Путеводная звезда

Райская Твердыня услужливо предоставила каждому Дракону из Хвоста Фей свою собственную койку, двойной паёк, медобслуживание и прочие льготы, которыми участники экспедиции незамедлительно воспользовались. Отдохнуть после тяжёлой трудовой недели – то, что было жизненно необходимо всем присутствующим! Акнологию откачали и уложили в лазарет на неопределённый срок, Мистган укоризненно смотрел на хмурых братьев, время от времени повторяя фразу: «а я говорил», Эльза наконец дорвалась до своих мальчиков, а Райская Твердыня то и дело собиралась посмотреть на нефритовое чудо где-то на окраине, да и не только Райская Твердыня! Вести об успешном завершении миссии не заставили себя долго ждать, а потому уже на следующий день у пьедестала стояли двое в костюме полной биологической защиты. Молодой блондин со шрамом с лёгким непониманием уставился на огромное чудище, в то время как его дед глядел на сие творение архитектуры с небывалым трепетом. - Я думал он больше. – небрежно бросил юнец. - Эта мразь стояла ещё до того, как мир пал от Вируса. Его ценность не в габаритах. – Макаров осторожно подошёл к пьедесталу и положил руку на одну из лап монстра. Ему показалось, что он коснулся истории, от чего сердце приятно ёкнуло. – Я даже не мечтал его увидеть на своём веку. И вот он тут, стоит, как ни в чём не бывало, сторожит, теперь уже, Райскую Твердыню. - Из него очень хреновый «Страж», деда, не находишь? - Ты ещё очень молод, Лаксас, с возрастом начнёшь ценить «старые вещи». Он прекрасен. - Камень, как камень. Макаров ничего не ответил, а лишь немного грустно улыбнулся. Конфликт поколений заключается не из-за того, что младшие живут лучше, чем старшие, а потому что с возрастом начинаешь смотреть на некоторые вещи по-другому и забываешь, как смотрел на них в детстве. Не только в этих двоих зрел интерес к каменной глыбе, но, как ни странно, и молодую кровь он тоже привлекал. Бесшумной походкой МакГарден подошла к каменному чудищу и уставилась прямо в разинутую пасть. Когда-то он был её навязчивой идеей, как и весь Крокус, а теперь стоит в паре сотен метров от её дома. Желания имеют свойства исполняться, а потому нужно быть крайне осторожным с ними. Вид молодого биолога привлёк Макарова, но не столько её интерес к архитектуре, сколько взгляд: потухший и поникший, потерянный и безразличный. Леви смотрела на Нефритового Дракона, как на пепелище, в котором нет ничего, кроме разбитых надежд и боли. Осторожно подойдя к девушке, дедок также посмотрел на разинутую пасть монстра, после чего как-то грустно улыбнулся и тихо выдал: - За смертью следует новая жизнь. Не всё ещё кончено. - Как же ж не всё, если всё? – по-философски ответила Леви, не сводя карих глаз с каменного изваяния. – Всё рушится, к чему не прикоснись. Сначала жизнь в Магнолии, потом жизнь в Райской Твердыни, даже Крокус рухнул… Что рухнет после? - Всё рухнет рано или поздно, вопрос в другом. – Макаров явно повидал какое-то дерьмо. – Что успеют отстроить? - Ради чего отстраивать!? – почти плакала МакГарден. – Просто, ради чего!? - Хотя бы ради целого поколения из Крокуса. – Макаров улыбнулся шире, когда Леви посмотрела на него. – Десятки детей выросли в невиданных нам условиях и сейчас, по их меркам, попали в рай. Им не нужно драться за пищу, убивать соседей, прятаться и выживать, им оказывают медицинскую помощь и это считается само собой разумеющимся. Хотя бы ради этих детей достаточно отстроить мир заново. Честно, Леви полегчало, не сильно, почти незаметно, да и не полегчало в принципе, а так, дало толчок отложить виселицу на завтра. Слова Макарова засели в голубой макушке, но всё же времени было не так много, а это значит нужно приступать к проверке «детского сада», и это не шутка, но выглядело – просто жуть! Всех мамаш отправили по лазаретам, не выводя из искусственной комы, дабы проверить состояние здоровья, подвергнуть лечению и прочим. А пока мамочки тщетно лечились, детей запихали под один огромный навес. Это был самый настоящий вольер из сетей с манежем около тридцати метров в диаметре круга, где поселили тридцать четыре пиздюка, остальные же задержались в лазаретах, но это ничуть не умоляло ситуации. Законы физики на Крокус не распространяются, потому что то, что вытворяли эти детки, без одержимости провернуть сложно. Она сидела на потолке вот уже третий час, внимательно выглядывая всех посторонних. Да, там была натянута сетка, но она держалась без помощи рук, цепляясь лишь ногами, а порой и просто пальцами ног, потому что другими конечностями она перебирала пойманного крота, уминая за обе щёки вместе с землёй. Будь её воля, она бы всех здесь перебила, но это не так легко сделать по двум причинам: первая – шоковый ошейник, что давал разряд, стоило начаться каким-то особо буйным беспорядкам, а вторая сидела возле одной из стенок и очень недовольно глядела на уплетающего за обе щёки врага. Они были самыми старшими в этом лягушатнике: мальчишка девяти лет, что при поимке расколол шлем одному из членов группы захвата, и девчушка восьми лет, которая смогла поднять горного льва и отшвырнуть в сторону, а сейчас висела под потолком и наблюдала. Когда их сюда запустили, легче всего было самым младшим, так как они инстинктивно сбились в одну огромную кучу и сидели, не зная, что делать дальше, а вот старшеньким было крайне хреново. Так уж выдалось, что Венди больше всех походила на «Маму», да и опыт с младшей сестрёнкой дал по мозгам, а потому молодняк тянулся к ней сильнее, чем к Ромео. К Ромео вообще никто не тянулся, так как он кидался на всё, что движется, но когда он кинулся на самых маленьких, что сидели возле Венди, Ромео на миг узнал в этой фурии свою собственную маму. Переклинило ли Венди или, быть может, просто сыграл адреналин, а сцепились эти детки не на жизнь, а насмерть, и это не метафора. Выдранные клочья волос и вырванные зубами куски кожи – это было только началом сей прелюдии. Они дрались с целью забить друг друга, без шанса подняться и разнимать их не сунулись даже Фернандесы. Это не дети, они не чувствовали боли и жалости, их не научили этим качествам, а потому в той драке должен был выжить только один… Но тут пришёл Вожак. Акнология никогда не славился особой нежностью и сентиментальностью, но то, как он отмудохал детвору, выбило любое желание устраивать потасовки даже среди опытного спецназа. Пиздил до одури, с ноги и приклада, пока оба харкать кровью не начали, а после сказал, что ещё одна такая потасовка и он снимет с них кожу, и если, не приведите боги, эти двое не сдохнут, скормит горным львам то, что останется… Ему поверила даже Металликана, что уж говорит о двух пиздюках. Вот уже несколько дней эти двое не сводили взгляда друг с друга и держались на максимальной дистанции, а именно «на земле» и «в воздухе». Глядя на эти ясли, можно было собрать неплохую статистику по странному поведению изолированного общества, а до Леви, наконец, дошло, что имел ввиду Акнология, когда сказал про «присоски на пальцах». Никто из местных не могли понять почему, но все девочки лезли на стены и потолок, в то время, когда мальчики предпочитали больше «наземный образ жизни». Круче всех вела себя самая старшая, Венди, которая мало того, что умудрялась спать, повиснув на сетке вниз головой, так ещё и неплохо пикировала с почти семи метров в высоту! Она ни разу не сорвалась, ни разу не приземлилась неудачно, и стоило Ромео лишь сделать шаг в сторону самых маленьких, эта фурия пикировала моментально, отрезая пути к нападению, да и желание тоже. Тридцать четыре пиздюка в манеже, из них тридцать два не представляли особой угрозы и один почти не совместим с жизнью. Именно об этом думал Ромео каждый раз, когда Венди проползала над головой, внимательно вглядываясь в реакцию своего злейшего врага. Они оба почти «Выползни», слишком большие, чтобы Вожак смог основательно подавить волю, но недостаточно, чтобы ему противиться. А вообще не так себе представлял Ромео свою поимку. Их кормили куда больше и лучше, чем это было, пока они прятались в катакомбах, били только, если они что-то делают не так, и то, не всегда, да и в целом в этой сетке было не так уж и плохо, если не считать это недоразумение на потолке. Он должен с ней что-то сделать, ну вот просто обязан! Венди же думала о более насущных вещах. То ли сказался опыт с младшей сестрёнкой, а быть может её и впрямь «Переклинило», но она очень быстро собрала вокруг себя кучу самых маленьких, внимательно вглядываясь, чтобы всем всего хватало. Она думала о Шарли, которую забрали незнамо куда вместе с мамой, и всё своё переживание девочка вымещала на детях, которым тоже до дрожи нужна была мама прямо сейчас. Порядка пятнадцати детей от двух до четырёх лет пыталось как-то кучковаться под одной восьмилетней девчонкой, девочки лезли за ней на стены и потолок, однако Венди очень ловко ловила сорвавшихся и возвращала на землю. Мальчики же сбивались в свою кучку и терпеливо ждали, пока «мама» спустится к ним, но не все. Первые сутки детвора просто всего боялась, вторые – выясняла отношения, а на третьи началось настоящее формирование общинного строя. Детвора постарше, а точнее мальчишки лет шести, тоже сбились в отдельную кучу, в которой даже смогли найтись свои лидеры. Ну как, лидеры? Он как бы был один, но «не один». Лектор уверенно вышагивал по своим законным трём квадратным метрам, строя грандиозные планы на будущее, а Фрош просто был «того же мнения». Фрош соглашался со всем, что скажет Лектор и порой казалось, что он даже не слушает малого, а просто согласен с ним «по умолчанию». На третьи сутки народ начал разбиваться на подгруппы, и только Ромео умудрился испортить отношения со всеми. Он не знал, что такое коллектив, так как его всю жизнь учили держаться от него подальше и опасаться любой угрозы, но глядя на этих ребят, внутри что-то неприятно щемило. Тут не было его сверстников, кроме Венди, и то, та не убила его лишь потому, что вмешался Вожак. До боли неприятная ситуация, из которой Ромео отчаянно искал выход вот уже три дня, но четвёртые сутки порадовали некими новыми открытиями. Сахарок – решение всех проблем бытия, но получить его могли только самые послушные и маленькие. Отобрать – не вариант, один кубик на одного, так сказал Вожак, и только попробуй ему перечить, но в тот день почему-то Ромео не очень торопился его съесть. Оставить на потом, как учила мама, в то время как остальные уплетали лакомку за обе щёки. Ромео внимательно вглядывался в повадки Акнологии: никаких лишних эмоций, холодный расчёт и всё поровну, однако стоило главе Комитета выйти из загона с детьми, как тут подошли пиздюки побольше. Две одинаковые моськи, украшенные чешуёй и виноватыми ухмылками, выжидающе смотрели на главного, отчего Акнология захотел съездить им по мордасам. Да, он знал этот взгляд и точно понимал, что сейчас будет. - Пошли вон. – коротко ответил глава. – Вы уже выросли. - Ну позя-я-я! – протянул один из близнецов. - Я сказал: «нет»! Кто мне дракона из Крокуса спёр!? - Мы больше так не будем! - Нет. - Ну шеф. - Нет! - … - тут Жерар как-то гаденько улыбнулся и посмотрел исподлобья. – А мы шашлычок замутим. - Господи! – злобно зарычал Акнология, а Зигрейн смекнул, что «в броне-то брешь»! - И кальянчик подгоним. - Дебилы Одинаковые! – Акнология резко юркнул в карман, достал оттуда два кубика и кинул братьям. – Я жду свой кальян и шашлык! Довольные до жопы Фернандесы урвали свой сахарок, а потому, где взять мясо и угли – дело десятое. Сейчас они должны как-то выполнить обещанное, а пока Драконы с наслаждением жевали сахар, в голове юного задиры что-то складывалось в какую-то картинку. Выползни может и диковаты, а вот с аналитическим мышлением у них всё в порядке, а потому Ромео начал продумывать план дальнейших действий. Ему было всего девять, но в том, что Бабы – штуки странные, он убедился наверняка и до конца своих дней. Венди не слезала с потолка, чем до одури пугала смотрителей, но той было всё равно, так как с высоты лучший обзор и удобнее совершать нападение, а самое главное, Ромео негде прятаться. Это противостояние сулило быть бесконечным, если бы не занятная наследственность Ромео, в которой явно угадывались черты Вожака. Ещё несколько дней наблюдений и «сахарной завязки», и мальчуган решил идти на таран. Вожак заходил в загон детей три раза в стуки: Подъём, Обед, Отбой, именно в обед каждый из козявок получал один кубик, но Ромео не торопился. Терпеливо дождавшись, когда вся мелюзга отъесться, мальчишка едва ли не на карачках подполз к Вожаку и сел рядом. Акнология даже бровью не повёл, демонстративно игнорируя, явно ожидая интересного развития событий. Этот пацан не просто так подошёл и глава Комитета это знал. Ромео не пнули, не ударили, не гавкнули, не закричали: «сгинь нахрен», а это был хороший знак, отчего малой продолжил сидеть, украдкой поднимая взгляд на Главного в «Клане». Он таращился на Акнологию с пол минуты, после чего тихо выдал: - Дай сахарок. Ни одного слова не проронив, Акнология даже не повернулся, а лишь молча кинул малому кубик, мерно вглядываясь в несколько десятков мельтешащих малявок. Ромео же не торопился покидать Вожака, а лишь осторожно выжидал паузу. Заныкав кусочек сахара поглубже, мальчик малость припал к земле и, дождавшись затишья и когда Вожак слегка расслабиться, повторил: - Дай сахарок. – а вот это действие заставило Акнологию медленно повернуть голову и внимательно вглядеться в черты ребёнка, который в свою очередь, хоть и опасался получить по шее, но попытался улыбнуться. – Пожалуйста. - … - глава Комитета лишь тихо выдал. – Нет. - Пожалуйста. – повторил Ромео. - Я сказал: «нет». - … - незнамо в каком поколении точно, но в крови этого малого однозначно текла кровь Вожака, а потому после пары секунд затишья, малой довольно твёрдо выдал. – Что я должен сделать? Акнология не подал виду, однако уголки губ всё же тронула лёгкая ухмылка. Этот паренёк ещё покажет Райской Твердыне, кто тут главный, а до этого времени он должен достать сахарок. Честно, Венди не на шутку напряглась, когда Акнология взял за шкирку непоседливого пацана и вытащил из вольера. Ромео не сопротивлялся, но было видно, что он на самом пике напряжения, а не бежал лишь потому, что не знал куда. Ему даже не дали встать на землю, а просто за шкирку утянули в неизвестном направлении, но Венди не долго волновалась о парнишке. Ей-то что? Сейчас она могла, наконец, спокойно выдохнуть, так как среди детей больше никого сильнее и старше неё не было, а значит, у неё стопроцентная власть, вопрос: «надолго ли?», и ответ пришёл раньше, чем того ждали. Ромео вернулся в общей загон к ночи. Ну как, вернулся? Его принесли, так как он вообще не мог стоять на ватных ногах. Нет, на нём не было никаких побоев или следов драки, он просто устал до одури и единственное, чего он хотел – заснуть, и чтобы его не трогали до следующего утра. Завтра ему предстоял не менее ужасный день, чем сегодня, но тут ничего не попишешь, и он это знал, как ребёнок Крокуса. Неделя превратилась в бесконечное наблюдение всего подрастающего поколения, да и не только их. Венди пыталась понять, куда так охотно бежит Ромео и без сил возвращается в казармы для малявок, малявки дождались прихода других малявок, в том числе и Шарли выписали, врачи наблюдали за пиздюками, пиздюки рычали на врачей, и только Ромео, довольный до ушей, ждал Вожака, как послушный пёс. Что-то недоброе закралось в душе Венди, но прибывшая сестрёнка поубавила подозрительности, да и вовсе решать ей надо было, как Лектору с Фрошем люлей вставить, чтобы не зазнавались, а через неделю… - Снимите её оттуда. – почти плакала молоденькая санитарка, глядя на то, как Венди жуёт пойманных сверчков сидя на потолке. – Это же просто ужас! Венди смотрела на санитарку, как на побочный продукт жизнедеятельности и явно не собиралась делиться пойманными насекомыми. В том, что это не дети, а настоящие звери, вся Райская Твердыня убедилась до мозга костей без шансов на восприятие другой реальности. Тот день так бы и остался ничем не примечательным, если бы где-то ближе к полудню Венди не подметила, что на потолке стало как-то меньше места, да и особо крупный экземпляр появился на её территории. Походкой богомола, качаясь из стороны в сторону и явно готовый сорваться вниз в любой момент, Ромео очень осторожно, сантиметр за сантиметром приближался ко второму столпу общества под этим навесом. Что-то было странным в его поведении, он шёл так открыто, совершенно не пытался скрыться, но осторожно, словно проверяя её на срыв. Венди озверела сразу, однако нападать не торопилась, сказывался детский интерес и некая неопределённость. Честно говоря, выдержки этих деток могли позавидовать все хордовые в Райской Твердыне. Почти час, без резких движений, Ромео шаг за шагом поднимался на потолок, пока не замер где-то в метре от озверевшей девочки. Ещё один конфликт и с них снимут кожу, в этом детки не сомневались, а потому Венди не спешила нападать, как и Ромео. Час он поднимался к вершине навеса и ещё минут сорок терпеливо ждал, пока Венди спрячет клыки. Выросшие в почти полном отсутствии света и максимальной изоляции, лучшее, что эти детки умели делать – это ждать. Честно, малявки наблюдали с интересом, хоть это сближение и заняло несколько часов, а спустя каких-то пару полных оборотов минутной стрелки, Венди спрятала клыки и внимательно вгляделась в Ромео. Он был уверен, однако не похоже, чтобы хотел напасть. У него были стёрты руки, было видно, что ему непривычно держаться так долго, но он уверенно глядел в глаза девочке и ждал, так сказать, разрешения. - Давай дружить. – тихо выдал мальчик, осторожно положив руку в зону досягаемости противника. Венди отреагировала мгновенно, зарычав в ответ на вторжение в личное пространство, однако не отстранилась, чего не сделал и Ромео. Молчание длилось ещё минут двадцать, пока Ромео не приблизился ещё ближе и уже их отделяли полметра. Смотрел уверенно, без страха, но с опаской и готовностью отражать нападение. Всё или ничего, он пришёл побеждать, а потому лишь упорно ждал снисхождения или атаки. - Давай дружить. – повторил Ромео. - Что такое «дружить»? – давясь пеной, сквозь зубы выплюнула девчушка. - Ну, это когда люди живут вместе и не хотят друг друга есть. - Мама это «сестрой» называла и «родителями». - Ну, это не совсем «сестра» … Что-то ближе к «брату». - Что!? - Ну, это как «брат», только не «брат»! - Что ты хочешь от меня!? - Я хочу дружить! – Ромео уже терял терпение. – Что не понятно!? - Не ори на меня! - А что ты такая тупая!? - … - в этот момент глаза девочки почернели, пена потекла по вискам к макушке, а тело свёл спазм. – Я тебе сейчас голову отгрызу, ты, «самый умный»! - Тихо-тихо! Ладно, погорячился. – Ромео не то, чтобы отступил, но явно прижался к сетке всем телом. – Делить нам нечего: ни еду, ни территорию, так давай думать, что делать дальше! - Нечего нам делать дальше! Вожака слушаться, пиздюков воспитывать, иначе худо будет! - Это можно делать вместе, а не порознь! - Зачем!? – резко окрысилась девочка. – Зачем мне такой «друг», как… Вдруг Венди осеклась на полуслове, а улыбка на лице мальчонки стала шире. Бумажная обёртка захрустела в руках Ромео, обнажая сладкий краешек кускового сахара. Не всё то золото, что блестит, и иногда это может оказаться куда лучше какого-то там драгметалла, во всяком случае для Венди. Целая горсть сахара, кубиков десять, настоящее сокровище и недоступная ценность. Полные глаза недоверия глядели на мальчишку, уверенно ожидая подвоха и не торопясь хватать угощение. Уроженка мрачных катакомб хорошо знала о существовании капканов всех форм и размеров, а также степени сложности, да и не редко попадала в них, о чём свидетельствовали многочисленные шрамы на руках и ногах. Халявная свежая добыча есть только в ловушках, а принцип «сначала подумай, а после хватай» сработал и сейчас. - Где ты его взял? - У Вожака. – честно, и даже с гордостью выдал Ромео. - Как? - Тебе всё ещё не нужен такой друг, как я? Это был не вопрос, а вызов, и тут Ромео тоже подметил, что броня малявки напротив дала брешь. Эти детки могли ждать часами, однако реакции могли позавидовать горные львы, да и не только. Ловко отдёрнув своё сокровище от проворной девицы, Ромео резко засунул сахар в карман, под недовольное рычание малой, что не успела урвать лакомый кусочек. Он не собирался её снабжать за «просто так», а потому достал лишь один кубик и протянул: - Дай мне четырёх сверчков. Один сахарок – четыре сверчка. Это – честно. И ведь с гадом не поспоришь, бартер был более чем честным, а значит придётся подстраиваться. С неохотой протянув пойманных насекомых, мальчонка ловко перехватил членистоногих и честно отдал сахарок. Выудив из обёртки лакомку и закинув в рот, вместо наслаждения, Ромео увидел лишь растерянность и реальную опаску. Он нашёл отличный рычаг давления и, однозначно, не собирался делиться его получением за «просто так». - Давай дружить. – повторил парнишка. - … - Венди молча дожевала сахар и тихо выдала. – Я подумаю. Бабы устроены по-другому, нежели мальчишки, однако эта фраза заставила Ромео улыбнуться, глядя в след уползающей по потолку Венди. Процесс запущен, дальше только отладка, с которой лучше не торопиться, однако необходимо приступить. Не только Ромео пытался найти «своё место под сеткой», это делали и другие обыватели Райкой Твердыни. Люси уверенно шла в Исследовательский Центр, тщетно надеясь, что Драгнил её там не найдёт. Почему тщетно? Он её уже нашёл, уже каким-то образом получил разрешение на нахождение в лаборатории и эту мразь надо просто принять, как неизбежное зло! «Доступ к особо опасным реагентам и Вирусам»: ещё никогда прежде Люси не думала, что этот значок дарует ей свободу от Драконов, и какого же было её удивление, когда она нашла человека с таким же доступом, отнюдь в не «исследовательском состоянии». Сказать, что Леви выглядела плохо – это промолчать. Заливая горе разбавленным спиртом, не выходя из лаборатории, МакГарден даже не удосужилась надеть защитный костюм. Она просто хлебала спирт, мешая его один к одному с водой из кулера и сама не знала, нахрена это делает. Нет, дело было не в разорванном шаблоне «непорочной Металликаны», тут всё обстояло куда глубже и болезненнее. - Леви? – опешила блондинка, кинувшись к уже нетрезвой подруге. – Что случилось? - Ты сейчас серьёзно это спросила? – не скрывая издевательства, заплетающимся языком выдала МакГарден. – Что случилось? А тебе что, мало «случилось»? - … - Люси лишь тяжело выдохнула. – Это из-за Крокуса, верно? - Нет. - А из-за чего тогда? - … - Леви на несколько мгновений просто затихла, нервно усмехнулась, на глазах навернулись слёзы, а глотка рвано выдохнула. – Люси… Что, блядь, нахуй происходит? - В смысле? - В смысле!? – передразнила девица и слёзы уже покатились по щекам. – Что происходит? Вот это вот всё… Меня не оставляет чувство… Что мы умерли тогда, в Магнолии, а это всё – какое-то грёбанное «Чистилище» или «Ад» … Я тут на днях вспомнила, как мы хотели в Крокус забраться, в фонтане поплавать, администрацию побесить… А вот он здесь. Плавай и беси кого хочешь, двадцать четыре часа, семь дней в неделю! Я тут вспомнила… Ходи без скафандра, пей заражённую воду, любуйся звёздами! Воистину… Нет ничего страшнее исполнившегося желания. - Это не так! - Это так, Люси. Посмотри вокруг! Мы получили всё, что мы хотели! Нефритового Дракона, Крокус, небо, свободу, у нас есть всё, о чём мечтают «дети стен», всё есть… Кроме «стен». – тут Леви как-то виновато улыбнулась, словно смущаясь собственных мыслей и желаний. – Мы – дети стен. Мы выросли в стенах и для нас Бункер – предел мира… А тут нет предела… Тут есть мир, который пал в анархии от пандемии, мир, который уже не вернуть… Мы – вымирающий вид, пустая трата генофонда и это… Прекрасно. - Что!? - Это – прекрасно, Люси! – почти прокричала МакГарден, ударив кулаком по столу, заплакав при этом уже в голос. – Хомо Сапиенс изжил себя… Металликана права, мы – уходящий в забвение вид, вымирающий, но несущий в себе наследие всего человечества, и умрём мы так же. Как загнанные в угол крысы. Мы так хотели этого бескрайнего мира… Но он оказался безжалостен к нам… Как биолог к бактериям, что разглядывает их под микроскопом лишь для получения эксперимента! Мы – всего лишь бактерии на предметном стекле, которое называем «миром» … И мы его не прошли. Он уничтожит нас, как дефектный организм, не способный существовать в этом мире! Он уже уничтожил нас, как ущербный штамм бактерий! Мы – ущербный вид, нам нет места на земле, будущее не за нами! Оно за ними: за Драконами, за детьми Крокуса, за «Естественным Отбором», но не за нами! Мы – всего лишь крохотный вид, который в силу определённых условий и мутаций, наработок огромного пласта поколений, пытаемся устоять в мире… Который давно нами утрачен. - Не говори так! - Почему? – почти с вызовом посмотрела МакГарден. Видят боги, она смотрела на лучшую из подруг, как на последнее из продуктов жизнедеятельности. – Почему не говорить? Я скажу. Я даже больше скажу… Я признаю. Я признаю наше «поражение» перед «Матерью Природой» и нашу ничтожность перед ней же. Я признаю нашу ничтожность ещё тогда, до появления Вируса, Люси. Мы всегда были лишь жалким ничтожным видом, не способным противостоять самому принципу выживания. У нас нет когтей, нет клыков, нет сил, мы утратили их в силу… Нет, не своей ущербности, а в силу безнаказанности. Мы изобрели машины, способные решать проблемы за нас. Изобрели Вакцины, способные работать за нашу иммунную систему… Знаешь, что я тебе скажу? – тут Леви наклонилась и, исподлобья глядя на подругу, тихо прошептала, словно опасаясь, что её услышат. – Я считаю, что мы это заслужили. Мы пошли против главного принципа природы – выживает сильнейший. Выживает тот, кто собрал в себе все необходимые навыки к выживанию… Поэтому я не восхищаюсь Металликаной… - тут Леви взяла стакан и опрокинула рюмаху. Терять ей уже нечего, так как она потеряла самое главное – Иллюзии, а за ними только правда. – Я восхищаюсь Акнологией. Никакого мошенничества, только естественный отбор… Только лучшее, что мог дать генофонд, только то, что воистину хотело жить и ничего больше. Никаких Вакцин, подборок, требований, усилия акушеров и врачей, ничего… И я не могу отделать от мысли… Что я ему завидую. Вот эти дети Крокуса, они не нуждаются в Вакцине, потому что я, наконец, поняла, что мне выдал тест ЕЕГ и МРТ! – Леви уже не скрывала слёз и рыдала навзрыд. – Люси… Это новый пласт человечества! Такой, же как Драконы, они просто пошли по другой ветке! Драконы пошли в усиление гормонального фонда, физических деформаций! Они стали больше, сильнее, лучше, но это лишь один из вариантов и я не знаю, сколько их есть! - О чём ты говоришь!? - Дети Крокуса. – рвано выдохнула Леви. – Их строение не уступает Драконам, но они совсем по другой стези эволюции пошли. Драконы ликвидировали из своего генофонда само понятие, как «приступ», а дети Крокуса возвели его в культ. - О чём ты!? Тут Леви с пару секунд молчала, встала на ватные ноги и направилась шаткой походкой куда-то в сторону. Искать долго не пришлось, взяв первую папку, аккурат на столе, и кинув Люси в ноги, МакГарден вернулась обратно к распитию разведённого спирта. Люси с пару минут внимательно вчитывалась в строки, опешила и посмотрела на Леви, как на совершенное зло: - Что это значит? - Истина. – коротко ответила Леви и осушала рюмку со спиртом. – Это истина самой «Матушки Природы» и самое время нам уже принять её. - Что это значит, Леви!? – вот тут истерика уже подкатила к Хартфилии. – Что это значит!? - Mutatio! – почти с гордостью выдала Леви, глядя на подругу, как на низшую форму жизни. – В переводе с латинского – Изменение и ничего больше. Нехрен делать из этого трагедию в пяти актах, но мы развили тягомуть на пятьсот лет и, как оказалось, очень зря. Вирус тоже подвержен изменениям, а значит он видоизменяет организмы. Более того, влияя на социальную среду, подключается ещё и стадный отбор… Так было и в Крокусе. Даже когда сорвало купол в Крокусе, местные бабы до одури боялись всего, что похоже на мутантов, и чисто естественно-социальный отбор привёл к появлению «Нормальных». Не было никаких «Нормальных», те же «Дефектные», только визуально не воспринимались за них. Вирус начал работать на социализацию, и поверь, он куда более лоялен, чем все эти гомофобы и прочие! Он просто ликвидировал визуальный эффект и пошёл по совсем другой стезе симбиоза. Если у таких индивидуумов, как у Гажила, Нацу, Игнила и прочих на морде тут же появлялась чешую, то эта сволочь ушла в мозги. Гипертрофированный и аномально развитый гиппокамп и миндалевидное тело. Эта сволочь изменила не наружное строение, а внутреннее! Боги, Люси, мы – жалкое и изжившее себя творение Эволюции, мы не достойны топтать эту землю! Вирус перековеркал их организмы совершенно незаметным глазом образом. Он перешагнул через Драконов! Он не ликвидировал приступ, а научил их его вызывать, обращать ужас себе во благо. Каждая сволочь в Крокусе априори умела глушить и вызывать приступ, потому что это заложено природой. Это новая фракция людей и она не уступает Драконам, Людям, ещё невесть кому! Это – раса… И она заменит нас, но меня не оставляет в покое мысль о другом. Есть ещё Клевер, Харгеон, другие бункера, захлебнувшиеся кровью от битв и беспорядков. Они есть, Люси, они существуют уже десятки и сотню лет, но они есть… И там есть люди, подобные Крокусу, подобные Драконам, подобные всем, кого мы знаем… Но только не подобные нам. Потому что мы вымерли, потому что мы – дефектный и вымирающий вид, потому что нам нет места в этом мире… И это прекрасно. С этими словами Леви просто упала на стол и горько заплакала, а Люси лишь молча смотрела на подругу, пытаясь осознать весь пласт информации. Как ни странно, но она поняла состояние МакГарден, и даже, частично, разделила. Она была биологом, смотрела на виды через окуляр микроскопа и почему-то страх вымирания не так сильно её задел. Эволюция – это всего лишь виды организмов, что забирают самое лучшее у своих собратьев и передают следующим. ВСЁ!!! На этом суть эволюции заканчивается, и похоже, Леви поняла это, как никто другой. Венец Эволюции? Да эволюция поржала над тобой, ты, жалкий дефектный выродок! Ты живёшь лишь для того, чтобы следующий вид научился на твоих ошибках и больше твоих функций нет! Ты живёшь лишь для того, чтобы умереть, чтобы дать потомство до того, как сдохнешь, если, конечно же, успеешь… И другого принципа нет… Смирись. Воистину резать уши может только правда, а потому Люси потребовалось не мало усилий, чтобы не съездить по морде столь любимой подруге. Леви однозначно стоило завязывать со спиртом, а потому Люси лишь осторожно забрала от девушки рюмку и потащила в сторону её обители. Эксперименты подождут, а Леви и вовсе было всё равно. Мир, такой огромный бескрайний мир, о котором они так страстно мечтали, ничто иное, как всего лишь выжженная пустыня без шанса на существование в ней. Ни бескрайних возможностей, ни далёких цивилизаций, ни долгожданных открытий с целью выйти на поверхность. Магнолия – Рай на земле. Да, именно она, а не Крокус и ещё невесть что. Под куполом Магнолии живут слепцы, что верят в сказку, волнуются за СМИ величайшего бункера на земле и даже не догадываются о том, что скрывает этот сладкий фантик. Пока они не догадываются, у Магнолии есть шанс жить припеваючи, развивая ресурсы и медленно вводя Драконов в систему, а может и не только их. Блуждающий взгляд из-под голубой чёлки неуверенно глянул в сторону навеса с детьми. Их родительницы идут на поправку и сложно даже представить, как Комитет Безопасности сладит с этим «Гаремом» … Хотя… Последующие несколько дней принесли с собой незабываемое веселье! О чём думала МакГарден, когда проснулась в Райской Твердыне? Очень хороший вопрос, если честно, но в тот момент в комнате был Акнология, да и понятие казарм было не так далеко от её восприятия, чего не сказать о жительницах Крокуса. Огромные глаза голубого цвета ошалело таращились в потолок, пытаясь связать хоть одну мысль в голове. Что происходит? Где она? Но даже не это будило истинного зверя в ней, так как сейчас её волновало только два вопроса: где Венди и Шарли, и почему она не чувствовала боли? Как зверь, спрыгнув со своей койки, девушка бесшумно приземлилась на цыпочки и огляделась. Ей было от силы чуть за двадцать, хотя по меркам Крокуса – это вполне себе преклонный возраст. Голубые глаза бешено метались по помещению, а белоснежные волосы были сострижены под короткий, но довольно аккуратный армейский ёжик. Она потом решит, что сделали с её волосами и зачем, а сейчас она должна срочно найти выход. Сказать по правде, искать ничего не надо было, так как дверь на улицу была приоткрыта и оттуда даже доносились голоса, возня и прочий шум. Она находилась в крохотной комнате, три на четыре метра, в которой с трудом разместилась односпальная кровать, ещё какая-то дверь и стол, на котором стоял кувшин с водой. Никакого лишнего декора, нагромождения, спрятаться врагу негде, да и не похоже, чтобы её тут кто-то хотел обидеть. Волна паники слегка угасла, и девушка осмотрела себя. Она никогда не видела такой одежды, плотной и облегающей. Честно, она даже не представляла, как снимаются скафандры, но это она решит после. Несмотря на то, что скафандр сидел, облегая каждый миллиметр, он совершенно не сковывал движений, что тоже оставляло какой-то непоняток. Жители Крокуса не верят даже собственной тени, но почему-то она не чувствовала опасности. Осторожно подойдя к столу, жительница Крокуса опасливо огляделась по сторонам, убедившись, что ни в столе, ни под кроватью врагов нет, залпом осушила кувшин с водой и, силясь сдержать рвотный позыв, уставилась на дверь. Хрен его знает, когда она ещё воды выпить сможет, сейчас она должна найти своих девочек, даже если это будет стоить ей жизни, а потому, походкой горного льва, не силясь подняться на ноги, родительница подползла к приоткрытой двери, едва ли не «выползла» на улицу. Яркий свет ослепил, но после того, как глаза привыкли, рассудок вновь начал паниковать. Сетка была везде: над головой, со всех сторон, однако не только ей довелось поселиться в странном месте. Их были десятки и между каждым три метра зазор, чтобы «не ругались». Это были навесы, покрывающие площадь около сорока квадратных метров, на которой располагались какие-то краны, невиданные прежде агрегаты и наскоро сколоченная будка, которую ближайшие несколько месяцев они любовно будут называть «своим домом». Первые несколько секунд она была в оцепенении, глядя по сторонам, пытаясь понять, что за сети вокруг, как вдруг глаза уставились вперёд, а слёзы покатились по щекам. Самый большой навес, под которым собрали всю молодь, находился метрах в десяти от её вольера, и там мирно паслись дети, а также её девочки. Шарли выглядела очень хорошо, как и Венди, что кормила сестрёнку какой-то странной белой вещью, но, судя по всему, той нравилось. - Венди! – крикнула женщина, от чего дочь резко вскинула голову и посмотрела в сторону голоса. – Венди, девочка моя! - Мама! – Венди резко посадила Шарли на землю и кинулась к другому краю загона. Она была рада наконец увидеть маму. - Венди, малышка! Я заберу вас! – несчастная родительница начала отчаянно метаться по сетке, в панике ища выход, которого нигде не было. – Да где же? Где же!? - Мама, всё хорошо! – девочка пыталась тщетно докричаться до своей матери. – Мама, всё правда хорошо, нас тут не обижают! «Не обижают»: эта женщина не знала подобного словосочетания, зато хорошо знала: «оставили на десерт»! Проклятая сетка была вбита в землю, а попытки поднять её лишь привели к разодранным пальцам, но вовсе не это её пугало. Попытки вызвать приступ также не увенчались успехом, мозг напрочь отказывался бросать тело в судороги и плеваться пеной, а вот непривычная вялость и усталость никак не компенсировались отсутствием боли. - Да что происходит!? – уже открыто плакала девушка. - Сахарок! – заливистый голос младшей сестрёнки заставил обеих повернуться. Сказать, что у молодой мамы упала душа в пятки – это промолчать, так как её младшая дочь со всех ног летела к главному входу, намертво вцепившись в ногу мужчины. Снести она его не снесла, а вот костяное ожерелье звякнуло, от чего дражайшая матушка оцепенела в ужасе. Всё, теперь она беспомощна, она ничего не сможет сделать или как-то помешать, пока этот упырь будет чинить беспредел. Мысль, что Вожак по умолчанию хочет изнасиловать и сожрать её дочерей, казалось, передавалась на генетическом уровне, так как по-другому быть не может, однако тут алгоритм ожиданий дал осечку. - Дай сахарок. – улыбаясь до ушей, выдала девчушка, которой от матери достались глаза и белоснежные волосы. Акнология с пару секунд смотрел на ребёнка, анализируя что-то в голове. На его лице явно красовалась надпись: «смирись, Вожак, у тебя только этих сорок пять, ещё дохрена в гарнизоне, столько же в Исследовательском Центре, партия приедет с Магнолии, и единственный человек, который тебе с ними поможет, хочет исколоть твою задницу самыми болючими витаминами». Осторожно тряхнув ногой в надежде, что маленькая сладкоежка сама отвалиться, и столкнувшись с жестокой реальностью, глава Комитета Безопасности лишь тяжело вздохнул и оглядел всех малявок. Условный рефлекс сработал на ура, а потому детвора молча побросала свои дела и кинулась к главному, выстраиваясь в шеренгу по парам, по росту, и ни одного лишнего звука. Надо признать, дисциплина была армейская, даже для самых маленьких, а вот с «большими» была маленькая неувязочка. - Венди! – Ромео подлетел к девочке и осторожно потянул её в сторону детворы. – Пойдём! Сейчас Вожак разозлится! - Не трогай её! – спёртым от ужаса голосом прохрипела девушка. – Оставь её! Отойди!!! - Мама, всё хорошо! – Венди была, как меж двух огней, опасливо переводя взгляды, то на мать, то на уже немного неоднозначно косящегося в её сторону Акнологии. – Мы покушать и вернёмся! За такое непослушание мама могла отвесить ей нехилое сотрясение мозга, но проблема в том, что мама под другим навесом, а Акнология уже думал идти разбираться. Решив не испытывать судьбу, Венди дала дёру к главе Комитета, и только и успела затормозить, виновато глядя на мужчину. Никакой сентиментальности, однако самыми уголками губ он всё же улыбнулся, надо же как-то поощрять послушание, но всё сладкое только после обеда или если Ромео не побрезгует делиться. Ничего не сказав, а лишь пересчитав головы, мужчина развернулся и, игнорируя висящую на ноге девочку, мерно направился куда-то в неизвестном мамочке направлении. Детвора охотно пошла за Вожаком, никто не капризничал, даже пытались кучковаться ближе к нему, от чего мамаша не хватила приступ лишь из-за безумного количества Вакцины в организме. Куда он повёл её девочек? Зачем? Для чего? Что он с ними собирается делать!? «Лезть на стену»: это про женщин Крокуса, потому что от того, какие виражи по сетке делала эта баба, у смотрителей перехватило дыхание. Она металась и билась в сети, отскакивая от них, как каучуковый мячик, рьяно пытаясь найти любую брешь. Крепкий нейлон не давал и шанса на побег, а отработанные рефлексы – на падение, а потому шоу было то ещё. Она уже простилась и с детьми, и с жизнью, однако, какого же было её удивление, когда всего через час её чада вернулись целые, невредимые, счастливые и накормленные. Детей к мамашам не пускали, но ни у кого не возникло вопроса «почему?». Озверевшие родительницы поочерёдно приходили в себя и пытались огрызаться даже друг на друга, а ссоры меж детей воспринимались в штыки на куда более суровом уровне. У этих «яжмам» не было понятия «мой ребёнок всегда прав», у них было понятия «есть МОЙ ребёнок, а остальных надо либо сожрать, либо просто грохнуть, чтобы не мозолили глаза» … И так думала каждая. Одним словом – пиздец. Очередная неделя выдалась через жопу, но, худо-бедно, всё начало неведомым чудом устаканиваться. Дети привыкли к Вожаку, бабы смирились с сетью, скафандром, ежедневным душем и толчком, их выход на волю был ещё не столь близок, но во всяком случае они перестали собачиться, хотя бы после отбоя. Детвора же всё также жила отдельно, чем активно пользовалась Металликана. Биолог была озадачена исследованиями её подопечной, даже не догадываясь, в какие дебри влезла МакГарден. У жителей Крокуса и впрямь отличалось строение мозга, но были ещё целые ряды исследований, которые только надо было произвести. Вечер – идеальное время для сбора информации. Сейчас она заберёт одного из малышей, а после… Крепкие руки ловко зажали рот брюнетки и уволокли куда-то в сторону от вольера с детворой. Женщина не успела испугаться, да и чего греха таить, узнала родной хват, правда, охренела с этого ещё больше. - Что ты делаешь!? – прохрипела женщина, силясь вырваться из лап бывшего напарника. – Отпусти меня! - Тихо! – шикнул глава Комитета и вгляделся в детвору в вольере. – Всё испортишь! - Что именно!? - Тихо!!! – Акнология встряхнул Металликану за плечи и повернул её к детям. – Гляди! Поведение напарника казалось неадекватным, однако она всё же решила приглядеться и не поняла, от слова: «ничего». - Дети, как дети. – фыркнула доктор Рэдфокс. – В чём прикол? - Ничего ты не понимаешь! – почти с обидой выдал глава Комитета. – Ты вмешиваешься в важный процесс социализации! - Какой ещё «процесс социализации»!? - Гляди, видишь!? – Акнология повернул Металликану к загону с детьми и указал на сидящего у стенки мальчика лет девяти. Вид у него был уставший, он явно хотел спать, но лишь украдкой косился в сторону своей, теперь уже, подруги, что тащила к нему очередного пиздюка. – Это – Ромео, он самый старший среди них и самый сильный! А вон та – Венди. Она на год его младше, но куда более социализирована и к ней тянуться дети. Эти двое, плюс-минус, равны по силе и возрасту, но прикол не в этом. - А в чём!? - Гляди! Честно, Металликана уже стала нервничать за состояние бывшего напарника больше, чем за детей, но всё же посмотрела, куда он указывал. Венди притащила мальчишку лет четырёх и как-то выжидающе поглядела на Старшего. Выражение лица Ромео в этот момент могло сравниться разве что только с лицом Пречта, когда что-то ломалось. Он явно был не рад, однако девчонка смотрела на него так, как Металликане и не снилось, после чего протянула пиздюка малому. Ромео явно огрызнулся и даже попытался проигнорировать жест, за что Венди ударила его ногой в колено и снова протянула мелкого. Это была битва титанов, выжить в которой могли либо все, либо все сейчас сдохнут, в этом доктор Рэдфокс не сомневалась, да и не только она. Тяжело вздохнув, Ромео запрокинул голову, жалобно проскулил, протянул руки и забрал у Венди малого. Нет, так легко он не отделается, это было видно по взгляду девочки, а потому Ромео, смирившись со своей участью, сгрёб принесённого ребёнка в охапку и крепко сжал. Взгляд девчонки заметно смягчился, но она не торопилась уходить, явно чего-то выжидая, а Ромео взглянул на принесённое дитё, зачесал тому волосы назад и поцеловал в лоб. Такая реакция устроила девицу, из-за чего она ушла, а всего через пару минут вернулась вместе с Шарли на руках, уселась на землю и облокотилась на Ромео спиной, положив тому голову на плечо. Наверное, именно так выглядит идиллия. Ромео не испытывал особого удовольствия от происходящего, однако руку всё же на плечо Венди положил, легонько приобняв. Выражение его лица было схожим больше с болезненным и обречённым, но что поделать? - Видишь!? – почти дрожа от восторга выдал Акнология, тряся Металликану за руку. – Ты видела, видела!? - … - Металликана силилась понять, что вообще происходит, но решила, что мордобоем ответов не получит. – Что видела? - Она ему пиздюков приносит! - Ну, допустим… Нахрена? - Чтобы он их признал! - А типа «до» не признавал? - Нет, он должен признать на социальном уровне! - Акнология… Только честно, ты пил? - Блять, Мета, посмотри! – с этими словами глава Комитета в очередной раз указал на двух малых. – Вот этот, Ромео, сильнее его под этим навесом никого нет, однако Венди хитрее и за ней идут дети, но у Ромео есть смекалка и пять кило сахара! - Откуда у него столько сахара? - Не важно. - Нет, важно! Где он взял пять кило сахара!? - Заработал. - Как!? - Там ямку выкопал. - Какую ямку!? - Не важно! Мета, ты меня перебиваешь! - Я тебя сейчас так «перебью» и «переломаю»! Ты что, эксплуатируешь детский труд!? - Набежали Либералы! Не «эксплуатирую», а «помогаю социализироваться», и заметь, работает! А теперь смотри! Вот этот Ромео сразу смекнул, что приручать надо Венди, за ней «массы» пойдут, и гляди, всего пара недель прошла! Толпа идёт за лидерами, а это – Венди, она собирает вокруг себя толпу малявок, куда пойдёт она, туда ломануться и остальные, а потому остальные ломанулись к Ромео! Сейчас вокруг него вертятся четыре карапуза пяти-шести лет, которые выполняют любой каприз за сахар, это не проблема, а проблема именно в девчонке! Она инстинктивно сбивает всех в кучу, а на такую ораву сахара не хватит, а потому ему приходиться с этой кучей мириться, и не просто мириться, а делать всё, что тебе скажут. Все эти дети далеко не убегут, однако она тащит к нему каждого, дабы тот признал его «своим». А ты знаешь, кто так делает!? - Идиоты. - Нет, Мета! Так делают главные женщины в «Гареме»! Они тащат своих пиздюков Вожакам, дабы те признали их и взяли под свою опеку официально! Металликана, это же «МИНИ КЛАН»!!! Тут есть всё: Вожак, главная женщина, Приближённые, мать твою, тут есть Гарем с пиздюками! Он ещё понятия не имеет, нахрена ему Гарем с пиздюками, а он у него уже есть! Это же круто, Мета, ну скажи, что-нибудь! - … - алые глаза как-то неоднозначно глянули на бывшего напарника, а брюнетка повернулась и тихо выдала. – Я скажу, Акнология… Что первые пятьдесят лет детства у мальчиков самые сложные. Если ты так сильно хотел себе «муравьиную ферму», необязательно было ехать в Крокус. - Да ну тебя, ты ничего не понимаешь! - Обиделся, значит, ну ничего страшного. Тебе каких муравьишек на юбилей подарить? *** Раскат грома раздался откуда-то издалека, а холодные ветра ознаменовали приход самого страшного периода в пустыне, но страха не было, почему-то, и ведь действительно. Чего боятся, когда самое страшная из напастей уже случилась, а Смерть – не такой уж плохой расклад. Занкроу недоверчиво глядел в сторону «Дороги Смерти», тщетно пытаясь понять, совершил ли он ошибку или всё же поступил правильно. В этом и есть тяжкое бремя Вожака: до последнего не знать, прав был ты или нет, и, увы, это неизбежно. На Восток ушла почти половина, в основном слабые и отчаянные. Винить их за это сложно, так как они просто прекрасно понимали, что если не умрут от голода, то сами станут пищей. Идти в сезон ураганов по пустыне – верх безрассудства, но дожди несут воду, а значит шанс есть, да и какая уже разница. У них только один шанс, и это самое страшное. Алые глаза неуверенно глянули на присыпанный песком кратер. Как и ожидалось, воды в нём почти не осталось, а песок уверенно пытался сровнять рельеф, в чём заметно преуспел. Мысль о том, что сидеть больше нельзя, не оставляла эту светлую головушку, и, честно, он надеялся, что первые ушедшие погибли, и, быть может им повезёт наткнуться на их тела, но это не точно. В том, что эту прогулку переживут отнюдь не все, он не сомневался, да и даже половины не рассчитывал увидеть на той стороне. Чего греха таить, он и сам то не надеялся дойти. - Занкроу. – неуверенный голос одного из Приближённых заставил парня едва заметно вздрогнуть и повернуться. Кому из этих двоих было хуже, вопрос на засыпку, но всё же у них не было возможности придаться самобичеванию. – Кланы… Уходят. Пойти замыкающими – плохая идея, Вожак. Предыдущие всё сожрут, да и им самим жрать нечего, вряд ли что-то оставят. – тут Приближённый сел напротив главного, опасливо огляделся по сторонам, и убедившись, что их никто не слышит, тихо шепнул. – К чёрту статус, Вожак. Я знаю, что тебе страшно. Нам всем, сука, страшно и дорога эта в один конец, но сейчас нам лучше держаться ближе к другим Кланам. Ты же не дурак, Занкроу, пять лет на тебе висит это ожерелье и ты ведь понимаешь, что остаться тут не вариант. Надо идти со всеми, в общей куче, всех, кто сдохнет – съедим. Сначала слабых и детей, а там посмотрим. - Что посмотрим? – обречённо выдал Занкроу, вслушиваясь в грохот грома где-то вдалеке, инстинктивно сжимаясь от грядущей непогоды. Неистово захотелось спрятаться, вот хоть в землю зарывайся. – Сначала детей и слабых, потом тех, кто ослабнет… Потом всех женщин сожрём… А дальше что? - А дальше, Занкроу… Мы собьёмся в новый «Клан», с другими солдатами и «Гаремами». Соберём один единственный из тех, кто останется. Женщин, детей, мужчин, всех соберём, Занкроу… Главное не отстать. – Приближённый протянул руку и с надеждой посмотрел в алые глаза. – Дождь… Он скоро будет тут, а значит будет вода. С едой как-то перекантуемся, главное вода будет. Пойдём, Вожак, бабы скоро с голодухи дохнуть начнут, уже троих пиздюков сожрали. Пора идти. Занкроу ничего не ответил, а лишь обречённо кивнул и поднялся на ноги. Вокруг огромной воронки разбили десятки лагерей, но с каждым днём их становилось всё меньше и меньше. Они шли на Восток, по «Дороге Смерти», и похоже его Клану тоже самое время отправиться в один конец. Мысли путались, ко всему на свете он был готов, но к такому его даже Крокус не готовил, а потому сидел он, тщетно решая, что делать дальше. Тут нечего было решать: пойдут – сдохнут, останутся – сдохнут, других вариантов нет, ничего не осталось, кроме надежды и веры, что где-то там, в конце «Дороги Смерти» есть что-то невообразимо прекрасное. Например, вода, чистая и без запаха тины. Идиллия, почти Рай. - Занкроу. – тихий детский голосок прозвучал откуда-то снизу и мужчина опустил глаза. Там стояла маленькая девочка, осторожно держа мужчину за обрывок штанов. – А ты правда проведёшь нас по «Дороге Смерти»? Занкроу с пару секунд молчал, пытаясь собрать мысли хоть в какое-то подобие порядка, отчего осторожно провёл рукой по щеке малышки и уставился на Восток. - Конечно. – без тени сомнения в голосе выдал Вожак. – Я проведу Клан на Восток. - Правда? - … - Вожак как-то неоднозначно посмотрел на девочку и немного криво улыбнулся. – Ты мне не веришь? Девочка смутилась, но услышав голос матери, отпустила парня и бросилась в свой «Гарем». Мужчины с пару минут смотрели в след, и тут Приближённый поинтересовался: - Забьём? - Нет. – потерянно, но твёрдо ответил Вожак. – Подождём, пока сама сдохнет. - А если не сдохнет? - Значит подождём, пока сдохнет кто-то другой. Собрать Клан, вытряхнуть все урны и сосуды, набрать воды столько, сколько сможем унести. Мы уходим… Прямо сейчас. - Солдаты жрать хотят. - Я тоже. - Может… Вдруг парень осёкся, встретив озверевший взгляд Занкроу, резко притих и опустил голову. Он знал этот взгляд, сейчас будет мясо, но его ещё можно избежать. - Я сказал: «уходим прямо сейчас». Что не понятно? - Всё понятно, Вожак… Уходим. - Вот и уходи… И если я узнаю, что хоть кто-то из этих ненасытных обжор тронул хотя бы одного пиздюка в Клане… То мы очень быстро решим проблему не только с голодающим, но и с голодом. Вопросы? - Ты-то сам, когда ел в последний раз? От этого вопроса Занкроу потянуло где-то внизу живота, а к горлу подкатил ком отчаяния и безысходности. Он долго не мог ничего складного ответить, но всё же нашёл в себе силы заглянуть в глаза Приближённому и в очередной раз доказать, почему он носит ожерелье Вожака так долго: - Если бы я жрал каждый раз, когда мне хочется… Я бы сожрал весь свой Клан.