Друг из колбы

Границу миновали, как и хотел Зимний, всё прошло отлично, и складывалось впечатление, что их действительно никто не искал. Про Зимнего почти никто не знал, а Голова… А что Зимний знал про Голову, кроме того, что тот долгое время был его молчаливым другом? А потом боевым… Зимнему почему-то очень хотелось сказать “товарищем”. И слово это было почти нежным, доверительным, словно домашнее прозвище любовника, но Зимний не знал, был ли Голова его “товарищем”, был ли искренне заинтересован в Зимнем. И сейчас, сидя в маленькой каютке буксира, Зимний не мог понять, почему так слепо пошёл за Головой, доверил ему самого себя, хотя раньше не доверял никому и ничему. Может быть дело в том, что он чувствовал с Головой определённое сродство? Оба они были оружием, модифицированным оружием, хотя когда-то, наверное, были людьми. Но Зимний не помнил ничего из своего прошлого, кроме мелкого блондина, который всё чаще приходил к нему во снах. Но Зимний не хотел помнить, не хотел ничего знать, он не знал, на самом деле, чего хочет, потому что “хочу” из него вытравили слишком давно. У оружия не может быть желаний, не может быть чаяний. Только приказ, который надо исполнить. Но последнее задание он провалил. Не смог устранить цель потому что… Потому что не смог. И это было непростительно оружию, оружие должно бить в цель. — О чём задумался? — сунул голову в каюту Голова с уже неизменной чуть кривоватой улыбкой. — Пойдём на палубе постоим, так здорово. Я никогда столько воды разом не видел. — Откуда ты знаешь? — прищурившись, спросил Зимний. — Ты что-то вспомнил из своего прошлого? — Нет, Джей, не вспомнил, — Голова вздохнул и сел в привинченное к палубе кресло. — У меня нет прошлого. Никакого, кроме работы на Пирса. И с этим прошлым я успешно завязал, начинаю жить заново. А ты? — А что я? — не понял Зимний. — Ты что-нибудь помнишь? — Голова заглянул ему в глаза. — Нет, — соврал Зимний, не моргнув глазом, он ещё не понял, доверяет этому Голове, начинающему новую жизнь, или нет. — Я — оружие. У оружия нет памяти. — Ты больше не оружие, Джей, — мягко сказал Голова. — Даже если ты ничего не помнишь, почему бы не оставить то, что было, в прошлом, и сделать шаг в новую жизнь? — Кто я, если не оружие? — вздохнул Зимний. — Ты — Джеймс Барнс, — сказал Голова. — Переводчик, если хочешь, конечно, раз знаешь такую тонну языков. Просто угрюмый парень, который давно не отдыхал. Приедем — купим одежду по сезону и заживём в небольшой квартирке на втором этаже. Будешь делать, что захочешь. — Переводчик Джеймс Барнс? — переспросил Зимний, и Голова кивнул. Зимний немного задумался. — Это хорошая легенда. А твоя какая? — Фитнес-тренер, — весело ответил Голова. — Брок Рамлоу. И никакой войны даже в этом прошлом, пусть оно и выдуманное. Но этим мы сможем зарабатывать, поверь, нам хватит денег надолго. А, если захочешь, сможешь поехать в любую страну мира, но только через пару лет. — Переводчик — задание? — уточнил Зимний, пытаясь понять, что от него хочет Голова. — Эх… — Голова вздохнул, пересел к Зимнему на койку и обнял за плечи, прижав его голову к себе, забрался пальцами в волосы. — Больше никаких заданий, Джей, можно хотеть чего-то только для себя, думать о себе, и не только потому, что оружие должно быть в порядке. Всё, Солдат, тебя списали, и меня заодно. Мы своё отвоевали. Зимний не понял, почему не попытался отстраниться от Головы, почему не оттолкнул, позволяя себя обнимать. Но Голова не делал ничего, что могло бы ему навредить, даже наоборот, его прикосновения и объятия были приятны, Зимний, оказываясь в руках Головы, чувствовал что-то странно-щемящее в груди. — Списали? — ухватился он, но голову от плеча поднимать не стал. — Да, мы больше не нужны, мы больше не оружие, — уверенно сказал Голова, и ему хотелось верить. — Всё, Джей, война закончилась. Он ещё погладил Зимнего по голове и выпустил. Зимний поднял голову и посмотрел в глаза Головы, светлые, почти жёлтые, странные глаза, он точно знал, что таких никогда не видел. Он видел голубые, как весеннее небо, глаза того блондина. Его задание. Или глаза мальчишки из снов. Хотел ли Зимний поговорить об этом, он не был уверен, сначала нужно было разобраться с Головой, понять, чем вызвано всё его поведение, потому что просто так взять и поверить в то, что тот захотел увести его за собой, освободить от груза миссий и заданий, он не мог. Не знал Зимний, что значит верить кому-то, не умел. — Пойдём, посидим на палубе, — ещё раз предложил Голова. — Там море бьёт в лицо солёными брызгами. Ветер ревёт в ушах вместе со старым движком. Пойдём, Джей. — Нет, — качнул головой Зимний. — Иди один... Брок. Пора было привыкать называть Голову новым именем. Хотя бы вслух. На третий день сидения в каюте Зимний понял, что больше так не может, и вышел на палубу. В лицо ему сразу же ударил тёплый, просоленный ветер, обдавая кучей брызг. Солнце ярко светило над головой, отмеряя свой путь по небу, маленький буксирчик бросало с волны на волну, неслабо качало, но Зимний быстро освоился и подошёл к Голове, который проводил свои дни на корме, где было не так мокро. — О, пришёл, — обрадовался Голова. — Мне нравится море, или это уже океан, я не знаю. — Это океан, — уверенно сказал Зимний. — И мне тоже… нравится. — Да неужто, — изумился Голова. Зимний задумался над своими словами, но понял, что да, именно нравится. И обрадовался как ребёнок, но виду не показал. Он всё ещё не мог полностью доверять Голове, хотя и понимал, что тот не предал сразу, не предаст и сейчас. Ну а если предаст, Зимний не маленький мальчик, сможет и сохранить себя, и отомстить. Но сейчас об этом не хотелось думать. Сейчас хотелось наслаждаться ветром и океаном. Когда они проходили таможню, которая оказалась какой-то расхлябанной и простецкой, Зимний так и не решил, насколько он доверяет Голове, но они уже прибыли в Монтевидео и умудрились спрятать оружие, чтобы за ним потом можно было вернуться, и отступать и бежать Зимний не собирался. Он хорошо чуял опасность и был уверен, что исчезнет раньше, чем на него обрушится беда. А, может быть, даже уведёт с собой и Голову, если опасность эта будет исходить не от него. Они ехали на такси по городу, въезжая во всё более дешёвые, какие-то даже запущенные кварталы с узкими улочками и нагромождением двухэтажных домов. Да, без шика, но Зимний решил, что жить здесь они вполне могут. Небольшой магазинчик, работающий круглосуточно, был совсем рядом от их квартиры на втором этаже, которая располагалась в странном здесь, притёртым к другим домам, доме с лепниной и арочными окнами. Грязно-розового цвета. Но Зимнему было плевать, это было место, где их точно искать не будут, где можно, как говорил Голова, расслабиться. Что значит расслабиться, Зимний не очень представлял, но ему было всё равно. Они добрались до места. В квартирке, хоть и на весь второй этаж, но всё равно маленькой, было всего две комнаты, прихожая и маленькая кухонька. В одной комнате, как определил Зимний, была гостиная с диваном и старым телевизором, который его совершенно не интересовал. На полу лежал выцветший и грязный ковёр. Во второй комнате — спальне — стояла одна здоровенная кровать, пара тумбочек и комод. На всех окнах были задернуты жалюзи. Кухня, что Зимнего очень порадовало, была чистой. Зимний вообще не любил грязи, в этом он был уверен. Поэтому пошёл инспектировать ванную комнату, оказавшуюся смежной с туалетом. — Гол… Брок, — быстро исправился Зимний, прикидывая, что всё же эта квартира на одного. — Да, Джей? — Голова уже раскладывал их нехитрые пожитки. — Сейчас передохнём и поедем за одеждой. Что-то не так? — Кровать одна, — сказал Зимний. — Мне много места не надо, да и тебе тоже, — пожал плечами Голова. — Или тебя что-то не устраивает? Зимний задумался, но противоречий в себе не нашёл, пусть будет одна кровать. Пусть будет смежный туалет с ванной. Может быть, так даже лучше? Казалось, что для него делить такую квартиру с одним человеком совершенно нормально, словно он жил и в более стеснённых условиях, и ему это не мешало. Жил с тем голубоглазым из снов. Взгляд Зимнего затуманился, он медленно погружался в прошлое, но почти сразу вынырнул, понимая, что не может толком ничего вспомнить. — Всё отлично, — ровно сказал Зимний. — Только нам нужна машина. — Будет у нас машина, — пообещал Голова. — Не самая новая, но надёжная. — Давай повторим легенду, — сказал Зимний, стоя у стены в гостиной. — Давай, — не стал сопротивляться Голова. — Мы друзья, приехавшие жить и работать сюда из Штатов. Чего повторять-то, Джей? Ты переводчик, я тренер. В армии никогда не служили, жили в Нью-Йорке, потом в Вашингтоне. — Не странная эта дружба? — спросил Зимний, которого что-то тревожило в этих самых “друзьях”. Словно Голова чего-то не договаривал. — Хорошо, хочешь, будем всем говорить, что мы пара, — легко предложил Голова, и Зимний понял, что зря они не обсудили этот момент подробнее ещё в дороге. — Только и вести себя надо соответственно. — Это как? — Зимний знал концепцию однополых пар, ничего не имел против целующихся мужиков, но самому играть такое... боялся, что не потянет. — Джей, мы просто друзья, — вздохнул Голова. — Давай ничего не будем усложнять, хорошо? — Хорошо, не будем. Надо принять душ и ехать в магазин, — напомнил Зимний. — Да, ты прав. Одной футболки и шорт нам явно маловато для полноценного гардероба, — Голова потянулся, и футболка приподнялась, открывая смуглый волосатый живот. И Зимний залип на эту полоску кожи, которую видел буквально несколько секунд, но быстро справился с собой. Они по очереди приняли душ и, вызвав такси, поехали в ближайший торговый центр, где Голова легко и непринуждённо трепался с девушками–работницами зала, пытаясь подобрать одежду Зимнему, себе-то он выбрал быстро, а вот Зимний оказался трудным покупателем, но через час и у него появился приличный гардероб, обувь и нижнее бельё. Они зашли и купили себе еды на пару дней, хотя казалось, что на неделю. Зимний всё это время молчал, привыкая к странному чувству, которого раньше не испытывал. Он практически не чувствовал опасности. Да, это был большой незнакомый город, где было полно криминала, но ощущение точки лазерного прицела промеж лопаток внезапно исчезло. Зимний выдохнул и даже согласился посидеть в фуд-корте, съесть что-нибудь, хотя знал по опыту, что в таких местах очень просто кого-то убить и затеряться в толпе. Но и тут чувство опасности молчало. — Что-то не так? — взволнованно спросил Голова, внимательно глядя на какого-то растерянного Зимнего. — Не знаю, — он тряхнул головой, и волосы рассыпались, а резинка слетела на пол. — Странно очень. Тут нет опасности. Или я её не чувствую. — Джей, — Голова вздохнул и улыбнулся, — расслабься. Никто не знает, где мы, а тут мы никому не интересные туристы. Нам нечего опасаться. Ты мне веришь? — Верю, — кивнул Зимний, понимая только сейчас, что действительно верит. Иначе он бы не оказался здесь с Головой, не разрешил бы увести себя куда-то, не узнав маршрут. А он позволил, но понял это только что. Они ещё посидели, даже выпили местного, совершенно отвратительного, как решил Зимний, пива и поехали снова на такси домой. Не на очередной перевалочный пункт, не явочную квартиру, а домой. В их с Головой дом. От этих мыслей в голове было странно, словно он только что понял для себя, о себе что-то очень важное, но пока не мог разобраться, что именно. Дома всё быстро разложили по местам, хотя Зимний оказался в этом плане не помощником. Он смог только раскидать вещи ровным слоем по дивану и кровати, а на кухне всё сложить на стол, и всё. Голова вздохнул, оглядев масштаб бедствия. — Так, Джей, — он встал в позу кастрюльки и постарался грозно посмотреть на Зимнего. — Место вещей — в комоде. Аккуратно сложенными. Если придётся убегать, их оттуда легко можно будет вытащить, а не собирать по всей квартире. — Понял! — Зимний вытянулся в струнку. — Разрешите исполнять? — О Господи, — Голова подошёл к нему и обнял, позволяя обмякнуть в своих руках. — Джей, просто сложи вещи в комод, пожалуйста, хорошо? Это просто одежда, но, как и у оружия, у неё должно быть своё место. Сложишь, хорошо? — Так… да, сложу, — выдохнул Зимний. Он не знал, почему отреагировал так резко, так по-армейски чётко, словно стоял на плацу, а его распекали за нерадивость. А тёплые, уже знакомые объятия не дали скатиться во что-то холодное, страшное, что не имеет души, личности, только функцию. — Давай я тебе помогу, — предложил Голова, и они вместе за десять минут собрали и сложили всё в пару ящиков, отведённых для Зимнего. — Спасибо, — поблагодарил Зимний, сам от себя не ожидая такой вежливости, но где-то внутри он знал, что так правильно. — Не за что, — Голова улыбнулся, сел рядом с Зимнии и взял его за руку. — Прости меня. Я не знал, что… Прости, короче. Я так больше не буду. — Всё нормально, — заверил Зимний, хотя нормально не было. В нём сейчас что-то бурлило, какое-то варево из забытых воспоминаний, и он никак не мог в нём разобраться, никак не мог понять, что с ним такое. Почему оно приходит так невовремя, почему приходит вообще? Ответов на эти вопросы у него не было, а задавать их Голове он не хотел, пока сам не поймёт, что происходит. Зимний не умел просить о помощи, не знал, как помощь принимать, и сейчас он наконец-то пришёл к этому выводу. Понял, что совершенно не умеет жить вне войны, вне поля боя или миссии, вне задания, которое просто знает, как выполнить. В мирной жизни он не знал ничего, не умел и не понимал, но обучаемость суперсолдата была запредельная, и Зимний был уверен, что научится, глядя на Голову, который в мирной жизни был словно рыба в воде. — А что мы будем делать всё время? — спросил Зимний через полчаса молчания, когда они вдвоём сидели на краешке кровати. — А что ты хочешь? — спросил Голова. — Не знаю, — честно ответил Зимний и добавил: — Я не умею хотеть. — Тогда давай учиться, — предложил Голова. — Смотри, ты можешь вообще ничего не делать, хоть просто спи круглые сутки и ешь. Но можно чем-нибудь заняться. — Ты говорил, что у нас должна быть работа, — напомнил Зимний. — Да, должна быть, — согласился Голова. — И завтра я пойду эту работу себе искать. А ты хочешь работать? Переводчиком, как мы договорились? — Пока — нет, — подумав, ответил Зимний. Он чувствовал, что сейчас не сможет перевести ничего сложнее инструкции к танку. Зато на все языки, которые он знает. Но он знал, что переводы бывают разными, кто-то даже сказки переводит. — Тогда ты будешь не против, если я предложу тебе занятие? — аккуратно спросил Голова, словно боялся затронуть в Зимнем те струны, которые возвращали его в прошлое. Страшное, безэмоциональное прошлое машины убийства. — Предлагай, — вздохнул Зимний. Он не хотел сидеть без дела, не хотел просто так слоняться по квартире, не хотел чувствовать себя загнанным зверем. — Прогуляйся по городу, — сказал Голова. — Изучи его. Тебе на это понадобится больше одного дня. А вечером мне расскажешь. Как тебе план? Готов к одиночному плаванию по городу? — Думаю… да, — задумчиво кивнул Зимний. Изучить город было хорошим решением, правильным, и план Головы ему нравился, ведь, случись что, у них должен быть план отхода. О чём Зимний и сообщил Голове. — Да, ты молодец, — Голова погладил Зимнего по растрёпанным волосам. — Значит, план отхода на тебе. И еще вот, — Голова протянул Зимнему расчёску. — Приведи себя в порядок. Волосы нужно расчёсывать, за тебя этого никто не сделает. Или, если хочешь, я тебя расчешу. — Расчеши, — попросил Зимний. Он не понимал, почему хочет прикосновений Головы, но они его успокаивали, делали мир проще. А когда Голова начал водить расчёской по его спутанным волосам, Зимний сначала дёргался от едва ощутимой боли, а потом расслабился совершенно, позволяя Голове всё, что он хочет с ним сделать. Тот расчесывал Зимнего аккуратно, стараясь не дёргать за успевшие с утра запутаться пряди, разбирал их, чуть гладил ладонями по голове, всё больше проводя щёткой от корней волос к кончикам. Зимний успел поплыть. Это было очень странное состояние, он даже не знал, что такое с ним может быть, но он полностью отдался Голове, позволяя чесать себя. Ему было просто хорошо. — Собрать в хвост? — спросил Голова, продолжая расчёсывать волосы. — Как хочешь, — пожал плечами Зимний, волосы ему не мешали и распущенные. — Ты будешь спать со мной? — спросил Голова. — Или кто-то из нас будет спать на диване? — Мне всё равно, — отозвался Зимний. Голова отложил расчёску и положил ладони на плечи Зимнего, а тот вспомнил, как они спали там, на окраине Вашингтона, казалось, вечность назад, и не мог решить, было ли ему удобно. Зимний повернул голову, ещё раз оглядывая кровать. Достаточно большая, чтобы они вдвоём могли на ней поместиться. И тогда, в ту ночь после падения Трискелиона, был не первый раз, когда они спали рядом с Головой, но до этого Голова ни разу не обнимал его. И сейчас Зимний размышлял, хочет ли он повторения подобного. — На кровати удобнее, — предложил аргумент в пользу спать вместе Голова. — Хорошо, — вздохнул Зимний, это решение отчего-то далось ему тяжело. В нём бродили противоречия, странные, пока непонятные, что Зимний кожей ощущал, что его прошлая жизнь, полностью размеренная и подчинённая определённому своду правил, рухнула, но он продолжал за неё цепляться, потому что то новое, что с ним происходило, выбивало из колеи. — Сколько у нас времени на сон? — спросил Зимний. Пока они ехали, он почти не мог спать, Голове приходилось его укладывать, и это было нормально, привычно, а сейчас Зимний просто жопой чувствовал подставу. — Сколько на сон? — задумчиво спросил сам у себя Голова, похоже, понявший, что просто сказать “сколько хочешь” не работало. Не с Зимним. — Давай шесть часов, как всегда. Но ложиться прямо сейчас не обязательно. Можем… Что-то поделать вместе. — Свободное время? — уточнил Зимний, потому что иногда формулировки Головы его путали. — Да, свободное время. Давай, что ли, оружие почистим? — предложил Голова, помня, что чистка оружия Зимнего умиротворяет. — Да, оружие надо держать в порядке, — Зимний оживился, ему предложили провести время за знакомым занятием, а не странными походами в магазин и складыванием вещей. Оружие было понятным, простым, знакомым. — Тогда ты чисти оружие, а я приготовлю еду, — разделил обязанности Голова, но тут же ввёл Зимнего в ступор. — Хочешь выбрать, что будет на ужин? Для Зимнего “хочешь” и “выбор” были очень сложными словами, потому что хотеть чего-то, что не связано с вооружённым нападением, он не знал как, а выбрать… Как можно выбрать, если ты не знаешь, чего хочешь? — У тебя есть два варианта, — сжалился над ним Голова. — Запечёная курица или макароны с мясом. Зимний задумался, пытаясь понять, что из этого ему хочется, но только тяжело вздохнул. Голова достал из кармана монетку. — Орёл — курица, решка — макароны, — сказал он и высоко подкинул монетку, но глядел не на неё, а на Зимнего. Тот ждал, когда монетка окажется снова в руке, его заинтересовал подобный способ решения дилеммы с едой, и он решил взять его на заметку. — Что там? — спросил Зимний, ему было интересно. — О чём ты думал, пока монетка была в воздухе? — в свою очередь спросил Голова. — О новом способе выбора одного из двух, когда ты не знаешь, что тебе выбрать самому, — честно ответил Зимний. — Так что у нас на ужин? — Курица, — убрал ладонь с монетки Голова, показывая орла. — Всё, у тебя оружие, у меня еда. Я к тебе скоро присоединюсь. За чисткой оружия к Зимнему пришло умиротворение. Очень длинный и сложный день кончился, ему больше не надо будет выбирать, не надо хотеть чего-то, можно просто сидеть и начищать и так идеальные стволы. Голова пришёл где-то через полчаса, уселся рядом с Зимним на диван и молча взял одну из винтовок, принимаясь разбирать. — Обсудим задание на завтра? — предложил Голова, и Зимний даже обрадовался, что ему не предлагают выбирать. — Изучить город, — отозвался Зимний, вщёлкивая магазин. — Задание изменилось? — Нет, — Голова горько вздохнул, но Зимний не понял, что вызвало у него подобную эмоцию. — Дополняется. — Слушаю, — и Зимний взял следующий ствол. — Начни с района, где мы живём, постарайся мимикрировать под туриста. Никого не убивать и не калечить, — заговорил Голова. — Будешь звонить мне каждый час и отчитываться о проделанной работе. Остальное я расскажу завтра, когда позвонишь. Договорились? — Изменения приняты, — кивнул Зимний. Он никак не мог понять, почему Голова такой… грустный, и пытался понять, что могло его расстроить. Но ничего, кроме того, что Зимний не может выбирать, он придумать не мог и решил затронуть эту тему, чтобы попытаться расставить все точки над i. — Ты злишься на меня? — аккуратно спросил Зимний. Обычно, если кто-то на него злился, то Зимнему делали больно. Сейчас Голова просто перебирал винтовку, но Зимний нутром чуял, что он в чём-то облажался. — Что ты, — Голова посмотрел на него. — Как я могу на тебя злиться? Ты всё делаешь правильно. Просто мне бы хотелось, чтобы ты некоторые решения принимал самостоятельно, без меня или монетки. — Мне нельзя хотеть или выбирать, — сказал Зимний, не зная, как объяснить. — Можно, — возразил Голова. — Теперь тебе можно выбирать, теперь можно хотеть и получать то, что ты хочешь. Можно жить без приказов, не оглядываясь ни на кого. Просто жить, Джей. Просто жить. — Я попробую, — пообещал Зимний. Теперь у него началась новая жизнь, в которой у него был Голова, был тот, кому можно было верить, с кем чистить оружие и даже разговаривать, хотя последнее было сложным, потому что Зимний просто не знал, о чём можно поговорить. А ему предстояло завтра ходить среди людей, спрашивать их о чём-то, если не сможет разобраться сам, но это его не пугало, ведь это было задание. А с заданиями он справлялся хорошо. Но понимал, что вне задания, вне плана, вне чёткого регламента он беспомощнее слепого котёнка, потому что просто не понимает, что надо делать. Не умеет занимать своё время чем-то, выбранным им самим. И не представлял, научится ли. Да, он мог испытывать эмоции, но они были словно приглушены, он скорее понимал, что он чувствует, а не чувствовал. И не знал, что с этим делать. Они перечистили всё оружие, поужинали под трёп телевизора, Зимний помог, как смог, Голове прибраться. — Всё, Джей, — Голова стянул с себя футболку, — спать пошли, пора. Шесть часов. — Шесть часов, — повторил Зимний. Они сидели на диване, тусклая лампочка с едва крутящимися лопастями едва освещала небольшую комнату. Голова поднялся и дёрнул за болтающийся шнурок. Свет погас, и Зимний моргнул, привыкая к новому освещению. Посидел ещё немного, а потом кинул свою футболку на спинку дивана, совершенно забыв, что говорил ему о раскиданных вещах Голова. Стянув шорты и тоже бросив их на пол, Зимний улёгся на кровать, аккуратно устроившись у своего края. Он чувствовал, что Голова не спит, хоть лежал он тихо-тихо. Зимний устроился на левом боку, сунув бионику под чахлую подушку, и подумал, что хочет другую, мягкую. И это было так неожиданно для него, что он хотел даже развернуться и сказать об этом Голове, когда тот пододвинулся поближе и снова, как тогда, в их первую ночь, обнял его, прижимаясь к спине голой грудью. — Спи, Джей, — тихо-тихо сказал Голова. — Спи. И Зимний закрыл глаза, полнясь этим теплом, которое разливалось от тела Головы, передаваясь ему. Он чувствовал жаркое дыхание Головы ему в затылок, и это успокаивало, умиротворяло.