Кодекс моды для одиноких (Любовь - это модно 1)

Эпилог Октябрьская прохлада в Тайбэе ещё не совсем освободилась от летнего зноя. Ю Ми выбрала время, чтобы сходить к Кун-гэ и сделать новую татуировку. Услышав её просьбу, Кун-гэ немало удивился: — Что заставило тебя додуматься до этого? Ю Ми улыбнулась: — Любовь. Столь типичный ответ рассмешил Кун-гэ. Она тоже рассмеялась, но без свойственной ей обычно язвительности, её смех был смехом счастливой женщины. Она снова перенесла боль от набивки тату, и счастливая улыбка не сходила с её уст, пока работа не была закончена. Когда всё зажило, она назначила Шан Сингеру свидание. Программу придумала она, но угодить её большому баловню было очень просто: сначала они пошли в ресторан на послеобеденный чай, где был организован шведский стол со всевозможными сладкими десертами, потом пошли в кинотеатр на комедию. Она впервые смотрела такого рода фильм и вместе с хохочущими зрителями насмеялась до колик в животе. После кино они неспешно прогулялись по вечерним улицам Тайбэя, придя в конце концов, конечно же в роскошные чертоги большого баловня. Ю Ми была у него в гостях уже не первый раз, но сегодня ей впервые не терпелось поскорее раздеться и показать ему себя. Не успев войти, они сразу соединили губы в глубоком поцелуе, и Ю Ми просунула руку под его рубашку, поглаживая мускулистую грудь и чувствуя под ладонью упругие и частые удары сердца. Его волнение и жар передались ей. Естественно, Шан Сингер никогда не мирился с ролью пассивной добычи, он немедленно вернул ей ласки с ещё большим жаром, обжигая каждый дюйм её кожи и слушая её стоны удовольствия, которыми она отвечала на каждое его движение. Так, целуясь и по пути раздеваясь, они дошли до спальни. Ю Ми никогда не проявляла излишней инициативы в подобных вещах, но сегодня для него всё было по-другому. Она казалась ему такой красивой, что сердце замирало, он мог поклясться, что ещё никогда в жизни не был настолько взволнован, когда она с улыбкой на алых губах и нежным румянцем на белых щеках полностью открылась перед ним; и он одновременно широко распахнул глаза, не смея поверить в то, что видел: — Это… Его глаза загорелись, он почувствовал дрожь, когда прикоснулся к немного изменившейся татуировке, глаза застлало слезами. Ю Ми медленно покраснела, ей казалось, что под его взглядом она вот-вот испарится, потому что из каждой поры пробивался наружу внутренний огонь, и ей понадобились все её силы, чтобы заставить себя проговорить: — Отныне… это будешь видеть только ты. Шан Сингер не мог вымолвить ни слова, да им и не нужны были слова в такой момент. Шан Сингер получил зримый ответ на теле любимой женщины, тот ответ, которого он так страстно желал: на пышной цветущей розе легко и непринуждённо сидела лёгкая бабочка, очень изящная, а если внимательнее присмотреться, то бабочка оказывалась искусно составленной из латинских букв, которые складывались в слова. Те слова, что обжигают сердце, которые она хотела донести до него, сильнейшая в ми-ре клятва. Ti Amo. Люблю тебя. Спин-офф «Сияние» Кромешная тьма. Ю Ми оглядывалась вокруг, но во мраке не могла увидеть даже кончиков своих пальцев. Она уже почти отчаялась, когда вдруг услышала чей-то плач. Тихий-тихий, с нотками застарелой безнадёжности; он сдавил её сердце тисками знакомой печали. Видимо, она спит, только этот сон… уже давно ей не снился. Кругом всё та же тьма, но теперь, словно глаза уже привыкли, можно было разглядеть слабые контуры маленького ребёнка, девочки; худенькой, испуганной, сжавшейся в комочек внутри какого-то тесного шкафа. Ей было страшно, но она не звала на помощь, боясь, что её снова начнут жестоко дразнить и издеваться. Пока эти равнодушные существа далеко отсюда, она может поплакать в одиночестве. Но даже слёзы не приносили облегчения, лишь усиливая тоску. Ю Ми попыталась утешить девочку: — Не плачь… Но её голос прозвучал словно сквозь туман и был сразу поглощён темнотой. Её сердце разрывалось от сострадания, но она могла только смотреть. Прежде она не раз пыталась в этом сне спасти девочку, но сколько бы ни пыталась дойти до неё, она словно топталась на месте и никогда не могла приблизиться. В темноте она могла лишь еле-еле видеть свою го-лову с каштановыми волосами, уткнувшуюся в колени. Ребёнок весь дрожал, и Ю Ми могла только мысленно погладить себя тогдашнюю по волосам. В то время её каштановые волосы, серые глаза и бойкий характер раздражали воспитанников интерната, и они унижали её. Закрытие её в посудном шкафу — один из пунктов этих унизительных розыгрышей. Она ненавидела свой цвет волос и глаз, так отличавший её от всех, но если цвет глаз изменить невозможно, то волосы можно перекрасить. Когда она стала студенткой второго курса, она пошла в парикмахерскую и впервые покрасилась. Парикмахер спросил её, какой цвет она хочет. В чёрный ей краситься не хотелось, потому что это было бы похоже на капитуляцию, и она решительно сказала: — Была-не была, терять уже нечего, светло-золотистый будет в самый раз. Ю Ми горько усмехнулась про себя, и чего она раньше не сообразила? Она закрыла глаза и стала ждать, пока сон не закончится сам по себе. Раньше, когда ей снился этот сон, она всегда оставалась рядом с собой, запертой в ловушке и мысленно подбадривала, до тех пор, пока не просыпалась от холода. Интересно, сколько этот сон продлится сейчас… В следующую секунду она увидела, как мир вокруг неё задрожал, закачался, как при сильном землетрясении. Звуки детского плача исчезли, сменившись слегка встревоженным мужским голосом: — Ми… Мими? Ю Ми мгновенно проснулась. Открыла глаза и сразу зажмурилась, ослеплённая ярким солнечным светом, льющимся в окно. Глазам стало так больно, что брызнули слёзы. Осторожно приоткрыв глаза снова, она поймала взгляд мужчины. Красивое лицо, карие глаза, ровный нос и пухлые губы — спустя столько лет она не устала им любоваться. Это её мужчина. Солнце, казалось, обильно осыпало его золотисто-кофейные волосы золотым порошком, так что даже крохотные волоски на его щеках светились. В карих глазах тревога, поймав её взгляд, мужчина спросил: — Тебе приснился плохой сон? — Угу, — ответила Ю Ми, вспоминая кошмар. Они лежали на широкой кровати в номере отеля. Вчера был свадебный банкет старшего брата Шан Сингера, и её бойфренд, будучи на том банкете тамадой, немало принял на грудь; и если до недавнего времени три бокала было его пределом, то на этот раз он поднатужился и одолел аж пять. Ей пришлось посвятить ему всё своё внимание. Она настолько устала, что доведя его до постели, упала рядом, и даже не сменив наряд на пижаму, сразу отрубилась. Оглядев себя, она смутилась: — … Ты давно проснулся? — Только что. На самом деле Шан Сингер чувствовал сквозь сон, что она вздрагивает и мечется, поэтому и сам спал беспокойно и проснулся с головной болью. Увидев страдальческое лицо Ю Ми, слёзы в уголках её глаз, услышав, что она даже всхлипывает, он ужасно встревожился, гадая, что такое страшное ей снится, и поторопился разбудить её. — Хорошо, хорошо, всё в порядке, всё прошло. Ю Ми обняли и прижали к себе, и только тогда она ощутила, насколько замёрзла. Её холодная щека прижалась к его тёплой груди, и его тепло вкупе с размеренным сердцебиением, позволили ей, наконец-то успокоиться. Неизвестно, сколько сейчас было времени, но чистый свет из окна окутал их теплом, значит… ночь уже прошла. За три года отношений она узнала, что у её парня есть старший брат и младшая сестра. Он второй ребёнок в семье, поэтому не удивительно, что он прекрасно умеет проявлять заботу, несмотря на свою избалованность. Вчера старший брат женился. Шан Сингер так распереживался, что чуть не умер. Чтобы вытерпеть это событие он вцепился в её руку и больно сжимал до окончания церемонии. На заре их знакомства Ю Ми часто задавалась вопросом, какая семья воспитала такой характер у её мужчины, теперь она воочию убедилась, что яблочко от яблони недалеко падает: в комнате отдыха зала свадебных церемоний все целовались, обнимались и только успевали утирать слёзы умиления, а как только вышли в зал, у каждого был такой вид, как будто он тут ни при чём и его ничего не касается. Ю Ми цокала языком, не зная, плакать или смеяться. Мать и сестра Шан Сингера жили за границей и приехали в Тайвань только ради свадьбы старшего сына. Так Ю Ми впервые познакомилась с семьёй своего парня. Братья и сестра, все трое были одинаково приятны внешне, дружелюбны и даже недостатки у них были одинаковые. Она вспомнила, как в первый вечер встречи с семьёй матушка Шан приготовила ужин и когда все расселись за столом, непринуждённо болтая, матушка Шан вдруг посмотрела на неё долгим взглядом и вздохнула: — Трудно тебе пришлось, с детства ни отца, ни матери… Шан Сингер предупредил её, что рассказал своим всё о ней, поэтому слова матушки Шан нисколько её не смутили. Она улыбнулась: — Ничего страшного, теперь я не одна, у меня есть семья… если я вам не противна. — Глупышка! Что ты такое говоришь? Из глаз матушки Шан моментально брызнули слёзы, испугавшие Ю Ми. «Боже, что теперь будет?» — Мне надо в туалет, — сказал старший брат Шан. Он скрылся в ванной комнате, и оттуда донеслись трубные звуки сморкания. Ю Ми огляделась и испугалась ещё больше, увидев, что оставшиеся брат с сестрой тоже плачут, особенно Шан Сингер. — Ты-то чего плачешь? — Мне соринка в глаза попала! И правда, стоит только подумать об одиночестве, сразу становится так грустно… Матушка Шан, следуя примеру сына, тоже начала оправдываться: — Я недавно резала лук! И только сестра Шан осталась честной перед собой и перед всеми: — Сестра моя, какая же ты бедняжка, у-уу… Ю Ми смотрела на них и диву давалась, что же такого нарассказывал им её парень, что они так жалеют её? Она принялась успокаивать их, а в результате самым нелепым образом разревелась сама. На самом деле она очень боялась, что матушка Шан не примет её из-за того, что она сирота, и что тогда? А ещё её ошибки молодости… но сейчас она почувствовала облегчение. А потом поблагодарила Бога за то, что даровав ей тернии, он даровал ей также и свет освобождения, поблагодарила за этого мужчину, за широкой спиной которого она как за каменной стеной, и отныне больше не будет блуждать во мраке. Его любовь — самая большая Божья милость в её изломанной жизни, и она будет беречь её всю свою жизнь. — Ай, как же я устал вчера. Зачем брат пригласил столько женщин, они так напоили меня, что чуть не уморили… Ю Ми вспомнила вчерашнее «грандиозное событие» и захихикала: — Разве плохо, когда красивые женщины угощают тебя вином? — Да это был пипец, ты видела глаза этих женщин? Каждая, как голодная тигрица, готова была растерзать меня на части и сожрать… Эй, а ты что, совсем не против? Он приблизился к ней и упёрся лбом в лоб, пытливо заглядывая в её глаза. Ему совсем не нравилось подобное великодушие его девушки. — Против? Почему я должна быть против? Ю Ми с удовольствием смотрела, как недовольно вытягивается его лицо. Этот мужчина-ребёнок за последние годы немного повзрослел. Он уже достаточно возмужал для подобных споров по пустякам, но всегда любил, когда она играла с ним в такие неправильные игры, а она в свою очередь с удовольствием угощала его то кнутом, то пряником. — Сингер, ты же знаешь, чей ты? — Твой, — с готовностью заверил он. — Какое совпадение, я тоже знаю, что ты мой, — она улыбнулась и поцеловала его недовольно надутые губы, — Если мы оба это знаем, есть ли смысл мне ревновать к посторонним? Кроме того, пить ты так и не научился, тебя и уговорили-то всего на пять бокалов, и разве я не спасла тебя? Всё верно, но разве ревность влюблённых не так же сладка, как сливки? Господин Шан продолжал дуться, но следующие слова любимой девушки моментально прокололи воздушный шар его недовольства, и он мягко так — фью-у! — и сдулся. — Я забыла добавить, справедливости ради: ты мой, а я — тоже твоя. «Вот это другое дело!» Взгляд Шан Сингера посветлел, и он принялся радостно тискать и целовать свою девушку, приговаривая: — Хорошие слова, хорошие слова, я твой, а ты моя, хорошо, как хорошо. Потом он что-то вспомнил: — Кстати, мой брат… женился? — А разве нет? Ты же помнишь, мы вчера гуляли на свадьбе. — Да, я имел в виду… Ты видела парня моей сестры? Кажется, у них всё хорошо, они должны пожениться. — Да? Поздравляю. Нет, это не то, чего он добивался. Словно кошачий коготок царапнул сердце Шан Сингера, и он ненадолго замолчал, не зная, с чего начать: — Дело в том… В нашей семье строго соблюдается очерёдность… К примеру, если я не женюсь, то моя сестра не сможет выйти замуж… При свете дня Ю Ми отчётливо видела, как постепенно краснеет его лицо. Белокожий, не умеющий притворяться, он никогда не умел скрывать свои чувства. Его «намёк» в данном случае был настолько толстым, что не понять его мог только глухой или конченный идиот, а она не являлась ни тем, ни другим. На сердце стало тепло, его лицо так сияло в лучах солнца, что глазам было больно, и великое множество слов, которые ей хотелось сказать ему, слилось только в одно: — Хорошо. — Что? — испуганно переспросил Шан Сингер, он же ещё ничего не сказал! — Что хорошо? — Хорошо то, что ты считаешь хорошим, — она зевнула, — Прости, меня что-то клонит в сон, давай поспим ещё. — Подожди, подожди немного, объясни сначала, что хорошо… Ю Ми хитро улыбнулась и больше ничего не объясняя, притулилась поближе к его широкой груди. Ей не холодно, ей тепло, и если ей снова будут сниться мрачные сны и слёзы, это уже не страшно, она защищена. Потому что один человек даровал ей свет. Если ей снова приснится тот страшный сон, она скажет маленькой девочке, что не нужно бояться, нужно плакать громко, нужно страдать и бесстрашно вступать в тернии. Это воспитает её дух, а потом она встретит человека, который исцелит её и дарует свет. Точно такой же, который сейчас наполняет их спальню чистыми лучами. КОНЕЦ