Путеводная звезда

Нефритовый Дракон свысока глядел на обретённую территорию, и даже ночной мрак не умолял его. Холодно, темно, ночь была безлунной, а россыпь звёзд причудливо отражалась на нефритовой чешуе. Прошёл почти месяц, как этот ящер занял, теперь уже, своё законное место, и сторожил покой земель, ехидно смеясь над проблемами изнеженного общества. Сказать, что месяц был насыщенным – это промолчать. Комитет Безопасности на пару с Исследовательским Центром пытались привить основы цивилизации аборигенам Крокуса, и, как и ожидалось, безрезультатно. Никакие доводы, никакие уговоры и воспитательные беседы не вели ни к чему хорошему, а через пару недель Металликана основала «Школу Леди», и процесс пошёл! То, с какой скоростью «пленённые дикарки» обращались в «воспитанных аристократов», могли позавидовать лучшие школы этикета Магнолии, ну и конечно попытались перенять технологию обучения… До первого занятия, разумеется. Как и всё гениальное в мире, приём доктора Рэдфокс оказался до одури прост: любая, кто не освоит азы к следующему занятию, получит в ебальник с ноги и остаётся после уроков. Как и ожидалось, на второе занятия не готов был никто, однако все были готовы на третье, силясь удержать вилку одной рукой, а второй вообще не шевелить, дабы швы не разошлись. Смятые в кашу носы, выбитые зубы, рваные раны, ломанные кости, ну и, конечно же, ужас всего человечества, страшнее всех ран и побоев месте взятых – зелёнка. На четвёртое занятие подготовились даже Фернандесы и Скарлетт. Исследовательский Центр с лихвой оплатил пластику и лечение озверевших родительниц, а глядя на то, как мамочки неохотно перечат тёте в скафандре, детки тоже невольно начали учиться правильному поведению. Процесс был запущен, раны залечены, припасы подъедены, а значит, можно собираться в Хвост Фей. Часть Драконов уже давно перекочевала на родные просторы, однако Нацу с Гажилом не торопились, и если Нацу знал, что дома его ждёт хороший кнут, то Гажил просто не мог определиться, что есть дом теперь. С одной стороны Хвост Фей – место, которое дало ему всё и сделало его таким, какой он есть, но с другой стояла Райская Твердыня, где были его Мать, история, какие-то ответы на давно искомые вопросы, сахарок. Похоже, он окончательно запутался, но в Хвост Фей возвращаться нужно было, хотя бы потому, что надо кормить котов, а там по обстоятельствам. Тщетно спихнув все обязанность и «Гарем озверевших мамаш» на несчастных кадетов, очередной отряд направился в сторону Хвоста Фей. Основную часть составляли Драконы и элитные бойцы Разведки, однако несчастным биологам также пришлось следовать за своей наставницей. Зачем Металликана ехала в Хвост Фей, вопрос спорный и больше философский, но скорее всего ей просто надо было развеяться перед возвращением в душный бункер. Не любила она Магнолию, да и вроде бы с Хвостом Фей отношения наладились. Прогуляется, не развалится! Маринуясь несколько суток в машине, понятия времени несколько искажается, а потому всего каких-то двенадцать часов до Хвоста Фей по внедорожью показались такой ерундой. Приехали несчастные отряды ближе к вечеру, вместе с такими же несчастными Нацу и Гажилом, и тут же начался разбор полётов и раздача пиздюлей. Сказать, что Игнил был в ярости – это промолчать. Не церемонясь и не размениваясь на дешёвые скандалы, любящий отец и глава Поселения разбил любимому чаду губу и оставил хороший фингал под глазом. Гажилу тоже влетело, но обошлось без крови, вёрткий гад оказался! А в целом ситуация сложилась очень даже удачно, в честь чего Хвост Фей грозился гудеть на всю округу ближайшие несколько дней. Они и так шумные были, а тут такой повод! Людям Райской Твердыни были выделены свои собственные комнаты, благо их было немного, а потому большая часть отправилась ютиться по своим койкам, дабы встретить новый день, ну а кто-то жаждал праздника и шума. Эльза сбежала на тусовку вместе с Жераром и Зигрейном, а остальные прибегли к более классическим видам отдыха, если это безумие вообще можно было так назвать. - Леви, ты там как? – робко поинтересовалась блондинка, глядя на огромные синяки под глазами лучшей подруги. - Всё хорошо. – Леви даже не оторвалась от окуляра микроскопа. - Пойдём на праздник, вместе со всеми! Нам, вроде как, даже стол устраивают. – Люси не теряла надежды на то, что подруга всё-таки пойдёт. Не хотелось Хартфилии оставлять биолога одну, на пару с несколькими банками неразведённого спирта. – Леви, ну хватит. Пойдём, подышим свежим воздухом, пообщаемся с людьми! - Нет тут людей. – сама не зная, кому именно, выдохнула МакГарден, наконец, оторвавшись от микроскопа. – Одни Драконы, кучка Инфицированных и один мутант с Крокуса. - Ты бы поосторожнее, а то небось тебя этот «мутант» услышит. - И что будет? – в голосе биолога не было наезда, а скорее обречённость. – Нас уже выслали с Магнолии без права на возврат, а Крокус он взорвал лично! Что они ещё с нами могут сделать!? - Да что с тобой!? – тут не выдержала уже Люси, которой очень не нравился тон подруги. – Ты как с цепи сорвалась после нашего возвращения домой! - Домой! – передразнила Леви. - Да, домой! – тут нервы сдали уже у Люси, и она подошла вплотную к подруге. – У нас есть дом, есть работа, еда, вода… - Ничего у нас нет, и от мучительной смерти нас отделяют лишь регулярные инъекции. - Но они есть у нас! - Да ну? - А разве нет!? Тут Леви как-то очень недобро улыбнулась, опустила голову и посмотрела на предметное стекло, через линзу. Надо признать, это действо не слабо напрягло блондинку, но она всё же решила не кидаться в панику раньше времени. - Ну и что это значит? - О чём ты? – вопросом на вопрос ответила Леви. - Ты знаешь что-то, чего не знаю я. - Люси. – МакГарден наконец повернулась к своей напарнице полностью. – Ты не менее квалифицированный биолог, чем я! Ты знаешь не меньше. - Чего не меньше!? - Будущего. - Будущего!? - Нашего будущего, Люси. – вот сейчас улыбка Леви ничуть не отставала от ухмылки Акнологии. – И я сейчас не говорю о «судьбе Человечества», я говорю только о «нашем» будущем. - И что с ним не так!? - А его нет. - В смысле нет? - В прямом. – тут Леви вновь вернулась к окуляру и выдавила на предметное стекло каплю воды. – Из «Человека Разумного» мы превратились в «Человека Наркомана». Отсутствие регулярных инъекций, и мы спустимся до уровня безмозглой шавки, что жрёт своих друзей и близких, но даже не в этом самый главный прикол нашего организма. Мы не приспособились к Вирусу, как это сделали те же Драконы и люди Крокуса, а потому у нас прекрасная «Родильная Статистика». – даже не поворачиваясь, Леви ощутила спиной всё её напряжение, и оскал стал шире. – Да-да, именно она. В Крокусе их называли «Дефектными», а у нас их называют «дети Инфицированных», но благо, у нас есть «бессердечный глава Комитета Безопасности», который безжалостно душит маленьких мутантиков сразу после рождения. Они рождаются с вероятностью семьдесят процентов от общего числа рождённых и статистика даже не думает меняться. Знаешь, Люсь, я тут как-то задумалась, а ведь в Райской Твердыне почти нет детей, если не считать детский сад, который привёл Акнология. Я как-то раньше не задумывалась об этом, а тут на днях до меня допёрло… Их забирают. - Кто забирает? – рвано выдохнула блондинка. - Как, «кто»? Драконы, конечно же. - Но почему? - … - Леви вновь повернулась к подруге и как-то обречённо выдала. – Да потому, что они тоже Драконы и делать им среди Инфицированных нечего. Конечно, есть исключения, такие как Фернандесы, некоторые даже рождаются без видимых признаков, как Эльза, но в общей массе их забирают в поселения. - Я не понимаю, к чему ты клонишь! - Всё ты понимаешь… Понимаешь так хорошо, что тебя ноги не держат, ну раз уж хочешь скосить под дурочку, я тебе скажу. Ты какого ребёнка предпочитаешь: с чешуёй на морде, которого заберут, или перекошенного, которого задушит Акнология? - Прекрати!!! - Правда уши режет, не находишь? – МакГарден вновь развернулась и уставилась в окуляр. – Я же сказала, ты и так всё знаешь. Покинуть Райскую Твердыню мы не можем, в Магнолию вернуться тоже, а значит варианта у нас три: Дракон, Дефектный и, в очень маленьком проценте, такой же Инфицированный, как и мы. Первых двоих нецелесообразно держать в Райской Твердыне, а третьего – вообще рожать. Давайте поговорим про Вымирание, пролайферы в Магнолии это очень любили. Они вообще любили болтать о запрете абортов, «Дети – Счастье», каждая жизнь священна, и знаешь… - тут Леви как-то очень иронично и болезненно усмехнулась. – А ведь мы тоже такими были. Я тут вспомнила, как Акнология задушил малыша, и знаешь… Тогда мне казалось это дикостью, я думала, что это – верх человеческой низменности… А потом на наш отряд напали психи с арматурами, сожрали живьём несколько наших ребят, а после мы вовсе в Крокус уехали. Я не могу утверждать наверняка, но, наверное, это и есть «Разрыв Шаблона». – тут Леви как-то болезненно потёрла лицо и потёрла кулаки, словно от холода. – Я… Не вижу… Ничего не вижу: ни цели, ни смысла, ни просвета. Всё, ради чего мы жили, работали, цели, достижения… Ничего не имеет смысла! Мы хотели вырваться из бункера, дабы увидеть мир, познать непознанное, но теперь я понимаю, что счастье в неведении. Знаешь, Люси, я вспомнила… - Что именно? – уже дрожа всем телом, то ли от злости, то ли от отчаяния выдохнула блондинка. - Как Металликана отговаривала нас в пятнадцать лет. Она сказала: «назад пути не будет» … Люси, до меня только сейчас дошло, что она имела в виду. Назад пути нет… Его просто нет, и с каждым пройденным шагом мы уходим от привычного мира всё дальше и дальше. Я думала, что мы прошли точку невозврата, когда попали в Райскую Твердыню… Нет, Люси, точку невозврата мы прошли, когда поехали в Крокус. Сотни и даже тысячи Инфицированных живут иллюзиями, свято веря, что «за бугром лучше». Да, нефритового ящера под три метра в длину и десять тон посреди улицы игнорировать сложно, но ведь они до сих пор не в курсах, что там случилось. Информация официальная, что Крокус получил крепкого леща, а Нефритовый Дракон – это трофей… Они даже не догадываются, что Крокуса больше нет, они не знают, что Клевер уничтожен, Харгеон разбит, а Альварес… Они не знают, Люси… А мы знаем… И ещё никогда прежде я не ощущала это дуло Комитета Безопасности так плотно к своему затылку. – карие глаза остекленели, а сама Леви обхватила себя руками. – Мы так хотели этой правды, этой свободы, этих просторов, а теперь я не знаю, что с ними делать. В Магнолии мы знали, для чего живём, у нас была цель, и она была даже когда мы попали в Райскую Твердыню… А сейчас её нет. Зачем нам Вакцина? Она не нужна человечеству! Она нужна лишь для крохи цивилизации и то, дабы лишь поддержать наше существование ради технологического прогресса. Прогресс перевесил цену нашего существования настолько, что мы живём для следующей цивилизации. Магнолия – это инкубатор, архив данных, искусственно поддерживающийся лишь для того, чтобы по нашим стопам пошла следующая эра людей. Даже дети, наши дети… Это всё равно ИХ дети. Дети Разведки и Драконов, такие же Драконы… Они не уйдут в Магнолию, они не останутся здесь, они уйдут к ним, в Эдолас, в Хвост Фей, ещё невесть куда, и им не нужна Вакцина… Она нужна нам… Для того, чтобы просто успеть… Обучить ИХ детей, а не наших. На этой весьма мрачной ноте Леви замолкла, а Люси не нашлось, что сказать. Повисла давящая тишина, которую никто не рисковал нарушить. Каждая думала о своём, как вдруг Леви поднялась со своего места, и, напрочь забыв о убегающих с предметного стекла бактериях, направилась на улицу. Люси хотела было что-то сказать, но стоило им поравняться, как все слова разом покинули светлую головушку, а МакГарден лишь беспрепятственно вышла наружу. Ночь выдалась холодной, ясной и безлунной, а миллиарды крохотных звёздочек мерцали на сине-чёрном небосводе. Народу везли много, а потому в одном грузовике спокойно смогли расположить маленькую лабораторию, где и сидела МакГарден. Стоянку обустроили недалеко от загонов горных львов, и это одновременно давало некую толику спокойствия, но и тревоги. Леви надо было проветрить голову, причём сделать это исключительно в одиночку. Что творилось в этой голубой головушке, наверное, сам Вирус не догадывался. Идя вдоль тропы, Леви невольно залюбовалась звёздами, что так же рассеяно были разбросаны по небосводу, как и мысли в черепной коробке. Проблема нашего сознания заключается в том, что оно не способно воспринимать совершенно новую информацию. Каждое новое знание накладывается поверх старого, каждая идея держит под собой фундамент и постамент, ничего не берётся в голове просто так… И как же страшно, когда всё рушится с несущих основ. Цели должны быть недостижимыми, иначе есть риск быть брошенным в океан «исполнившихся желаний». Она хотела открыть Вакцину, чтобы люди могли выйти наружу, чтобы бункера общались между собой в живую. Она хотела свободы, чтобы не было стен, открытое небо, и вот это случилось. Она «на воле», нет стен, потолков, она была в Крокусе, прикоснулась к великому Нефритовому Дракону, а внутри пустота. Над её головой миллиарды звёзд и просторов, все дороги открыты, но ей не нужны все, ей не нужны миллиарды… Ей нужна только одна. Одна единственная звёздочка, которая просто укажет ей, куда идти дальше. Она… Потерялась. *** Люси шла вдоль ночных улиц, явно намереваясь встретиться с кроватью как можно быстрее, и даже такие красивые пейзажи её не привлекали. Она не могла отделаться от слов, которые ей сказала подруга, и вообще не знала, что думать по этому поводу. В голову вновь полезли мысли о Локки, о свадьбе, о том инциденте в лаборатории, и слёзы невольно подкатили к глазам и горлу. Как он там? Скучает ли по ней? Нашёл ли себе девушку или обед безбрачия принял? Она не знала и, честно, не хотела знать. Она боялась увидеть счастливого семьянина, который забыл её, но в то же время она до одури боялась увидеть женоненавистника, который подался в бескрайние просторы холостой жизни. Не только Леви мучилась в бесконечности дилемм, это делала ещё и Люси. В Магнолии у неё всё было: работа, муж, хотели семью завести, всё было и всё рухнуло в один миг. Леви была права, когда сказала про детей. Она видела, как Вирус коверкает плод в утробе, и спрогнозировать этого нельзя, а шанс рождения «Дефектного» очень большой. «Дефектный». Воистину, с кем поведёшься, от того и наберёшься! Да, она начала говорить, как закоренелый член Комитета Безопасности, хотя, по сути, она им и является. Леви сделала то, чего Люси никогда бы не решилась сделать самостоятельно: опустила их до бактерий на пробирке. Если зачать от Инфицированного: семьдесят процентов – родиться уродец, тридцать – такой же Инфицированный. Куда интереснее обстоят дела, если один из родителей Дракон, тогда гены второго в большинстве случаев перебьют Инфицированного и дадут такого же Дракона. Чёрт подери, да тут даже генетика против Человечества! Люси шла отрешённо, даже не смотря по сторонам. Она хотела просто рухнуть и забыть этот поганый день, а он всё не заканчивался и не заканчивался! Да, ей тоже нужен был путеводный огонёк, и один весьма горячий парень был не прочь взять на себя такую ответственность. - А что мы такие грустные? – ласково отозвался младший Драгнил, однако, не встретив никакой реакции, даже негативной, улыбка сошла с этой моськи. – Люсь, ну ты чего? - Нацу, мне сейчас вообще не до тебя! – Хартфилия была в паре минутах от того, чтобы разрыдаться. – Прошу тебя, просто отстань от меня, хотя бы сегодня! - Люсь, ну что случилось? Тебя обидели? - Никто меня не обижал! Отстань! - Знаешь, что тебе надо, Люська? – гаденько оскалился парень и схватил под руку предмет своего обожания. – Тебе надо расслабиться. Пошли, я знаю отличное место! Люси что-то пыталась упираться или даже звать на помощь, однако хватку Драгнила было не пересилить, а потому уже через пару минут парень дотащил её до какого-то здания. Хвост Фей был не таким уж и большим поселением, пройти насквозь пешком его можно было минут за сорок, да и все постройки кучковались довольно плотно друг к другу, иными словами, всё под рукой. Довольно размашистое и одноэтажное здание облюбовало добрых пол гектара и представляло из себя целый комплекс. Вообще, это была общественная баня, самая обыкновенная, возможно не такая роботизированная, более старомодная, но самая обычная баня, куда Нацу безжалостно тащил несчастную Хартфилию всеми правдами и неправдами. - Пошли, искупнёмся! – уже заталкивая блондинку в дверной проём, вопил Драгнил. - Я не хочу!!! – честно, Люси уже была на грани истерики. – Я хочу домой! ПОМОГИТЕ!!! Бойня явно грозилась перейти со словесной перепалки в физический мордобой, пена уже потекла по пухлым губкам молодой прелестницы, а Нацу, помня наказ отца не дать случиться приступу, осторожно утягивал девушку в глубь. Холла, как такового, не было, а за не самой доброй наружности смотрителями порядка сразу начинались купальни. Внутри помещение казалось ещё больше, но от неминуемого мытья биолога спасли чисто случайные обстоятельства. - Закрыты. – коротко ответил местный вышибала, перекрывая Нацу путь. - В смысле «Закрыты»!? – опешил Нацу, одной рукой пытаясь удержать рвущуюся блондинку, а второй указывая на толпу веселящихся и довольно нетрезвых ребят. – А эти тут что делают!? - Вот они и «закрыты». Приватный вечер, вход только по приглашениям. - … - Нацу с пару секунд молчал, как вдруг гордо оскалился и прижал к себе Люси покрепче. – Не волнуйся малыш, я всё улажу. – Драгнил театрально прочистил горло и снисходительно глянул на вышибалу. – Я – сын Вождя. - Поздравляю. Выход там. - Ты охренел!? – вот тут Нацу явно взбесился не на шутку. – Я – сын Игнила Драгнила! Да у меня по умолчанию на все тусовки приглашение есть! - В списке нет заявки на фамилию Драгнил. Дверь вон там. - … - Нацу с пару секунд стоял молча и лишь очумело выдал. – Ну и что это значит!? - Это значит, что тебя не пригласили. – голос главы Комитета Безопасности раздался откуда-то со стороны купален, а Нацу и Люси медленно посмотрели и остолбенели. – И вообще, ты – неудачник! А теперь вали отсюда и не мешай Элите культурно отдыхать! Сказать, что пара стояла в полном шоке – это промолчать. Как и положено «худшему человеку на земле и под землёй», Акнология сидел в тёплом джакузи, как хозяин мира. В одной руке у него был бокал шампанского, в другой – какая-то закуска на шпажке, а по обе стороны, прильнув к пусть и немолодому, но довольно крепкому стану, сидели две молоденькие зазнобы и явно бросали недвусмысленные взгляды на предмет своего обожания. Хватка Драгнила ослабла, но Люси не торопилась бежать. Она была в таком же непонимании, что и Нацу, но если у неё был чисто немой шок, то у Нацу… - Как ты это делаешь? – буквально выдохнул сын Игнила. - Тебе сказали: «Вали». – коротко ответил Акнология. - Я никуда не пойду, пока ты мне не скажешь, как ты туда попал!!! - Меня пригласили. - Кто!? - Девочки. - Как!? - Ну, сказали: «заходи», я и зашёл. - Как это произошло!? Как ты навязался!? - Я не навязывался. – вальяжно отпив шампанского, выдохнул глава Комитета. – Я проходил мимо, и меня попросили закурить. - Хорошо, ты дал им сигареты, дальше! - Я не дал им сигареты. - Что? А что ты сделал!? - Я сказал: «курить вредно», и дал им конфетки. - … - Нацу очумело перевёл глаза сперва на Люси, а после снова на Акнологию. – Это что, работает!? - Только когда у тебя «большой». – мужчина самодовольно оскалился. - … - Нацу аж побагровел то ли от стыда, то ли от злобы. – «Большой» что!? - Опыт, конечно. А ты о чём подумал? Сказать, что Нацу сам был на грани истерики – это не сказать ничего. Его трясло от того, что его не пускают на закрытую вечеринку, даже при том, что он сын Игнила, а какой-то чувак под пятьдесят загремел в бассейн с девчонками, шампанским и халявным хавчиком за конфетки!!! Справедливость, ау, ты где!? - Закрыты. – отозвалось со спины, от чего Люси обернулась. - А что так? – уже знакомый голос сводного брата заставил Нацу вырваться из истерики и посмотреть на брюнета. - Закрытый вечер. Только по приглашению. - Ну блин. – печально выдал пасынок Игнила. – Сегодня явно не мой день. - Гажил! – довольно выкрикнул Акнология и помахал рукой. – Пиздюк косматый, мне твоя рожа нравится! Иди к нам! - … - брюнет посмотреть на уже бьющегося в судорогах от истерики сводного брата, лениво окинул помещение взглядом и тяжело вздохнул. – Да ну, что я тут буду своей рожей праздник распугивать. Отдыхайте, приду завтра. С этими словами Гажил помахал рукой, развернулась и ушёл, а Нацу прорвало. Вопя во всю глотку так, что стеклянный бокал задрожал, парень рванул на таран, из-за чего был пойман бойкими работниками. Не сказать, что он не мог их уложить, но вопил так, что, казалось, сейчас все оглохнут. - НАУЧИ МЕНЯ!!! – кричал младший Драгнил, пока молоденькие девочки в ужасе жались к более чем довольному стечением обстоятельств Акнологии. – Я тоже так хочу! Научи меня! НАУЧИ!!! Да уж, такого зрелища Хвост Фей уже давно не видел, но Гажил как-то не очень был заинтересован смотреть. На самом деле он действительно хотел посидеть в баньке, а отказался именно потому, что не хотел портить праздник всем остальным. Не любил он шумные сборища, да и вообще слыл заядлым интровертом, а потому толпа девок и шампанское – это совсем не то, что он хотел сегодня видеть. Украдкой глянув на звёздное небо, Кошатник как-то завороженно вздохнул и немного печально улыбнулся. Наверное, всё-таки хорошо, что он родился Драконом. Он не представлял себе жизни под бесконечным гнётом и давлением купола, нескончаемых Вакцин и привязки к одному месту. Он не знал, что такое «приступ», не знал, какого это быть зависимым хоть от чего-то в этом мире, и именно это он считал величайшей из наград, которую ему преподнесла генетика. Если бы Игнил отдал приказ драться с толпой озверевших людоедов, Гажил встал бы в ряды не думая, но это не значит, что он этого хотел. На самом деле до одури он любил только две вещи: своих любимых «Кошек» и бескрайние просторы свободы. Никаких правил, указов, требований, только горный ветер и тысячи миль просторов. Ноги сами привели его на место пастбищ любимых львов, однако парень сильно удивился, когда заметил, что он тут не один. Молодая девица, чьи волосы были цвета некогда недоступного неба, умотала от лагеря аж на несколько километров. Сидя на камушке посреди ночного холода, Леви явно не думала о своей репродуктивной системе, да и про цистит как-то однозначно запамятовала. Вид у неё был бессмысленный и потерянный, словно горный львёнок, который сидит возле трупа своей матери и не знает, куда ему дальше идти. Не столько состояние девушки, сколько её неуместность в данное время суток и локация, напрягли парня, от чего он огляделся по сторонам и облегчённо вздохнул. Львы паслись далеко и явно не планировали ближайшее время подходить, однако это может измениться, а значит надо уводить деваху отсюда. - Эй, Леви. – тихо отозвался брюнет, глядя как девушка внаглую игнорирует. – Ты чего? Всё хорошо? - Я потерялась. – как ребёнок ответила девица. - Ну пошли, отведу, раз потерялась. - Нет. – карие глазки с опаской посмотрели на звёздное небо. – Я… Потерялась… И я понятия не имею, что делать дальше. - Для начала подняться с камня, пока ты себе чего-то там не застудила. - А какой смысл? - Жопу не застудить? Знаешь, я даже не знаю, что ответить. - Какой смысл во всём, что тут происходит!? – почти прокричала МакГарден, а на глазах навернулись слёзы. – Что мы делаем!? Ради чего мы живём!? Для чего!? Какое у нас есть будущее!? Вот ты, например, для чего ты живёшь!? - Скотину воспитывать надо. - Что? - Я говорю: «скотину воспитывать надо». - А зачем её воспитывать!? - Так ты прикинь, какие монстры из них вырастут, если их не одомашнивать постоянно. Честно, Леви даже не поняла, что ей сказали, а Гажил и не пытался вывести девку из ступора. Забив на здоровье своей собеседницы, да и на своё тоже, Гажил присел на тот же камень и посмотрел вдаль. Молодь игралась и кусалась, от чего Гажил невольно улыбнулся и в очередной раз вздохнул: - Странная ты, Мелкая, очень странная. - И чем же я странная!? - В дерьме не разбираешься, а о Боге говоришь. – сказал, как отрезал, после чего уверенно посмотрел в напуганные карие глаза. – Хотел я спросить, откуда вы такие нежные и неприспособленные к жизни берётесь, да только знаю ответ. Все поголовно, вас послушаешь, куда ни плюнь, одни Философы да Мыслители. Откуда мы взялись, в чём смысл жизни, ещё невесть какая-то поебота, которой противопоказано даже тенью мелькать в ваших башках, но вы ею истекаете! Я понятия не имею, что у вас там в бункере твориться, но глядя на вас, я благодарю всех и вся, что меня оттуда турнули сразу после рождения! Знаешь, что я тебе скажу? Чем меньше проблем нужно решить, тем больше херни лезет в голову, и это – факт, в котором я убедился ни раз! «Что было бы, если…»: вот на эту тему вы просто обожаете пострадать всем вашим дружным коллективом! Вопрос: «ради чего мы живём?», равносилен вопросу: «почему ты родился?». Вот ты знаешь, какого хрена ты родилась? А я знаю! Потому что родаки не предохранялись, батя не успел вытащить, а у маман овуляция была. ВСЁ!!! Никакой философии и высоких материй, я об этом знаю очень хорошо, но заметь, биолог ты, а не я. – тут Гажил как-то понуро опустил голову и потёр холодные руки. – Вы так любите всё усложнять и совершенно не привыкли решать проблемы. У вас половина роты стрелять не умеет, высечь искру для вас верх пиротехники, а о том, чтобы добыть еду в полевых условиях я даже заикаться не буду, но вы ищите какие-то проблемы, которых нет даже в теории, лишь бы не решать те, что есть. Кому мы нужны? Да никому мы не нужны, и не нужно искать тут высокого смысла! Я родной матери не был нужен, я её только на третьем десятке своей жизни первый раз в глаза увидел, а до этого ей было всё равно! - Это не так! – попыталась возразить Леви. – Доктор Рэдфокс – замечательная женщина! Ты не представляешь, сколько сил и труда она вкладывала в нас! - Конечно, не представляю… Она вкладывала их в вас, а не в меня. - Я уверена, что это не так. Понимаешь, она… Крепкая хватка сомкнулась на затылке, сжав голубые пряди, от чего Леви осеклась, а Гажил лишь рывком притянул к себе вплотную. Если бы перед ним был бы парень, он точно дал бы крепкую затрещину, но вместо этого, молодой Дракон лишь как-то криво и болезненно улыбнулся: - Вот видишь, в этом и есть ваша проблема. Вы не умеете называть вещи своими именами. Вы всё время пытаетесь их как-то объяснить, найти причины, понять, простить, вы делаете с ними всё, что угодно, лишь бы не признавать. Сложный период, болезненные обстоятельства, травмы, ещё невесть что, но, Леви… Мне двадцать два года и я ни разу её не видел в живую… Двадцать два года… Это не неделя, не пропущенный праздник или день рождения, у моих сверстников у самих уже дети есть, и это не «травма» … От меня отказались и не видели бы ещё очень и очень долго, если бы обстоятельства не сложились так, как они сложились. Сейчас ты мне рассказываешь, как эта изумительная женщина вкладывала в вас силы и время, но мне этого не понять, потому что она вложила это в вас, а не меня. Я не видел её ни разу, а вот Акнологию видел. Этот мужик ненавидел моего отца и он ничего мне не был должен, но он был у меня, пока моя мать была у вас, и в этом нет логики и морали. Просто она выбрала вас, а не меня. Почему? Может чешуёй не угодил, я не знаю, но ситуация такая, какая есть, и не надо искать оправданий там, где их отродясь не было. На этой весьма грустной ноте, Гажил отпустил девушку и поглядел куда-то в даль. Переживал ли он случившееся? Не проходило и дня, чтобы он об этом не загнался, но время… Да нихрена оно не лечит, просто появляются более насущные проблемы, требующие куда более мобильного решения, нежели детские страдания ни о чём. - Мне жаль. – тихо отозвалась Леви. - А мне нет. – грубо ответил брюнет. – Жалеть меня надо было тогда, а сейчас от этого уже никому не станет легче. Хочешь, я отвечу тебе на твой вопрос? Так вот: НИКОМУ мы нахрен не сдались в этом поганом мире, и от того, что мы сдохнем, поверь, начальство только выдохнет. Так что кончай мотать сопли на кулак и займись чем-нибудь полезным, а если нечего делать, пошли, поможешь мне с молодняком. Не успев даже пикнуть, девушка была ловко подхвачена широкой крепкой ладонью за шкирку, и утащена в сторону пастбищ. И как Гажил только умудрялся управляться с этой оравой плотоядных монстров, Леви не имела ни малейшего понятия, но ближе к полуночи физическая боль заглушила душевную и деваха выбилась из сил. В такое время напороться на отморозков, как нефиг делать, а потому Гажил решил довести несчастную плаксу до дома, тем более, что им по дороге. В доме Игнила места было много, разместить ораву, как нефиг делать, но орава гоняла в картишки в главном холле и явно не планировала спать. Всеми любимая татуированная тройка Фернандесов уверенно разложилась с покером, проигрывая Мистгану четвёртый раунд подряд. У Загрейна знатно припекло, Жерар уже терял самообладание, и только невозмутимый Мистган, аккуратно запрятав за плащик уже четвёртый куш, как ни в чём не бывало смотрел в карты. Он не повёл даже бровью, когда выиграл у братьев полкило метамфетамина, ну что сказать? Профессионал! - Мои дебилы! – довольно позвала Эльза, зайдя сзади и обняв Жерара за шею. – Ну, какой счёт? - Мы проигрываем уже в четвёртый раз! – кипел Зигрейн, глядя на невозмутимого брата. - Как ты вообще это делаешь!? – тут взорвался уже Жерар, игнорируя девушку на шее. - Я играю с Акнологией на желание. – холодно ответил Мистган. - И как? – не подумав выдала Эльза. - … - Мистган с пару секунд игнорировал вопрос, после чего как-то немного болезненно сморщился и нервно сглотнул. – Каждый раз по-разному… У него вообще довольно больная фантазия. - … - Эльза похлопала глазками и глянула на своих парней. – Бросайте это дело, пацаны, вы его не победите! - А мы попробуем! – хором выдали близнецы. – Давай! Ставки! - Опять Мистгану проигрываете? – голос Гажила заставил всех присутствующих повернуться ко входу. – Ничему вас жизнь не учит. - Что, такой умный!? - Поумнее, чтобы в очередной раз всё не просрать! Да нельзя у него выиграть, никак! - Во! – выкрикнул Жерар и довольно оскалился, глядя на три карты на столе. – Ну что, открываем! И тут Жерар довольный положил карты и посмотрел на «хаус». Три открытые карты были изящными «тузом», «дамой» и «десяткой», которые так красиво совпали по бубновой масти. Улыбка Жерара была более чем обоснована, а потому он демонстративно щёлкнул когтями по двум дамкам: - Сет! Три дамки! Что у вас!? - Слабовато. – съехидничал Зигрейн и положил на стол бубновые двойку и восьмёрку. – Флеш. Чем порадуешь, Мистган? - … - третий с пару секунд молчал и с невозмутимым лицом развернул карты, которыми оказались бубновые король и валет. – Роял Флеш – старшая комбинация. Спасибо за ставки. Дальше играем? Казалось, один неверный звук, малейшая искра, и оба парня просто разорвут на части незадачливого братца. Мистган же с неподражаемым выражением сгрёб очередную наркоту за пазуху, с мыслями о том, кому и где будет сбывать, пока Жерар и Зигрейн продумывали, как выбить дурь из любимого родственника. - А я говорил. – вставил свои пять копеек Гажил, чем привлёк взгляды двух разъярённых близнецов. – И не надо на меня так смотреть. - Отстой! – на всё помещение раздался голос Нацу, а в комнату вошёл сын Игнила. – Ну какого хрена!? «Какого хрена?» хотели знать все, и даже Леви на миг забыла про свою усталость. Родное чадо Вождя недовольно ввалилось в общую гостиную, пока Люси, что было сил, пыталась вырваться из хватки Драгнила. Он нёс её на плече, как мешок картошки и явно думал о своём, пока юная прелестница была на гране истерики. - Отпусти меня! – уже плакала пленница, силясь вырваться из цепких лап. - Гажил, какого хрена!? – полностью игнорируя брыкающуюся блондинку, почти проплакал молодой Дракон. – Почему всё так!? - Кто тебя опять обидел? - Акнология! - И чем же он тебя обидел? - Да ну, весь из себя такой крутой и на пафосе! Рожа, мать твою, в тёмном переулке увидишь, всю отжатую наркоту отдашь! Как он это делает!? - Наркоту отжимает? - Нет! Я про… - Ну нахрена я так нахреначился? – в комнату буквально ввалился глава Комитета, силясь устоять на ногах и не влететь в окно или стену. – Последняя бутылка шампанского была лишняя. Что за шум, а меня не позвали? - Ты! – Нацу буквально взорвался и подлетел к Акнологии вплотную, полностью забыв про Хартфелию на плече. – Ты сейчас же мне скажешь, как ты это сделал! - Что именно? - Как ты прорвался в баню!? - Мимо проходил. - Ты мне зубы не заговаривай, я не вчера родился! Я знаю, что у тебя целый ряд техник, и ты мне сейчас расскажешь обо всех! Ты меня понял!? Ау, я с кем разговариваю!? Эй, ты… - тут Нацу осёкся, подметив необычную траекторию голубых глаз, внимательно проследил и упёрся аккурат в попку Хартфелии. Серые глаза вспыхнули настоящим огнём, когтистые лапы намертво сжали две аппетитные булочки, а сам Драгнил лишь ревностно зарычал. – Даже не думай, это моя задница! Ты меня слышал!!!??? - Я не знаю, что ты там бормочешь, малёк… Ик… - легонько шатаясь выдохнул Акнология, достал флягу и запил шампанское разведённым спиртом. – Но если ты сейчас же не уберёшь эту жопу от моего лица… Ик… Я её лизну… Ик… - НЕ НАДО!!! – закричала Хартфелия, пока задний проход сжимался до размеров инфузории туфельки. - Нацу, отпусти девку. – довольно грубо потребовал сводный брат. - А я не хочу её отпускать! Я хочу, чтобы этот хмырь мне выдал, как он прорвался на тусовку!!! - Да просто у меня больше! – коротко ответил Акнология. - Что это у тебя «больше»!? - Опыт… А ты о чём подумал? - Так всё! – закричала внезапно оживившаяся Эльза, явно подмечая, что Нацу медленно закипает, а Папочка входит в пьяный раш. – Мы все устали, расходимся! - Золотые слова! – заплетающимся языком утвердил Акнология. – Ну а теперь, если никто не возражает, я… - Как вы с этим живёте? – перебила МакГарден, уверенно наступая на уже закипающего главу Комитета Безопасности. – Вы уничтожили Крокус, миллионы людей, всё это по… - Леви, пожалуйста. – угрожающе тихо выдохнул мужчина и совсем недобро посмотрел на девушку. – Не грузи меня философскими идеологиями после нескольких литров спиртного. Я разойдусь. Честно, Леви вновь накатила истерика, от чего она едва ли не прокричала: - Как вы можете так спокойно к этому относиться!? Как вы вообще спите по ночам!? - Отлично. Пока не жалуюсь, но матрас можно и помягче. - Вас не мучают кошмары, совесть!? Они вообще у вас есть!? - Так, МакГарден! – вот теперь Акнология реально посмотрел на Леви, как на мясо. – Если ты сейчас же не успокоишься… Ик… Тебя успокою я! Мне для этого понадобиться шесть пальцев и тридцать секунд! - Вам для этого и шести рук не хватит!!! Леви явно крикнула это на эмоциях, совершенно не думая, а толпа в помещении затаила дыхание и оцепенела. Невозмутимый Мистган оцепенел от ужаса, оставшиеся Фернандесы побелели на пару с Эльзой, Нацу и Гажил заметно напряглись, и только Люси смотрела на готовую разреветься от истерики Леви и вмиг притихшего Акнологию. То ли адреналин сыграл на руку, то ли ещё какие-то химические процессы в организме, но Акнологию резко перестало шатать и он как-то подозрительно ровно и твёрдо встал. Голубые глаза остекленели, дыхание стало ровным и глубоким, лицо сгладилось, как у фарфоровой куклы, а сам мужчина тихо, полушёпотом выдохнул: - Я не понял… Она во мне сомневается? - Босс, в вас никто не сомневается во всей Райской Твердыне и за её пределами!!! – в панике кричала Эльза, сама грозясь заплакать от отчаяния, а тройка Фернандесов резко и уверенно побросала карты и закивала в такт словам оружейницы. – Шеф, она – дура, она не соображает, о чём говорит!!! Я верно говорю!? - Да-да-да!!! – уверенно кричали Фернандесы, перебивая друг друга. – Вообще ненормальная! Да кто она такая!? Папочка, вы «бест фром зе бест»!!! Но Папочка не слышал, как и МакГарден. Леви набирала обороты в истерике, Акнология медленно закипал, «группа поддержки» цепенела на глазах, а оставшаяся публика в ужасе наблюдала. В один момент нервы сдали, Акнология в несколько шагов преодолел расстояние между ним и Леви, ловко сгрёб в охапку опешившего биолога, и тихо шепнул: - Ну всё… Достала! *** Металликана медленно направлялась в свою комнату, на ходу что-то листая в своём планшете. А вообще хорошо, что она выбралась. Свежий воздух, новые лица, возможность хотя бы пару дней насладиться отпуском лично для себя, не боясь за бактерии и любимых подчинённых. Почему-то от мысли о девочках, на душе резко заскреблись кошки, а сама доктор поникла в считанные секунды. В голове сразу всплыл предательский разговор с Акнологией ещё до того, как Леви и Люси заразились: «Что, со своим мамочкой стать не задалось, решила попытать счастье материнства с чужими?». Да, это так. Она не смогла стать матерью для Гажила, не смогла отказаться от исследований, хотя… Кого она обманывает? Она не смогла отказаться от собственного самобичевания, строя из себя жертву долгие-долгие годы, и вместо того, чтобы наладить отношения с родным сыном, просто нашла ему более удобную замену. Чужих детей любить проще и выгоднее. В случае чего можно просто сказать: «я тебе ничего не должен», а вот со своим так не прокатит… И не прокатило! Просто прийти через двадцать два года и сказать: «привет, сынок, я твоя мама», это даже как-то глупо. Эта брешь никогда не зарастёт, она навсегда останется незавершённым комом где-то внутри и уйдёт под землю вместе с ней. Почему Время часто ассоциируют с водой, что убегает? Наверное потому, что её «бег» столь же губительный, что и у Времени. За годы ручьи размывают горы, в один момент превращая грунт в непригодную для построек местность. Со Временем так же. Маленькая лужица, разлитая в прошлом, за годы набегает в бескрайний океан, и то, что когда-то можно было перешагнуть, уже не переплыть ни на одном плоту. Она потеряла Арго, а следом за ним и сына, но если первого спасти она не могла, то от второго отказалась из-за собственной слабости. Она потеряла сына, так до конца и не обретя «дочерей». Боги-то может её и простят, а вот Время… Время ничего не прощает. Ничего… И Никому. Из грузных мыслей Металликану вырвал истошный «полувой-полустон-полукрик» Леви, который разнёсся на всю округу и ещё захватил несколько зданий на улице. Что это был за вопль, доктор Рэдфокс так и не поняла, но тут же бросилась к его источнику, сломя голову. Перепугалась она знатно, но не настолько, насколько это сделали свидетели безобразия. - Перебор. – рвано выдохнул на глазах трезвеющий Акнология, с ужасом и нотками вины глядя куда-то себе под ноги. – Совсем перебор! - Ты… - Нацу буквально осел на пол, наконец выпустив Хартфелию, потому что сейчас ему было не до неё. – Как ты… Как… Публика затаила дыхание, Жерар и Зигрейн слились с интерьером, а Мистган и вовсе почти растворился в воздухе, толпа ртом глотала живительный кислород, когда в помещение влетела взволнованная Металликана: - Что тут происходит!? Последние градусы выветрились из головы, а Акнология медленно повернулся в сторону выхода и так же нервно сглотнул. Эти напарники знали друг друга так долго, что Металликане даже ничего объяснять не пришлось... Хотя нет, пришлось. Под ногами главы Комитета сидела Леви, или лежала - они так и не смогли идентифицировать это положение. Глаза блестели от слёз и ещё чего-то, щёки полыхали, тело била крупная дрожь, конечности не слушались, а Металликана, казалось, сейчас начнёт пускать языки пламени, глядя на уже напрочь протрезвевшего главу Комитета. Но Акнология не первый год живёт на свете, а потому с укором посмотрел на молодого Дракона в жилетке напротив и выдал: - Гажил, ты бы прикрылся. – тут Акнология восхищённо глянул на напарницу и указал ей на её же чадо. – Во мужик растёт! Девки от одного вида кончают! - Что ты с ней сделал!? – полностью игнорируя ответ мужчины, закричала брюнетка. - Не, нормально! У нас в комнате шесть мужиков, пять из них – молодые и горячие, а она на меня кричит! - Что ты сделал с Леви, Мразь!!!??? - … - Акнология молчал с пару секунд. – За ушком почесал! - Это «за ушком» называется!? - Да я что, виноват, что на неё подышишь, а она течёт!? Я думал, пикнет и успокоится, а она рванула и растеклась по стенкам! Ладно, МакГарден, кончай придуриваться! Вставай уже! - Я… - с трудом пища выдала девушка. – Я… Описалась. - Блять. Точно девственница… Писать надо «ДО»! – выругался Акнология, медленно отступая от звереющей на глазах Металликаны. – Я только ручками… Никакой похабщины… Никаких «ниже пояса»! Но Металликана уже пёрла, как Клан озверевших людоедов с Крокуса. Ох, как её распирало с растекающейся по полу МакГарден, а уж тем более с того, «по чьей вине»! Акнология стоял стойко, в отличии от градуса, который зассал и свалил, и вот, когда чудище подошло в плотную, Металликана буквально выдохнула в лицо: - Ты где был? - Работал. – отрапортовал глава Комитета. - Работал? - Да! Нацу подтвердит! – Акнология повернулся к Нацу и украдкой положил руку на табельный пистолет. – Да, Нацу? Не успел Акнология толком убрать руку с табельного оружия, как молодой Драгнил едва не сбил мужчину и вцепился в ногу. Валяясь на полу, и грозясь стянуть с главы Комитета Безопасности брюки, Нацу прибывал в настоящей истерике, покуда по щекам текли слёзы отчаяния и безысходности. - Подтверждаю!!! – почти рыдал парень, уже вцепившись в пояс. – Всё подтвержу, свидетелем под трибунал выйду, под расстрел, горных львов, дикарей из Крокуса!!! Я признаюсь, сознаюсь и раскаюсь во всех совершённых и несовершённых грехах!!! Я всё, ВСЁ сделаю!!! Только скажи, как ты это сделал!!!??? – Нацу со слезами глядел на растекающуюся по полу МакГарден и с ужасом посмотрел на Акнологию. – Шесть пальцев… Тридцать секунд… КАК!!!??? Да я в убийстве признаюсь, только НАУЧИ!!! Мало было Акнологии звереющей на глазах Металликаны, теперь у него ещё и был стягивающий с него штаны Драгнил! Заебись, вечер! - Ты. – буквально рычала доктор Рэдфокс и, игнорируя Нацу в ногах, буквально выдохнула Акнологии в лицо. – Ты опять в дрова нажрался? - Я работал. – очень твёрдо для своего положения выдал Акнология. – Я РА-БО-ТАЛ!!! - Да? - Вообще отвечаю! - Ну-ну. – тут алые глаза доктора упали на немного выпуклый карман куртки, а тоненькие пальчики аккуратно вытянули содержимое, которым оказались эротичные кружевные чулки. – А это что? - … - Акнология смотрел в эти бешенные глаза и прям видел в них, как эта женщина вешает его на кружевном белье посреди комнаты. – Чулочки. - Чьи? - … - что сказать, он не знал, но пьяный мозг выдал самое лучшее решение. – Мои. - Твои? - Ага! - Кружевные? - А то! Новая разработка! – гордо отрапортовал глава Комитета. – Обеспечивает лучшую вентиляцию, ткань уплотняется аккурат по кровотоку для лучшего теплообмена с окружающей средой! - Что, впрямь твои? - Ага! - … - уголки губ Металликаны гаденько потянулись вверх. – Докажи. - Как? - Надень. Сказать, что публика затаила дыхание – это промолчать. Фернандесы на пару с Эльзой и Гажилом опешили, Нацу, на пару с Леви вообще не поняли, что услышали, а Люси медленно спряталась за оружейницу. Обстановка накалялась, Металликана всё ближе тянула чулочки к шее мужчины, пока тот отчаянно мозговал, что можно было сделать. Доктор Рэдфокс явно ждала действий со стороны бывшего напарника, и… Он тоже не заставил себя ждать. - Надеть? Что, прям тут? – переспросил глава Комитета, и встретив утвердительный кивок, лишь тяжело вздохнул. – Ну ладно. Вот этого не ожидал никто, даже Нацу, что сидел в ногах, и которого ловко сняли на пару со штанами. Когда верхняя одежда полетела, толпа вовсе потеряла связь с реальностью, и только Люси, как последний оплот здравого смысла, подняла шум: - Вы что, серьёзно собираетесь их надеть!? Вы в своём уме!!!??? Это же прикол был!!! Эльза, ну сделай, что-нибудь!!! Но вместо поддержки со стороны оружейницы, Люси лишь была схвачена профессиональным зажимом под горло, после чего Эльза приставила блондинке дуло к виску и громко закричала: - Закрой пасть, пизда белобрысая, и только звук издай!!! Я хочу увидеть Папочку в кружевных чулках!!! - Доча хочет шоу. – издевательски выдала Металликана. - Да надеваю я, надеваю! – не довольствовал мужчина. - Он же не наденет их? – Гажил нервно косился в сторону трёх Фернандесов. – Он не может… - Папочка может всё. – синхронно отрапортовали братья. – Вот совсем ВСЁ! Это правда, в которой никто не сомневался через три минуты переодеваний. Сказать, что публика была в шоке – это промолчать, и, наверное, только Металликана держалась как скала, ну а Акнология был достоин писаний и личного эпоса. - Ну, что скажите? – с неподражаемой гордостью спросил глава Комитета, демонстративно отведя одну ножку в сторону. – Меня не полнит? Не известно, была ли Металликана довольна, а вот Акнология был более чем, особенно выражением Люси. Глава Комитета Безопасности, как ни в чём небывало, стоял посреди комнаты в очень приподнятом настроении, раздевшись до самых трусов, пока очаровательные кружевные чулочки плотно обхватывали накаченные ноги. Топлес-модель был более чем доволен произведённым эффектом и с вызовом глянул на зачинщицу мероприятия: - Ну, Мета, как я выгляжу? - Сто двадцать пять из десяти! – закричала Эльза, грозясь задушить Хартфилию в зажиме. – Шеф! Вы – это лучшее, что я видела за последнюю неделю! Весь свой следующий оргазм я буду думать только о вас! - ЭЙ! – хором запротестовали Жерар и Зигрейн. - А ещё заставлю этих двоих надеть чулки! – добавила Скарлетт. - Блядь. – так же хором ответили братья. - Твою ж мать. – тихо выругался Мистган. - Не то слово. – добавил Зиг. - Это ж полный пиздец! – не скромничал Жерар. - Жесть… - тихо пискнул Мистган и посмотрел на братьев. – Лютый пипец. Может отвернёмся? Братья молча переглянулись, не издав ни звука, с пару секунд что-то обмозговали, синхронно залезли в карманы брюк, достали оттуда подобия мобильных телефонов и уставились на Акнологию. - Папочка, можно мы вас сфотографируем? - Нет. – эротично выдохнул мужчина. – Только приват. - Чёрт. – почти всплакнул Жерар и убрал камеру. – Придётся смотреть. - Боже, я сейчас заплачу! – Эльза явно грозилась словить то же состояние, что и МакГарден. – Шеф, пожалуйста, наденьте шпильки! Гажил, достань шпильки! - Я?! – брюнет думал, его нельзя будет уже ничем удивить. – У меня нет! - Достань! - Где я тебе их достану?! - ДОСТАНЬ!!! – бесновалась кадет, переведя дуло с виска Хартфелии на пасынка Игнила. – Мне плевать на последствия, такой шанс бывает раз в жизни!!! У брата своего покопайся, однозначно что-то заныкал!!! Эльза требовала шпилек и кричала на Гажила, Леви сидела в луже рядом с Драгнилом, что сидел в обнимку со штанами Акнологии, Люси пыталась разжать хватку девушки у себя на шее, три одинаковых Дракона пялили на всю эту картину, пытаясь то ли быстрее забыть, то ли подетальнее запомнить. За всем этим сумбуром все забыли о самой главной паре сего мероприятия! - Мета. – эротично выдохнул глава Комитета, широко расставил ноги и наклонился, не сгибая колен, глядя прямо в недовольные алые глаза. – А ты сомневалась, что это мои чулочки! Сидят, как влитые, мой размер, аккурат «по кровотоку»! Я же говорил, что… - ЕБИТЬ ТВОЮ ДУШУ!!! – не своим голосом завопил Игнил, явно откуда-то со стороны входа. Не сказать, что Акнология прям совсем растерялся, но стоя топлес, с задранной ко входу пятой точкой, в одних трусах и чулках, почувствовал себя в довольно неловком положении. Не разгибая спины, мужчина медленно и осторожно повернул голову и увидел в край охреневшего главу Поселения, который явно располагал куда меньшим энтузиазмом, чем все остальные. - Оу, Игнил. – Акнология вальяжно выпрямился и с гаденькой улыбкой повернулся к давнему знакомому. – Как настроение? Ты какой-то бледный, что-то случилось? - КАКОГО ХРЕНА???!!! – вопил Игнил. - А ты не знал? – совершенно серьёзно возмутился Акнология. – Новый писк моды, вся Магнолия так носит! Кстати, есть разные цвета. Я хочу розовые с попугайчиками. - Просто признай, что ты облажался. – Мета уже не могла сдержать нервной усмешки. - Нет, я буду гнуть до последнего. – Акнология эротично облизнулся и потянул ножку к старшему Драгнилу. – Игнил… Сними чулочек. Я знаю, ты это любишь. - … - Игнил пару раз перевёл взгляды с кружев на глав Комитета и Центра, после чего взгляд остекленел, а голос слегка осип. – Я не хочу знать, что здесь происходит. Я хочу знать, что тут делает мой сын. - Твой сын? – мужчина посмотрел на Нацу. – Твой сын стянул с меня штаны и не отдаёт. Ему однозначно нравятся мои чулочки. - Папа, я всё объясню! – почти плакал младший. - Заткнись! – у Игнила уже сдавали нервы. – Почему Леви в луже?! - А ей больше всех понравились мои чулочки! Перепалка закончилась где-то ближе к полуночи. Нацу за косу утащили на серьёзный разговор, Гажил с Фернандесами слились под шумок, Эльза взяла Люси в заложники и требовала «Папу на шпильках». Нет, шпильки не достали, пришлось вызволять Хартфелию, а пока это делалось, Леви успела и вымыться, и просохнуть. Не смотря на активную ночную жизнь, в поселении довольно рано вставали, и, как ни странно, но это были ночные дебоширы. Игнилу по должности нужно было подыматься с первыми лучами, а вот ранний подъём его чада, не то, чтобы напряг, а просто привлёк к себе мимолётное внимание. Младший Драгнил явно встал не с той ноги, и дело было не в спиртном. Аппетита не было, он явно о чём-то упорно думал за столом, ковыряя вилкой отбивную, даже не пытаясь её как-то поделить. В один момент парню это надоело, он просто откинул инструмент и недовольно посмотрел на отца. Не сказать, что Игнил был прям в ужасном настроении, но для того, чтобы Нацу не открыл рот, он бы приложил много усилий. - Пап. – сын принципиально не моргал и смотрел аккурат в лицо, усиленно отводящего взгляд, отца. – Папа… Па-а-а… Пап! Папа… Ну папа! - … - вилка с грохотом полетела на тарелку, а Игнил чуть-ли не со скрипом повернулся к отпрыску и как-то криво улыбнулся. – Да, сын, я тут. Слушаю. - Почему Жизнь – Говно? - Давай поговорим об осьминогах. - Что такое «осьминоги»? - А это такие «улитки». У них нет ракушки и усиков, зато есть восемь ног и иногда они бегают по пляжу, а так вообще в море живут. - Папа, что за хрень!? - Ещё какая, у неё нет костей! А вообще, я их никогда не видел, но приморские поселения вылавливают периодически. Говорят, вкусные. - Почему мы вообще говорим об осьминогах!? - Потому что про осьминогов я хоть что-то знаю, а «почему Жизнь – Говно», не представляю даже в теории! - Ну бля! - И не говори. – Игнил налил себе в стакан компота и продолжил есть. – Так что смирись и радуйся Говну, которое у тебя есть. У многих нет даже его. - Ну папа! - Что!? – Игнил уже со злостью отодвинул от себя тарелку и уставился на сына. – Что ты хочешь от меня? - Я хочу знать! - Что именно!? - Как Акнология это делает!? - Опять. – глава Поселения лишь обречённо потёр лицо и отвёл взгляд в сторону. – Когда же это закончится? - Папа! Если бы Игнил не был представителем Драконов, Нацу бы решил, что его свёл спазм приступа, но вместо пены, Нацу услышал лишь утробное рычание, и мужчина повернулся. Глаза его почернели, всё тело дрожало, чтобы не залепить крепкую оплеуху, но что-то было в Игниле не так. Он словно думал: дать ли чаду «лизнуть эссенции», чтоб неповадно было, или не стоит? - Хочешь так же? – в голосе отца звучала издёвка и даже вызов, от чего тот сам себе нервно усмехнулся. – Это можно. Выворачивай карманы, снимай обувь и иди. - Куда? – не понял Нацу. - На Восток. Там море и до него пилить четыреста километров в одну сторону. Как дойдёшь, сразу разворачиваешься и идёшь обратно, и так пять раз. Идёшь пешком, босиком и налегке. Если вопросов нет, то вперёд, иди. - … - Нацу как-то резко и довольно несмело притих. – Пап, я… - Ты хотя бы отдалённо, тупо в образе, башкой понимаешь, что пережил этот ублюдок? Или, по-твоему, он блять встал в один день, к нему припёрся Пречт и сказал: «Слухай, я думаю было бы не плохо тебя сделать главой Комитета Безопасности»! А он такой: «Хм… А знаешь, я думаю это будет неплохо»! - Я не… Тут эмоции взяли верх, из-за чего Игнил схватил сына за волосы на затылке и притянул к себе вплотную так, что дыхание обожгло лицо. Казалось, родитель сейчас просто вгрызётся в эту столь любимую мордашку и точно что-то откусит, но пока ещё сдерживался. - Ты… Хоть отдалённо представляешь… Кому ты сейчас завидуешь? – буквально выдохнул Игнил, от чего Нацу слегка сморщился, но вырываться из хватки не стал. Игнил лишь как-то нервно хихикнул, по-отцовски поцеловал сына в нос, но хватку не ослабил. – Ты – моё маленькое, любимое, безмозглое детище. Боже мой, ты такой же тупой, как и я когда-то. Ничего, это проходит с возрастом, с опытом, с ещё невесть чем. Поверь, я знаю. - Папа, послушай… - Нет, это ты послушай… И слушай внимательно. – Игнил издевательски усмехнулся. – Ты в Крокусе был? - … - Нацу лишь нервно сглотнул, явно осознавая, что попал не по-детски. – Был. - Понравилось? – всё в той же манере спросил отец, и, не дожидаясь ответа, улыбка сошла с лица, а взгляд остекленел. – А он там родился. Понимаешь? Нет, ты не торопись, пусть эта мысль уляжется в голове, пропусти её через сознание, вспомни детвору, которую вы ловили, вспомни, что у них не было Вакцины… А теперь медленно, Нацу… Очень медленно… Он… Родился… В Крокусе… И прожил там… ОДИННАДЦАТЬ лет. Ни день, ни два, ни неделю, ни месяц… ОДИННАДЦАТЬ ЛЕТ. – Игнил самодовольно усмехнулся, наблюдая, как до чада медленно, но, верно, доходит осознание масштаба. – Чувствуешь, Нацу? Это – Очко, и оно сжимается обратно пропорционально масштабам пиздеца. А теперь скажи мне, сынок, как долго ты можешь сидеть в комнате без дела, не суя нос на улицу? День? Два? Ты через неделю рехнёшься и визжать, как сука, начнёшь… А он до шести лет света не видел, кроме червяков на потолке. Он про Крокус не говорит никогда, всячески уходит от ответов, а если про что-то личное, или, не приведите Боги, мать, так тут и вовсе в реанимации не вспомнишь о чём речь шла… Но один раз… Мне повезло. С этими словами Игнил отшвырнул сына, сел прямо и как-то с обречённой злостью оглядел стол. Ему хотелось перевернуть тут всё, и, будь он моложе, скорее всего так и сделал бы. Старость – не радость, но промочить горло надо было, а потому отпив компот, Игнил продолжил: - Один раз… ОДИН… Он нажрался в дрова. Нет, бухать, как проклятый – это привилегия всех глав подобных структур, но он это, как правило, делал в компании, а тут что-то обдолбался в пустой комнате и сидит. Я его даже не искал, случайно зашёл в какую-то тихую подсобку, даже не помню зачем, а он тут, водяру переводит, уже три литра в одну харю и сидит, думает. Скажу честно, сын, я был хорошо так накуренный, и что-то мне показалось прикольным посидеть в тесной комнатушке с ужратым в дрова аборигеном Крокуса. Ну, настроение у меня было докопаться до кого-то, ну я и докопался до Акнологии! А как там вообще в Крокусе? А девки там красивые? А это правда, что у них чокнутые шизики по улицам бегают и девок портят? – тут Игнил вновь очень недобро посмотрел на сына. – Ты знаешь, Нацу, после последнего вопроса он на меня так глянул, что марихуана выветрилась довольно основательно. Не полностью, но хорошо так. Вот, честное слово, будь он трезвый, он бы в лучшем случае развернулся бы и молча ушёл. Если бы был прилично пьяный – он бы ушатал меня лопатой! Но он был в такое говнище, что сделал то, чего больше никогда не позволял себе… Его пропёрло поболтать и он мне рассказал. Я не знаю, как ему было, а вот у меня вся марихуана из башки выветрилась и водка не помогла. – Игнил упёрся руками в стол и исподлобья посмотрел в серые глаза своего чада. – Его полоумная мамаша, ебанутая на всю голову маньячка с мачете и арматурой, которая рубила в капусту всё, что шевелиться, стала единственным залогом того, что он вообще выжил. Я не знаю, как точно она вела себя, но даже тех рассказов, которые я услышал, хватило для того, чтобы создать образ невменяемого бешенного хищника, который сначала убивал, а потом разбирался… И с этим хищником, Нацу, он жил один на один в замкнутом пространстве, но херею я не с этого. – тут Игнил как-то заговорщески поглядел по сторонам и немного притих. – Он этого никогда не признает. Он наденет кружевные стринги поверх чулков и шпилек, накрасится и пойдёт на панель клиентов пугать! Но никогда… НИКОГДА он не признается никому, да и мне кажется, себе тоже… Он боготворит свою мамашу. Он боготворит её до сих пор. Да-да, ту самую полоумную, невменяемую, агрессивную мразь, которой боялся весь Крокус. Весь мир, сука, боится Крокуса, а Крокус боялся её! Когда эта мразь выходила на улицу, Дефектные обсирались, потому что даже до их дефектных мозгов доходило, что эта баба – лютый псих!!! А теперь сложи воедино всю эту картину и подумай: Акнология до четырёх лет видел только трупы, которые ненаглядная родительница таскала в их нору, дабы кормить любимого сыночка. Он сидел один, под землёй, без света, разглядывая червяков на потолке, пока его родительница тащила в зубах очередную дичь, а к пяти годам мамочка привела ему первого младенца и сказала: «убей». И ты не думай, что у него выбор был. Акнология – это единственное, что она не ставила целью убить, но церемониться она с ним не собиралась тоже. Он рос и жертвы тоже, с каждым годом мамочка притаскивала всё более крупную и изворотливую дичь, чтобы сыночек учился единственному навыку, который ему понадобиться в Крокусе, а в семь лет она вытащила его на поверхность первый раз. Малой должен был учиться ориентироваться на местности, да и знать Вожаков и прочий сброд в лицо. Эта женщина на протяжении одиннадцати лет учила его только убивать и ничему больше, а чтобы и вовсе поднять шансы своего генофонда, она научила его провоцировать приступ. Этому обучают в Крокусе почти всех, однако у таких родительниц, как у мамаши Акнологии это возведено в настоящий культ. Они провоцируют его и закрепляют рефлекс и, поверь, делают это совсем негуманно. У всех детей Крокуса искусанные затылки, а под словом «искусанные», я имею в виду рваные раны и вырванные куски мяса. Они прививают это рефлекс годами, загоняя своих детей, как дичь, и когда приступ доходит до своего апогея, они вгрызаются в шею и рвут её. Это делают ни один раз, ни два, их загоняют регулярно, доводя организм до высшей точки стресса, и в один момент башка связывает любое раздражение на шее с моментальным проявлением приступа. Это самый безжалостный и самый действенный метод, который только можно было изобрести. В случае опасности, мамаша впивается зубами в шею своего ребёнка, и тот летит, как ошпаренный и ни один придурок его не догонит, хотя, ты и сам это видел. Нацу неприятно сморщился, вспоминая, как Венди подняла Хеппи и швырнула в сторону. Даже в мире Драконов это казалось чем-то немыслимым, а вот в Крокусе – совершенно обыденное дело. Игнил же как-то резко померк и помрачнел, что было более, чем понятно. Пока ты молод, всё воспринимается как-то… Проще, что-ли. Реальный смысл того разговора до главы поселения дошёл только с годами и утратами. - Для нас – это Дикость, для Райской Твердыни и Магнолии – Ад на земле, а там – это Уклад Жизни. Они так живут, Нацу, уже больше двухсот лет, и Акнология должен был стать одним из них, но… - Дракон как-то отвёл взгляд в сторону, словно что-то пытался вспомнить или сформулировать. – Я не мог понять, Нацу… Почему он ушёл. Я очень долго думал над этим и очень часто его спрашивал, и, как ни странно, он мне отвечал. Он повторял одни и те же фразы: «Крокус - Зло», «Ад на земле», «Человечена», но было в этих словах что-то… Заученное. Он словно пересказывал рассказ, а в тот вечер, когда он нажрался, он так и не смог мне ответить, но допёрло до меня это лишь спустя годы. – мужчина пригнулся и нервно усмехнулся. – Он не хотел покидать Крокус. Он… НЕ ЗНАЕТ, нахрена он ушёл оттуда! Честно, сын, я сначала подумал, что он просто дебил или что-то мне не договаривает! А спустя годы до меня допёрло… Нацу, но не мог «хотеть» покинуть Крокус. - … - Нацу с пару секунд смотрел на своего отца, после чего тихо шепнул. – Почему не мог? - Потому что ему было одиннадцать. До переходного возраста ещё год-два точно, когда мальчишки начинают показывать первые зубы и перечить родителям, а до этого ты – послушный пиздюк, который выполняет всё, что сказали. А при его мамаше… - Игнил вновь отпил компота, но Нацу заметил, как жидкость дрожит в стакане. – Давай будем реалистами. Там был Матриархат таких масштабов, какие тебе ни в одном кошмаре не снились. От решения его матери всецело зависела его жизнь! Любое неповиновение каралось такими зверскими методами, чтобы больше ни разу носу не сунул! Однако дети до переходного возраста, имеют очень интересную, жизненно необходимую, но порой очень неудобную родителям черту – они копируют поведение взрослых: их идеи, подачки, высказывания, даже походку. А теперь, Нацу, просто прикинь, на кого он должен быть похож, если он одиннадцать лет видел регулярно только одного живого человека, а остальные поступали ему только в виде либо еды, либо врагов? Да, он копировал со своей мамаши всё, что только можно было скопировать! От оружия и техники атаки, до философских идей! А в одиннадцать лет случилось страшнейшее из всех страшнейших зол, которые могли случиться. – мужчина даже с какой-то болью и вызовом уставился на юнца. – Нацу, чтобы ты сделал, если бы увидел в спальне мой вздувшийся труп? Ты можешь не отвечать… Ты бы орал, как побитая сука, обливаясь слезами и бегая из одного конца поселения в другой, поднимая на уши всех, кого надо и не надо. Ты бы визжал так, что через два часа о моей кончине знали бы даже в Магнолии… А он молчал. Он молчал почти две недели, не зная ни что сказать, ни что вообще делать. Он не плакал и не кричал, безнадёжно таская трупы в надежде, что мама проснётся. Если бы он издал хотя бы один лишний звук, его бы нашли и сожрали, и это при хороших обстоятельствах, а есть «плохие». А теперь просто представь: ты сидишь один под землёй, всё живое в этой местности хочет тебя сожрать, у тебя нет друзей и знакомых, ты один и любое твоё действие почти неминуемо ведёт тебя к гибели. Ты сидишь напротив вздувшегося трупа собственной матери, сидишь уже ДВЕ НЕДЕЛИ, у неё уже из глаз черви сыпятся, а ты сидишь… Потому что не знаешь, что делать. Не забывай, тебе ОДИННАДЦАТЬ, наверху нет еды, воды, зато есть толпа «Дефектных», которые хотят сожрать и выебать, и такие же «Нормальные»! Ты – здоровый Выползень, ты – либо Опасность для всего живого, либо Еда! Мама уже распухла от трупных газов, по ней тараканы бегают и тухлятиной пахнет, а своей башкой ты думать не умеешь! Тебе запрещали это делать, чтобы добиться над тобой полного контроля и спасти твою жизнь, а тут БАЦ, и ты один… Чувствуешь, Нацу? Этот всепожирающий и необъятный пиздец, пронизанный ужасом и безысходностью? И не забывай… Тебе ОДИННАДЦАТЬ. Прости меня, сын, но ты бы сдох там на следующий же день… А эта мразь выжила. Он выжил, потому что… Слетел с катушек. – Игнил как-то отрешённо посмотрел в тарелку, словно пытался найти там ответы. – Его психика сделала то, до чего бы ни ты, ни я не додумались бы. Он не знал, что делать дальше, но это знала его мать. Вот эта больная полоумная сука, единственная тварь в Крокусе, которая не хотела его убивать, она знала, что делать и как жить, и мозг вывернулся! У него были все инструкции от матери, что делать и как жить, и чтобы не сдохнуть, его башка «скопировала» её повадки и выдала их за свои. В его мозгах была такая каша, таких в Магнолии в психушку кладут, а в Крокусе только у таких есть шанс выжить. Фактически, он нацепил на себе образ своей же матери, с её понятиями, мыслями, выражениями, идеями, стремлениями и желаниями… А его мамаша больше всего на свете хотела уйти из Крокуса. Если так хорошо подумать, то у него в Крокусе было всё более, чем в ажуре: он был обалденным убийцей, завалил Вожака, сорвал с него ожерелье, напялил на себя, и вот! Весь Крокус свалился к его ногам, а он взял и ушёл. Она рассказывала ему байки о том, что за пустыней есть невиданные чудеса, которых никогда не видели обыватели Крокуса. Это были её идеи, а не его, но мозг мальчишки был настолько измождён эмоционально, что он не смог отличить свои идеи от мыслей матери. Он подумал один единственный раз, после чего выключил голову до самой Райской Твердыни. Когда он вышел на поверхность, он направился не к выходу, а к Нефритовому Дракону. В Крокусе есть своя валюта, и, обшарив карманы своей матери, он достал оттуда приличную такую монету. Нет, он не собирался её на что-то тратить у местных барыг, а лишь направился к местной «Достопримечательности», чтобы, как бы это банально не звучало, «загадать желание» … Я не знаю, что он загадал, это единственное, о чём он мне так и не сказал в тот день, но его знатно передёрнуло от этого. Он сказал мне по этому поводу одно единственное слово: «Исполнилось». Что это было за желание, мне так никто и не сказал, но по тому, как он это сказал, я могу тебе с уверенностью заявить – он сильно жалеет об этом желании. Почему? Я не знаю, но после того, как он швырнул монету в фонтан, он не остановился ни на миг. Он выбрался из Крокуса, убил Вожака, у него не было ничего, кроме штанов, плаща, отобранного у Приближённых и ожерелья, но он вышел из Крокуса, и понятия не имел, куда идти. Он бы так и остался там, если б не взошло солнце. Был ли это великий знак или просто совпадение, но солнце поднималось аккурат над «Дорогой Смерти», и замученные мозги ещё неустоявшейся личности разглядели в этом жесте «Путеводную Звезду». Ну не мелочился пацан, хули там, в точках на небе разбираться, а тут всё понятно, ну и попёр на Восток. Дожди тогда шли, водичка с неба капала… Ты вообще представляешь, что такое «сезон ураганов в пустыне»? Сам факт, что он пережил вот это «мероприятие» вне стен Крокуса уже говорит о том, что судьба с ним не мелочилась никогда. А теперь, Нацу… Медленно… - Игнил гаденько оскалился. – Ты помнишь дорогу, в которой блевал почти двое суток? Его не укачало… Потому что он шёл пешком… По раскалённому песку… БО-СИ-КОМ… Прикинул? Ты прикинул, сын? Нацу сидел не шевелясь, и словно только сейчас начал осознавать суть разговора. Мысленно возвращаясь к началу их беседы, Нацу вдруг осознал, что Жизнь его облизала со всех сторон. Но если Нацу лишь пытался усидеть на месте, то сидящая на полу у входа с другой стороны Леви уже давно закусила губу, силясь не издать ни звука. Она уже забыла, что ей вообще тут надо было, зачем пришла, да и вообще не хотела она отвлекать отца и сына от разговора, а сейчас, сидя на полу, прижавшись спиной к стене рядом с аркой, что вела в столовую, МакГарден вслушивалась в каждое слово, не в силах издать и звука. - Ты вот сейчас просто прикинь, сын, на секунду! Пацан ОДИННАДЦАТЬ лет живёт по принципу: «убивай или я тебя грохну», потом у него «отъезжает» единственный человек В МИРЕ, который не хочет его сожрать\убить\изнасиловать, он слетает к хуям собачим с катушек, чтобы выжить хотя бы физически, психоз вынуждает его замочить Вожака и уйти из Крокуса по «Дороге Смерти» … Вот только честно, Нацу, без понтов. Ты бы пошёл по «Дороге Смерти», один, без еды и воды, босиком по раскалённому песку, зная, что туда уходят умирать и оттуда ещё никто не вернулся? А он пошёл. Он пошёл туда, сам не зная, зачем, потому что у него просто со свистом слетела крыша. Его мамаша, на самом-то деле, поставила перед ним всего две цели: замочить Вожака и покинуть Крокус. Он выполнил обе, а что делать дальше – не знал, а потому попёрся туда, куда ни один даже самый отбитый псих не совался… И он шёл, Нацу… Две… Тысячи… Километров… Бо-си-ком. Вот ты иногда Нацу мне заливаешь, что настолько голоден и готов сожрать ВСЁ! Настолько ли ты ВСЁ готов сожрать? Что-то мне подсказывает, что Акнология тебя переплюнул, вот он жрал ВСЁ! Мышей, червей, жуков, траву, кости, лишайник, кактусы, змей, падаль, вздувшуюся и прогнившую насквозь! Когда сезон дождей кончился, он был на середине пути, и жопа наступила та ещё, потому что у него не было воды… Вообще. Он должен был сдохнуть, но эта мразь… Боги, у него слово «Жить» извилинами в мозгу высечено! Он просыпался, когда чувствовал воду и облизывал выпавшую росу с камней. Да, спал он на холодном песке, промерзая насквозь и уповая на скорый рассвет. Он шёл ни один день, Нацу, ни два, даже не неделю. Он хреначил в одном направлении почти пять месяцев, а теперь самое классное! – Игнил издевательски улыбнулся, сдерживая самый настоящий смех и гладя уже совсем невесёлого Нацу, пока Леви за стенкой накрыла рот рукой, чтобы не выдать себя. – Какое самое пиздатое действие можно сделать, когда ты прошёл «Дорогу Смерти»? Не знаешь? А я тебе скажу. Он когда на «Границе» реку увидел, он полчаса стоял и думал, что это за глюк. Конечно, отпился он тогда знатно, как водорослей с рыбы отожрался, после чего в мозгах снова что-то переклинило и через неделю он попёрся дальше. Он однозначно перегрелся на солнце, ему всё время казалось, что он должен идти по дороге, а теперь главный пиздец. – Игнил уже не мог сдерживать хохот. – Он дошёл до Райской Твердыни. Не сказать, что прямо мимо прошёл, но она попала в его поле зрения. Он таращился на неё сутки, посмотрел на дорогу и пошёл дальше. Он не врубился, что это за хрень тут наставлена, а дорогу он уже знал, и выбрал более знакомое. Он бы упёр до самого моря, если бы не попался патрулям. Ловили его долго и беспощадно, его Парализаторы не брали, а дрался он, как его мамаша. Его вязали несколько часов, доставили, и в Райской Твердыне началась настоящая жесть! Он за еду дрался, отказывался тарелки отдавать, съедал одну пятую, остальное ныкал, а с водой вообще пипец. Он за стакан воды одному неосмотрительному лаборанту башку пробил, благо откачали. Над ним вся казарма хихикала, потому что он мошек ел, ночник поставит себе на ночь и окно откроет, а потом бабочек ловит и ест. Врачи брезгали, солдаты ржали, а вскоре вернулся с Магнолии бывший глава Комитета. Пречт был мужиком, который не улыбался толком вообще, у него правый глаз был выбит, но с чувством юмора у него было покруче всех нас. Этот мужик мог влепить такой комментарий, что там полегли бы все и вся, а потому его живенько отвели к полоумному найдёнышу. Он орал, как резанный, требовал обратно свои кости на нитке, кричал, что Вожак и постоянно кого-то сушил на подоконнике: червей, личинок, блох, ещё невесть кого, пока под кроватью лежали залежи уже тухлых объедков. Несчастным уборщицам приходилось отбирать их с боем и криками, а завалить его было не так легко, поодиночке никто не смог. Так вот, лежит этот крендель, орёт не своим голосом привязанный, солдаты ржут, а Пречт смотрит такой, своим левым глазом… И молчит. Там солдатики уже какие-то шутки пытаются кидать, а Пречт молчит, как воды в рот набрал. Поцикам это не нравится, обстановка угнетает, они его пытаются на колкий комментарий пробить, но тут он поворачивается и смотрит на парней так, что молчаливую команду «заткни своё хлебало прямо сейчас» считывают даже лаборанты, которые к этому дела не имеют вообще. Хихикали все, Нацу, от мала до велика… Кроме Разведки и главы Комитета Безопасности… Потому что последние не видели «полоумного дурика», который любит жрать насекомых, они не видели шизика или ещё невесть кого… Пречт своим глазом разглядел солдата, который к своим двенадцати годам прошёл все круги Ада и на свою грёбаную голову, выжил. – Игнил то ли с издёвкой, то ли со смиренным сожалением и иронией улыбнулся сыну и нервно хихикнул. – Ты только подумай, сынок, к каким страшным людям он попал. Они затирали Акнологии, что у них есть колодец, в котором вода не кончается, поэтому он может отдать стакан. Они ему говорили, что еда положена три раза в день, и он может не складировать остатки у себя под кроватью. Эти люди… Им нельзя верить. Это страшные люди и они обманывают! Еда – это червяк, мотылёк, паук, в очень хорошем раскладе змея или мышка! Они не вкусные, очень быстро бегают и тебе сильно повезёт, если ты их поймаешь, а вода… Вода, Нацу, это такая тёмно-бурая лужа, как правило, очень мутная, пахнет тиной, мочой и гнилью, и тебе зверски повезло, если ты её нашёл. Червей едят с песком, а воду лакают с тиной, и её очень мало, полстакана в сутки, в лучшем случае! А тут какие-то чокнутые аборигены, которые ему затирают какую-то дичь, как им можно верить!? У этих мразей… Вода в колодце не заканчивается… И жрут они три раза в день. Понимаешь, Нацу, ТРИ РАЗА В ДЕНЬ и вода НЕ КОНЧАЕТСЯ… Это не люди, его точно в жертву хотят принести, потому что так не бывает! Тут Игнил затих, Нацу растерянно глядел, а Леви и вовсе вся сжалась, силясь не заплакать. Сказать по правде, биолог хотела в слезах дать дёру, но что-то внутри неё заставило дальше сидеть и слушать. Она знала, это не конец разговора. - Я не знаю, сын, правда это или нет, но ходит слушок, что один раз Пречту так надоело доказывать Акнологии, что вода – возобновляемый ресурс, что он взял его за ногу и швырнул в колодец, чтобы тот лично убедился в её наличии. Пречт мужиком был суровым, и первое, что он сделал – разбил ебальники всем, кто ржал в его присутствии, после чего основательно взялся за вправление мозгов найдёныша. К слову, вправлял он их примерно так же, как и мамаша Акнологии, а потому результат быстро был достигнут. До Пречта там точно постарались, а Генетика это, Родители или Крокус – это уже другая история. Он выжил, Нацу. Этот ублюдок должен был сдохнуть столько раз, что сам факт того, что он ещё жив – это Аномалия. Когда его отправляли в опасные походы, он первое время вообще не вдуплял, почему у людей такая страшная реакция на предложение сожрать полёвок? А если им предложить сверчков или гусениц, так они и вовсе блевануть могут! Он не понимал, Нацу, я даже больше скажу… Он до сих пор не понимает. Ты никогда не замечал? Он всё время что-то считает: бюджет, людей, затраты, технику, больше всего любит считать паёк и воду, потому что тогда ему пришлось считать её едва ли не в каплях! Именно вот эта манера, считать всё без эмоций, продумывая ходы наперёд, сохранила ему жизнь и унесла в могилу Арго. Игнил затих, а Леви навострила уши. Почему-то ей показалось, что они подошли к самой главной теме разговора. - Что случилось с Арго? – осторожно спросил Нацу. - … - Игнил тяжело вздохнул и вновь налил себе компот, хоть и не отказался бы от водки. – Я не злюсь на Акнологию. Он поступил так, как должен был поступить, а Металликане просто не повезло. Бунты – нередкое явление в Райской Твердыне, я бы даже сказал – цикличное. Кто там что выяснял, я уже и не помню, но бунтарей было много, они собирались в настоящие отряды и шли фронтом, а делать было нечего, только отбиваться. Я не могу сказать, что Акнология прям на дух не переносил Арго, но его раздражало его мировоззрение. Арго был, как это любят называть, «свободным художником», он был точной его противоположностью: мечтатель, идеалист, жил в удовольствие и без забот, своего полёта птица, но, конечно же, главной точкой отсчёта стала Металликана! На самом деле ситуация реально дебильная, в которой виноваты все и никто! Хоть Акнология там и кричит, что он Крокус ненавидит, сжечь, расстрелять, атомную бомбу заложить, мы все такие «либералы», а у него мышление такого вот чисто среднестатистического Вожака Крокуса, а у них такой фетиш есть – им для нормального существования нужен «Гарем», причём всю глубину этого слова я понял, когда реально начал с ним общаться. Понимаешь, для нас «Гарем», это такой: «шлюшки вряд, ротики открыли», а в Крокусе это такая сложная структура, почти юридическая! Понимаешь, у них «Гарем», это все бабы, которые их окружают, и у каждой из этих баб своя функция и место в иерархии! Вот шутки шутками, а ты слышал, как он к ним обращается? К Эльзе, Леви, Люси? «Доча». Это ведь не прикол, это их место в иерархии его «Гарема». Они входят в группу: «Доча», а «Дочу» ебать нельзя, тогда что с ней делать? Правильно! Любить, воспитывать, защищать, если надо, пиздюлей прописать, мужиков приглядывать и отстреливать тех, которые не нравятся. А есть другие группы и подгруппы, и Металликане посчастливилось, а может и нет, попасть в касту: «Жена», причём это вот слово, оно такое же скользкое, как и «Гарем». Посмотри на этих двоих, исключи из их отношение беспробудное блядство и добавь регулярный секс, хотя бы раз в неделю, и ты получишь среднестатистическую многодетную семейную пару! Вот Металликана выполняла функцию «Жены», а это такая стерва, которая всё время ворчит, чем-то бесконечно недовольна, бьёт посуду, ебёт мозги, но она будет с тобой в самое лютой жопе, стойко терпеть нападки судьбы, а как всё устаканится, опять возьмётся за старое! Все были на своих местах, все чётко выполняли свои функции, как вдруг появился Арго и «увёл Жену». Она со всей Разведкой блядовала, но члены Комитета Безопасности входили в понятие «Клан», а Арго – нет. Вот, пока её долбили его «Приближённые», всё было терпимо, не сказать, что прям кайф, но за рамки не выходило, а Арго разрушил систему самим фактом своего существования! Акнология этого не простил, а Металликана очень хорошо устроилась, чем лишь больше накалила обстановку! У неё Арго был для души, а Акнология – для практичной жизни. Она бы с большой радостью последовала примеру Эльзы, положив одного под один бок, второго под другой, если бы Арго и Акнология не были готовы сожрать друг друга. – Игнил резко затих и нахмурился. – В тот день была настоящая жопа! Арго и Акнология хоть и терпеть друг друга не могли, а в экстренной ситуации работали, засунув языки в жопу. Их было очень мало, фронт врага превышал их в несколько раз, подкрепление опаздывало, они ждали отряды и бронетехнику, там же была и Металликана, она ехала с отрядами. Данных не хватало, Разведка задерживала, подкрепление шло, но очень медленно и был один кусок открытой местности, почти в два километра длинной. Машины показались, отряды уже хотели выдохнуть спокойно, как вдруг один из БТРов наехал на мину и машину перевернуло. Наши этого не ждали, их зажимали со всех сторон, действовать приходилось очень быстро и по ситуации. Враг напал неожиданно, сразу же кинулся к подкреплению и начал подрывать машины. Чтобы выбраться, солдаты начали отстреливаться и бежать через всю линию, а это почти километр открытого пространства под перекрёстным огнём. Среди них была и Металликана. При плотности огня у неё не было даже шанса, её ранило, из-за чего она упала на землю, и вот тут Акнологии предстояло самое сложное решение в его жизни: бросит всё и бежать спасать напарницу… Или спасти всех остальных. В его подчинении находилось пятьдесят человек, ещё бежали те, кому удалось вырваться из засады, а плотность огня лишь увеличивалась. Он знал, что если он ломанётся туда, его изрешетит, как учебную мишень, а тогда его люди останутся без командования и начнётся настоящая жопа. Самое тяжёлое решение, которое ему когда-либо приходилось принимать, и сделал он то, что мог сделать только выходец Крокуса… Он заглушил приступ. Он выключил центр страха и эмоций у себя в голове, оставив только логику и пустое мышление. Холодный рассудок просчитал нелогичность, совесть и долг отключились, оставив статистику и холодный расчёт, и Акнология продолжил командование, оставаясь на своей позиции… А Арго так не умел. Он вообще хреново с логикой дружил, да и, судя по всему, с инстинктом самосохранения тоже, и ломанулся к Металликане. Бегал он быстро, нарвался на несколько пуль, рухнул прямо на Мету и закрыл собой. Металликана серьёзно не пострадала, а вот Арго изрешетило в фарш так, что в нём было с несколько кило железа. Грамотное командование Акнологии смогло отбить наступление и спасти огромное количество людей… Но Металликана ему этого не простила. Она кричала, что это по его вине умер Арго, почему не спас, не вышел, ведь мог! Не мог, Нацу, он бы погиб, а вместе с ним и десятки других людей, но такой ответ её не устроил. Она винила его и до сих пор винит. Хэх. – Игнил как-то болезненно посмотрел в потолок. – Ты знаешь, я часто думал… Почему у него нет детей, семьи? Я не могу понять, ведь он был бы классным отцом на самом-то деле. Я не верю, что он боялся ответственность, я вообще не верю, что он чего-то в этой жизни боялся… А потом я понял. Он не верит, что «завтра» наступит. Он родился в Аду, выжил в Аду, ушёл из Ада, прошёл две тысячи километров, добрался до Райской Твердыни, выжил тут, и единственная баба, которую он один блядский раз в жизни отважился полюбить… Мало того, что залетела от мужика, которого он на дух не переносил, она спихнула на него своего ублюдка и ненавидит его за то, что он не сдох! За ним Смерть по пятам ходит с самого первого шага, который он сделал, она дышит ему в искусанный его обожаемой мамашей затылок и стоит ему хоть немного ускорить шаг и выдохнуть спокойно, как Жизнь берёт лопату и ебашит прямо в морду! А теперь просто слепи это в голове, Нацу, и скажи мне, почему «Твоя Жизнь – Говно»!? Всегда весёлый и отзывчивый парень сейчас сидел, как истукан, пытаясь собрать мысли в голове. Да, не так он себе представлял разговор с отцом, а Игнил лишь обессиленно откинулся на стуле и тяжело вздохнул: - Знаешь, почему у него всё так круто получается? Он ничего не откладывает на завтра, потому что не верит, что оно наступит. Не делает долгосрочных планов, не заводит семью, потому что, если Смерть его не приберёт, то Жизнь - то ещё устроит. Знаешь, я мучаюсь вопросом, что же он тогда загадал у этого фонтана. Я знаю только две вещи: «оно исполнилось» и «он очень сильно об этом жалеет». На этом Игнил поднялся и ушёл в свои покои, оставив Нацу наедине со своими мыслями, а Леви и вовсе пыталась проглотить ком, что намертво засел в горле. Почему-то она не чувствовала жалости, только какую-то апатию и опустошённость, словно этот рассказ был о ней, однако вдруг она ощутила как-то странный прилив сил, встала и бесшумно направилась в свою переездную лабораторию. Весь последующий день она сидела за исследованиями, полностью игнорируя позывы желудка и прочие. Она не хотела абсолютно ничего, кроме как поскорее закончить, чтобы взяться за новое, благо дел было невпроворот. Что с подругой, она не знала, но была уверена, что та проводит время куда лучше, чем она... Во всяком случае ей хотелось так думать. - И что ты в этих окулярах интересное такое разглядываешь? – голос Гажила раздался довольно неожиданно для лаборатории, а сам он подошёл и глянул в какую-то пробирку. – Нихрена не понимаю. - Этому годами учиться надо. – тяжело вздохнула девушка. - Так и дрессуре годами учиться надо. - Ну вот и я в дрессуре ничего не понимаю. - Дерзишь. – парень облокотился на стол и немного гаденько оскалился. – Что такая кислая? - Что ты вообще тут делаешь? – довольно грубо ответила девица. - Мне надо котов выгнать. - Вот иди и выгоняй, мне работать надо! – однако не успела Леви взяться за микроскоп, как вдруг крепкая рука подхватила биолога за шкирку и потянула в сторону выхода. – Ты куда меня потащил!? - Пошли, подышишь свежим воздухом. - Зачем!? - Ну, хотя бы рожа посвежее будет. А дальше Леви начала брыкаться, хвататься за столешницу и звать на помощь, которая пришла довольно быстро. - МакГарден! – в своей манере гавкнул Акнология, глядя, как здоровый брюнет тащит Леви в неизвестном направлении. – Что за хрень? Куда тебя опять тащат? - На поля, котов пасти. – гордо заявил брюнет. – А то сидит тут, своей рожей атмосферу портит. - Не надо атмосферу портить, только позитив! МакГаредн, что такая кислая!? - … - Леви с пару секунд молчала, как вдруг тихо и осторожно спросила. – А что вы загадали? - Чего? – потупил взгляд глава Комитета Безопасности. - Когда ушли из Крокуса вы бросили монетку в фонтан и загадали желание. Что это было? - … - Акнология о чём-то упорно думал с полминуты, после чего приказным тоном обратился к Гажилу. – Тащи её на поля и загоняй! Явно переработалась! Девушка резко начала протестовать, но Гажила уже было не остановить. Акнология же, почти с любовью наблюдал, как здоровенная детина тащит несчастную девицу в сторону пастбищ, и только когда крики смолкли вдалеке, а сама пара скрылась, улыбка сошла с лица главы Комитета. «Будь осторожен с желаниями, они исполняются»: мудрость, прошедшая века и ничему так и не научившая. Когда-то давно стоя перед глыбой нефрита, он до одури пожелал лишь одного. Того, чего у Дракона не просил никто и никогда, и, как и положено, оно исполнилось… Вопрос только, в какой момент Желания становятся Проклятием?