I am Cale Henituse

      Кейл оглянулся лишь раз, до того, как дверь окончательно закрылась. Он поджал губы, покосившись из-под длинной чёлки на сопровождающего.       Кажущийся добрым мужчина отдал его кому-то страшному. От этого мужчины исходила ужасная аура, будто говорящая «не подходи — убьёт!». Хотя Кейл мог и ошибаться — всё-таки, он был слишком чувствителен к подобным вещам. От его наставника тоже веяло чем-то подобным, отчего находиться рядом с ним долго Кейлу было несколько сложно, но другие люди ничего подобного не замечали, дружелюбно разговаривая и не обращая внимания на всякие там ауры.       И всё же, что этот кажущийся добрым мужчина хочет с ним сделать? Зачем он отдал его этому страшному мужчине? Куда они идут?       Кейла же не убьют, верно?       Нет.       Кейл помотал головой. Он ничего не сделал, чтобы ему угрожали смертью.       Значит, это что-то другое?       Его где-нибудь запрут? Кейл голоден. Ему дадут еды?       Но Кейл — Ценный Ублюдок. Ему давали еды даже тогда, когда запирали. Значит ли это, что здесь сделают так же?       Кейл нахмурился. Но они же не знают, что он Ценный Ублюдок. Он самовольно опустил своё полное имя, чтобы никто ничего не заподозрил.       Значит, еды не будет?       Кейлу стало грустно. Наставник говорил, что еду надо заслужить. Если ты что-то делаешь, значит, ты накормлен.       Надо было спросить того кажущегося добрым мужчину, что ему делать, чтобы получить еду. Но уже поздно.       Кейл вздохнул, опустив голову. Но что он мог сейчас сделать? Прибираться в этом доме? Но здесь и без него всё блестит. Помогать на кухне? Но с такими ручонками он помрёт от утомления раньше, чем поест.       А помогать в чём-то большем... Он мимолётно коснулся аккуратного шрама, идущего вдоль бока. Ещё один такой шёл по спине, вернее, по позвоночнику.       Из-за них он был слабее кутёнка.       Что он мог сейчас сделать?       Кейл прикусил губу. Он абсолютно беспомощен.       И всё же, — он снова покосился на страшного мужчину, — куда его ведут? И зачем? И для чего?       Внезапно страшный мужчина остановился, — Рон, кажущийся добрым мужчина (Дерус) назвал его Рон, — и, протянув руку, открыл одну из огромных створок двери.       Это был большой зал с длинным столом посередине.       Кейл нахмурился. Его накормят? Просто так? Несмотря на то, что за столько дней он уже привык к чувству голода, поселившемуся где-то под сердцем, и всю дорогу сюда думал о том, как ему заслужить еду, всё это казалось странным.       Кейл же ничего не сделал. А о том, что Ублюдок был ещё и Ценным, никто не знал.       За столом уже кто-то сидел. Статная женщина с добрым взглядом осмотрела их с Роном и махнула рукой, подзывая к себе. Рон отпустил его руку и, лёгко поклонившись, ушёл, закрыв за собой дверь.       Эй! Куда? А как же Кейл? А еда?       Он уже настроился на еду!       Кейл перевёл взгляд на женщину и, поглубже засунув в карман штанов своё сокровище, которое удалось украсть у них с огромным трудом и которое нагревалось в его ладонях, даря мнимое чувство защиты, медленно пошёл к ней, оглядываясь в помещении и краем глаза следя за её руками.       Не всегда выражения лиц показывают, что человек хочет сделать в тот или иной момент.       Его наставник улыбался, убивая очередного монстра. Они спокойно смотрели за тем, как упирающегося Кейла грубо тащат за руку, оставляя чёрные синяки на белой коже, и укладывают на большой ледяной металлический стол.       Действия людей говорят больше, чем выражения на их лицах.       Это Кейл знал очень хорошо.       Женщина за столом мягко, — не так, как кажущийся добрым Дерус, — погладила его по голове, едва он подошёл к ней. Затем она указала ладонью на себя и произнесла:       – Виолан.       Кейл кивнул. Он был умным мальчиком. Он понимал, что люди, язык которых он не знал, специально ради него говорят простыми словами, в переводе не нуждающимися.       Это грело изнутри, но Кейл всё равно был настороже. Как много добрых людей на самом деле добрые?       Кейл пережил за пять лет своей жизни слишком многое, чтобы беззаботно и наивно доверять человеческому сочувствию.       Нередко это сочувствие в мгновение ока превращалось в желание выгоды. В подобострастие. В лживые улыбки и масляный блеск в глазах.       Кейл отодвинул стул с неприятным скрипом и с помощью женщины (Виолан), поддерживающей его за талию, сел рядом. Синие глаза встретились с карими, вблизи, оказывается, имеющими красноватый оттенок, и Виолан мягко улыбнулась.       Слуги открыли скрытую боковую дверь и внесли подносы с тарелками.       Взгляд Кейла разом посветлел и засиял. ***       К концу ужина, внимательно наблюдающая за маленьким гостем Виолан узнала, что тот терпеть не мог кислые вещи, умел правильно пользоваться столовыми приборами, но не был обучен этикету.       А ещё был очень, очень голоден. Виолан приходилось следить за тем, чтобы малыш не переел от жадности.       Надо будет, кстати, вызвать лекаря. Сколько же болячек найдётся у этого ребёнка?       Мужа она так и не дождалась, на что только тяжело вздохнула. Дел у графа наверняка прибавилось с появлением этого мальчика, как он представился, Кейла.       Виолан встала из-за стола и перед глазами Кейла внезапно показался большой живот. Он изумлённо приоткрыл рот, бессознательно дотронувшись кончиком пальца до твёрдой кожи.       – Ах, это... Басен. – Услышал он слегка растерянное замечание Виолан.       Басен.       В животе у Виолан жил Басен.