозрачные ниточки жидкости разрывающиеся от натяжения.       — Перевернись, — прикрыв глаза говорит, Чон, размазывая сладко пахнущую жидкость по члену. Мазанув пальцами по влажной от слюны губе, блондин перевернулся на живот и встал на колени, изящно выгибая спину. — Хороший мальчик, — тянет Чонгук и подносит палец к узкому кольцу мышц.       — Не утруждайтесь, вы сегодня третий, — с тяжестью выдыхает блондин, чувствуя, как длинный узкий палец проник в него. Чонгук что-то шикнул и с силой ударил парня по ягодице, от чего след от руки начал наливаться кровью. Парень лишь сильнее выгнулся в спине, но не издал и звука. Чон лишь недовольно фыркнул и подстроился к заднице блондина, входя всего на полшишечки, из-за чего тот тяжело вздохнул, кусая губу. Чон обхватил худые, практически костлявые ягодицы, сильно сжал их толкнул навстречу себе, проскальзывая в горячее отверстие практически на всю длину. Блондин невольно вскрикнул, явно не ожидая, что его новый партнер будет настолько большим, он повернул голову к мужчине и еле слышно проскулил. — Дайте привыкнуть, вы очень большой…       — Ты сам сказал не утруждаться, — Чон начал двигаться рвано, роняя хриплые стоны из груди, наклоняясь к спине парня еще сильнее. Мальчишка был очень худой, поэтому Чонгук без особых усилий держал ягодицы парня навесу, настраивая свой ритм. Сейчас движения стали отлаженные, они двигались в такт друг-другу, от чего даже их стоны сливались в один. Чонгук сходил с ума от стонов парня под ним. Он и сам не понимает, почему этот дерзкий, явно совсем невоспитанный и самовлюбленный мальчишка так привлекает его. Не знает, почему от голоса, странной ухмылки, которая сейчас испарилась с лица, он возбуждается еще больше. Чон продолжает с силой вбивать это уже измацанное тело в кровать, продолжает дышать с ним в унисон. Он выходит из парня, все ещё чувствуя сильное напряжение и тугой узел внизу. Парень наконец поднимает блестящие глаза и с удивлением смотрит на Чонгука.— Ты в порядке? — спрашивает Чон и вскидывает одну бровь вверх. Ему нравятся мокрые щеки парня, ему нравятся красные глаза, он без ума от тихого хрипящего: «Да, господин». Чонгук всё так же резко переворачивает блондина на спину и подхватывает лодыжку, закидывая на плечо, резко входя ещё глубже, заставляя парня издать рванный стон. Он набирает темп, все сильнее вбивается в маленькое тело, ухмыляясь тому, как блондин закрывает глаза рукой, размазывая блестящие в легком свете слезы по розовым щекам.       — Я сейчас кончу, господин, — уже скулит парень, выгибаясь в спине от столь сильной заполненности внутри. Чонгук лишь фыркает и, аккуратно взяв стоящий член парня в свою ладонь, давит большим пальцем на головку, размазывая кругом вытекающую смазку. — Пожалуйста, господин, — жмурится, кусая правое запястье, чтобы не стонать ещё громче. Чонгук ведет рукой по чужому члену, позволяя излиться в руку. Он наклоняется ниже к парню и сильно кусает острую от худобы ключицу. Он хочет услышать его голос, хочет услышать его громкий стон. И он получает желаемое. Блондин явно не ожидал подобное, громко вскрикнул и прижался лбом к плечу Чона, чувствуя, что тот кончил тоже.       — Хороший мальчик, — шепчет на ушко Чонгук и ведет рукой по волосам. — Так и быть, я отдам тебе эту рубашку, — голос его глубокий и немного хрипящий от возбуждения. Он выходит из парня, заставляя того вздрогнуть. Но блондин не стал долго ждать окончательных прелюдий и быстро метнулся в ванную комнату. Чонгук откинулся на кровать и устало выдохнул, накрываясь одеялом. Он слишком устал, чтобы идти в душ, ему слишком хорошо, чтобы что-то делать.       Блондин выходит из ванной уже одетый в свою одежду, держа на плече кожаный рюкзак. Он возвращается в спальню, где завернувшись в одеяло спит парень, совсем безобидный и мирный, совсем не тот, что еще двадцать минут назад вбивал тело парня в эту же самую кровать.       — Ути господи, — прошептал блондин, присаживаясь на корточки рядом с лицом Чонгука, поправляя челку, лезущую в глаза мужчине. — Совсем котик вымотался… Как же ты расплатишься со мной, малышок? — больше для себя спрашивал парень.       Уже утром, когда Чонгук опаздывал на работу, когда очередь в кафе за кофе начинала давить пятки, Чон понял, что совсем забыл ночью расплатиться с тем парнишкой. Открыв кошелек, Он заметил, что рядом с пачкой купюр прикреплена записка: «Извини, взял без спроса, потому что не хотел будить. (ты очень сладко спал, и, как я понял, у тебя давно такого не было) Но все честно. За час — 39 000. Если что, если вдруг, ну, прям совсем, то меня зовут Gloss. Ты был хорош. Не целую».       Гук проверил, и парень реально не соврал. Взял ровно столько, сколько и положено. Однако, если бы Чонгук не уснул, то он уверен, то дал бы больше, потому что парень был восхитителен.       — Тэхен, — оборачивается к парню позади, — слушай, во сколько у нас собрание? — он нервно поглядывает на часы и крутит запястье меж пальцев. — Точно успеем взять кофе?       — Не паникуй, хен, — подталкивает Чонгука вперед на освободившееся место. — У нас ещё тридцать минут, — он проскакивает вперед и смотрит на лицо Гука. — Офигеть, — удивленно тянет он, широко распахивая глаза. — Ты без синяков впервые за пару месяцев.       — У меня был прекрасный сон, — глухо хмыкает Чон. — Расскажи лучше, как там отчет? Что лучше? — тянется к кожаному дипломату и достает ежедневник. — Я раскидал всё по плюсам и минусам. И всё-таки у «Хинтан» условия выгодней.       — Хен, если быть честным, ни одно из предложений невыгодное. Нужно время, Гук, и оно у нас еще есть. Есть месяц. Месяц до розыгрыша тендера, подумай ещё, — словно молит парень. — У «Хинтан» с бухгалтерией что-то не чисто. У «Линтан» сейчас назревает революция. Глава Лин попал в больницу… Его дети взялись за дележку, — Тэхен говорит спокойно, одна голос его подрагивает.       — Два холодных американо, — произнес Чонгук, мило улыбаясь девушке за прилавком, затем он резко повернул голову на Тэхена и спросил, — вишневый чизкейк? — и, получив одобрительный кивок, повторил его бариста. — Вишневый чизкейк и штрудель, — он протянул карту к терминалу и одним касанием оплатил. — Тэ, если взять третьего конкурсанта?       — Там все совсем грустно, — честно признал он. — «Женькорп» новенькие и ненадежные на рынке. Наш кофе, — парень потянулся за бумажной подставкой.       — Черт, — хлопая дверью машины со стороны водителя, рыкнул Чонгук, — если мы не найдем проект за ближайшие две недели, к моменту окончания стройки в Енджу, то половина людей будет тупо сидеть и получать деньги за это, — он раздосадованно бьет рукой по рулю и второй заводит машину. — Посмотрим, что скажу отделы.

***

      — Хэй, Юнги, ты поздно, — Чимин развалился на диване в клубе, потягивая из соломинки содовую. Он откинул свободную руку и позвал блондина к себе, нежно приобнимая за плечи. — Да уж, дружище, твоим синякам не позавидует любой каратист, уж мне поверь.       — Минни-и, — чересчур звонко произносит парень, зарываясь в теплые объятия Пака. — Меня эти дяденьки с кинками на худые ноги скоро совсем превратят в картину Айвазовского, а нервы в подобие макраме, уже несколько таблеток успокоительного выпил, — выпятил нижнюю губу Мин и прижался к груди парня. — Но знаешь, неделю назад был хорошенький вариант, — ухмыльнулся он, поднимая искрящиеся глазки на Чимина. — Эти плечики с легкостью бы по соревновались с твоими, малышок, — захихикал он, слегка отстраняясь, он ведет тоненьким пальцем по плечу Чимина. — Такому бы папику я и бесплатно дал.       — Он бы тебя не взял, — захохотал Чимин, легонько целуя тыльную сторону ладони Мина. — Хен, у тебя слишком мерзотный характер, — прошипел парень и скривил милое личико, получив той же ладонью легкий шлепок. — Как поживает Кан Джиен? Ты давно его навещал? — Чимин закидывает ноги Юнги себе на колени и собственнически обхватывает его талию. Мин лишь натягивает улыбку на лицо и тихонько шипит:       — Сегодня в Намсане пройдет град и шквалистый ветер разнесет деревья, — хихикает он и обхватывает шею Пака обеими руками. — Как обычно. Пришлет какого-нибудь дядю с камушком. Жалко, что выйдет он не скоро, — опускает одну ладонь ему на грудь и легонько ведет вниз, взглядом провожая свою руку. — Если бы ты знал, какой у него шикарный пресс, Минни, — грустно тянет Юнги.       — Сколько. Можно. Тут. Сидеть. Балбесы, — раздраженный директор вылетает из своего кабинета и бросается в парней подушками, лежащими на диване рядом с парнями. — Чимин, хватит лапать мою жемчужинку, — бросает новую подушку потяжелее в лицо Паку.       — А я что? Я ничего! — спускает руки на бедра Мина Чимин и ведет кончиком носа по его шее. — Он сам ко мне пристает, Джин-хен, — одним глазом смотрит на директора, не отстраняясь от кожи парня.       — Он хотя бы деньги приносит, в отличие от тебя, придурок, — уже спокойнее говорит Ким и садится рядом. — Юнги-я, много сегодня заказов было? Сильно устал? — с беспокойством спрашивает мужчина, видя новый синяк чуть выше локтя.       — Хен, что такое? — уже чуть более раздраженно спрашивает Мин, слезая с колен Чимина. — Я и так у троих сегодня был. Заебался пиздецки, — фыркает и берет стакан с лимонадом Пака.       — Ты хотел сказать выебался, — поправляет Чимин и заливается смехом, видя, как Мин закатил глаза, за что Пак и получил подзатыльник от Джина. — Да за что?       — Если бы не твои бедра, грудь и чертов член, то давно бы пошел от сюда вальсом, переросток, — ворчит Джин, легонькая тыкая пальцем Пака в бок. — Малыш, звонил клиент и просил именно тебя. Одним из твоих имен, — исправляется Джин и с мольбой смотрит на Мина.       — Серьезно, я блять и так заставил встать у этого блять дяденьки, а ты меня еще и отправляешь куда-то. Где мои деньги? Я заебался уже пить херню из нашего бара, — Юнги со злостью взглянул на Пака, готовящегося вновь вставить свою шутку и указал на него пальцем, легонько качая им. — Только попробуй пошутить, я лично тебя в следующий раз к Ким Сыхену отправлю, — шипит, хмуря и без того узкие лисьи глаза.       — Я выдам тебе твою премию, как только рассчитаюсь за алкашку, — поднимает руки Джин. — Только сходи к нему. Он очень просил, — Юнги смотрит на Кима с недоверием, что-то продумывает в голове вплоть до мельчайшей детали, а затем кивает.       — Я иду, но ты даешь мне и Чимина, безлимит на алкашку и предоставляешь мне выходной, с датой определимся потом, — заключает Юнги, коротко кивая. Чимин победно хлопает в ладони, чуть ли не подскакивая с места. Джин, закатив глаза, но все же соглашается с условиями и кидает Мину адрес.

***

      — Ты сегодня долго, — чуть менее устало произносит Чонгук, впуская блондина в квартиру. Юнги уже по-хозяйски разувается, оставляет рюкзак и идет в спальню. Гук улыбается, видя, что дерзость парня осталась на том же уровне. — Слушай, может, ты хочешь выпить?       — Слюни ты собирать будешь? — хмыкая спрашивает Юнги, выглядывая из спальни, попутно снимая с худого тела белую футболку. — Я уже наглотался успокоительного, так что не стоит, спасибо.       — Называй меня Чонгук, ладно? — глухо произносит он, заливая в глотку остатки виски из бокала. Он окидывает живот и грудь Мина взглядом, замечая все больше новых синяков, на месте не заживших старых. Оставляет на барной стойке бокал и идет к блондину, обхватывает руками его талию и кладет подбородок в ложбинку ключицы. — Почему ты позволяешь оставлять синяки на теле? — горячими ладонями он спускается вниз по ледяной коже от чего Юнги невольно покрывается мурашками.       — Мне платят за это, — не отходя от мужчины произносит блондин. — Я люблю баловать себя, а для этого мне нужны деньги, поэтому я готов терпеть, — делает шаг вперед, выпутываясь из чересчур нежных объятий. — И каждая минута с тобой вот так позволяет мне стать ближе к чему-нибудь новому, — парень удрученно выдыхает и немного поворачивает голову к Чонгуку, шепча на ухо, — поэтому ты можешь сколько угодно обниматься.       Чон обходит парня спереди и снова видит на лице блондина едкую ухмылку, которую он видел каждую ночь, стоило ему закрыть глаза. Нет, это не была влюбленность, тем более не любовь. Это был интерес. Он хочет укусить парня, чтобы стереть эту ухмылку, хочет бросить его на кровать и поцеловать каждый синячок, чтобы он скорее зажил. Он не готов видеть на этой алебастровой коже ссадины и кровоподтеки. Он закидывает Мина себе на плечо и, слыша едкую усмешку типа: «Наконец-то!» — бросает его на кровать, заставляя распластаться, словно Иисус на кресте.       — Я буду верить только в тебя сегодня ночь, — рычит Чонгук и одним движением стягивает со своей груди черную домашнюю футболку. — Но молить о пощаде будешь ты, — касается своей пылающей кожей еле теплой груди Юнги. Он зализывает каждый синячок на ключицах, целует каждый засос на шее, обводит пальцами контур гематомы, едва касаясь кожи подушечками. А Юнги нравится контраст их температур, нравится, как крепкие руки Чонгука с нежностью обхватывают талию, как изящно он рисует языком вензеля на его груди.       — Давай обойдемся без прелюдий, — обхватывает лицо Чонгука ладонями Мин и отводит от своей груди. — Я хочу кое-что сделать для тебя, — он поднимается на локтях, заставляя Чона отпрянуть от его груди и встать ровно. Глаза Юнги блестят, он с наслаждением водит ладонями по широким плечам, он с неким благоговением целует ямочки на щеках Чонгука. Он чертовски горяч, чтобы быть простым смертным. Мин перебирается к нему на колени и развязывает небрежный бантик на домашних штанах, стаскивая их вместе с боксерами. Чонгук уже совсем голый, но его тело совсем не кажется таким беззащитным, наоборот: рельефные мышцы на ногах и груди подчеркивают его мужественность, а ямочка на щеке, появившаяся от ухмылки, расплывшейся на лице делает его чертовски милым.       Мин проводит пальцем по уже твердо стоящему члену, большим пальцем давит на головку и с упоением слушает тихие стоны Чонгука. Он без ума от того, с каким пониманием Гук относится к нему, с каким трепетом он его трогает, ему нравится, что угрозы оказываются лишь словами. Юнги поднимает хитрые глаза и еле слышно спрашивает: «Можно?»       — Да, конечно, малыш, — на выдохе шепчет Чонгук, закатив глаза, почувствовал горячий влажный поцелуй прям у самого основания.        Юнги любит делать минеты, любит издеваться над заказчиками, обожает слышать глухие стоны, ему нравится, когда его трахают в рот, сжимая пальцами его волосы. Но сейчас… Сейчас он готов вечно стоять на коленях перед этим мужчиной. Он спокоен, несмотря на сильное возбуждение, его руки лишь успокаивающе поглаживают волосы Мина. Это необычно. Его движения слишком интимные, пальцы слишком нежные. Юнги играет с его членом в свое удовольствие, посасывает, как чупа-чупс, облизывает головку и рисует кончиком языка узоры по всей длине. Мин издевается над парнем, то заглатывая его полностью, то вовсе доставал его, играя лишь с головкой. Его сознание пустое. Совсем, словно белый лист. Все его планы, сюжеты, которые он успел выстроить за годы работы в эскорте, летят в тартарары. Ему слишком нравится тело этого парня, чтобы играть по своему сценарию.       — Пожалуйста, возьми меня так грубо, чтобы я потом не смог и сесть, — слишком шепчет Юнги и поднимается с колен, закатывая глаза, едва слышно плямкает языком, пытаясь проглотить слишком большое количество слюны. Мин прильнул к груди парня, восхищаясь её объемами, водя пальцами по ложбинкам ключиц. Чонгук утробно рычит, рычит от возбуждения. Сейчас у него в голове все системы поставленным на автопилот. Особенно голос разума. Он одним движением расстегивает бляшку на ремне Мина и вытягивает его из петель. Холодный кожаный ремень оплетает узкие запястья парня и сильно сжимает. Кажется, на руках появится новая полосочка. — Чонгук, пожалуйста, скорее, — Юнги откидывает голову назад и едва заметно жмурится, сильно кусая нижнюю губу от тянущего внизу живота узла. Это напряжение выключает разум. Совсем и надолго. Ему все равно на время, ему все равно на деньги, он просто хочет почувствовать этого парня в себе. Джинсы Мина уже давно валяются на другой стороне кровати, а горячая кожа Чонгука обжигает еще не умершие части кожи.       — Что ты со мной творишь? — едва слышно хрипит Чонгук и натягивает на член презерватив. Он снова нависает над Мином, давит своей грудью на грудь Юнги и улыбается, видя, как закатываются глаза парня.       — Чонгук-а, — еле слышно тянет Юнги, тяжело моргая. — Почему все так плывет? Погоди, секунду, кажись таблеточки подействовали, я с главным штабом разберусь, — он несильно улыбается и роняет голову на матрас, зарывая глаза. Глаза Чона в миг расширяются до размера европейских, он подхватывает голову парня одной рукой и легонько бьет пальцами по щеке второй, пытаясь привести в себя. Но парень лишь недовольно хмурится и поворачивается на бок.       Чон, кажется, понял, что дело в том успокоительном. Видимо, парень планировал сегодня хорошо отоспаться дома… находит в шкафу свои шорты, которые носил несколько лет назад, пока еще не качался, надевает их на блондина и невольно смеется, слыша полу-пьяное шипение парня:       — Чимин, заебал приставать, — тянет Мин и лениво болтает ладошкой. — Отъебись. Я не дам.       Видимо, успокоительное — единственное, что помогает парню забыться. Хотя даже в таком небытие кто-то желает воспользоваться его телом. Чонгук кладет всё ещё ворочающееся тело парня на левую сторону кровати и заботливо укрывает одеялом. Наверное, сейчас дать парню поспать — лучшее решение.       Чон идет в душ. У него всё ещё стоит, а человек, который точно помог бы справится с этой проблемой, сейчас беззаботно спит в его постели. Но его образ, его прикосновения, его поцелуи все ещё горят яркими пятнами на его теле. Чонгук водит рукой по члену, видя перед собой лишь эту ухмылку. Теперь она стала его главным фетишем. Она сияет на его лице, и, скорее всего, псевдоним был выбран именно благодаря его дерзкой, самодовольной и самонадеянной ухмылке.       Чонгук возвращается на кровать и ложится по другую сторону. Он нуждается в кислороде и сне, как нуждается в губах Глосса на своей груди.       Раннее утро, солнце еле заметно пробирается сквозь темные-темные шторы. Чон открывает глаза и видит всё ещё спящего блондина рядом. Он упорно пытается держать одеяло, за которое ночью воевали обе стороны. Его лицо такое невинное, практически детское, когда он спит. Чонгук пытается встать с кровати, чтобы его ночной друг не проснулся. Парень все еще верит, что желание баловать себя идет с лучшей стороны. Он верит, что деньги, за которое парень так себя выматывает, позволяет мужикам лапать себя, того стоят.       Он идет в кабинет и возвращается к бумагам. Когда закрывается один вопрос, два еще более важных появляются перед ним на горизонте. «Еще чуть-чуть и можно будет отдохнуть», — говорит себе каждый раз парень, но это чуть-чуть никогда не заканчивается. И день за днем он тешит себя мыслью, что делает это для людей, что делает это не только для себя. Но усталость годами копилась на его плечах, нарастала, словно снежный ком и сейчас готова расплющить его о пол.       — Чонгук? — осторожно спрашивает блондин, просовываясь в крохотную щелочку между дверью и проемом. Он на цыпочках подходит к парню и виновато опускает голову.       — Ты в порядке? Ничего не болит? — поднимает взволнованный взгляд Чон. Парень утвердительно кивает и еле слышно шепчет:       — Извини, что все так вышло, — он мнет край футболки и не поднимает глаз. Кажется, парень вот-вот расплачется. — Спасибо, что повел себя, как человек, — Юнги переминает костяшки, нервно щелкает ими. — Я правда, ценю это… — его голос полон благодарности и неуверенности. Маска, которую он носил при всех наконец упала с его лица. Маска безразличного ко всем, эгоистичного, самовлюбленного, грубого, дерзкого парнишки за ночь разбилась на глаза у Чонгука.       — Эй, все в порядке, — Чонгук поднимается с кресла и обнимает парня, прижимая его голову к своей груди. — Малыш, я уважаю твое личное пространство и проблемы, поэтому, пожалуйста, не нужно извиняться и благодарить меня за что-то. Ладно, малыш? — в его объятиях слишком спокойно.       — Юнги, — тихо шепчет парень, делая шаг назад. — Меня зовут Юнги, — он болезненно улыбается и выходит, практически убегая в сторону входной двери.       — Юнги… — произносит Чонгук, пытаясь распробовать всю сладость этого имени. И вздрагивает резкого звонка. — Тэхен, какого черта? Воскресенье!       — Хен, «Хинтан» выходят из тендера, — с тревогой говорит парень и добавляет, — налоговая накрыла их. Это катастрофа, хен, — Чон слышит, как на другом конце парень нервно клацает ручкой.       — Блять, — грубо шипит и устало садится на край кресла. — Тогда остается только «Линтан» и «Женькорп»? — молчит всего секунду и продолжает. — Так, если остались сжатые сроки и новички с темным прошлым, то лучше взять короткие сроки и прислать людей с другого объекта.       — Расходы на командировочные, доставку, жилье, — перечисляет, вспоминает каждый пункт, который уже просчитан, однако знает, что все варианты провальны. — Чтобы вложиться в сроки, нам нужно еще двести человек добавить к людям с Ёнджун. Но уже реальнее.       — Я скажу во вторник, дай я еще обдумать все, — наконец отвечает Гук. — Иди развейся, Тэхен, уже неделю без выходных.       — Да, хен, хорошо. Ты тоже отдохни, — довольно отвечает парень и отключается от звонка.

***

      — Джин-хен, — Юнги просовывает белоснежную макушку в кабинет, — слушай, — он обходит кругом кожаный стул директора, едва касаясь пальчиками крепких плечей. Он выпячивает нижнюю губу и опускает грустный взгляд на грудь директора, удобно располагаясь на коленях Кима.       — Что, моя звездочка? — ведет тыльной стороной ладони по едва розовой щеке и улыбается, видя, как ведет себя Юнги: он закатывает глаза и своими руками сильнее приживает ладонь парня к своей щеке. — Я готов бросить свою жизнь к твои ногам, когда ты так делаешь малыш.       — Тогда брось к моим ногам выходной, Чимина и безлим на спиртное, — быстро хлопает ресницами и лениво улыбается. — Я сходил к тому парнишке, так что я заслуживаю награду, — трется гладкой кожей о горячую шею Джина и обжигает её своим дыханием.       — Если бы у меня не вставал на тебя каждый раз, то я бы научился отказывать тебе, — горько усмехается Джин и кладет руки на талию парню.       — Джин-хен, я так устал, — шепчет на ухо и кладет голову ему на плечо, вырисовывая пальчиком рисунки на груди парня. — Давай тройничок с Чимином замутим на неделе? — едва-касаясь целует шею, задевая белоснежную кожу острыми клычками.       — У меня свадьба через месяц, — грустно говорит он и убирает пальчик Мина с груди.       — Бедняжка, — без доли сочувствия говорит Мин и невесомо чмокает Джина в щеку, сползая с его колен. — Если решишься на тройничок, я всегда согласен, — виляя задницей, Юнги идет к двери и открывает ее. — Чимин хорош сверху, поверь уж мне, — хихикает и скрывается за дверью.       — Ну, как? — спросил Пак, стоявший всё это время за дверью, потирая ручки, словно муха. — Мы сегодня пьем?       — Спиваемся, Минни, — возвращает свою привычную ухмылку на губы. — Бар наш, — хлопает в ладоши Юнги и уверенной походкой двигается вниз. — Я намерен разорить Джина.       — Начинается великая война: печень Юнги против бара Джин-хена, кто же выиграет? — Чимин хватает с ближайшего ящика в комоде фалос и, словно микрофон, подставляет к губам Мина. — Что вы думаете?       — Я думаю, что если не выпью в ближайшие пять минут, эта хуйня окажется у тебя в жопе, Чимин, — шипя, словно змея, ответил Юнги и кончиком языка прошелся по резиновой головке.       — Фу, хен, — начал кривиться Чимин. — Зачем? Он тут уже месяц валяется.       — Ну, правильно, это мой, — смеется парень и скрывается за дверьми, ведущими в клуб.       Музыка разрывает уши, смазливые девушки в латексных костюмах пытаются примоститься на излюбленных ими бедрах Пака. Уже третья бутылка виски зашла, как родная, и развезла парней, ну по большей части Юнги, потому что тот пытался залить свою печаль спиртом.       — Хен, ну, ещё чуток поработай, а потом уже сможешь купить себе норм оборудование в студию, — подбадривающе хлопает по плечу и прижимает голову Юнги к своей груди.       — Если бы я не тратил кучу денег на больницы ежемесячно, то давно бы уже ушел от Джина, — обводя край бокала по столу, грустно хрипит Мин. — Я честно устал уже от этого.       — Если бы ты чуть больше уделял внимание себе, а не мужикам с деньгами, то точно на антидепрессантах не сидел. Но индустрия многое потеряет, когда ты уйдешь, — Чимин пытается хоть как-то подбодрить друга, но все его попытки тут же отбрасывает на десять шагов назад виски, который парень хлещет, желая затопить себя полностью. — Ты какой-то взвинченный сегодня, что-то случилось?       — Кажется, я нашел нормального мужчину, — говорит в грудь Чимину Юнги и чувствует, что тот как-то тяжело вдохнул. — Типа первый адекватный папик. Он красивый, умный, глава компании, воспитанный. А ещё, он не мудак, Чимин.       — И почему ты резко пришел к такому выводу? — спросил Пак, убрав руку с плеча Юнги, притягивая бутылку с виски ос стола напротив. — Он что чаевые нормальные дал?       — Он мне вообще денег не дал, — как-то отмахиваясь, сказал Мин. — Я вчера нажрался таблеток после двух сорокетников. Они из нихуя пытаются сделать хуй, — грудь парня немного затряслась на этих словах. — Не встает у них, вот и вся проблема. А я блять заебался уже надрачивать им. Но деньги играют многое. Поэтому терплю, — Юнги тяжело выдыхает и залпом выпивает только что-то налитый Чимином стакан. — Так меня вчера у него вырубило. Я его еще и завел хорошо, но он ничего не сделал, кроме как положил под одеяло, — Юнги закрыл лицо ладонями и облокотился на колени руками.       — Это тот самый Аполлон? — уточнил Чим, взглянув на Мина. Тот легонько кивнул и снова потянулся за новым бокалом. — Хен, может, уже хватит?       — Отъебись, — снова полностью его осушая, шикнул Юнги.

***

      — Так, Тэ, сделай завтра примерную сметку, сколько нужно потратить на перевозкуи проживание людей рядом с объектом «Линтан», — уже еле дыша, говорил Чонгук, листая страницы договора.       — Да, хорошо. Люди прибудут к моменту подписания договора, то есть после завтра, — что-то помечая в ежедневнике, бухтел Тэхен. — Хен, ознакомься с девятым пунктом. Там по поводу оплаты нашей работы. Я не до конца понял, как они приходят к 60 процентам выручки, когда на деле не больше 30?       — Я уже видел. Отправлю в юридический и финансовый отдел. Я слишком устал, чтобы высчитывать, — держа край ручки зубами, говорил Чонгук. Его брови взметнулись вверх, стоило дверному звонку начать свою раздражающую трель. Тэхен поднял удивленный взгляд: «Ждешь кого-то?» — Чон отрицательно покачал головой. Он подошел к двери распахнул её, практически сбивая стоящих перед ней парней.       — Он твой, — кивнул Чимин, передавая Юнги в руки Чонгука. — Не шали с ним, — Чимин помахал указательным пальцем, опираясь о дверной проем. — Он хорошо о тебе говорил. Я ему пока поверю.