Путеводная звезда

— Брандиш. — с непередаваемой любовью выдохнула Димария, что сидела, теперь уже, под своим собственным навесом, распевая это прекрасное имя. — Брандиш… Ты меня слышишь? Карие глаза молодой девицы с гаденькой улыбкой повернулись куда-то назад и посмотрели сквозь сетку на соседний вольер. Там, спиной к ней сидела молодая девица с короткими зелёными волосами, которая даже не думала реагировать на новичка, но этого Димарии было и не нужно. — Мы были хорошими друзьями, Брандиш. — мечтательно выдала некогда главная женщина в Гареме. — Мы могли уйти из Крокуса вместе… Но ты выбрала уйти под землю. — И ни разу не пожалела. — раздался голос Брандиш со спины, а после чего девушка повернула голову в сторону навеса с детьми. — Сколько бы раз я себя не спросила, каждый раз оно того стоило. — Пиздюка на Свободу. — мечтательно выдала Димария и как-то грустно вздохнула. — Мне Дракон не дал такой роскоши, только силу. — Ты могла его отобрать. — спокойно выдохнула Брандиш и немного подозрительно посмотрела через плечо. — Ты знала, что меня «Переклинило». — Конечно, знала! Я же Выползень! — Тогда почему не сдала Вожакам? — … — Димария лишь как-то обречённо опустила голову и виновато улыбнулась. — Потому что… Я же Выползень. Вожаки считают их опасностью… А я считаю, что за ними будущее. Самые лучшие и сильные Вожаки — Выползни, самые человечные и живучие, и этот дедок наглядный пример. — Ты про Акнологию? — Мне насрать, как его зовут, я хочу только знать, сколько ему лет. — Вроде как сорок восемь. — Пиздец. — выдохнула новичок и нервно почесала голову. — Неужели люди могут так долго жить? — Как видишь. — Брандиш подняла голову и посмотрела на голубое небо над сеткой. — Димария. — Что? — Почему ты не сдала меня Вожакам? — … — Димария очень долго молчала, после чего тяжело вздохнула и смиренно опустила голову. — Потому что мы живём, как звери. Моя мать двенадцать лет боролась за наше с ней существование, учила убивать и выслеживать, и каждый раз говорила о монстрах, что таятся наверху. Я не боялась их, не боялась голода, жажды, «Дефектных» … Я боялась таких, как я… «Нормальных», потому что они самые жестокие, самые безжалостные, беспощадные ублюдки, что только и ждут, пока ты повернёшься к ним спиной. Я не выбирала этот мир, но я в нём родилась и выросла, и каждый день я думала, что по-другому быть не может… А потом я встретила Августа. Он тоже был Выползком, и прожил аж до двадцати восьми. Клан любил его, Гарем любил его, Дети любили его, и я вдруг осознала, что, если дать Выползням появляться чаще, может наш мир станет немного лучше… Но это только теория. — Как романтично. — Кто бы говорил. Тебя всё равно повязали. — Знаешь, из всех Вожаков, которые могли нас повязать, конкретно нам достался лучший. — И чем же он лучше? — Он не измывается над нами и не насилует наших детей, он не требует от нас тотального контроля, кажется, он ему вообще не нужен, чтобы быть Вожаком. — Брандиш лениво окинула взглядом всё окружение и тяжело вздохнула. — Люди, которые здесь живут, отличаются от нас, в первую очередь тем, что они не боятся своего Вожака. Нет, они боятся его, но не так, как мы. Они знают, что он не убьёт их, потому что ему так захотелось, он умён и расчётлив, а потому ему подчиняются куда более молодые и сильные, которые с лёгкостью смогли бы завалить его на раз. Мне кажется именно таким и должен быть настоящий Вожак. — Скоро тут будет очень много «настоящих Вожаков». — Димария не видела лица Брандиш, но улыбнулась широко, так как точно знала, что у той заскрипели зубы от безысходности. — Как думаешь, ваш Вожак станет вас защищать? Брандиш ничего не ответила, потому что не знала, что говорить. Она была уверена, что, если сюда придут люди Крокуса, они здесь и камня на камне не оставят, а о действиях, теперь уже, её Вожака она ничего не могла решать. Он был для неё за сеткой, что отделяла от остального мира и детей, а потому она не знала, станет ли Акнология выпускать их или сбагрит Вожакам, дабы те не трогали его. Морально она готовилась к обоим раскладам. А пока под навесами старые подруги обсуждали конец света, в столовой было на редкость тихо. Инцидент облетел всю округу ещё до рассвета, пробитое лёгкое Мистгана стало центром всех обсуждений и вопросов, но был Дракон, которому вообще было фиолетово на концы света, беглянок, эвакуацию человечества, потому что его мир ушёл из-под ног, и он даже не знал почему. Вот уже полчаса Нацу гипнотизировал эту проклятую тарелку с давно остывшей кашей, в которой ковырял вилкой и вообще не знал, о чём думать. На душе было гадко, паршиво, как-то непонятно, словно он с братками что-то замутил, а отдуваться нужно было только ему. Ну что за беспредел?! Рядом сидел Акнология, который выглядел посвежее своего молодого друга, однако мысли его были забиты более насущными проблемами, а потому расправится с завтраком он хотел куда быстрее, чем медитирующий Драгнил. — Мне плохо. — жалостливо выдал Нацу, отложив вилку и сгорбившись в три погибели. — Скушай уголёк. — коротко ответил глава Комитета. — Не поможет — блевать на улицу. — Мне «не так» плохо! — Тогда жри. — Мне плохо! — Да ты заебал. — Акнология отшвырнул вилку и посмотрел на Нацу, как на дебила. — Ты хуже девственницы без презерватива. — Мне нужен отец! — Он у тебя есть. — Он мне нужен сейчас! — Пятьсот километров на Юг. — Мне нужна отцовская консультация!!! — Так, Драгнил! — Акнология хлопнул по столу рукой, от чего подпрыгнули тарелки. — То, что я два раза переспал с твоей мамашей, ещё не делает меня перед тобой ничем обязанным! — Да я не об этом, а о… — тут парень резко осёкся, явно осознав, что услышал, а после чего лицо перекосило от ахера. — Ты спал с моей мамой? — К своему бате иди! Это он фанатик «естественных ощущений», а я в резине был! — … — Нацу молчал с пару секунд, после чего на лице мелькнула высшая степень отчаяния, на серых глазах навернулись слёзы, а сам Дракон схватился за голову, упал на стол и тихо заскулил. — О боги, этот говна кусок даже с моей мамой спал. Он хоть кому-то в радиусе пяти ста километров не присунул?! Нет, Нацу не сильно парился по поводу «маминой молодости», но это отнюдь не та информация, которую он хотел сейчас слышать. Настроение упало в ноль, Дракон просто распластался по столу, а Акнология, глядя на это недоразумение, обречённо вздохнул, огляделся по сторонам и вновь глянул на готового рыдать паренька. — Ну за что вы мне все сдались. — выдохнул глава Комитета, положил руку на спину рыдающего паренька и похлопал по лопаткам. — Ладно… В качестве утешительного приза я выделю тебе одну отцовскую консультацию. ОДНУ!!! Можешь приступать. — Что я сделал?! — буквально завыл Драгнил. — Откуда я знаю, что ты там «сделал» и «не сделал», я со свечкой не стоял! — А я там был и тоже нихрена не понял!!! — Ладно, давай пойдём от противного. С чего всё началось? — Я принёс устриц и вино. — Ты где устриц в горах надыбал?! — В речке наловил. — Устриц?! — Ну раков. — Там ещё и раки были?! — Да какая разница, какая рыба там была!!!??? — Ещё и рыба. Да я погляжу, там целый шведский стол из морепродуктов был. — выдал охреневший от услышанного глава Комитета, и как-то сочувственно глянул на паренька. — И что, не дала? — Дала. — Тогда в чём проблема? — Вот и я не знаю, в чём проблема!!! — почти простонал Дракон и отрешённо посмотрел куда-то в толпу. — Всё было зашибись… А утром меня с матюками выгнали из хаты. — Девкам не нравится, когда кончают на волосы. — Я не кончал на волосы! — А куда кончил? Или не встал? — Ты издеваешься на до мной? — Немного. — тяжело вздохнул Акнология и отпил чаю. — А ты вообще нахрена туда припёрся? — В смысле?! — В прямом! Потрахаться, пожрать, или просто попиздеть? — Ну… Я как-то планировал совместить. — Совместил? — Вроде да. — Тогда в чём проблема? — Почему меня с матюками выгнали утром?! — А ты на продолжение рассчитывал? — Причём здесь нахрен продолжение!!!??? — Нацу уже начал явно терять над собой контроль. — Она убежала в слезах, ничего не сказала!!! — А тебя это парит? — А почему меня не должно парить, что плачет девушка, которая… — Нацу оборвался на полуслове, а гаденькая ухмылка на лице главы Комитета растянулась до самых ушей. — Которая что? — хищно выдохнул мужчина, театрально покачал головой и тяжело вздохнул. — Диагноз посмертный… Втюрился. — … — Нацу с пару секунд потерянно молчал и как-то виновато, исподлобья, глянул в эти ехидные голубые глаза. — Что мне делать? — Понятия не имею. Это не лечится. — Вот только честно… Ты когда-нибудь любил? — Ничто! — лицо главы Комитета перекосило от ужаса и безысходности, и тот нервно отпил чая. — Ни Крокус, ни Кланы, ни каннибализм, ни сезоны ураганов, «Дорога Смерти», две тысячи километров босиком по раскалённому песку без еды и воды, пули, походы, звери, Совет Магнолии, чума и СПИДозные шлюхи! НИЧТО с этим не сравнится!!! Это официально САМОЕ УЖАСНОЕ, что со мной происходило в моей и без того поганой жизни!!! — Почему? — почти плакал Драгнил. — Почему это самое ужасное? — Я тебе перечислил всё, что было «до». А теперь добавь сюда влюблённого идиота, которому отрубает мозги прямо посреди военных действий, и задай вопрос ещё раз, только уже себе! — Акнология обречённо отодвинул тарелку и как-то мечтательно, но очень грустно улыбнулся. — Присунуть, Нацу, это Потребность Организма, а Любовь и Семья — это Обязанность. Пока ты бегаешь по юбкам, это своеобразная «Свобода», которая не требует перед тобой никаких обязательств, а пока молодой — это вообще идеальное решение! Гуляй, не хочу… А потом ты стареешь, набираешься опыта, и в один момент всё это становится очень невесело. Знаешь, мне очень многие мои друзья лет в двадцать сказали, что ну его нахрен! Вот сорокет стукнет, нагуляюсь и семью заведу… Большую часть из них я привёз в чёрных пакетах, поэтому каждый раз, когда молодые пацаны мне говорят про заветный «сорокет», я всегда добавляю… Если доживёшь. Почему-то поцики думают, да и не только они, что дряблый хуй и обвисшая грудь — самые страшные последствия времени. Я бы ставил на реакцию и скорость, потому что состояние твоей репродуктивной системы не скажется на способности уворачиваться от пуль, а это куда более существенно. Какая разница, стоит у тебя по утрам или нет, если ты лежишь со вспоротыми кишками на поле брани, истекая кровью? И вот тут мы, собственно, подходим к главное сути разговора. — Акнология наклонился к малость растерянному парню, опасливо посмотрел по сторонам и уж как-то до боли откровенно глянул на парня. — Любви на поле брани нет, там вообще с «Нежностью» всё очень хреново, и если твоё ремесло — Смерть, то Любовь — самое страшное, что с тобой может случиться, и папочка Гажила тому наглядный пример. Понимаешь, сдохнуть за любимую женщину, на самом деле, очень легко, а вот вопрос: «Кто будет воспитывать твоего пиздюка, пока она будет двадцать три года рвать на себе волосы?», вот об этом «Герои» обычно не думают. Герои вообще мало думаю, иначе бы они не умирали за всё человечество. Я никогда не призывал пацанов к тому, чтобы они бежали заводить семьи «пока не поздно», потому что это не так делается. А вот к чему я призывал пацанов, так это думать башкой. Оно тебе надо, Нацу? Сдохнуть на поле брани вольным одиноким волком, или утопать в подгузниках, работая пятидневку в офисе до конца твоих дней? Самое поганое, Нацу, что выбирать придётся, потому что совместить это нельзя, порой до абсурда. Тебе придётся выбирать, кого ты спасаешь: любимую женщину или пехоту… Я выбрал пехоту, а Арго выбрал Металликану, и правильного ответа тут нет, только выбор… И вот, когда ты определишься, что тебе надо больше… Вот тогда ты и поймёшь, что тебе делать с Люси. А пока не понял, лучше даже к ней не суйся… И на этом моя «отцовская консультация» лично для тебя закончена. С этими словами Акнология поднялся со своего места, забрал посуду и направился в известном лишь ему направлении, оставив Нацу с самым неприятным осадком на душе. Честно, совсем не на такую консультацию он рассчитывал, но она работала намного лучше, чем тысячи слов утешений, потому что сразу вправляла мозги. А пока Нацу прибывал в ужаснейшем из настроений, Металликана уже вовсю готовила планы по захвату Магнолии. Она не удивилась, когда Совет посмотрел на неё, как на полоумную, напрочь откинув идею Акнологии о том, чтобы дозволить толпе Инфицированных и Драконам войти на территорию Магнолии, и их нисколько не смутило то, что с Запада шло две тысячи разъярённых дикарей, и, в принципе, у неё-то по времени было не больше недели на то, чтобы сориентироваться. Ей этого не простят ни в Совете, ни в Комитете Безопасности, ни в Исследовательском Центре, но не только Акнология умел отключать все эмоции, чтобы выполнить тупой приказ. Это для этих изнеженных, не видавших неба, чинуш Мир заканчивался стенами бункера, а она… Сейчас она уверенной походкой шла в сторону Исследовательского Центра. У неё есть проверенные люди и план, которые осуществят его вне зависимости от приказов Совета. Она сидит достаточно высоко, чтобы решать, если не судьбу человечества, то уж точно повлиять на неё. — Утро доброе, доктор Рэдфокс! — голос со спины раздался с неким наездом. — Вас, нынче, днём с огнём не сыщешь! — Мне не до тебя. — коротко ответила женщина, даже не удостоив парня своим взглядом. — А вам бывает до меня дело, доктор Рэдфокс?! — он явно не собирался отступать. — Назовите мне эту прекрасную дату, я выбью два дня выходных, чтобы отдельно отпраздновать!!! Только этого придурка ей не хватало для полного счастья, но слать нахуй было не в её манере… Пока. А потому, она всё же повернулась к уже порядком озлобленному пареньку. Как и подобает любому представителю отдела Внутренней Безопасности, Локки держался твёрдо и сдержанно. Одет он был в униформу, вид был довольно взвинченный, даже для него, однозначно сорвался с работы, видать, выжидал. — Ты не вовремя, Локки. — в голосе брюнетки слышалось озлобленное напряжение. — У меня много дел. — У вас всегда много дел, а вовремя к вам не попасть. Для этих нужд вы даже отказали мне во всех запросах! — Ладно. — даже с некой издёвкой, женщина посмотрела прямо в глаза своему нерадивому бывшему ученику. — О чём ты хотел поговорить? — О Люси. — Не поздновато ли? — А раньше до вас даже в проходе было не достучаться. Вы так хорошо прячетесь, доктор, что иногда мне кажется, вы покидаете бункер. — Вышла подышать свежим воздухом. — женщина уже открыто издевалась, давая понять юнцу его место. — Не люблю фильтры. — Я так понимаю, разговор у нас неформальный. — В формальных тебе было отказано. — Это, кстати, ещё одна вещь, которая меня интересует. Чем же я так провинился? — Домашки не делал, контрольные списывал. — Попрошу без оскорблений. — Это задокументированный факт. — широко оскалилась женщина, от чего парня едва заметно передёрнуло. — У меня, кстати, пара тетрадок сохранилось. Хочешь, покажу? — Это не та информация, которой я интересуюсь. — Да? А чем же тогда? — Как умерла Люси? — Быстро. — коротко ответила женщина и указала рукой в направлении Исследовательского Центра. — Я могу идти? — Я хочу увидеть видео с камер наблюдения. — Их нет. — А где они? — Утилизированы. — Можно узнать, на каких основаниях? — Чтобы особо любопытные, вроде тебя, не мешали мне работать. Подобного рода материал всегда утилизируется, дабы не допустить паники, которой итак было с лихвой, тебе ли не знать. Мне жаль за случившееся, для меня это тоже стало ударом, но жизнь продолжается, и ты, заметь, теперь женатый человек, так что иди и приласкай любимую женщину. — Вас явно это обижает. — в той же манере ответил Локки. — С чего бы это? — Будут дети — поймёшь. — У вас их нет. Ой, зря он это сказал, но понял он это лишь в тот момент, когда алые глаза слились с белком, хотя воистину напугало его другое. В уголке губ Металликаны появились проблески пены, лишь на миг, а женщина осторожно вытерла рот, сжала кулак и с ненавистью посмотрела на, в миг стушевавшегося, парня. — Да пошёл ты. — буквально выдохнула женщина, силясь сдержать приступ и полный рот кровавых пузырей. С этими словами женщина резко развернулась и направилась в сторону Исследовательского Центра, оставив Локки в полном шоке и очень неприятным предчувствием. Нет, он слышал разные мифы и байки про глав Магнолии, но не верил в них… До этого момента. Разве такое может быть хотя бы в теории?! Локки не стал испытывать судьбу, а потому за женщиной он не пошёл, но неприятное чувство закралось намертво. Он отрицал это всю свою жизнь, ссылаясь на логику, правила внутренней безопасности, ещё невесть что, такого быть не могло просто, Инфицированных не допускают до жизни в бункере, это — бред!.. Или нет? Он не стал дожидаться ответа ни у вселенной, ни у самого биолога, а потому тотчас развернулся и направился на своё рабочее место. Симптомы Инфицированных знал каждый ребёнок в бункере, это велось на инструктаже ещё в детском саду, а поверить в Бешенство не позволял возраст. Такого когнитивного диссонанса Локки не испытывал ещё никогда, впервые он усомнился вообще во всех правилах и устоях, по которым жил, но что-то внутри подсказывало, что трещать об этом направо и налево лучше не стоит. Честно, он не помнил, как добрался до отдела Внутренней Безопасности, однако коллег всполошил вовсе не вид парня, а то, что он даже не поздоровался. Что-то закралось в эту рыжую голову, какое-то щемящее чувство того, что он чего-то не просто не знает, а знает, но «не так»! Половину рабочего дня Локки шерстил всю информацию по Исследовательскому Центру, но Комитет Безопасности напрочь блокировал все его запросы, которые выходили за рамки необходимости. Зная, что два этих гиганта работают в тандеме, делать запросы в Комитет было бессмысленно, но это лишь распаляло интерес. Он хотел докопаться, если не до истины, то хотя бы до Люси. Просидел на работе он так до ночи, так и не прикоснувшись к насущным делам. Он шерстил СМИ, искал любую зацепку, игнорировал звонки Овна, кофе, сон, но от работы его отвлекла резко закрытая крышка ноутбука. Он уже хотел сказать «пару ласковых», если бы взгляд Скорпиона не жалил круче шокера. — Тебе пора домой, Локки. — в голосе коллеги слышался реальный приказ. — Прямо сейчас, собирай вещи и иди домой. — Я сегодня останусь здесь. — Нет, ты идёшь домой, и это не обсуждается. — Скорпион, я должен… — Локки! — перебил мужчина, упёрся руками в стол и болезненно потёр лицо. — Локки, послушай, я скажу тебе, как есть. Скажу тебе это как друг, а не как работник… После смерти Люси ты был в ужаснейшем состоянии, но ты был на хорошем счету, поэтому к тебе отнеслись с пониманием. Ты встретил Овна, жизнь наладилась, ты женился, всё хорошо, всё зашибись… Но тебя снова понесло. — Скорпион нервно огляделся по сторонам и заговорил на полтона тише. — Локки, в первый раз на тебя закрыли глаза, сейчас — ты на мушке. Я понимаю тебя, как человек, но ты работаешь в учреждении Внутренней Безопасности и у тебя должна быть кристально чистая репутация… А она чернеет на глазах. Ты копаешь под людей, которых нельзя копать, и мотив здесь уже не важен. Да, ты интересуешься смертью дорогого тебе человека, но Комитету Безопасности это не важно, и они начинают копать под тебя. Мы только сегодня получили три запроса на «ТВОИ ЗАПРОСЫ»!!! Помимо того, что ты вызываешь нездоровый интерес очень опасных людей, ты занимаешься этим в своё рабочее время, а это уже не нравится начальству… Локки, начальство начинает задумываться о твоём сокращении, поэтому, я прошу тебя… Кончай эти игры! Люси не вернуть, она умерла, отпусти её, у тебя есть Овен!!! Она ждёт тебя дома! Слышишь меня?! ДОМА!!! Не в СИЗО, не на суде, и уж тем более не в морге с пулей во лбу!!! Ты знаешь, что это не метафора, ты работаешь с Комитетом Безопасности!!! — Она Инфицирована. — чуть слышно шепнул Локки, явно ожидая, что его ударят. — … — Скорпион даже не понял, что ему сказали. — Кто Инфицирован? — Металликана Рэдфокс. — ещё тише выдал сотрудник, стеклянными глазами глядя на коллегу. — Она носитель Вируса Дракона… Она Инфицирована. Скорпион с пару секунд таращился на друга, обречённо закрыл глаза и затаил дыхание. Почти минуту Скорпион что-то решал для себя в голове, после чего медленно встал, подошёл к одному из шкафов, достал оттуда пачку бумаг, порвал руками, выбрал лист и положил перед Локки: — Заявление на отпуск. Две недели за свой счёт. Следующее заявление, Локки, будет «по собственному». — Скорпион смотрел прямо и твёрдо. — Я не стану связываться с этими людьми, друг… Даже ради тебя. Имел ли Локки право злиться на Скорпиона? Наверное, нет, но неприятный осадочек остался. С пару секунд нарушитель за столом сидел молча, после чего взял в руки ручку и начал аккуратно выводить заявление на двухнедельный отпуск. Пистолета не было, но Скорпион стоял так, словно это его должны были расстрелять. — Все кода остаются на работе, компьютер тоже. — Скорпион был непреклонен. — Локки, я не шучу! Узнаю, что шерстил в отпуск под этих мразей, на работу можешь не приходить! Ты меня понял?! — Да понял я, понял. — обречённо выдал провинившийся, после чего отдал коллеге заявление. — Написал. Скорпион яростно вырвал из рук заявление и пригрозил пальцем: — За свою шкуру не трясёшься — побойся за наши и Овна. Чтобы я тебя здесь две недели не видел. Я не шучу! Следующее заявление — По Собственному!!! Скорпион не стал дожидаться ответа, а лишь забрал бумагу и направился оформлять отпуск своего нерадивого коллеги. Локки же остался сидеть в своём кабинете, немного нервно косясь на закрытый ноутбук. Да, он однозначно увлёкся, причём очень сильно, не подумав ни о коллегах, ни о своей жене, а это всегда плохо заканчивается, особенно с людьми его должности. Ладно, у него есть целых две недели, чтобы порадовать свою жену. Овен хотела съездить на нижние ярусы к горячим источникам, да и пора бы обновить гардероб, не только любимой женщины, но и свой. Столько всего можно переделать, а времени всего-то две недели! Самое время приступать! «Она Инфицирована»: пронеслось в голове, отчего Локки опустил взгляд, только теперь уже куда-то в пустоту. Это что получается? Легенды не врут? Инфицированные не подлежат ликвидации? С Вирусом Дракона можно жить? «Есть слух, что абсолютно все члены отряда были Инфицированы»: почему-то фраза Дроя, сказанная когда-то в школе, всплыла именно сейчас. Тогда она показалась ему смешной, сейчас же он уже не верил никому и ничему, а в груди закралось очень страшное предчувствие. Все члены отряда… Так это что получается… Акнология тоже? *** Детские площадки — болезнь любого обитаемого уголка вселенной, а потому даже в Райской Твердыне нашлась одна такая. Вообще, их было больше, в каждом жилом комплексе, везде, где могли существовать крохотные Инфицированные пиздюки и пиздючки, однако сейчас качели нагло занимал тот, кто, как показалось капризным мамочкам, сильно вырос из них. Сказать, что у Драгнила было дерьмовое настроение — это промолчать, но это не мешало ему перекинуть ногу через сидушку и упереться лбом в цепь. Мысли как-то хаотично роились в голове, а сам хозяин не знал, с которой начать, и от этого было действительно гадко. — Пиздастрадаешь? — голос Гажила со стороны заставил Нацу лишь прикрыть глаза. — Пиздастрадаю. — А чего пиздастрадаешь? — Из-за чего можно пиздастрадать? Из-за Пизды, конечно. — Логично. — Гажил присел рядом на соседние качели и окинул взглядом редких козявок, что бегали по территории детской площадки. — Ну давай, выкладывай. Что случилось? — Я поумнел. — Это угроза? — Смотря, кому угрожать. — Так, Нацу, ты меня пугаешь. Ты говоришь и выглядишь умнее, чем обычно. — Я же сказал, поумнел. — Так, Нацу, что случилось? — Акнология вправил мне мозги. — Ногой? — Нет, поговорили. — О Боги! — Согласен… Лучше бы ногой. — Этот чёрт умеет мозги вправлять. А пиздастрадаешь-то чего? — Я переспал с Люси. — И это плохо? — Нет, это было охуенно… Но я не могу отделаться от мысли… Что лучше бы я этого не делал. — Влюбился? — А чёрт его знает. — Пошли, бухнём. — Не хочу. — Точно влюбился. — Гажил резко поднялся с качелей и отряхнул штаны. — Поднимай своё страдающее седалище и пошли, прокатимся по округе на львах. — Да что я там не видел? — Тогда я возьму Хеппи и поеду кататься вместе с Леви! — Валяй. — Нацу. — взгляд Гажила выражал отношение к брату где-то между подбитой птичкой и перееханным навозников — смесь жалости и отвращения. — Ты сейчас выглядишь… Как четырнадцатилетний пиздюк, которому баба не дала… Но она тебе дала… И тебе не четырнадцать! Давай, приходи в себя, позови её погулять, там, романтика, шпили-вили! — Она меня с матюками выгнала. — Я не буду спрашивать, почему. — Да я и не знаю… Хотя… Наверное, знаю… — И почему же? — Потому что я — придурок, Гаж. — Самокритично. — покачал головой брюнет. — Нет, мы все это знали, но как ты сам до этого дошёл? — Гаж… Я хотел с ней переспать с пятнадцати лет. Я так долго хотел с ней просто переспать… Что перехотел «просто» переспать и захотел переспать «сложно». — «Сложно» переспать… Ну ты, конечно, «усложнил» ситуацию. Ну, а в чём проблема? Там, цветочки, букетики? — Она меня выгнала с матюками. — Так! Дебилом ты мне нравился больше! А ну, поднимай свою жопу и пошли работать, иначе я придумаю, куда тебя припахать! — Слушай, я всё понимаю. У Арго история, красивая драма, закрученный сюжет. — тут Нацу посмотрел на Гажила с каким-то подозрением. — Но я вот на тебя смотрю, и мне так и хочется спросить: а Акнологии там точно не было? Вот, хоть убейся, но мне кажется эти двое чего-то не договаривают. — Обхохочешься. — на «отвали» выдал брюнет, взял брата за косу и потянул вверх. — А ну, поднимай пердак, долбоёб хренов! — Да я за базар отвечу. — жалостливо выдал Нацу, держась за основание несчастной косы, пока сводный брат тащил его куда-то в сторону зверья. — Ты главное это, тест на отцовство сделай. Говорю тебе, пиздят, как дышат! Не договаривают, что один, что другой! В отличие от влюблённого Казановы, Гажил в теорию заговора не верил, да и копаться в любовных утехах своей матери как-то не собирался, и уж тем более у Акнологии. У него была огромная куча других поставленных перед ним задач, которые требовали немедленного внимания. А пока народ решал свои любовные путаницы, Акнология, которому уже давно стоило поспать, направлялся в лазарет. Он испытывал довольно двоякие чувства: с одной стороны он хотел взять то копьё и засунуть его поглубже в глотку нерадивого Разведчика, а с другой, тот итак был к системе подключён. Честно, он не надеялся, что Мистган пришёл в себя, однако тот оказался покрепче многих, даже для Дракона, и от этого на душе, пусть и толику, но полегчало. При виде Акнологии, Мистган лишь болезненно сморщился, прикрыл глаза и отвернул голову, насколько позволяли бинты и адская боль. Реакция главу Комитета Безопасности более, чем устроила, от чего тот улыбнулся лишь самыми кончиками губ. — Живой? — устало выдал мужчина, но так и не дождавшись ответа, лишь тяжело вздохнул и сел на койку парня. — Ну давай, рассказывай. — Что рассказывать? — тихо шепнул пострадавший, не в силах громко говорить. — Всё! Всё в самых мельчайших подробностях, в самых занудных деталях! Рассказывать всё, что хоть отдалённо похоже на то, что может спасти нашу задницу в ближайшую неделю от двух тысяч озверевших каннибалов. — Всё так плохо? — Хуже. Всё гораздо хуже, чем ты можешь себе это даже представить. Сейчас нам пригодится любая информация, как хорошая, так и плохая. — Они скопили силы, а также собрались в одну коллективную единицу. — без лишних прелюдий начал парень. — Сейчас они ведут себя, как один Клан: Вожаки не выясняют отношений, женщины и дети живут все вместе, мужчин очень мало, сотни четыре-пять, не больше. — Этого следовало ожидать. Мужиков берут в расход, в этом плане бабы более ценны, им насрать от кого рожать, по крайне мере ближайшие несколько месяцев точно, может лет. — Они не хотят сюда соваться. Они знают, что тут их ждёт серьёзный враг. — Я знаю… Но это никак нас не спасёт. — Шеф. — Мистган пристыженно опустил глаза и виновато выдохнул одним лёгким. — Я подвёл вас. — Ты просто ускорил неизбежное. — вздохнул Акнология и как-то неоднозначно отвёл глаза в сторону. — Они пойдут проверять, куда приведёт «кровавый след», а это неизбежно будут человек триста, может больше, может меньше. Мы повязали Главную Женщину Гарема, а это неизбежно заденет Вожака, но теперь у нас хотя бы есть чуть больше времени. — Мы можем хоть что-то сделать? — Уверен, что да… Но я не знаю, как сбить их со следа. — Мы выстоим? — Однозначно. Магнолия окружена куполом в десять метров, а значит, нам есть, где укрыться. — Вы что, хотите сказать, что укроете всё население Райской Твердыни под куполом? — И Хвоста Фей, если понадобится. — Совет вам этого не позволит. — Значит, я его расстреляю… Я убью десятерых, чтобы спасти тысячи. — Акнология, перебитый Совет вам будет стоить намного больше, чем просто кресла главы Комитета Безопасности. Мужчина ничего не ответил, а лишь как-то потеряно улыбнулся, глянул на незадачливого Дракона, осторожно подцепил ожерелье, мерно перетирая в руках любимые косточки. Было в этом движении что-то от «Любви и Отчаяния», но уверенности в голубых глазах не поубавилось. — Я родился в Аду. — буквально выдохнул глава Комитета. — Я жил в нём одиннадцать лет. Своего первого пиздюка я убил, когда мне было четыре с половиной года, а первая фраза, которую я выговорил: «убивай, или будешь убит». Я никогда не считал, скольких мне пришлось убить в Крокусе, я даже не воспринимал это за что-то зазорное, так меня воспитали и вырастили, потому что по-другому не выжить… Выжить — единственное, чему меня обучали, потому что, пока ты жив, ты можешь всё… И я смог. Я выжил в Крокусе, в одиннадцать я убил первого Вожака и ушёл оттуда, я прошёл две тысячи километров босиком, без еды и воды, я добрался до Райской Твердыни и стал Солдатом-Разведчиком, а после — главой Комитета Безопасности. Я выжил в Крокусе, я пережил Крокус, я его уничтожил… Я, и только Я буду нести за это ответственность. За то, что Я выжил, Мистган. Я выжил… Мне просто надо сделать это ещё раз… И тебе, кстати, тоже. Так что отдыхай. Силы тебе ещё понадобятся. Мистган ничего не ответил, а лишь как-то неоднозначно проводил вставшего с койки мужчину виноватым взглядом, и стоило дверям за ним закрыться, как тошнотворный ком подкатил к горлу. Акнология не будет прятаться, не будет отсиживаться, пока его люди умирают в неравной схватке, и он сделает то, что не под силу ни одному члену Совета. Он убьёт «десятерых» во благо всего человечества… Никому не сказав, что «десятым» будет он сам. День выдался крайне беспокойным, причём не только в Райской Твердыне, но и в Магнолии. Металликана была выжата, как лимон, однако сна не было ни в одном глазу, хотя, наверное, ей так хотелось думать. Алые глаза уже слезились от компьютера и безысходности, как вдруг ухватились за крохотную электронную рамку на стеллаже. Она так давно её не включала, силясь выкинуть из головы самое счастливое время своей жизни, но когда его ещё вспоминать, как не перед своей кончиной? Батарейка в ней давно уже села, а потому пришлось подождать, пока аккумулятор соизволит запустить изображение, и на душе появилось какое-то горько-сладкое послевкусие. С фотографий на неё смотрела молодая, двадцатилетняя девчонка, с широким оскалом и бешенством в алых глазах, покуда обе руки были закинуты на плечи двух самых дорогих людей в её жизни. Арго улыбался на камеру, как-то отрешённо, словно делал это не в объектив, а для того, чтобы потешить Металликану. Акнология же вообще фотографироваться не любил, а потому лишь недовольно косился на неё и осточертевшего Дракона. Ну не любили они друг друга, вот хоть ты тресни, причём оба, что один, что второй, хотя если бы было иначе, это сильно упростило бы жизнь Металликане. Вот почему нельзя, как Эльза?! Одного под один бок, второго — под другой, и было бы счастье… Ей так точно. — Не знаю, что ты мутишь, но вижу, что что-то страшное. — надо признать, старческий голос со стороны входа ничуть не удивил Металликану, но всё же заставил поднять глаза. В проходе стоял Макаров и болезненно глядел на брюнетку. Было в этих выцветших глазах какое-то смирение и тяжёлое послевкусие, которое вмиг передалось женщине, что тут же опустила голову. — Я так погляжу, вы с Акнологией решили сотворить какую-то дичь. Я прав? — Вы всегда правы, Макаров. — Я не буду спрашивать, что именно… Я спрошу, чем тебе это обернётся? — Поста главы Исследовательского Центра… В лучшем случае. — А ему? Металликана не ответила, а лишь отвернулась. Этого жеста было достаточно, чтобы Макаров лишь обречённо покачал головой и тяжело вздохнул. Не любил он подобного рода мероприятия, а потому решил не комментировать, что думал по этому поводу, но всё же… — Когда всё пойдёт через одно место, я сделаю вид, что не в курсе. Тебе есть, куда податься, в Райской Твердыне твоё место главы Исследовательского Центра неприступно, а я слишком стар для «инкубационного периода», да и внук у меня, сама понимаешь. — Понимаю. — Что вы хотите сделать? — А вы уверены, что вам стоит об этом знать? Встречный вопрос заставил Макарова лишь озадаченно покачать головой. Действительно, нахрена? Вот живёшь себе спокойно, типа не при делах, и никто тебя не трогает, а как проинформируют… Пиши, пропало. — Я так понимаю, Магнолию встряхнёт хорошо. — Это уже будут не наши проблемы. — А чьи? — … — Металликана лишь неоднозначно улыбнулась и виновато посмотрела исподлобья. — Ваши, Макаров… Вы тут останетесь. — Не только я… Он тоже. — Да. — вот тут улыбка сошла с лица брюнетки. — Он тоже. — Убеди его остаться в Райской Твердыне. — Вы действительно думаете, что у меня это получится? — Я уверен, что нет, но попытаться стоит. — Вы слишком оптимистичны. Если этот чёрт что-то себе вобьёт в голову, его не остановят ни пустыня, ни стихия, ни каннибалы, ни что-либо ещё. — Говоришь так, словно тебе не всё равно. — Мне никогда не было всё равно на этого человека. — голос Металликаны звучал ровно, но от этого не менее обречённо. — Он сделал меня той, кем я стала… И я не хочу его терять так же, как потеряла Арго. — Если бы не Арго, всё сложилось бы по-другому. — Всё сложилось бы точно так же… Потому что дело было не в нём. Акнология не создан для такой жизни. Что бы он не говорил про Крокус, он — Вожак Клана, он свято блюдёт их правила и живёт их законами. — А ты — нет? — А у меня нет выбора. — улыбнулась Металликана. — У меня нет альтернативы, да и чего греха таить, я её никогда не искала… Наверное, потому что меня всё устраивало. «Секс портит дружбу»: это не мои слова, и я не вижу смысла им перечить. В одном я с Акнологией всегда буду согласна… Всё должно быть на своих местах. Каждый должен нести свою лепту во благо общества, и именно это качество делает его «худшим человеком на земле». Миру не нужен Герой. Ему нужен Палач, страшный и беспощадный, который уничтожит любую опасность, что прячется под маской «благодетеля», которого распознать может только «мировое зло» … Поэтому я всегда буду на стороне «мирового зла» … Оно не ослеплено иллюзиями. — Загадка, которая всегда не давала мне покоя — почему он всегда хотел выглядеть страшнее, чем был на самом деле. — Он намного хуже, чем кажется, Макаров, поверьте. Те зверства, на которые он пойдёт, не сможет осилить совесть даже самого продажного чинуши Магнолии. Он не шутил, когда сказал, что перестреляет весь Совет, не шутил, когда сказал, что разорвёт на части всех и каждого… Он — Чудовище, каких Магнолия не видела прежде, но именно это даёт нам шанс в борьбе с такими же Чудовищами. Боги нужны во времена изобилия и достатка… А во времена смуты нужен Дьявол… И на наше счастье… Он у нас есть. — Ты его любишь? — … — Алые глаза вновь посмотрели на фотографию, и женщина лишь обречённо выдохнула. — У меня нет выбора. — Выбор есть всегда. — В двадцать, я бы поспорила. Этот человек дорог мне, в моей жизни не осталось никого дороже… Но он умрёт, и сделает он это не ради меня, а ради людей, которые его ненавидят всеми силами души. Он — Вожак, и сдохнет он так же, на главной площади, во благо всего человечества, на потеху людей, что желали ему смерти с самого его рождения. Такова его натура… И меня никто не спрашивал, что я думаю на этот счёт. Всё, что я могу сделать… Это быть верной его воле до конца, и я буду. Я сделаю всё, что в моих силах, и не важно, чего мне это будет стоить. — Он хорошо тебя выдрессировал. — Больше никто этого не делал. И это было чистой правдой. Любящая мамочка никогда не думала о том, кем она станет, отчим дрожал за свою шкуру, Клайву было не до неё, Уоррен пытался сбагрить ненужную обузу, и только какой-то поддатый Разведчик, который не удосужился даже сказать ей своё имя, поставил её перед фактом: живи или сдохни, а это дорогого стоило, что тогда, что сейчас. На неё поставили крест все, кроме одного человека, что за шкирку вытянул её из, казалось бы, безвыходного положения. У неё никого не было… Даже Арго. — Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Металликана. — Я не знаю. — Ты так слепо ему веришь. — Я — биолог, у меня нет Богов… А потому я верю Дьяволу. О чём можно говорить с такой женщиной? Она верила только двоим на всей земле, и один из них отдал свою жизнь за неё двадцать три года назад, а потому выбор был невелик. Каким бы безумным ни был приказ Акнологии, она выполнит его слепо, не глядя ни по сторонам, ни назад. Её не пугал Совет, её не пугал Крокус, её не пугало ни что в этом мире, потому что она боролась за жизнь бок-о-бок с самым страшным человеком на всей планете… И будет бороться до конца. — Нам стоит изолироваться, Мета? — потерянно выдал мужчина. — Я советую вам уйти на нижние ярусы в ближайшую неделю. Если всё пройдёт гладко, то, по моим расчётам, последствий быть не должно, но я не ручаюсь. Я не так хорошо считаю, как глава Комитета. — Я буду с вами до конца, Мета, однако, когда всё выйдет из-под контроля… — Всё выйдет из-под контроля, Макаров, так что не мучейтесь совестью. Я благодарна вам за то, что вы были с нами. Макаров лишь кивнул и молча вышел из помещения, оставив Металликану с тяжёлым грузом на душе. Саботаж в Магнолии — меньшая из зол, о которой она сейчас думала, а вот что её реально терзало, так это исход дорогих ей людей. Она — солдат Комитета Безопасности, она была им с четырнадцати лет и не знала, что такое другая жизнь. Единственный намёк на семью промелькнул в её жизни лишь раз, и уничтожил её полностью. Она не хотела повторения истории, но если она что-то и знала об истории, так это то… Что она ничему не учит. *** Леви проснулась посреди ночи, проспав часов четырнадцать, и тело тут же напомнило ей о том, что она получила разрешение на ношение Стимулятора. Сказать, что всё болело — это промолчать, но вместо того, чтобы мирно валяться и страдать, девушка тут же направилась на прогулку. Мысли были не на месте, она знала, что раз Димарию повязали, то что-то должно было случится в будущем, но всё же ноги принесли её не к навесам с женщинами, а к пределу мечтаний любого жителя Магнолии. Нефритовый Дракон грозно скалился в свете луны, сторожа покой теперь уже Райской Твердыни, и было в его взгляде что-то до боли… Озлобленное. Он не справился со своей задачей в Крокусе, став символом разрухи, анархии, беспредела и Ада на земле. То, что влекло незадачливых жителей Магнолии в корне отличалось от реальности бытия и это было, в какой-то степени, прекрасно. Именно таким Драконом восхищалась Леви. Не тем, что был символом процветания величайшего бункера на свете, а тем, что пережил крушение внешней стены, и более чем двести сезонов ураганов, тем, что пережил мир, и жил до сих пор. Почему-то именно сейчас Леви ощутила небывалый приток сил и веры, она словно осознала, зачем она жила всё это время, и висящий на поясе дальнобойный шприц со Стимулятором, как нельзя, кстати, усиливал эту уверенность. Дракон ещё жив и она тоже. — Тебе явно не спится. — раздалось со спины, от чего девушка лишь иронично усмехнулась. — Кто бы говорил. — Леви повернулась лицом к молодому Дракону, глядя прямо в алые глаза, что явно достались ему от матери. — Сам-то чего? — Работа у меня такая. — холодно выдохнул Гажил, перекинув автомат на спине. — Коты по ночам самые активные, а потому я, по возможности, ими и занимаюсь. — Так чего не с ними? — Ты явно не располагаешь к разговору. — Я просто… — Леви малость замялась и немного неоднозначно улыбнулась. — Я запуталась… Но, кажется, наконец, разобралась. — Уверена? — Конечно нет. Я уже ни в чём не уверена, но знаешь, это неплохо. Я не знаю, за что борюсь, ради чего я живу, но от этого мне только легче… Нет предела возможностям. Я только хочу… Тут Леви явно замялась, отчего Гажил осторожно подошёл ближе и взглянул в эти задумчивые карие глаза. Она мялась, словно боялась признаться в чём-то, что-то её останавливало, но ей явно этого хотелось. — Чего? — поинтересовался парень. — Я хочу узнать. — тут девушка посмотрела уже на нефритовую глыбу. — Акнология сказал, что Дракон исполняет желания. Я хочу знать, какое желание Дракон исполнил Акнологии. — Зачем тебе это? — Я хочу знать, о чём так сильно жалеет Дьявол. — С чего ты решила, что он о чём-то жалеет? — Это видно. Он смотрит на эту глыбу с каким-то сожалением, которого быть не должно. Я очень хочу знать, что он загадал, уходя из Крокуса. Наверное, это последнее, что меня терзает. — А больше тебе ничего не интересно? — Ты не понимаешь. — Леви вновь посмотрела в алые глаза. — Ты вырос под небом, для тебя горизонт — вещь обыденная и само собой разумеющаяся. А мы выросли в бункере, там, где были стены и не было дорог. Для нас мир, под открытым небом — вещь чужая и страшная, но страшнее был только Комитет Безопасности. В бункере, Акнология был самим «Злом», ничего не было хуже, чем, если он переходил порог наших кабинетов. Мы двадцать лет жили с мыслью, что глава Комитета Безопасности хочет только убить\расчленить\изнасиловать, а под открытым небом всё оказалось не так. Только тут я начала задумываться, что это человек с очень нелёгкой судьбой, и стал он таким не от хорошей жизни, но больше мне интересно другое. Он прошёл две тысячи километров, убил десятки, а то и сотню людей… Но жалеет лишь об одном исполнившемся желании, которое загадал, уходя из Крокуса. Что он загадал? — Я не знаю. Он никому и никогда об этом не рассказывал. — Жаль. — Ночь на дворе, Мелкая. Спать пора. — Я только проснулась. — Ну. — тут брюнет немного гаденько, но всё же по-доброму улыбнулся. — Тогда помоги мне пасти котов. — … — Леви с пару секунд смотрела в эти алые глаза, и лишь с улыбкой тихо выдохнула. — Помогу с удовольствием. Что ещё делать среди ночи, кроме как котов пасти? Правильно! Запрячь, чтобы это делал кто-то на пару с тобой, а потому, протянув руку девушке в галантном жесте, парень увёл её в сторону пастбищ. На душе стало как-то спокойно то ли от тихой ночи, то ли от приятной компании, но пока в Райской Твердыне все собирались с силами, были и те, кто шёл в реальное наступление. Провинившаяся девица сидела напротив Вожака, который был, пусть и чертовски зол, но лишнего рукоприкладства себе не позволял. За спиной девки сидело ещё девиц десять, и если они попрут… — Что с Димарией? — силясь унять раздражение в голосе, выдал Вожак. — Её повязал Вожак того Клана. — Как? — Мы выследили дичь, это не «Нормальный», но и не «Дефектный». У него лицо в чешуе и когти, но мыслит он здраво. Он смог оторваться от нас на чём-то. — Чём-то — это что? — Я не знаю. Но движется оно очень быстро, мы нагнали его только через несколько часов. К тому времени, как мы пришли, там уже был Вожак и его Приближённые. — Вожак сам явился за дичью? — Скорее всего это тоже его Приближённый… Я так думаю. — Слишком много чести для простого мяса. — холодно выдал Азума, глянув на Вожака, что лишился Главной Женщины в Гареме. — Инбер, Демарию не так легко повязать. Что будешь делать? — Хороший вопрос. — Инбер откинулся назад и тоскливо посмотрел на Восток. — Они определённо опасны, но мы не можем это так оставить. Надо двигаться в сторону Востока, а дальше по обстоятельствам. Занкроу! — мужчина повернулся в сторону блондина, что обгладывал кость недавно подохшего, благо, своей смертью, товарища. — Поднимаем Гаремы и детей. Мы уходим. — Куда уходим? — Туда, куда тебе сильно хотелось. От этих слов Занкроу лишь довольно оскалился и отдал недоеденную кость мимо бегущему пиздюку. Пущай грызёт, а у него есть задача поинтереснее, да и посложнее, чего греха таить. Это было только вопросом времени, покуда они двинутся с места, Вожаки не хотели идти по «Дороге Смерти» дальше, но обстоятельства вынудили, а может, просто подтолкнули. Сейчас нужно было собрать максимум воды, а также всех пиздюков и их нерадивых мамаш. Сборы быстрые, а разговоров под луной почти нет. Сейчас они выспятся, а с рассветом их ждут новые горизонты.