Кодекс моды для одиноких (Любовь - это модно 1)

Горячий пар, источаемый текущей водой нагрел воздух в ванной комнате. На Ю Ми была лишь футболка сверху, а голое тело Шан Сингера обмотано полотенцем снизу. От разогретого тела Шан Сингера исходило тепло, и чувствуя спиной его поглаживания, Ю Ми млела, и явственно ощущала, как постыдный жар поднимается от самых подошв ног всё выше, заливая краской уши, отнимая силы, так что даже говорила она с трудом: — Ты собираешься мыться? — Собираюсь, — с тихой усмешкой ответил он. Его дыхание овеяло её тонкую шею, и он почувствовал, как затрепетало её нежное тело, и как его тело откликнулось растущим возбуждением: — Может, помоемся вместе? Встречаясь почти два месяца, они не то что не имели интимных отношений, но, как ни странно, даже не дошли до этого шага. Возможно, оба ждали какого-то поворотного момента, когда наступит время сказать друг другу, что они любят. И прямо сейчас, когда они оказались в чужой стране, он впервые увидел её открыто выраженное, стыдливое желание вкусить этой сладости. Он прижался губами к её горящему, мягкому ушку и прошептал: — Я слышал, что пережив несчастный случай, люди становятся особенно возбудимыми, наверно, это всё коварные происки инстинкта размножения… — Да что за бред… Ей стало трудно дышать, воздух словно застревал в её лёгких, чем глубже был вдох, тем мельче выдох, к голосу Шан Сингера казалось, примешивался наркотик; от напряжения у неё даже кончики пальцев дрожали, а по телу волнами пробегали мурашки. — У меня хорошая фигура? — продолжал нашёптывать Шан Сингер, — Раньше ты меня ужасно злила, и я из-за этого съедал кучу сладостей, а потом бежал в спортзал. Ты не хочешь пощупать, какие у меня мышцы? Это благодаря тебе… Говоря так, он прижимался к ней, его возбуждение сдерживало её, делая её серые глаза влажными, а тело слабым. Несмотря на одежду, она остро чувствовала, что плавится от его жара, сжигавшего всю её осторожность. Колени стали ватными, сознание уплывало, лишь одна связная мысль не покидала её: — Ты ранен… — Я знаю, поэтому ты должна мне содействовать. Шан Сингер тихо засмеялся и накрыл её рот губами, высасывая из неё остатки сопротивления и с удовольствием прислушиваясь, как с коротки-ми вздохами её тело выгибается, подобно натянутой тетиве. Его ладони медленно и осторожно проникли под её одежду. Чуткие руки мужчины играли на её теле, как на музыкальном инструменте, надеясь, что её и его ноты сольются в одну мелодию величайшего счастья. — Разве не сказано, «умерший на цветке пиона, обретает счастье, став бесплотным духом»? * А я ещё не видел твой цветок, я не хочу умереть не увидев его. (*Фраза из известной пьесы, ставшая крылатым выражением; в образном значении «умереть на груди красавицы стоит того, чтобы стать духом»). — Болван… Она вредничала чисто по инерции, было бы ложью утверждать, что она совсем не хочет. Всё её женское естество до дрожи жаждало его объятий, жаждало, чтобы он сделал её своей — это и была чистая правда. Под его неудержимым натиском она оставила ненужную сдержанность. Душевой распылитель выскользнул из её руки, забрызгав их обоих. Его торс был частично обмотан плёнкой, это выглядело забавно, как тут заниматься любовью? Казалось бы, абсурд, но она невольно возбуждалась. Это не просто пострадавший человек, это её любимый мужчина, и она хотела убедиться, что он есть, что он жив, и не важно, каким способом. Она перестала быть пассивной, повернулась к нему, сняла с себя всю одежду, и Шан Сингер, не отводя жадных глаз, смотрел на всё, что перед ним открывалось. Она была похожа на Богиню с белой кожей, излучающей свет, а он, как её самый ревностный адепт, хотел поклониться ей во всей её благости, и если у неё есть раны – то исцелить их своей любовью. И он увидел, наконец, ту терновую ветвь, ползущую от её мягкого и гладкого живота до самых бёдер. В этом месте колючая ветка меняла угол наклона и исчезала в паху между ног. Его глаза горячо заблестели, его охватило волнение от одной только мысли, каким окажется её цветок. Он прикоснулся губами к терновнику. Нарисованные на коже шипы были мягкими, но они вонзились ему в самое сердце, стоило только представить, какую боль она испытывала, когда ей наносили эту татуировку. Своими губами он словно хотел смягчить эту боль, хотел, чтобы она забыла страдания. Ноги Ю Ми оказались именно такими, как он себе и представлял, длинными и стройными, а кожа на гладких икрах была такой же белой, как и выше. Присев перед ней, он погладил её тонкие лодыжки осторожными, лёгкими движениями, будто боялся сломать: — Мне кажется, из всех женщин ты единственная, кому подходят джинсы от Alexander. Ю Ми вздрогнула, знакомое, ни с чем не сравнимое имя затронуло самый чувствительный уголок её сердца, но в этот момент она хотела сосредоточить все свои чувства только на нём: — Я не против, чтобы ты тоже носил их. Она улыбнулась, её серые глаза игриво блеснули и поразили Шан Сингера в самое сердце. Он выпрямился и растроганно произнёс: — Хочу тебе признаться, мой тайный фетиш — это ноги, я люблю смотреть на красивые ноги, обтянутые джинсами, но… Он нежно поцеловал её и продолжил: — Теперь мне больше нравится смотреть на ножки без джинсов… И он подтвердил свои слова, покрыв её всю поцелуями, спускаясь губами всё ниже, он припал к её шраму, расцеловал каждый миллиметр терновой ветки, пока наконец не добрался до тайного места, где в глубине скрывались шипы. Ю Ми раскраснелась, чувствуя, что едва стоит на ногах. Текущая горячая вода разогрела кафель на полу, от плитки шёл пар, Ю Ми, задыхаясь, открыла глаза и затуманенным взглядом посмотрела на склонённого перед ней мужчину. Он говорил, что натренировал такое красивое тело благодаря ей, значит, теперь ей придётся постоянно злить его. Мужчина был прекрасен как Бог, но при взгляде на его раны трепещущее сердечко Ю Ми пронзила боль. Она наклонилась к его спине и поцеловала через плёнку раненое место, думая, что он вряд ли почувствует, но он почувствовал. Обволакивающее тепло её поцелуя разлилось по телу, как порция хорошей анестезии. Он распрямился и поцеловал её, а потом попросил: — Это… Дай мне посмотреть. Ю Ми удивлённо посмотрела на него. Только что она ответила на поцелуй, рефлекторно открыв рот и высунув язык, но услышав следующую фразу, едва не откусила его себе. — Дай посмотреть… твой цветок. Он сказал ей это на ушко, и Ю Ми показалось, что её уши сейчас воспламенятся от его жаркого дыхания. Его смущающая просьба показалась ей невыполнимой, и Ю Ми яростно затрясла головой, так что её мокрые волосы прилипли к щекам. Шан Сингер закрыл воду и взял её раскрасневшееся лицо в мокрые ладони. Он поцеловал её красные, как свежая кровь, губы и снова попросил: — Ты ведь покажешь мне, да? Ю Ми покачала головой. Её сопротивление лишь отражало её бессилие, она чувствовала, что не может отказаться от его ласковых прикосновений, прослеживающих набитую терновую ветвь до самых истоков. В его блестящих карих глазах отражалась её слабость, в них таились мольба и настойчивость. Она была остра на язык, но при этом имела мягкое сердце. Она не могла отказать любимому мужчине и стиснув зубы, наконец, раскрылась перед ним. Чтобы не упасть от внезапного головокружения, она изо всей силы вцепилась в его плечо так, что её ногти впились в его плоть. Она зажмурилась, не осмеливаясь смотреть на него, и пропустила появившееся на его лице выражение потрясения. Именно так он смотрел на кроваво-красную розу, нахально заклеймившую внутреннюю поверхность её бедра, совсем рядом с её тайным местом. Шан Сингер не мог поверить своим глазам, этот цветок действительно был потрясающе красив. Он гладил его ладонью, и прикосновения были такими нежными и прекрасными, как он себе и представлял, как будто под пальцами разлит сладкий медовый сироп, который так и тянет глотнуть… — Достаточно? — слёзы Ю Ми были наготове. — Нет, — сказал он, перехватил руку, которой она хотела прикрыться, и поцеловал в ладонь, благоговейно, как будто готов был преклонить перед ней колени, поклониться со всей любовью и отдать ей всё. И он склонился перед её цветком, целуя каждый ослепительно-красный лепесток и чувствуя её мелкую дрожь. — Он такой красивый, правда, он прекрасен… Ю Ми заплакала. Она никогда не чувствовала, насколько прекрасен этот цветок, и не хотела видеть ничего, кроме шипов, которые словно напоминали ей, как глупы все её надежды. Но он с такой искренностью преподносил своё восхищение, что уже только поэтому она должна была быть красивой. Стыд наконец исчез, и она безоговорочно отдалась ему. Шан Сингер сорвал этот цветок. И хотя это было больно, и гордая роза омыла слезами каждый свой лепесток, но она ни единым словом не упрекнула мужчину. Он мог только утешать её поцелуями и пересадить её корни в своё сердце, надеясь, что там ей будут не страшны холода и бури, а он сделает всё возможное, чтобы позаботиться об этой розе и окружить любовью. В его тёплом мире она больше не будет одинокой, в его объятиях она найдёт наконец своё долгожданное место. …… Проснувшись, Ю Ми долго лежала с закрытыми глазами и думала, какими будут первые слова, которые она скажет ему. Её мужчина проснулся раньше, с первыми лучами солнца и выражал прекрасное настроение тихим пением. Чуть-чуть приоткрыв глаза, она наблюдала, как он, напевая, заваривает чай. Его торс был обнажён, всё, что ниже, пряталось в пижамных штанах. Ю Ми не могла оторвать взгляд от шикарной мускулатуры, в лучах утреннего солнца она выглядела ещё рельефнее. В голове постепенно прояснялось, внезапно всплывшие воспоминания обо всём, что было накануне, окатили жаркой волной. Она всё яснее осознавала, что совершенно не готова, её мучил вопрос, как должны встречаться любовники наутро после первой близости? Предложить повторить? Или ей следует поделиться впечатлениями? Если говорить откровенно, после секса в ванной у неё болела спина. Потом они переместились на кровать, это было уже лучше, но после этого у неё болели ноги… В её мозгу перепутались разные скверные картинки из вчерашнего безобразия, и она решила пока притвориться спящей, прежде чем сможет с чистой совестью взглянуть в лицо этому миру. Однако, Шан Сингер не стал дожидаться окончания её рефлексии. Он подошёл, сел рядом на кровати и погладил тыльной стороной ладони её заметно горячие пунцовые щёки: — Ты будешь чай или кофе? Блин, он давно понял, что она не спит! — … Чай. — Ладно. Шан Сингер усмехнулся, пошёл к столу и шурша пакетиком заварки, заговорил как ни в чём не бывало: — Куда бы ты хотела пойти сегодня? Я в Милане был несколько раз и довольно хорошо знаю город, так что, могу быть вполне сносным гидом. Залитый горячей водой пакетик ответил благоуханием свежего чая. Ю Ми потянулась и привстала на кровати. Неожиданно всё, о чём она тревожилась, оказалось таким естественным, что она невольно рассмеялась. Шан Сингер подошёл к ней и подал чашку чая: — Над чем ты смеёшься? — Да так, — она взяла чашку и осторожно глотнула, смывая кисловатый после сна привкус во рту. Его футболка на ней была несколько великовата, широкая горловина немного съехала, обнажив одно плечо. Она вдруг подумала, насколько они разные: он мужчина, она женщина, он большой и сильный, она маленькая и слабая; и вдруг они оказались так удивительно совместимы, как два пазла, каждый выступ нашёл свою впадинку. Ю Ми показалось, что это настоящее чудо. В свою очередь, Шан Сингер сидел рядом с ней, смотрел на её сосредоточенное личико и умилялся тому, что она в его майке пьёт заваренный им чай. Он протянул руку и самым естественным движением снял пальцем какую-то соринку в уголке её глаза. Ю Ми отшатнулась, едва не пролив чай. — Там что, грязь? — Ну что ты? — всё так же улыбаясь возразил Шан Сингер, а в следующую секунду его прекрасно очерченные губы изрекли слова, от которых Ю Ми чуть не подавилась чаем, — Я вчера тебя где только не вы́лизал… — Ты хочешь, чтобы я этот чай вылила тебе на голову? Грозный тон Ю Ми не оставлял сомнений, что она это сделает, и Шан Сингер сразу пошёл на попятный: — Я всё-таки пострадавший! — Раз у тебя столько сил, наверно, ты выздоровел? Она пристально посмотрела на него, и Шан Сингер сразу схватился за голову: — Ой-ё-ёй… Ай-я-яй… Ай, как больно… Что-то голова вдруг заболела. «Вот пройдоха!» Ю Ми хотелось и злиться, и смеяться, но его нахальству ей просто нечего было противопоставить. Она допила чай, сухость в горле, вызывавшая тупую боль наконец ушла. Она спокойно встретила тёплый взгляд его карих глаз. В них была нежность и просьба о прощении. На самом деле, во всём мире язык любви очень прост, даже простая фраза приветствия может означать вообще всё. — Buon giorno. На этом языке она произнесла приветствие и обняла его за шею, с удовольствием вбирая в себя его запах и тепло. Никогда в жизни не подумала бы, что ей так понравится прижиматься к кому-то и даже отдать ему всю себя. Наверно, такой финал был предопределён ещё тогда, когда он обнял её в тесной кладовке бара Хай-гэ. Его тепло пробудило в ней тоску одиночества и жажду любви. Но для мужчины, который совсем недавно отведал её нежной сладости, это было не очень хорошо, потому что оказавшись в объятиях любимой женщины с утра пораньше, он был слишком чувствителен и отзывчив. — Мими… — Я не хочу делать это снова. Ю Ми была не настолько тупа, чтобы не заметить его чисто мужской отклик на ласку. Каким горячим сразу стало его тело, как влажно завибрировал его голос, как шевельнулся бугорок в промежности — как женщина, она не могла это не заметить. — Вчера я немного потеряла голову. Ты ещё недостаточно здоров, так что даже не думай трогать меня опять. На лице Шан Сингера отразилось всё огорчение ребёнка, у которого отняли конфету. Он даже не скрывал, наоборот, со всей прямолинейностью демонстрировал такое выражение отчаяния, что Ю Ми рассмеялась: — Подожди, вот поправишься, тогда я с тебя не слезу. — Ловлю на слове! То, что его провели как ребёнка, Шан Сингера нисколько не лишило хорошего настроения. Если ему не дали съесть лакомство, он по крайней мере хотя бы потрогает его. Мурлыкая, как кот и похихикивая, он полез рукой под одеяло и принялся оглаживать голые ноги Ю Ми. — Мне кажется, у меня скоро появится новый фетиш — смотреть, как ты снимаешь джинсы. «Да он просто сексуальный маньяк!» Ю Ми вспыхнула и сердито посмотрела на него. Потом дотронулась до его головы, где только-только начал пробиваться первый пушок. «Надо же, всё в порядке, какая жалость, абсолютно ничего серьёзного». — Кажется, у тебя начали отрастать волосы, ты пушистый как цыплёнок. И захихикала, вызвав недовольство Шан Сингера — а кому понравится, что любимая девушка обращается с ним, как с ребёнком? — Не стоит меня недооценивать, внизу у меня большой орёл… Ответ Ю Ми был вполне ожидаемым — она побросала в него все подушки, которые имелись на кровати. …… Шан Сингер находился в Милане уже полмесяца, из них десять дней провалялся в больнице. Позавчера выписался, вчера весь день отдыхал, глазом не успел моргнуть, а уже подошёл последний день Недели моды. Показ «Carlo Romano» назначили на полдень, погода, слава Богу, благоприятствовала. Хотя несчастный случай позволил ему несколько дней отдохнуть, однако его фирма проводила дефиле, и ему было поручено украсить подиум живыми цветами. Дефиле проходило в музее современного искусства, расположенном на улице Филиппо Турати, буквально в 400 метрах от их отеля. До музея они дошли пешком, перед входом Шан Сингер заказал для Ю Ми пропуск. — Я пойду помогать, а ты пока осмотрись, запомни расположение мест и жди меня, никуда не уходи… Он так заботливо и многословно наставлял её, что Ю Ми уже готова была рассказать, что знает Милан, как свои пять пальцев и хотя давно не была здесь, может запросто обойти весь город пешком и не заблудиться. Милан совсем не похож на Рим, он полон памятников старины, нетороплив и благодушен. Здесь старое переплетается с новым, а люди и здания горды и независимы, никто ни на кого не обращает внимания. Она помнила, как вначале ей не понравился этот город, и она просто хотела уехать отсюда. Но кое-кто сумел изменить её мнение. Ю Ми иронично усмехнулась, застегнула ветровку потуже, отбросила грустные воспоминания и вместе с толпой прошла в зал. Обычно всё дефиле одного брэнда занимает всего-навсего какие-то тридцать минут, но этому предшествует удивительно сложная подготовка. Она здесь всего лишь мелкий сторонний наблюдатель, который тем не менее очень компетентно может отличить красивое от уродливого. Дефиле началось с показа мужских моделей. Она сидела рядом со своим парнем. Несколько костюмов привели её в ужас, и она с исказившимся лицом схватила Шан Сингера за рукав: — Я предпочла бы видеть на тебе ту твою чёрную футболку! На этот раз в качестве концепции коллекции «Carlo Romano» была выбрана тема лунатизма, навеянной детской фантазийной сказкой «Алиса в стране чудес». Все модели представляли буйство красок вперемешку с чрезмерным, утрированным гримом, но это была лишь прелюдия, а вот когда пошли женские наряды, она поняла, что такое настоящий кошмар. — Провалиться мне на этом месте, если это называется мода! Шан Сингеру хотелось провалиться гораздо больше, чем ей. Свою обритую голову он прикрыл большим беретом. Теперь сидел и думал, не знак ли это свыше (буддийские монахи бреют головы наголо), что ему лучше удалиться от такого позора в дальний монастырь и посвятить остаток жизни замаливанию грехов, совершённых на поприще раскрутки брэнда «Carlo Romano»…