Путеводная звезда

— МРА-А-АЗЬ!!! — от вопля Зигрейна содрогнулся купол, но совсем не так, как от удара ноги содрогнулись внутренности Локки. — ПАСКУДА!!! Несчастный парень из Отдела Внутренней Безопасности уже даже не сопротивлялся, ибо избитый мозг с явными намёками скорого кровоизлияния понимал, что с двумя озверевшими солдатами ему не справиться. Что это за берсерки в скафандрах парень не знал, но то, что эти люди явно не из Магнолии, понимал очень ясно. Не успела печень отойти от прошлого удара, как пинок в спину не переломил хребет лишь потому, что на нём был относительно укреплённый жилет. Это был уже второй псих, в точно таком же скафандре, который не сожрал Локки лишь потому, что стекло шлема было пуленепробиваемым, и именно этот намордник спас злосчастного уроженца Магнолии. — Я убью тебя. — рвано выдохнул один из Одинаковых. — Если бы не ты… — Жерар, хватит. — твёрдо и уверенно пресёк экзекуцию Мистган. — Это уже ничего не решит. — Он подстрелил Папочку!!! — почти с детской обидой закричал Зигрейн. — Четыре пули в спину!!! — Оставь его. Это приказ. — ЧЕЙ!!!??? — Акнологии. — а вот эти слова заставили двух ребят в скафандрах слегка присмиреть, но те не сдавали обороны, как и их брат. Жерар с пару секунд стоял молча, содрогаясь от злобы и напряжения, после чего рьяно сорвал шлем и посмотрел на Разведчика. От вида перекошенной морды Дракона даже Локки относительно пришёл в себя, где-то внутри подмечая сходство двух парней не только из-за татуировок. Было видно, что Жерар не плюётся пеной и не бьётся в судорогах лишь потому, что ему это природой не положено, однако ещё никогда прежде он не был заинтересован так сильно в том, чтобы кто-то плевался кровью и бился в предсмертных конвульсиях. — Эта мразь убила Акнологию. — сквозь стиснутые клыки рычал Жерар. — ПАПОЧКУ ГРОХНУЛ!!! Но вместо ответа, мимо татуированного лица пролетела пуля. Выстрел вызвал волнение среди оторопелых членов Комитета и Внутренней Безопасности, однако Мистган ни о чём не жалел. Оскалив клыки на родного брата, лучший Разведчик Комитета Безопасности передёрнул затвор и прицелился: — В голову стрелять не буду… Только в ногу. — … — тут послышалось рычание уже со стороны Зигрейна, что тоже снял шлем и с ненавистью глянул на третьего. — Нахрена? — Папочка приказал Мрази жить. — в той же манере ответил Мистган, покуда короткие волосы приподнялись у корней, а узкие зрачки растянулись на всю радужку. — И Мразь будет жить, потому что так приказал Папочка. Если приказали, чтобы Мразь жила вне зависимости от того, хочет этого Мразь или нет, то так оно и будет, потому что так приказал ПАПОЧКА!!! И видят боги, что два Дракона оскалились, как цепные собаки, которым не дали добить гада, вторгшегося на их территорию. Приказы Акнологии для них абсолютны, это — Закон, даже если за нарушение никто не даст пиздюлей… Особенно, если больше никто и никогда не даст пиздюлей. Ноги Жерара подкосились, от чего тот с трудом удержал равновесие и вцепился когтями в волосы. Такой беспомощности и безысходности он не испытывал ещё никогда, от неё хотелось выть и биться в конвульсиях, но сейчас у него не было такой роскоши. Вместо этого он подошёл к лежащему на полу избитому парню, схватил за горло и притянул к себе. Ещё никогда прежде Локки не видел Драконов так близко, а потому лишь болезненно сморщился, когда тот выдохнул прямо в лицо: — Ты жив лишь потому, что так хотел Папочка. Он хотел, чтобы ты выжил и сделал то, что он тебе велел. Ты сделаешь это, Мразь, а знаешь почему? — тут Жерар отпустил горло и вцепился в рыжие волосы, выдирая часть вместе с кожей, но Локки даже не пискнул. — Потому что, если ты этого не сделаешь… Я это узнаю… И клянусь… Ни автоматы, ни военные, ни бункер, ни стена, купол, катакомбы, ещё невесть что! Я узнаю, сука, и найду тебя. Я вытащу тебя из-под земли и поверь мне на слово, я не дам тебе просто так сдохнуть. Ты будешь жить, Мразь, а знаешь, почему? — тут Жерар наклонился к самому уху оцепеневшего парня и почти с любовью выдохнул. — Потому что так хотел Папочка. С этими словами Жерар со всей дури впился в шею Локки, от чего тот завыл от боли. Клыки вошли, как четыре ножа, кровь потекла по скафандру, но Дракон и не думал униматься. Дождавшись, когда парень поуспокоиться, Жерар оторвался от шеи и с каким-то хищным наслаждением облизнул окровавленные губы: — Чтобы у тебя не осталось никаких сомнений о своей прямой причастности к Комитету Безопасности. Добро пожаловать в наш дружный и любящий коллектив… Если, конечно, не сдохнешь после инкубационного периода. Жерар был в бешенстве, от чего бросил Локки на землю, как тряпку, и направился к Мистгану. Его более сдержанный брат смерил родственника отнюдь недобрым взглядом, но Дракон лишь демонстративно ухмыльнулся, выставил два средних пальца, с пафосом выдохнул: — Он был Инфицирован до меня, а это, чтобы сомнений не осталось, — Жерар направился в сторону Металликаны. Зигрейн же не торопился уходить, всё ещё держа подонка на мушке, но подонком он был только для них… Для Магнолии он — Герой. Кровь херачила из шеи, от чего Локки силился зажать рану. Он уже не надеялся ни на что, когда аккуратные женские ручки протянули ему тряпку, но, вопреки ожиданию, легче ему не стало. — Я думал, ты умерла. — отрешённо выдохнул парень, пока Люси заботливо пережимала рану на шее. — Почему ты здесь? — Это очень длинная история, Локки. — блондинка обречённо прикрыла глаза. — Поверь, я хотела, чтобы всё сложилось по-другому. — Ты могла связаться со мной. — Не могла. — Почему? — Локки. — Люси трепетно взяла мужчину за лицо, а на карих глазах навернулись слёзы. — Я не знаю, что тебе велел Акнология, но умоляю… Сделай то, что он тебе сказал. — Почему?! — Потому что ты даже отдалённо не представляешь, что творится за этим куполом! Всё, что ты знаешь о внешнем мире — Ложь, что поставляет Комитет Безопасности, дабы сохранить мир и спокойствие Магнолии. Умоляю, не дай этому рухнуть. — Чему рухнуть, Люси, всё рухнуло!!! — Ты даже не представляешь, НАСКОЛЬНО ещё ничего не рухнуло. — Люси украдкой провела рукой по контуру лица, а по щекам покатились слёзы. — Он отдал тебе документы… Сделай всё так, как он тебе сказал. Локки… Даже если это будет стоить тебе жизни… Ты тот, кто ещё может всё сохранить. Не дай людям Магнолии узнать, что за этим куполом. — А что за ним, Люси? — оторопело выдал солдат, который проклинал себя за то, что выбрался из своего отпуска. — … — блондинка с пару секунд молчала и лишь одними губами прошептала. — Ничего. — Хм. — нервно усмехнулся парень. — Но если за ним ничего нет, то… — Ты не понял, Локки. — всё так же тихо перебила оцепеневшая блондинка. — За ним НИЧЕГО нет… Совсем ничего. — Не понимаю… Чего же такого за ним нет? — Крокуса. — … — Локки даже не понял, что услышал, от чего улыбка растаяла, а глаза округлились. — Что? В смысле… Я не… — Крокуса нет. — уже более уверенно выдала бывшая невеста, глядя как парень белеет на глазах. — Купол Крокуса рухнул… Двести лет назад. — … — Локки сидел ни жив, ни мёртв, и лишь нервно мотнул головой. — Люси… Это же… Но Хартфилия взяла парня за голову и посмотрела в глаза. Столько любви, отчаяния и боли он не видел в этих очах никогда. Она смотрела только на него, ей было плевать на то, что творится вокруг, но ещё больше ей было плевать, что творится снаружи. — Крокуса нет. — чуть слышно выдала биолог, не моргая. — Арболеса нет. Харгеона нет. Последним был Клевер, но с ним мы потеряли связь восемьдесят лет назад… Никого нет, Локки, осталась только Магнолия… Магнолия — последний оплот человечества на земле. — с этими словами Хартфилия украдкой и почти невесомо поцеловала в губы своего несостоявшегося мужа, положила ему руку на грудь и рвано выдохнула. — Не дай Магнолии это узнать. — Люси, это бред! — силясь отстраниться, гавкнул парень. — Ты не можешь говорить такие вещи!!! Ты не была там! — Я была там. — Где?! — В Крокусе. — даже не столько от слов, сколько от уверенности и твёрдости в этих любимых очах Локки присмирел, а Люси продолжала. — Я была в Крокусе… И это Ад на земле. Нефритовый Дракон — единственная правда, которую мы о нём знаем, всё остальное — ложь. — Как ты туда попала? — Это не важно, Локки. Ты даже не представляешь, насколько всё хреново. Ты не представляешь, на какие жертвы пошёл Акнология, чтобы спасти Магнолию. — Жертвы?! — вот тут несчастный основательно озверел. — Он захватил власть, расстрелял Совет, убил людей, а ради чего?! — Ради нас, Локки. — обречённо выдала блондинка, глядя в край растерявшиеся глаза парня. — Он сделал всё это ради Райской Твердыни. — Что такое «Райская Твердыня»? — Город Инфицированных. Туда свозят всех, кто является носителем Вируса. Четыре тысячи человек, Локки, Совет Магнолии не хотел пускать их под купол! Им было плевать на угрозу, что нам грозила, мы бы просто погибли, если бы Акнология не взял всё в свои руки!!! — … — Локки как-то отрешённо и рвано выдохнул. — Какая Угроза? — … — Люси смотрела на бывшего жениха, явно думая о чём-то своём, а спустя какое-то время лишь положила руку на грудь мужчине и рвано выдохнула. — Что бы тебе не велел Акнология, какую бы информацию не передал, каким бы приказ его не был… Не дай этому попасть не в те руки… Даже если это будет стоить тебе жизни. Поверь… Это стоит намного больше жизней. С этими словами Хартфилия поднялась на ноги и направилась к своей наставнице, под опешившие глаза парня, который не был уверен ни в чём, начиная от слов девицы и до собственного рассудка. Металликана же отчаянно что-то вбивала в планшет, пытаясь связаться с войсками, но перспектива гоняющих по округе Дикарей ей не улыбалась. Для них выиграли время, но его не хватало, как обычно. — Солдаты Райской Твердыни будут на месте через двадцать минут. Если до нас доберётся Отдел Внутренней Безопасности, пытаться разойтись полюбовно! — досадно выдала женщина, нервно оглядываясь по сторонам, как вдруг алые глаза выцепили побитого поцика на коленях, что придерживал тряпку у шеи. Сейчас было не до собственных амбиций, а потому она подошла и заговорила сразу о делах насущных. — Сколько ещё отрядов наверху? — … — Локки лишь лениво поднял голову и как-то криво усмехнулся. — А что вам ещё рассказать? — Всё ещё играешь в идиота? Локки, сейчас не место и не время, я отвечаю за жизни и, заметь, ты тоже. — Да пошла ты, знаешь куда, карга хренова? Металликана не особо отозвалась на эту колкость, ей не привыкать, но вот в морду Локки получил, правда откуда-то со стороны. — Выбирай выражения! — огрызнулся невесть откуда взявшийся Гажил, потирая кулак. — А тебе-то что?! — не слабо прихренел в очередной раз побитый член Отдела Внутренней Безопасности, глядя на Дракона. — Ты с моей матерью разговариваешь, придурок! Локки с пару секунд осмыслял, что ему только что сказали, ошалело переводя взгляды, то на Металликану, то на Дракона рядом, явно подмечая не самые последние сходства, как-то потерянно размяк и посмотрел в никуда: — Разбудите меня… Пожалуйста… Я больше не могу… Решив не докапываться до и без этого потерянного парня, Металликана направилась к панели наблюдения и вгляделась в экраны. Картинка не радовала, Дикари подходили к стене и озадаченно её оглядывали. В том, что через минут двадцать они разбредутся по всей территории, она не сомневалась, а потому лишь обречённо выдохнула и глянула на растеряно мечущуюся взглядом блондинку. — Люси, собирайтесь. К тому моменту, как откроем ворота, мы должны быть готовы… Люси? — А где… — потерянно выдала девица, всё так же мечась взглядом. Металликана ничего не поняла, такое поведение её раздражало, времени у них было в обрез… А потом как поняла! — Ебить твою душу. — прорычала брюнетка, с ужасом вновь бросаясь к панели наблюдения. — Клянусь, я вставлю ей спираль с GPS навигатором!!! О да, вот это сейчас действительно было вишенкой на торте, которая просто не могла никуда себя не засунуть. А пока Металликана рвала и метала, в нескольких километрах от бункера жизнь медленно уходила из того, кто сделал для него больше, чем кто-либо. Акнология лежал на земле и уже даже не чувствовал боли, тело обмякло и онемело, сил не осталось совсем, а потому он был практически уверен, что это — Конец. Он лежал на песке, в окружении размётанных костей, и тихо ждал, когда старуха с косой, наконец, перестанет над ним ржать и уже сделает то, что должна. Говорят, когда человек стоит на пороге жизни и смерти, перед глазами проносится вся жизнь. Это не правда, вся не проносится, только те моменты, которые действительно имели место быть «частью этой жизни». Вот они и проносились перед глазами умирающего главы Комитета Безопасности. Он стал тем, кого не все по имени рискуют называть, но были времена, когда всё было совсем не так. Были времена, когда никто не знал о его существовании, и именно это спасло его жизнь, ведь если бы хоть кто-то догадался, у него не было бы шанса. От этих мыслей почему-то вспомнился день, когда его жизнь поделилась на «До» и «После», и решение, что навсегда поменяло его жизнь. Он, словно, снова услышал это эхо, что отбивалось от стен огромного помещения и голос: — Мама. — тонкий детский голосок одиннадцатилетнего мальчика разнёсся где-то в катакомбах Крокуса и утонул в тишине. — Мама. Под землёй непонятно, когда день или ночь, теряется само понятие времени, а потому он не знал, сколько так сидит. Тогда он ещё много чего не знал. Ни того, что он первый совершит величайший подвиг в истории Крокуса, ни того, что ему предстоит стать самым страшным человеком в Магнолии и Райской Твердыне, да и об этих местах он ничего не знал. Он был ребёнком, который сбился со счёта времени и сколько раз пытался разбудить маму. Он сидел прямо напротив лежащей женщины, как-то озадаченно глядя на неё. Короткие иссиня-тёмные волосы были очень коротко острижены ножом, а из одежды на нём были только какие-то лохмотья, отдалённо напоминающие штаны. Чумазый мальчишка сидел на полу босиком, вглядываясь в родительницу и сжимая в руках уже не кричащего, но слегка хныкающего младенца. — Мама, я принёс покушать. — явно выжидающе выдал мальчик. — В этот раз я принёс младенца. Родительница ничего не ответила, а мальчишка продолжал смотреть. Ребёнок как-то метался взглядом, словно в панике, рассудок где-то подсказывал, что что-то не так, но, чёрт тебя подери, как же тяжело это принять. — Мама, я опять ходил наверх… Сам. — в голосе мальчишки мелькнуло какое-то напряжение и даже наезд. — А ещё я Кланы видел и Гаремы… Я украл младенца… Из Гарема! Ответом мальчику была тишина, от чего малой начал как-то глубоко и часто дышать, явно теряя над собой контроль. В уголках губ появилась пена, руки, что сжимали младенца слегка задрожали, а сам мальчишка лишь сдавленно выдал: — А завтра я опять в Клан пойду! К Вожаку! Ты кушать будешь?! Я сам всё съем! Он ждал ответа от неё, любого, но она просто лежала и ничего не говорила, ничего не ела, не пила, не шевелилась, причём уже как-то давно, что не на шутку злило мальчика. Так не должно было быть, это неправильно, а потому отчаяние глубоко вонзило когти под кожу юнца, заставив слезам выступить на голубых глазёнках. — Мама. — жалобно проскулили ребёнок, не прекращая сжимать умирающего младенца в руках. — Вставай, мама, пойдём наверх… Вставай, пожалуйста… Мама, вставай… — тут юнец затих, заплаканные глаза почернели, лицо перекосило от отнюдь недетской ярости, а младенец был откинут в сторону, как какая-то тряпка. — МАМА, ВСТАВАЙ!!! С этими словами мальчишка, потеряв рассудок от злобы и безысходности сделал то, за что мог огрести арматурой по горбу, но сейчас это было неважно. Рьяно впившись зубами в плечо родительницы, мальчишка, подобно зверю, начал рвать плоть, норовя вырвать как можно больший кусок, в чём и преуспел. Плоть подалась быстро, а истерика накатила с такой силой, что ребёнок на рефлексе заглотил кусок, не пережёвывая. Его трясло от ярости, пена лилась изо рта, дышал он тяжело и быстро, однако через миг во рту почувствовался какой-то странный сладковатый привкус, а живот скрутило так, что, казалось, малого вырвало за вчерашний день. Он блевал всем, что съел за сутки, и даже когда он отрыгнул всю желчь и желудочные соки, спазмы никак не хотели отпускать ребёнка. Что это такое?! Такая гадость, которую не жрали даже Дефектные, а он проглотил её целый кусок целиком! Он знал этот вкус, а точнее запах: Тухлятина, но так его не выворачивало наизнанку ещё никогда. Заблевал он всё: руки, ноги, мамку, пол, уже с трудом дышащего младенца, и только после этого его слегка отпустило. Его трясло, слюна капала на пару со рвотой и пеной, как вдруг мальчишку словно осенило, он резко замер и поднял глаза на маму. Перед ним лежал вздувшийся труп, который умер примерно три недели назад, в пустых глазницах ползали опарыши, изо рта вылетали какие-то мошки, под зелёной кожей копошились черви и мыши, а он смотрел на неё. Он смотрел на то, что ещё несколько недель назад было его матерью, пока в голове стоял непробиваемый вакуум. Он не думал ни о чём, просто смотрел в чёрные провалы глаз так, словно ждал от неё приказа или указаний. Ждал долго, несколько часов, после чего сел на уже подсохшую блевотину и как-то не по-детски смиренно прикрыл глаза. «Она не проснётся»: пронеслось в голове, однако плакать он не начал, ему даже не хотелось, а вот что ему действительно хотелось, так это не чувствовать больше этого мерзкого трупного смрада. Где-то сбоку запищал полудохлый отпрыск Клана, за что ребёнок лишь молча взял рядом лежащую берцовую кость одного из Дефектных и резким ударом размозжил голову младенца. Писк стих моментально, но мальчишка даже не повернулся. Всего лишь мясо… И пора обедать. В Крокусе нет почти ничего, что можно было бы сжечь, а потому ночью город погружался в непроглядную тьму. Это время считалась самым страшным, ибо сейчас были особенно активны Дефектные, и даже самые матёрые Вожаки предпочитали тихонечко дождаться рассвета, хотя были и дебоширы, что кутили всю ночь напролёт. Таких в Крокусе не любили, ибо они привлекали внимание Дефектных, но были и те, для кого Мрак — естественная среда обитания. Босые ноги коснулись потрескавшегося от времени и жизни асфальта, а из катакомб вышел ребёнок. На улице было довольно холодно, но мальчишке, что стоял босиком в изодранных и наскоро сшитых штанах было словно всё равно. Глубоко вдохнув свежий воздух, мальчишка выпустил облако пара изо рта и посмотрел в небо. Эти огоньки отличались от тех, что были в их с мамой берлоге, но почему-то именно они придали уверенности в дальнейшем решении. Хоть что-то было тут, как дома. Походка его была шаткой, какой-то потерянной, но шёл он уверенно и прямо, точно зная, куда держит путь. В тёмных силуэтах развалин некогда величайшего бункера, то тут, то там мелькали макушки Дефектных, иногда доносились возня, разборки и тихие всхлипы. Что эти твари делали друг с другом, мальчишке было всё равно, он шёл туда, куда шёл каждый, кто жил в Крокусе, туда, где каждый искал ответы, которых не было и быть не могло. Бесконечные улицы, по которым когда-то нескончаемо двигались миллионы людей, сейчас мрачно и тоскливо пустели под звёздным небом. Именно по одной из них держал свой путь ребёнок, когда дорогу ему преградил Дефектный. Это была махина метра два, а может и выше, его суставы были как-то неестественно вывернуты, лицо перекошено, гнилые зубы виднелись из приоткрытого рта, а отупевший взгляд озадаченно смотрел на ребёнка, что дышал ему в пупок. Такая лёгкая добыча, которой Дефектный не мог не воспользоваться, а потому кинулся на мальчишку, но даже этот мозг смог заметить, что малой-то не боится. Если бы его сознание было бы способно анализировать, он бы понял, что что-то тут не так, а поскольку он не мог, всё произошло куда быстрее и проще. Это было всего два удара: один в колено, а второй в живот. Первый — выбил сустав, второй — весь воздух из лёгких, от чего незадачливый охотник сел, не в силах даже завыть. Из колено торчала кость, но малому сейчас было не до какого-то генетического уродца, а потому он ловким ударом перебил горло и со всей дури ударил в висок. Уродец упал замертво, жалобно хрипя в предсмертных конвульсиях, а мальчонка лишь перешагнул незваного гостя и направился туда, куда держал путь. Дефектные — народ крайне тупой, но даже им свойственны элементарные животные инстинкты, такие как «Самосохранение» и «Стадность», потому, наблюдающие из щелей и с верхушек домов не рискнули подойти к пусть и маленькому, но довольно опасному хищнику. А вот собрата своего они уже дружненько подхватили и потащили куда-то в темноту. Сегодня они покушают. Он шёл медленно и не торопясь, слегка прикрыв голубые глаза, вслушиваясь в ночные звуки. Кто-то кого-то ел, кто-то кого-то убивал, кто-то кого-то мучал, насиловал, и всё это где-то там, за соседним кварталом. Почему-то эти звуки вызвали какую-то странную и неоднозначную улыбку на лице мальчика, от чего тот блаженно втянул морозный воздух в лёгкие и вновь глянул на ночное небо. Опоры обвалившегося купола стояли вокруг города, грозно нависая над землёй и внушая трепет и страх всем живущим, а за пределами города — пустыня. Там нет ничего, кроме песка и смерти, в городе же, кроме песка и смерти были ещё и толпы Дефектных, что хотят тебя сожрать, и толпы Нормальных… Которые тоже хотят тебя сожрать! С соседнего здания послышался умирающий стон, а мальчишка лишь улыбнулся шире и продолжил путь. Кто бы и как бы не умирал в этом треклятом здании… Кукуха мальчишки умирала вместе с ним. Детская психика — великолепная штука, какое бы дерьмо с ней не происходило, она воспринимает всё, как должное, но почему-то в этот раз этот фокус не сработал, а стоило босым ногам ступить на разбитую кладку, так в иссиня-тёмной голове мелькнули отнюдь недетские мысли. Величественный Нефритовый Дракон гордо оглядывал свои давно разрушенные, но всё ещё живые владения. Его взгляд был холоден и безразличен, и почему-то мальчонке показалось, что, наверное, он должен был предупредить о своём визите, но деваться уже было некуда, а потому он лишь виновато опустил голову. Простоял он там минут двадцать, сам не зная, чего ждёт, когда мысли всё же собрались в некое подобие кучи и он посмотрел на каменного ящера. — Мама умерла. — отрешённо выдал ребёнок, но при этом в глазах не было грусти или сожаления, скорее тоска и апатия. — Она умерла… Наверное, уже давно, я не знаю… Я не знаю. Нефритовый Хозяин Крокуса внимательно слушал ребёнка, и, действительно, мальчишке это придало уверенности. Он за всю жизнь не говорил ни с кем, кроме матери, а тут… — Знаешь, она мне рассказывала такие странные истории. Она говорила, что если идти долго на Восток, то можно найти столько воды, что она уходит за горизонт, как песок. Это правда? Чудище ничего не ответило, а лишь продолжило вглядываться в ночной мрак Крокуса. Не сказать, что мальчишка обиделся, скорее смутился. Тоже мне, вылез из-под земли и спрашивает ерунду всякую, так ещё не абы кого, а самого Хозяина Крокуса! — Знаешь, а про тебя она мне тоже рассказывала. — слегка боязливо выдал ребёнок, робко юркнул рукой в карман и выудил оттуда одну затёртую монету, ещё времён, когда стены были над головой. Голубые глазёнки слегка задумчиво разглядывали в темноте затёртый и почти неразличимый штамп монетного двора, а сам малец поднял взгляд на дракона, и как-то с надеждой продолжил. — А ты правда желания исполняешь? Мозг — штука странная, то ли он видит только то, что хочет, то ли реально в мире есть какая-то мистика, но мальчишке вдруг показалось, что глаза Нефритового Ящера как-то блеснули, словно он перевёл взгляд… Но, скорее всего, это просто поехавшая кукуха, однако, она придала сил. — Хм. — слегка отрешённо, но всё с той же детской наивностью и верой в чудо, мальчишка улыбнулся так, как могут только дети. — Исполни моё… Мама говорила, что когда-то тебе носили монеты. Сейчас тебе приносят головы Дефектных, но… — тут ребёнок робко перевёл взгляд на плоский кусок металла в руках и довольно озадаченно сморщился. — Дефектных так много… А монет почти не осталось. Я нашёл её у мамы, не знаю, где она её взяла. Мама говорила, что на такую монету у местных барыг можно выменять неплохие ножи и даже мачете. Такая монета дорого стоит. — тут ребёнок сжал в ручонке кусок металла и снова глянул на Дракона. Видят боги, он был уверен, что этот каменный истукан его реально слушает, хотя почему «был»? — Я не пойду к барыгам. Мне нечего у них брать, да и вести со мной разговоры они не будут… Я отдам эту монету тебе. Я знаю, что тебя просят многое: Силу, Детей, Ожерелье Вожака… Мне это не нужно. Мне не нужны Титул и Власть, не нужны полчища «Здоровых Детей» и горы мяса. Я попрошу у тебя то, что у тебя ещё никто не просил. И он загадал желание, бросив монету в разбитое днище, пока святыня Крокуса мерно поблёскивала в свете звёзд. Тогда он не знал, что будет дальше, и ему ещё только предстояло узнать, что не пройдёт и дня, чтобы он не пожалел об этой монете. В тот день он загадал желание, что будет преследовать его всю оставшуюся жизнь, но сейчас он уверенно шёл туда, где шум не смолкал никогда. У главных ворот Крокуса, где можно было выйти в пустыню, всегда сидели постовые и галдели без умолку. Их туда ставили Вожаки, дабы особо буйные ребята не лезли наружу, ну и просто надсмотр за территорией. Желающих выйти из Крокуса было немного по причине полного отсутствия чего-либо за стеной, кроме песка и безысходности, а без Кланов, еды и воды там вообще нечего было делать… Но в тот день что-то пошло не так. Их было четверо полудохленьких «недоприближённых», которых взять на пирушку не позволяли ресурсы, а заменить было некем. Дабы найти им достойное применение, их поставили в караул, пока Клан отдыхал в ближайших укрытиях. Понятное дело, что основная работа ребят заключалась только в том, чтобы не заснуть, ну или поднять шум, в случае чего. Шуметь излишне тоже не стоило, хотя бы до восхода солнца, но слабое зарево внушало спокойное утро. Во всяком случае, они так думали. — Эу! А ну, стоять! — закричал один из караульных, вглядываясь в приближающийся силуэт. Четвёрка парней резко оживилась и поднялась на ноги, а вот силуэт, как шёл, так и шёл, даже несмотря на то, что парни перехватили арматуры. Его походка была плавной и размеренной, так гуляют по паркам, которых тут не было уже двести лет, и это заставило насторожиться. Мужчины готовились к чему угодно, однако вид ночного визитёра напрочь прогнал остатки сна и выбил из привычного уклада дня. Перед ними стоял ребёнок одиннадцати лет, босой и в одних штанах, покуда голубые глаза совсем не по-детски разглядывали живое препятствие. Он был чумазым, пена засохла на щеках, но вовсе не это привлекало к себе внимание. Откормленный, крепкий, мясистый, таких Вожаков не в каждом клане найдёшь, а тут ребёнок, причём явно не самый добрый, а чего от него ожидать, одним богам известно. — Малой! — выкрикнул один из смотрителей, поудобнее перехватывая арматуру. — А ты чего тут средь ночи?! — Я ухожу. — холодно и ровно выдал ребёнок. — Куда ты уходишь? — Из Крокуса. — Из Крокуса?! — мужчины как-то сочувственно и презрительно хихикнули. — Давай шагай малой, пока твой Вожак тебе по башке не накостылял! — У меня нет Вожака. А вот это заявление резко заставило парней перестать смеяться и заметно напрячься, после чего, по-видимому, главный выдал: — Так, мелюзга, ты меня бесишь! Ты чей вообще?! — Я ничей. — Таких не бывает! Мамаша твоя чья?! — Моя мать ничья. — в голосе мальчика послышались нотки прямой угрозы, в то время как тот сощурился и явно терял терпение. — Я ухожу. — … — парень хотел дать этому выскочке леща, но боялся нарваться на Клан, а потому тут нужно проявить деликатность. — Тебя как звать? — Акнология. — Нихрена себе имечко! Мамаша назвала?! — Да. — утробно выдохнул мальчишка, игнорируя гогот идиотов напротив. — Ну допустим. — парню не нравилась уверенность и настрой ребёнка. — А мамку твою как зовут? — Полюшка. — ровно и спокойно выдал ребёнок, не без морального удовольствия глядя, как гогочущие лица вытягиваются в гримасе ужаса, а глаза вылазят из орбит. — Но вы называли её «Убийцей Вожаков»… Она умерла… А я ухожу. Сказать, что земля ушла из-под ног Дикарей — это промолчать, мужчины до дрожи вгляделись в мелкого шкета и ловко перехватили оружия, и всё же кинуться на ребёнка никто не решился. — Я не понял? — нервно выдохнул один из смотрителей. — В смысле: «Полюшка»?! У Полюшки не было детей! — Что ты не понял? — сквозь зубы процедил главарь, неотрывно вглядываясь в мальчишку напротив. — Полюшку «Переклинило» … А он — Выползень. — Я ухожу. — тоном, нетерпящим неповиновения, выдал Акнология и направился в сторону смотрителей. — Я хочу уйти из Крокуса. — Так, малой, давай-ка я сейчас позову Вожака и мы… — Отойди. — в голосе ребёнка послышалось рычание. — Или я пройду сам. — Слушай сюда, ты никуда не… Но не успел он договорить, как Акнология оказался в плотную и уже собрался обойти, но тут же был отправлен в сторону, ударом ноги. Люди Крокуса по силе не уступают Драконам, а где-то в чём-то, возможно, даже и превосходят, а потому удар был такой силы, что мальчонка пролетел метров пять, распластавшись на земле, возле обломков железобетонных конструкций. Он даже не пикнул, но словно отключился, чем ввёл в полное замешательство всех присутствующих. — Слушай, а он точно выблядок «Убийцы Вожаков»? Какой-то щупленький. — Да какая разница?! Зови Вожака! Такой здоровый ублюдок, с него же солдат выйдет нереальный! Смотрители резко воспряли духом и уже начали готовиться к хлебному вечеру. Здоровый Пиздюк — самая дорогая валюта в Крокусе, а потому за этого хрена они в любом случае получат очень хорошее поощрение. Ослеплённые «шкурой неубитого медведя», мужчины отвернулись от лежащего на земле пацанёнка, но стоило одному уже собраться рвануть в сторону Клана, как в голову прилетел пятидесятикилограммовый кусок бетона, с торчащей из него арматурой, что просто снёс голову парня, забрызгав мозгами с кровью своих товарищей. От хорошего настроя не осталось и следа, однако, повернувшись к мальчишке, в голове главаря вдруг мелькнула мысль, что, наверное, стоило дать ему выйти из Крокуса. — Больше! — шипел мальчишка, раздирая ногтями затылок, шею и плечи. — Ещё больше! Пена херачила изо рта, словно его рвало ею, всё тело тряслось, мышцы свёл такой спазм, что, казалось, кожа сейчас просто надорвётся, а он стоял. Он стоял, вопреки законам природы и понятий всего живого в Крокусе, потому что человек в таком состоянии, даже в Крокусе, просто не способен контролировать себя… А он мог. — Завали его!!! — закричал мужчина, кидаясь на ребёнка с арматурой. Акнология же, игнорируя людей и крики, продолжал раздирать себе шею и плечи. Сдирая кожу ногтями, оставляя на спине кровавые дорожки. Мальчишка держался из последних сил, и вот, когда Приступ заглушил все звуки, оставив только бьющееся в сумасшедшем ритме сердце, на затворках сознания он услышал голос матери. — Дай им подойти ближе. — сиплый женский голос отдавал команду в голове, и сейчас Акнология не хотел думать, мама это или в конец тронувшаяся психика. — Ещё ближе. А когда подойдут, убивай их так, словно ты уже мёртв. И вот, когда до смотрителей оставались считанные метры, ни у кого из присутствующих не возникло сомнений, что это Выползень Полюшки. Одним прыжком, мальчишка подлетел на четыре метра в воздух, схватился за голову одного из мужчин и вырвал её на раз. Второй отскочить не успел, а потому он вцепился ему в руку, у которой не было ни единого шанса, но одной вырванной конечностью парень не отделался и, отвлёкшись всего на секунду, на нестерпимую боль, он не успел отреагировать, как мальчишка кинулся в ноги, до хруста сжимая лодыжку, начал вбивать парня в землю, как хлыст. Мозги разлетелись в радиусе нескольких десятков метров, мальчонку перекрыло так, что он вообще не соображал, что делает, и это действительно могло спасти последнего смотрителя, если бы он не оцепенел от страха. Одиннадцатилетний ребёнок только что за считанные секунды убил троих человек, и сейчас с нечеловеческой силой вбивал его напарника в землю, держа за ногу, словно это не человек, а какая-то верёвка! Откуда в нём столько сил?! — Что за шум?! — раздалось со стороны, и из-за угла здания вышел молодой парень с ожерельем Вожака. При виде картины его знатно передёрнуло, но ещё больше, когда Акнология остановился и посмотрел на того совершенно чёрными глазами. — Какого хрена!!!??? Это что за мразь!!!??? — Полюшкин!!! — закричал последний смотритель, рьяно прижимая к себе арматуру. — Убийца Вожаков!!! Её «Переклинило»!!! ВЫПОЛЗЕНЬ!!! Тут мальчишка откинул изуродованное тело и посмотрел на Вожака, как на мясо. Костяное ожерелье сейчас работало, как красная тряпка на быка, и Вожак это почувствовал. — Спокойно. — буквально разжевал парень с костяным ожерельем. Никаким спокойствием тут даже и не пахло, а начавший медленно приближаться ублюдок лишь сильнее накалил обстановку. В том, что про дипломатию можно забыть, Вожак понял сразу, а потому коротко приказал Приближённым завалить пиздюка, но он явно пропустил тот кусок фразы, где было сказано, чей это пиздюк. Акнология кинулся на Приближённых так быстро и стремительно, что те не успели среагировать, однако вместо вспоротых животов, тот лишь прошмыгнул мимо, слегка откинув врагов в стороны. Они ему были не нужны, чего не сказать о смотрителе, что так нагло отправил его ногой в стену. Настиг подонка он очень быстро, но ещё быстрее был удар прямой ладонью в живот. На такой скорости и с такой силой пальцы режут не хуже ножа, а потому вспорол брюхо незадачливому ублюдку он в мгновение ока, вытряхнув всё содержимое одним движением на десятки метров в стороны. Дальше он подохнет сам, секунды были дороже, и мальчишка кинулся к тому, кто так опрометчиво оказался не в том месте и не в то время. Вожак в ужасе смотрел на то, как ребёнок остервенело порвал четверых его людей и раскидал двоих, страх охватил рассудок, и в тот миг он сделал то, что практически сразу решило исход. Вожак побежал прочь, а этого было достаточно, чтобы потерять свой статус, но Акнология не остановился ни на миг. — Если от тебя побежит Вожак… А он побежит… Как бы слаб и измождён ты не был… Не дай ему уйти. — ласковый шёпот матери осторожно диктовал озверевшему рассудку, что делать. — Пока на его шее Ожерелье, Он — Вожак, а Вожаки боятся тех, кто может их сместить. Он не побежит в Клан за помощью, он бросится к другим Вожакам, что так же трясутся за свою шкуру, и на тебя объявят охоту. Поэтому, если он испугается и даст дёру, чего бы тебе это не стоило, как бы сложно и больно не оказалось… Догони его… И убей. Адреналин на пару с Вирусом, Отчаянием, Болью и просто лютым желанием выплеснуть всё накопившееся наружу, превратили ребёнка в настоящую машину смерти, от которой было невозможно убежать, но у Вожака явно получалось. Кто-то и Приближённых заметил возню и кинулся с арматурой на мальчика, за что остался и без руки, и без арматуры. Тело отреагировало как-то само, руки ловко перехватили железное орудие, а Акнология резко замахнулся, крутанул корпусом на триста шестьдесят градусов и, не гася инерции, запустил арматуру в Вожака, как копьё. Скорость была намного выше, чем у носителя костяного ожерелья, а потому железяка вошла в спину и вышла через грудь, как игла, выпав наружу с той стороны. Он пробежал ещё метров десять по инерции, и завалился в песок, захлёбываясь кровью. Такую адскую боль он чувствовал впервые, и только задумался о том, что хуже ничего быть не может, как детские пальчики намертво вцепились в волосы и поставили Вожака на колени к себе лицом. Это был не ребёнок. Совершенно чёрные глаза смотрели в душу, пена со рта капала на лицо парня, перекошенное от ярости и ненависти моложавое личико, и это последнее, что увидел блюющий кровью Вожак. Нечеловеческой хваткой вцепившись в голову, большие пальцы с яростью озверевшей родительницы начали выдавливать глаза. Боль была настолько невыносимой, что он не мог даже закричать, но она утихла всего за несколько секунд, потому что спустя отведённое время, мальчишка просто раздавил черепушку незадачливого главы Клана. С пару секунд он стоял молча, сжимая в руках растёкшиеся мозги, высоко запрокинул голову и закричал, что было сил. Это был настоящий вой, он кричал так, словно ему не хватало воздуха, и если он сейчас не докричится до кого-то, то просто погибнет. Вопил он во всю глотку, что слышали его, наверное, все жители Крокуса на три километра под землю, но даже такие ребята, как Выползни, имеют свойство уставать. Затих он минут через десять и лишь как-то отрешённо посмотрел на руки. Он был словно пьяный, его шатало, он не до конца понимал, что сделал, но стоило ему поднять голову и оглядеться, как он вдруг осознал, что он такой не один. Клан стоял в шоке и ужасе, кто-то плакал, кто-то просто не понимал, что происходит, а Акнология вдруг почувствовал какое-то странное и крайне необъяснимое облегчение. Приближённые стягивались к мальчишке, что только что убил их Вожака, но ребёнок как-то не торопился распоряжаться своими новыми обязанностями. Вместо этого он наклонился к шее убитого, взял ожерелье и сорвал его с шеи парня. Небрежно сбросив с неё все кости, мальчонка оглядел шнур, на котором висели боевые трофеи трупа и поднял глаза на резко стушевавшегося Приближённого, на плечах которого висела чёрная кожаная накидка. — Плащ. — вкрадчиво скомандовал ребёнок. — Снимай. Парень не рисковал, а потому послушно снял чёрную накидку и кинул мальчику, опасливо соблюдая дистанцию. Акнология ничего не сказал, а лишь подошёл к одёже, поднял с земли и вернулся к убитому Вожаку. Отработанным движением, голыми руками вырвав из шеи позвонок, Выползень развернулся и направился в сторону таких же убитых смотрителей. Приближённые осторожно проследовали за ребёнком, дабы понять, что будет дальше, но увиденное озадачило их. Пять костей: четыре смотрителя и один Вожак — вот его первые боевые трофеи, которых с годами станет только больше, это всё только впереди. Повесив на шнур и на шею пять наскоро обглоданных позвонка, мальчик накинул на себя забранную у Приближённого чёрную накидку, что волочилась за ним по земле, подошёл к бреши в стене и резко остановился. Солнце ещё не встало, хотя небо уже светлело, однако ребёнок как-то потерянно выдал, обращаясь к оцепеневшему Клану за спиной: — Я — Вожак… И я ухожу. Он вышел за стену молча, не дожидаясь от охреневших людей ни понимания, ни поддержки, ни помощи или сотрудничества. Они были ему не нужны, ни одиннадцать лет до, ни всю последующую жизнь после. Он больше не Угроза, теперь он тот, с кем считается весь Крокус, а потому он волен делать всё, что сочтёт нужным, и именно с этими думами, мальчишка вышел за пределы бункера и направился по прямой. «Дорога Смерти»: так её кликали жители Крокуса, ибо ещё никто не вернулся оттуда живым. Она проходила от Запада на Восток, и только Нефритовый Дракон знал, куда она ведёт, но стоило босым ножкам ступить на раздолбанный асфальт, как мальчонку словно отпустило из бреда. Он стоял сам от себя в шоке, минут десять вообще осознавая, что произошло, после чего в полном ахере повернулся к бункеру в нескольких сотнях метров от него. Он за пределами города, за пределами стены, с ожерельем Вожака и вольный идти, куда захочет. — Исполнилось?! — почти с наездом выдал ребёнок, но в тот же миг тряхнул головой, в которой всплыл образ Нефритового Дракона. — Нет… Ещё нет… Пока ещё нет. Верил ли Акнология в мифы, что рассказывали про Хозяина Крокуса? Свято и абсолютно, но сейчас в этой головушке мелькнуло сомнение. Ещё рано говорить об этом, а сейчас надо… Тут головушку опять осенила не самая приятная дума, и мальчишка посмотрел по сторонам. А куда ему теперь идти? Там пустыня, тут пустыня, была одна дорога, что вела на Запад и Восток, но куда конкретно податься? Словно в ответ на это, мальчишку слегка ослепило с Востока и тот повернул голову. Из-за горизонта выплывало тёплое солнышко, которое он так мало видел в своей тёмной подземной жизни. Оно было тёплым и что-то в нём его привлекало, из-за чего мальчишка повернулся в сторону Востока и просто пошёл по «Дороге Смерти». Куда он шёл? Наверное, туда, где вода уходит за горизонт, где кончаются пески, где всё хорошо и спокойно… А это куда угодно, лишь бы подальше отсюда, ибо даже «Дорога Смерти» вела к лучшей участи, чем жизнь в Крокусе. Он шёл, просто шёл, молча, не оглядываясь назад, игнорируя голод и жажду, обглодав кости убитых на теперь уже своём ожерелье, и немного пожевав кожаный плащ. Всё равно по земле волочится. Жаркие дни и холодные ночи сменяли друг друга, днём он спал, а ночью слизывал конденсат с плаща и асфальта. Сказать, что через неделю ему было тяжело, это промолчать, вторую неделю он сам не знал, почему не сдох, а через три недели пришёл сезон ураганов. Гигантские смерчи проходили всего в нескольких сотнях метров от него, дожди несли не только холод, но и воду, что позволило протянуть ещё два месяца. С каждым днём он шёл всё медленнее и медленнее, постоянно падал в обморок и сильно присмирел в плане взглядов на еду. Холодные ночи дарили не только потерю ощущения тела, но и родные виды над головой. — Червячки. — умиротворённо, словно в бреду, шептал окоченевший мальчик, лёжа на холодном песке. — Прямо как дома… Только не ползают. Вскоре он начал спать ночью, не потому что днём было сложнее идти, а потому что он замерзал так, что не мог шевелиться и даже не надеялся открыть на утро глаза. Ноги отнимались напрочь, сердце замедляло пульс, но больше всего он боялся закрыть глаза. Проснётся ли он завтра, его волновало меньше всего, просто каждый раз, за доли секунд, что сознание оставляло его, в голове всплывал образ Нефритового Дракона и злосчастный звон монеты, от которого на душе становилось воистину гадко… Желания Исполняются. Три месяца он шёл по пустыне, поедая всё, что походило на органику, а потом он пришёл к реке. Честно, он стоял там минут сорок, глядя в прозрачную воду, пытаясь понять, что это за хрень, после чего просто рухнул в неё и не утопился лишь потому, что там было неглубоко. На Границе он сидел недели две, но взгляд вновь и вновь начал стремиться на Восток. Зачем? Его кукушка давно не кукует, он сожрал её с голодухи, а потому просто медленно направился дальше. За рекой еды было больше, но и зверьё покрупнее, от которого пришлось отбиваться. Эти ребята были покруче дохлых Дефектных, но мальчишке было всё равно. Он давно сбил ноги в фарш, и сейчас топал просто потому, что дорога не кончалась. Куда бы он не шёл, с каждым шагом он всё дальше от Крокуса, а всё остальное — мелочи жизни. Где-то ближе к пятому месяцу своих скитаний, на одном из краёв дороги показалась странная хрень. Она чем-то отдалённо напоминала Крокус, но вокруг неё не было обвалившегося купола, да и поменьше была сильно. Там что-то бегало, возилось, какие-то вроде даже людишки, вроде даже Нормальные, но пилить до него несколько километров. Нахрена? Именно с этой мыслью Акнология постоял часа два, подумал, повернулся и направился дальше на Восток. Хватит с него городов, Крокуса хватило, а вот воду, что уходит за горизонт он посмотреть хотел. На самом деле он уже ничего не хотел, ему ничего не было нужно, он шёл не к морю, он просто хотел сдохнуть, и не знал, почему у него это не получается… Хотя… Наверное Знал. Очередной день, в которых он уже сбился и давно потерялся встретил околевшего мальчишку тёплыми лучами, и пусть ему было плевать, а мысли порой возвращались к странному поселению. Он не ушёл от него далеко, прошёл всего несколько дней, от силы сотню километров, и так бы и упилил к морю, если бы обострённый до невозможности голодом и измождением нюх не учуял что-то съедобное в радиусе нескольких километров. Когда едой является всё, что растёт, бегает, гниёт и матерится, а последний приём пищи был так давно, что ты уже не помнишь, ты чувствуешь запах падали на огромных расстояниях, чего уже говорить о сочном шашлычке, где-то на Юге. Сходить с дороги ему не хотелось, но голод — не тётка, поест и снова на Восток. В пяти километрах от дороги, в гористой местности стоял лагерь Разведки, их было всего трое, один БТР на всех, минимум оружия, мангал и пару кило шашлычков, что аппетитно шкворчали на огне. Голодные напарники выжидающе глядели на повара, что не очень-то торопился раздать каждому по шампуру, и от этого обстановка накалялась. — Да сколько можно его жарить!!!??? — кричал один из парней, тоскливо глядя на шампуры. — Сырым жрать будешь? — язвительно выдал повар и сочувственно глянул на друга. — Расслабься, Бикслоу, сейчас поедим! — Фрид, кончай его мусолить, он уже готов!!! — Ругаетесь, мальчики? — ехидно заявила подошедшая шатенка и как-то умилительно глянула на своих напарников. — Дёрните меня, когда будет готово. С этими словами девушка скрылась где-то в БТРе, а парни продолжили возиться. Бикслоу штурмовал напарника, а Фрид лишь медленно направился куда-то за БТР, чтобы взять нож. Ему действительно надоело слушать бесконечное причитания парня, из-за чего он хотел найти «самый готовый шашлык» методом разреза, а для этого нужны были соответствующие приборы. И вот, когда терпение обоих было уже на исходе, Фрид грубо велел Бикслоу ждать, пока сам проверит шашлык, после чего ушёл. Нет ничего томительнее ожидания чего-то вкусненького, а потому эти несчастные минуты показались Разведчику настоящей вечностью, но спустя каких-то минут пять он и впрямь заметил, что друг как-то не торопится. — Фрид, ты хочешь, чтобы я сдох с голода?! — рьяно зарычал парень, подходя к стоящему, как истукану, парню у мангала. — Что ты глядишь на них, режь давай!!! Но Фрид даже не дрогнул, продолжая глядеть куда-то вниз. Реакция насторожила Бикслоу, от чего тот подошёл ближе и вообще не понял, что случилось. Фрид стоял с ножом в руке и глазами с блюдца, глядя на совершенно пустой мангал. Было видно, что в его голове шёл упорный мыслительный процесс, но, не найдя никаких ответов на чертовщину, что тут творилась, парень лишь как-то озадаченно глянул на напарника. — Где шашлык? — ахер происходящего притупил чувство голода, от чего Бикслоу непонимающе начал мотать головой в поисках мяса, но так и не сориентировался. — Где? — Я не брал. — нервно сглотнул Фрид и подозрительно пригляделся к окружению. — Кто-то спёр. — Думаешь? — Уверен. — С чего бы? — Следы. — Фрид указал ножом на цепочку следов на песке, но стоило Бикслоу напрячься, чтобы рвануть, как Фрид резко загородил ему дорогу. — Странные следы. Маленькие. — Зверь? — Зверь бы горячее не взял, да и на двух лапах ходит. — тут Фрид убрал нож и перехватил автомат, стремительно направившись вслед за вором. — Что-то тут не то. — Фрид! — крикнул Бикслоу, что так же перехватил пистолет, преследуя друга, переходя на бег. — Да погоди ты! Что «не то»?! Кто спёр шашлык?! — Я не могу ручаться. — набегу выдал Фрид, огибая скалы и булыжники, виляя между узкими ущельями. — Но если я прав, то это должен быть… Ребёнок. Фрид резко замер и перекинул автомат, а Бикслоу лишь на миг опешил, волна голодной ярости накрыла с головой. Метрах в пятидесяти, спиной к ним и удаляясь куда-то на Север, двигалась маленькая фигура в чёрном плаще. Шла она уверенно, не глядя по сторонам, и то ли не заметила людей, то ли сделала вид, что их там нет. Так или иначе, поведение малявки выбесило не меньше, чем краденное мясо. — Эй, малой!!! — закричал Бикслоу, стремительно направляясь за воришкой. — Ты охренел?! Куда мясо потащил?! Я с кем разговариваю?! На третий наезд мальчик остановился, а вот Бикслоу лишь пришёл в ещё большую ярость. Этот маленький говнюк не только спёр килограмм охрененного шашлыка, так ещё и тащил шампуры по земле, изваляв всю еду в песке и грязи. Да он сейчас его самого на шашлык пустит!!! — Ну ты у меня сейчас получишь, говнюк малолетний! Я тебе… — Бикслоу! — резко скомандовал Фрид и одёрнул друга. — Ты видел, что он… — Заткнись и посмотри на его ноги!!! Эта фраза заставила мужчину опустить взгляд и вмиг насторожиться. Ноги ребёнка были разбиты в мясо, обожжённые о раскалённый песок и потрескавшиеся едва ли не до костей. От такой картины аппетит резко пропал, а Фрид лишь опасливо поставил автомат на предохранитель, присел на корточки и максимально спокойно сказал: — Эй, малой, ты чей будешь? Разведчик без задней мысли сказал эту фразу, чтобы понять, насколько нужна помощь, ведь в том, что она нужна, никто не сомневался, однако он не знал… Что эту фразу нельзя говорить. Ребёнка словно током ударило, от чего он вытянулся по стойке смирно, и стоило мужчинам понадеяться на дипломатический разговор, как раздалось тихое утробное рычание. Этот звук насторожил обоих, но стоило ребёнку повернуться, как тут током ударило уже Разведку. Это действительно был ребёнок, лет двенадцати, но чёрт тебя подери! Впалые щёки и глаза, каждая кость была видна, как скелет, обтянутый кожей, но вовсе не это пугало до усрачки. Взгляд полный ненависти и злобы, он смотрел на этих ребят так, словно сейчас он отложит шашлык и насадит на шампур их обоих. — Етить-колотить. — рвано выдохнул Бикслоу, уже и забыв про испоганенный ужин, убрал оружие и припал слегка к земле. — Малой, ты как вообще на ногах стоишь?! Тебя как звать?! Ребёнок молчал, тяжело дыша, и словно беря разбег, как бык. Такая реакция вызвала на лице Бикслоу слегка ироничную улыбку, а вот Фрид насторожился основательно и начал отходить назад, утаскивая за собой напарника. — Ты что делаешь?! — не понимал Бикс. — Кости. — тихо выдохнул парень. — Видишь? — Да я все его кости вижу! — Придурок, я тебе про его бусы говорю. — Фрид нервно разглядывал ожерелье на шее звереющего ребёнка, после чего осторожно достал дальнобойный шприц с Парализатором и недоверчиво сощурился на ребёнка. — Мелкий… А ты кто? — Я — Вожак. — сипло выдохнул ребёнок. — Вот и познакомились. — нервно хихикнул Бикслоу. — Фрид, это наш или не наш? — Это чей угодно, только не наш. — Дракон? Есть же эти, которые как люди выглядят. — Да у него вся морда в засохшей пене. Эй, малой, тебе помощь нужна! Не капризничай, тебя приступ вот-вот хватит! Ребёнок молчал, лишь неотрывно глядя за каждым движением мужчин, пока Фрид прикидывал, как осторожно заманить пиздюка на БТР и отправить в Райскую Твердыню. Не хотел он тратить Парализатор, да и вообще не любил детей бить, не солидно это что ли, хотя взгляд у этого кадра был отнюдь не детский. Надо было брать его и везти срочно, но стоило Фриду сделать шаг навстречу, как мальчик бросил шампуры в песок, тело скрутил спазм, изо рта полилась пена, а сам малой натурально загавкал. Фриду стоило большой сноровки, чтобы не выпустить в него всю обойму Парализатора, каждая ампула была на счету, а потому он решил дождаться, когда ребёнок подбежит поближе, хотя тот почему-то стоял на месте. Мальчик гавкал и плевался пеной секунд пятнадцать, как вдруг слегка притих, зажмурился, сплюнул скопившуюся во рту пену, ПОЛНОСТЬЮ ПРИШЁЛ В СЕБЯ и глянул на мужчин, как на оцепеневшее говно. — Ты это видел? — одними губами прошептал Бикслоу, боясь лишний раз вдохнуть. — Без Вакцины… Просто взял и успокоился… КАК?! — Надо брать. — максимально тихо выдохнул Фрид, начиная медленно заходить в сторону. — И пусть Биологи сами разбираются, чей он. По мере того, как Разведчики отходили друг от друга, лицо ребёнка перекашивало с такой силой, что казалось тонкая кожа сейчас просто порвётся. Голубые глаза вновь почернели, пена с новой силой начала течь, а сам ребёнок явно готовился к атаке, чем воистину пугал Фрида. Он никогда не видел, чтобы Приступ накатывал постепенно, всегда это был как срыв, вспышка эмоций, а сейчас он словно брал разбег, и, судя по всему, счёл себя готовым. Рванул мальчишка с такой скоростью, что Фрид едва успел выстрелить и отскочить. Он попал, а потому особо не дёргался, из-за чего едва не поплатился жизнью и выжил лишь потому, что его повалил на землю Бикслоу, а шампур пролетел в нескольких сантиметрах от лица. В ужасе Фрид повернулся к маленькому монстру и в этот момент пена потекла уже из его рта. Три ампулы Парализатора попали в ногу, плечо и запястье, от чего тело заметно скосило, но лишь локально, остальной же корпус стоял уверенно. Было видно, что мальчишка озадачен даже во время Приступа, что в принципе было невозможно, ибо башку отрубает напрочь, а этот ещё и думать умудрялся, но лишь несколько секунд, а малой взревел на все скалы, пена хлынула с новым потоком, а тело словно отпустило и он кинулся на Разведчиков. Видят боги, Фрид бы там так и остался, если бы Бикслоу не сообразил взять пистолет и выстрелить ребёнку в плечо боевым патроном. Боль заметно замедлила дитё, а Бикслоу лишь в охапку сгрёб озадаченного напарника и кинулся к БТРу. Мальчишка же лишь потёр кровящее плечо, пытаясь понять, что это было, но вскоре вспомнил о недругах и кинулся следом, предварительно захватив шампуры. Так быстро Разведка не бегала ещё никогда. Приступ у обоих был не за горами, а потому мужчины буквально влетели в машину и с воплем: «ЗАХЛОПНИ ДВЕРЬ СЕЙЧАС ЖЕ!!!», обматерили напарницу и закрылись на все замки. В панике мужчины начали ставить себе инъекции, утирая с ампул текущую пену. В БТР эта тварь их не достанет… Правда ведь? — Что вы творите?! — бесновалась девушка, глядя на перепуганных напарников. — Эвергрин, заткни хлебало и делай, что скажу!!! — без малейшей деликатность закричал Бикслоу, ставя укол Фриду. — Прямо сейчас хватай рацию и свяжись с Пречтом! У нас тут блядский мутант!!! — Какой ещё мутант?! — Малолетний! Лет десять-двенадцать!!! — Вас что, заставил обосраться малолетний пиздюк?! — Слушай сюда! Да ты… Не успели напарники пересраться в край, как в стену БТР прилетел удар, а снаружи послышались приглушённые вопли и брать. Присутствующие резко затихли, а Эвергрин непонимающе глянула по сторонам. Вдруг раздались быстрые шажки по поверхности потолка, словно по крыше кто-то бегал и на капот спрыгнуло малолетнее нечто. От вида ребёнка Разведчицу передёрнуло, костяное ожерелье билось о стекло, а сам мальчишка какое-то время таращился на людей в кузове, как вдруг со всей дури ударил кулаком по закалённой лобовухе. Кровь с песком потекла по стеклу, что говорило о явном отсутствии жалости к рукам и силе, но спустя несколько минут бесплодных попыток пробить прозрачное препятствие, малой спрыгнул с капота и юркнул куда-то в сторону. На пару секунд воцарилась тишина, Инфицированные лишь успели перевести дух и задуматься, что делать, как с улицы вновь раздался нечленораздельный вопль, и в это же мгновение многотонная военная техника накренилась и спустя секунду уже лежала на боку. Экипаж был в шоке, но пиздюк не успокоился пока не перевернул бронетехнику на крышу. Сказать, что Разведка обосралась — это промолчать, а потому первые минут десять они сидели молча, боясь даже вдохнуть, лишь изредка косясь в сторону чудом уцелевших окон. Медленно, ползком на брюхе, как богомол, что крадётся к добыче, Фрид осторожно дотянулся до панели управления и, молясь всем святым и проклятым, попытался бесшумно снять рацию. Ему это удалось, после чего он всё так же ползком вернулся к своим напарникам и, дрожа всем телом, начал шептать в рацию: — Отряд «Громовержцы» вызывает базу… Меня слышно? — База слышит! Чего шепчешься, Фрид? — весело заявили на том конце. — Доложить Пречту о ЧП и выслать отряд захвата высшей категории. — Фрид совсем не разделял энтузиазма на проводе. — Полная боевая мощь, объект крайне силён и непредсказуем. Нам нужна помощь прямо сейчас. — Что у вас стряслось? — голос на том конце резко стал серьёзным, а на заднем фоне послышалась возня и стук клавиатуры. — Ты будешь считать меня сумасшедшим, поверь, я и сам не особо уверен… Но у нас тут пиздюк лет двенадцать. Я не знаю, что это такое, Дракон, не Дракон, у него Приступ… Чёрт подери, эта мразь его контролирует! — Вот сейчас вообще ничего не понял, Фрид! Какой пиздюк? Вас отделал двенадцатилетний пацан?! — Заткни пасть, сука. — буквально выдохнул парень, силясь сдержать уже Приступ у себя. — На эту мразь не действует Парализатор, я выпустил в него три ампулы, а ему хоть бы хны! Он на моих глазах озверел и пришёл в себя, как ни в чём ни бывало! Эта сука не просто глушить его умеет, он её его провоцирует и использует!!! Он перевернул БТР!!! — В смысле «перевернул»?! — В смысле: НА КРЫШУ!!! Мы лежим посреди гор в машине кверху брюхом!!! — Фрид, только честно… Что вы там курите? — в голосе говорящего послышалась какая-то жалость и ирония, однако он довольно долго не получал ответа. — Фрид, ты меня слышишь? Фрид? Фрид, ответь мне! — Слышу. — почти одними губами выдал Разведчик. — Чего притих? — Эта сука… Он смотрит на нас. — рвано выдохнул парень, неотрывно глядя в лобовуху, через которую на них, как на мясо, глядел маленький ублюдок из Ада. — Парни… Мне похуй, что вы с нами сделаете и что о нас подумаете… Только вытащите нас отсюда как можно скорее. — Я вышлю лучших людей, Фрид, и сообщу Пречту напрямую. Надеюсь, ты не прикалываешься, в течении часа ждите подмогу. Продержитесь? — Надеюсь. На этом разговор закончился, а вот ребёнок как глядел сквозь стекло, так и глядел. Было в этих голубых глазах что-то совсем недетское, холодное, расчётливое, а позвонки на шее лишь усиливали этот эффект. Он явно не собирался уходить без ещё одного трофея, не потому что сильно хотел нарваться, а потому что эти люди отважились напасть на Вожака. Глядел он так недолго, как вдруг юркнул куда-то в сторону, а тройка резко затихла. Говорить не хотелось, да и было реально страшно, однако спустя пятнадцать минут тишины, Бикслоу отважился лечь на «крышу», подползти к лобовому стеклу и очень неуверенно высунуть голову. — Он там? — чуть слышно выдохнул Фрид. — Да. — ответил напарник. — Что он делает? — Гремучку кушает. — Чего? — Пиздец. — Бикслоу уже думал, что не может больше охренеть. — Как пирожок! Любопытство пересилило страх, от чего Фрид дрожа всем телом подполз к напарнику и реально захотел завыть, но не от ужаса, а от пиздеца, что происходит последние полчаса. В метрах пяти от машины стоял ребёнок, так обыденно, словно мамка велела ждать. В одной руке он держал извалянные в песке шампуры с мясом, а в другой — гремучую змею, вернее, то, что от неё осталось. Хвост извивался и бился в предсмертных конвульсиях, пока ребёнок, крепко сжимая туловище, отдирал зубами куски и глотал не пережёвывая. Делал он это так спокойно и привычно, как его сверстники едят мороженное, от чего тошнотворный ком подкатил к горлу всей Разведки. Доев ползучего гада, мальчишка облизал руки и посмотрел по сторонам. Он заметно успокоился, было видно, что настроение у него сильно улучшилось и он направился тормошить сумки. В том, что мальчишка не от мира сего, ни у кого не осталось сомнения, ибо он не знал, как открываются винтовые крышки на термосе, но расколол его пополам, как палку! Выхлебав всю воду, что была в сумках, ребёнок ещё с пару минут подумал, посмотрел по сторонам, широко и заразительно зевнул, лег на песок, укрылся плащом и заснул. Ну да — ну да, спиздил шашлык, перевернул БТР, унизил Разведку, сожрал змеюгу, разъебал все термосы и выхлебал всю воду… Можно и поспать. Как раз проснётся, людишки вылезут из этой железяки, он позавтракает и пойдёт дальше на Восток. Так он и планировал, а вот Райская Твердыня — нет. Через минут сорок мальчонка подорвался, как с будильника и начал резко озираться по сторонам. Поведение его было непонятным, особенно, когда он, как ошпаренный, вскарабкался на перевёрнутую машину и начал метаться по днищу. Разведка уже ничему не удивлялась, но точно знала, что это не с проста, и словно в ответ в рации послышались голоса. — Мы на месте. — голос в рации был напряжён и сосредоточен. — Не знаю, пиздели вы или нет, ребята, но с этим кадром однозначно что-то не так… Он меня видит. — Как он это делает? — послышался уже другой настороженный голос. — Эта сволочь скалится мне прямо в окуляр… Я в двух километрах от него. — Меня тоже видит. Кажись, Фрид, ты не прикалывался. На него точно не действует Парализатор? — Вообще! — рвано выдохнул Фрид, прижимая рацию ближе. — Эта сволочь перевернула БТР! Я не знаю, как! — Спокойно. Приказ Пречта: «Взять живым», так что медленно смыкаем круг и хватаем по выданной схеме. Надеюсь, управимся быстро… ПОБЕЖАЛ, ПАСКУДА!!! И вовсе не констатация факта заставила мужчину так закричать в рацию, а скорость, с которой ребёнок сорвался с места. Он нёсся не меньше пятидесяти километров в час и прямо на мужчину, глядя с ненавистью в этот проклятый окуляр. В одной руке мальчишка сжимал согнутый в дугу для удобства шампур, однозначно не собираясь оставлять хоть кого-то из этих людей в живых. Действовать пришлось молниеносно, план моментально вышел из-под контроля, и сейчас вся группа захвата бросилась к своему незадачливому коллеге. Сам же мужчина готовился дать достойный отпор, но ещё не знал, на кого нарвался. Решив не испытывать судьбу, он собрался стрелять по ногам, однако не знал, что люди умеют прыгать на пять метров в воздух, а потому пять пуль пролетели мимо, а вот шампур ударил точно в цель. Только броня и ничего больше, не позволила металлу пробить ключицу, а вот удар руки, что его сжимала, переломил весь плечевой сустав и несколько рёбер. Мальчишка же не понял, почему нет крови, а потому начал рьяно наносить один удар за другим, пока не подоспела подмога, хотя особо положение это не спасло. В него выпустили ампул двадцать Парализатора, после чего парнишка начал заметно угасать, но как-то постепенно, словно засыпал на ходу, а дальше в ход пошли нейлоновые сети. Незадачливый Разведчик жив-то остался, но вот в больничке ему предстояло пролежать очень и очень долго, и, по-видимому, не только ему. Решив не испытывать судьбу, член группы захвата схватил шприц и намеревался вколоть мальчугану Вакцину, как вдруг крепкая рука главаря отряда перехватила орудие и пресекла попытку. Парень посмотрел непонимающе, а вот мужчина напрягся основательно. — В нём двадцать ампул Парализатора. — нервно выдал командир, глядя, как мальчишку колдыёбит от Приступа, однако тот словно засыпал. — Ты ручаешься за то, что он не сдохнет сразу, как только ты вколешь ему Вакцину? А вот этот вопрос заставил всех задуматься, однако лишь на миг, после чего последовал приказ немедленно гнать в Райскую Твердыню, пока у них не сорвалась операция. Ехать пришлось около часа, гнали на полную и всю дорогу командир думал лишь о том, дотянет ли ребёнок до базы. Пацанчик же лежал, захлёбываясь пеной и рвано дыша, словно плакал, но это было не так. Он не понимал, что с ним происходит, однозначно что-то пытался сделать, но у него не получалось, и именно это спасло ему жизнь, так как по приезду на Базу счёт резко пошёл на секунды. Его привезли в реанимацию прямо в сетях, врач вообще не понял, что с мальчишкой, благо Командир додумался сказать, что в это нечто выпустили двадцать ампул, а потому персонал готовился основательно. Связать мальчонку, даже в таком состоянии оказалось отнюдь непросто, этим занималась группа Захвата, ибо санитарам это было не под силу, но настоящий экшн наступил тогда, когда врачам таки удалось нащупать вену, зафиксировать руку и вколоть Вакцину. Они надеялись, что это позволит остановить Приступ, но вместо этого мальчишку выгнуло дугой, диафрагму пережало, всё тело перекрутило в столбняке, а спустя доли секунды тот рухнул на койку, глаза подкатились, а линия пульса на датчике стала идеально ровной. В палате началась паника. Дефибриллятор, адреналин, ИВЛ, сердце мальчишки просто остановилось и даже не собиралось биться. Его реанимировали полчаса, прилагая лютые усилия, а он лежал, подавшись сладкой дрёме и видел самый сладкий сон. Туннель, в конце которого свет, что так прекрасно манил его к себе. Никакого страха, холода, голода, боли, так хорошо и спокойно. Сейчас он дойдёт до этого чудного места и всё в его жизни, наконец, станет хорошо. Прекрасное наваждение умиротворяло, однако спустя мгновение в затылок подул холодный ветер, а за спиной раздалось утробное рычание, от чего мальчишка дрогнул и заметно прибавил шагу. Только не сейчас, только не это, он не сказал ни слова, но эта тварь слышит его мысли. Мистика ли это, или просто кислородное голодание умирающего мозга, но он точно знал, кто стоит у него за спиной и идёт следом. И вот, когда до долгожданного света оставалось всего ничего, острые клыки самого страшного из всех зверей в мире, вцепились в затылок мертвой хваткой, и, видят боги, он слышал в этом рычании толику смеха, и нечто утянуло мальчишку в темноту. Врачи уже готовились получить от главы Комитета Безопасности такой пизды, как вдруг мальчонка резко выгнулся дугой и жадно задышал. Вот это реально было сродни чуду, а потому паника началась снова, но уже с целью спасения вновь отключающегося ребёнка. Он же лежал без сил, таращась пустым взглядом голубых глаз куда-то в потолок, покуда в уголках глаз скопились слёзы. Страшная жизнь у того, кто к двенадцати годам познал истинный смысл слова «Отчаяние». Пречт вырвался в Райскую Твердыню сразу, как представилась возможность. Если ему несли хрень — он бы нашёл способ отыграться на этих идиотах, но если, не приведите боги, они сказали ему правду… Он лежал в одной из палат, прикованный цепями к койке, так как ремни он порвал и был явно под дурью, ибо на успокоительное это не особо походило. Ему подвели капельницу с Вакциной, её вливали просто на постоянной основе, так как это чудо то и дело провоцировало Приступ. Никто не знал, как и нахрена он это делает, но факт оставался фактом, а потому Пречт застал «пленника» в весьма интересном состоянии. Глава Комитета Безопасности вошёл в палату один и с толикой сочувствия и настороженности посмотрел на обдолбыша. Голубые глаза фокусировались с трудом, на лице было какое-то непримиримое чувство собственной беспомощности и ненависти ко всему вокруг. Этот мальчишка выглядел, как после трёхмесячного запоя и, судя по всему, бухал он ядерное топливо. — Здрасти. — тоном человека, что не оборачивается на взрыв, выдал глава Комитета. Мальчишка молчал, но смотрел на Пречта так, словно это он три месяца поил его ядерным топливом, а потом велел закодироваться. Взгляд у того был совсем недобрый, от чего Пречт озадаченно почесал затылок и как-то криво улыбнулся: — Тебя как звать? — Я — Вожак. — заплетающимся языком гавкнул мальчишка. — Солидно. — покачал головой мужчина. — Не, меня попроще. Я — Пречт. Откуда будешь? — Я — Вожак! — Это я уже понял. Откуда ты пришёл, Вожак? — Я — Вожак!!! — Ладно, допустим. Вожак, где твоё племя? — тут Пречт пригляделся ко вмиг притихшему мальчишке, что откинулся на подушку и как-то отрешённо глянул в потолок. — Кто тебя научил так драться? — Мама. — холодно ответил мальчик. — Мама? Не Папа? Ты своего Папу знал? — Нет. — Мама не разрешает тебе видеться с Папой? — Папа мёртв. — О как. Соболезную. А от чего умер? — Ему затолкали арматурой в глотку ожерелье из костей, порвали брюхо и вырвали печёнку. — Воу. — даже не столько слова, сколько полный пофигизм и спокойствие со стороны ребёнка сильно напрягли Пречта. — Это ж кто его так? — … — тут мальчишка слабо и с любовью улыбнулся, глядя куда-то в пустоту. — Мама. — … — Пречт как-то нервно сглотнул и слегка отвёл глаза в сторону. — Это, конечно, не моё дело… Но… Чего это она так? — На меня был похож. — Обычно это работает в обратную сторону… А вот ты говоришь… Мама с Папой не ладила. И что, ей никто ничего не сказал? — Сказали… Их она тоже съела. — В смысле… Съела? Что, прям взяла и съела?! — Я доел. — … — тут Пречт осторожно оттянул воротник, а по виску побежала капелька холодного пота. — А ты сюда с Мамой пришёл? — Мама умерла. — Фух! — облегчённо выдохнул глава Комитета и вытер холодный пот со лба. — Я соболезную. Так откуда ты будешь, Вожак? — … — Мальчик молчал, потерянно глядя в потолок. — Из Крокуса. Сказать, что у Пречта земля ушла из-под ног, это промолчать, но тот лишь рвано выдохнул и сделал шаг назад: — Ты пришёл сюда из Крокуса? В смысле… Крокуса… Того, что… Две тысячи километров на Запад? — Я — Вожак… И я ушёл… Мне никто не указ. — … — Пречт с пару секунд молчал, подошёл к ребёнку и склонился. — Как тебя зовут, Вожак? — Я — Вожак. — Мать тебя так называла? — Нет. — А как тебя называла мать? — … — голубые глаза с недоверием глянули на этого странного одноглазого дядьку, где-то внутри подмечая, что это самый старый человек, которого он когда-либо видел, и спустя пару секунд, взгляд заметно присмирел. — Акнология. — Акнология. — улыбнулся Пречт и подошёл к прикроватной тумбочке. — Вожак, говоришь? Тут мальчик повернул голову и моментально пришёл в бешенство, глядя на то, как какой-то левый чудила взял в руки его ожерелье. Это его ожерелье, его кости, он убивал за него, а этот хмырь просто взял его и разглядывал. Приступ блокировала Вакцина, отчаяние и истерика накатили на ребёнка, как вдруг мужчина просто взял нить и повесил на шею мальчишки. Тот прифигел знатно и непонимающе глянул на старика, что в свою очередь лишь как-то иронично усмехнулся: — Хочешь быть Вожаком? Хорошее рвение… Но поговорим об этом годиков через десять. А сейчас отдыхай, Вожак. С тех пор и, кажись, до самой смерти, не было дня, чтобы он не вспомнил этот жест Пречта. Главное качество бывшего главы Комитета было в том, что он никогда не опускался до пустых принципов. Ожерелье Вожака пугало кадетов до усрачки, жалоб было дохрена, но Пречт ни разу не попросил Акнологию его снять. Не потому, что не мог, а потому что то, что делал Акнология для Комитета, даже отдалённо не стояло с теми, кто жаловался на него. С уходом Пречта в Комитете Безопасности почти ничего не изменилось, однако Акнологии его не хватало. Мало было людей, что ценили чужую жизнь и порядок больше, чем личные интересы, и эту черту он перенял именно от него. Не тот Вожак, что всех перебил, а тот — кого вознесли без единого выстрела. Вот, за кем истинная власть и уважение, а потому умирал он с лёгкой душой. Да уж, душа — это единственное, что у него сейчас было на месте, и впервые в жизни ему захотелось оказаться снова в тех катакомбах. Человек, он всего лишь человек, а человек почему-то хочет умереть там, где ему роднее. Как бы он не противился этому чувству, ничего не было роднее катакомб Крокуса. Ему даже на миг показалось, что он почувствовал, как его озверевшая мамочка перебирает ему волосы. Так мило, такие родные ручонки… Хотя не совсем. У мамочки был такой хват, что со скальпом могла башку оттяпать… Но ручки-то родные, знакомые… Чьи? Погодь… ТВОЮ МАТЬ!!! — У тебя инстинкт самосохранения вообще есть? — из последних сил, задыхаясь выдохнул глава Комитета. — Хотя бы так, для галочки? — Тихо. — одними губами выдохнула Леви, нервно прикрывая одной рукой рот мужчине, а второй — юркнула под пропитанную кровью майку, опасливо озираясь по сторонам. — Вы потеряли много крови. — Решила потерять больше? — в силу оставшихся эритроцитов прохрипел мужчина. — Давай, пока ты не побила мой рекорд в этом, ты просто уйдёшь. — Я никуда не пойду. — Почему меня окружают исключительно ебанутые бабы, которые хотят либо убивать, либо сдохнуть? Ну и почему ты не уйдёшь? — Потому. — Ну это, конечно, веское основание, не поспоришь. — Тихо. — пригнулась Леви, вглядываясь куда-то вдаль, наскоро достала какую-то сумку и вытащила оттуда невесть что. — Я вытащу пули и зашью раны. Крови у меня немного, но её хватит для поддержания органов. А теперь дайте мне ручку, Босс. — Кого я воспитал. — обречённо выдал мужчина, не в силах сопротивляться тому, как Леви наскоро обработала ему запястье и вколола катетер. — МакГарден. — Что? — Почему ты здесь? — … — вдруг Леви замерла, отложила уже протёртые спиртом инструменты и отрешённо посмотрела в затылок главы Комитета. — Вы сделали всё, чтобы умереть. Вы так старались, так рассчитывали всё, до мелочей… Но я хочу, чтобы вы жили. — Опять сентименты. — чуть слышно прошептал Акнология, безвольно улыбнувшись одними кончиками губ. — Они тебя погубят, МакГарден. — Вы чего? — вдруг опешила девица и наклонилась ниже. — Акнология? — Чего разглядываешь? Песок в глаза попал. Режь давай. — … — Леви с пару секунд молчала и лишь как-то по-доброму и со свойственной только детям любовью улыбнулась. — Я так и подумала. С этими словами девушка опасливо огляделась по сторонам, закрепила пакет с кровью повыше и принялась резать Акнологию на живую. Тот молчал, он привык к боли, к той, что была снаружи и внутри, но не к той, что причиняла ему маленькая гадина из Исследовательского Центра. О да, эта сучка била по самым основаниям, но, надо признать, делала это мастерски, а именно, не задавая лишних вопросов. Что поделать, Папочка такой, какой есть, и ему очень важно знать, что он самый плохой и бесчувственный сухарь во всём Фиоре, а потому в «песок в глазах» верить нужно было всем и свято. Если же Леви не будет в это верить, то и никто не поверит. Он даже не пикнул, когда Леви засунула ему в спину огромные щипцы, пытаясь выудить злосчастный металл, в то время как голубые глаза глядели куда-то вдаль, пытаясь высмотреть врага. Тут они были, как на ладони, и больше всего Акнологию пугало, что, если сюда придут Вожаки, он ничего не сможет сделать. Он не спрашивал у Леви, откуда она знает его группу крови и где она взяла этот пакет, не спрашивал и то, как она его нашла, ведь он знал, что эта гадина может всё. Такая баба пропадает, она бы задала перца при правильном воспитании. Не там родилась, что поделать. Вдруг девица всё бросила и кинулась на землю, прижимаясь к мужчине. В метрах двадцати от них прошли несколько человек, брезгливо смерили бывшего Вожака презрительным взглядом и направились дальше. Люди ходили, то тут, то там, а Леви то и дело, выскакивала и продолжала. Счёт был на секунды, у неё не было права на ошибку, и вот, когда живительная кровь в пакете закончилась, на лице появилась счастливая улыбка. Быстро свернув все инструменты и бросив четыре пули на песок, девица тут же одёрнула мужчину. — Всё! Идти сможете? — счастливо выдала девушка, но не дождавшись реакции, потрясла раненного за плечо. — Акнология? Акнология, вставайте, надо уходить, времени мало! Не время спать… Акнология? Но тот молчал. Он лежал неподвижно, от чего Леви слегка насторожилась, склонилась над мужчиной и убрала с лица разметавшиеся волосы. Он был бледен, как пещерные поганки, глаза были прикрыты, но не до конца, от чего Леви похолодела и приоткрыла глаз рукой. Он закатился, само лицо было холодным и в ледяной испарине, а мужчина вообще не подавал признаков жизни. Сказать, что Леви оторопела — это промолчать, а потому она потянула руку к шее, для того чтобы проверить пульс, как вдруг замерла от лютого ужаса. Рука окаменела в паре сантиметров от кожи, а сознание кричало матом. Она не хотела знать, не хотела проверять, не хотела подтверждать страшнейшую из своих догадок, ведь пока она не проверила пульс, Акнология либо жив, либо мёртв, а если она проверит… То вариант будет только один. Медленно, пытаясь не издать ни звука, Леви напрочь забыла о снующих то тут, то там Дикарях, а после и о том, как дышать. Она сидела, не понимая, что произошло, не понимая, что ей делать, как действовать… Как жить дальше. На карих глазах навернулись слёзы, в очередной раз она попыталась потрясти мужчину, но тот не реагировал. Страх сковал всё тело, паника накрыла с головой, Приступ был не за горами, а попытки растрясти главу Комитета уже принимали насильственный подтекст. — Акнология. — задыхаясь выдохнула девица, хватая мужчину за плечи и взмокшую от крови одежду. — Вставайте… Вставайте… Пошли! Но тот лежал и не двигался. На лице красовалось умиротворение, было просто ощущение, что он тупо уснул, но от этого Леви легче не становилось. Слёзы капали на спину, истерика перекрыла все извилины, и в бешенстве Леви со всей дури огрела главу Комитета по шее. Видят боги, она ждала, что не встретит завтрашнего дня, но тот остался лежать и даже не дрогнул. К такому разрыву шаблона она была не готова, отчего рьяно вцепилась в волосы на затылке главы Комитета, грозясь вырвать их вместе со скальпом. Акнология же, как тряпичная кукла, безвольно колыхался в такт разъярённым попыткам лишить его шевелюры. С пару минут девица пыталась растормошить мужчину, как вдруг замерла, прильнула ближе и вгляделась в умиротворённое лицо мужчины, а в голове раздался, ставший за столько времени, родной голос: — Вот в тот момент я и понял, Леви, что детство кончилось… И пора подниматься в суровый и очень жестокий взрослый мир. В этот момент ей показалось, что, если сейчас к ней подбежит Клан, она просто предложит им выпить в ближайшем заведении. Это был даже не страх, не отчаяние, а какая-то непонятная апатия. Воистину, вот это и есть конец света, и сейчас Леви глядела на тело перед собой, просто тупо не зная, что делать дальше. Она просидела так минут пять, с мольбой взглянув в небеса, словно ожидая оттуда хоть какого-то ответа, но те холодно молчали. Слёзы в очередной раз подкатили к горлу и покатились по щекам, от чего Леви просто рухнула на тело перед собой и тихо заплакала, глядя куда-то в сторону. Почему-то взгляд уцепился за кости, что были рассыпаны повсюду, но вместо того, чтобы игнорировать увиденное, девица приняла воистину нелогичное решение. Опасливо озираясь по сторонам, она обошла всё в радиусе нескольких метров, и собрала каждую кость. Она вряд ли отдавала себе отчёт, однако минут через пять, она полностью собрала былое ожерелье Вожака, перемотала его нитью для зашивания ран, чтобы уж наверняка, и аккуратно надела на шею. Не издав ни звука, девица поднырнула под плечо мужчины, едва ли не закапываясь в песок под того, перехватила руку, накрывая ею себя, осторожно прильнула затылком куда-то в районе обескровленных ключиц, затихла и тихо заплакала. У неё не было отца, она не знала, что это такое, и… Наверное, ей этого действительно не хватало. Чувства защищённости. — Папочка. — чуть слышно, одними губами выдохнула Леви, закапываясь глубже меж песком и главой Комитета. — Не умирай, Папочка… Я не хочу. — Меня терзают смутные сомнения. Тихий мужской голос откуда-то со стороны испортил момент на раз и заставил Леви моментально собрать сопли, в ужасе глядя на источник звука. Он был один, метрах в трёх, лёжа на брюхе и так же глядя по сторонам, он смотрел Леви в душу. Светлые волосы разметались по песку, алые глаза смотрели с каким-то непониманием и даже возмущением, но вовсе не это заставило Леви сжаться от ужаса. На его шее висело ожерелье Вожака, но похоже, что Леви это волновало больше, чем его обладателя. — Он проиграл. — возмущённо выдохнул Занкроу, непонимающе глядя на девушку. — С него сорвали ожерелье… Он больше не Вожак. — Это не тебе решать. — дрожа всем телом, но с готовностью раздуться, как рыба-ёж, шептала Леви. — Зачем ты повесила ему на шею ожерелье? — Занкроу говорил ровно, было видно, что у него был явный разрыв шаблона и он просто пытался понять, что происходит. — Это ожерелье ему было дорого. — Он больше не Вожак. — Причём тут ожерелье? — силясь не упасть в обморок пискнула девица, стараясь нащупать в кармане оружие. Сказать, что в этой белёсой башке что-то замкнуло — это промолчать. Он жил по законам Крокуса, а действия девчонки не то, что не вписывались в устои его общества, они демонстративно противоречили и дерзили. Нельзя повесить ожерелье на Вожака, который пал, а она вешает его на труп, ещё и рискуя собственной жизнью. Где логика? Где смысл? Где у этой дамы инстинкт самосохранения? Он вообще есть? Тут Занкроу как-то подозрительно сощурился, полностью прижался к земле и медленно пополз в сторону Леви. От приближающегося Дикаря, девчонка едва не словила приступ, но дёру не дала, а лишь сильнее закопалась под тело. Ничем Акнология не мог ей помочь сейчас, но тут было что-то схожее, что чувствуют дети, закрываясь одеялом от монстров под кроватью. Жаль этот «монстр» пришёл из Крокуса. Остановившись в полуметре, Занкроу почти с ненавистью глянул на бледное тело чужака и вновь посмотрел на девчонку, что пряталась под ним. Он мог разорвать её одним ударом, но что-то его останавливало. Сомнение. Нет, не в себе и даже не в ней, а в том, что местные устои отличаются от тех, по которым он привык жить. — Зачем ты пришла сюда? — одними губами выдохнул Вожак, осторожно оглядывая своих сородичей, что метались вдалеке. — Я пришла за ним… Я его заберу под купол. — Он мёртв. — Я всё равно его заберу. — Нахрена?! — у Вожака однозначно сдавали нервы, однако он заметно присмирел, когда Леви выставила вперёд пистолет. Дрожащая ручка ходила ходуном, но в том, что эта штука выстрелит, Занкроу не сомневался. — Зачем тебе тащить его труп, ещё и так далеко?! — … — Леви с пару секунд молчала, пряча лицо за завесой волос главы Комитета, а голос предательски дрогнул, но прозвучал довольно уверенно. — Его ждут там. — Кто его ждёт? — Все… Все, кого я знаю… Они придут за ним. — А им он зачем?! — Он сделал всё для нас… Наша очередь. Занкроу показалось, что его сейчас разорвёт на части, однако наваждение прошло в миг и тут же сменилось каким-то странным чувством осознания, что холодным шлейфом пробежалось по спине. Он это уже где-то видел, видел настолько явно и чётко, что мурашки пробежались по спине. Да, сомнений быть не могло… Выползни. Так ведут себя Выползни. Выползни — сильнейшие ублюдки в своём поколении, асоциальные мрази, готовые убить всех, потому что так научила мамочка. У этих мразей нет Вожака, нет устоев, правил, законы Крокуса для них ничего не значат. У них только один закон и один Вожак — Мать… Или другой родитель. В этот момент парень глянул на обмякшее тело и заскрипел остатками зубов, а в голове мелькнули слова чужака: «Я был очень хорошим Вожаком… Настоящая зрелость — это когда понимаешь, что должен бороться за Молодь, а не с ней… Я свою защитил» … И сейчас эта Молодь защищала своего Вожака. Алые глаза опасливо метнулись в сторону Магнолии, а внутри неприятно потянуло. Сколько же их там, таких же, как эта девка, которые сейчас соберут все силы и кинутся искать тело того, кто защищал их всю жизнь? В том, что так оно и будет, Занкроу не сомневался, он мог только догадываться, что тут устроят любящие чада, а потому лишь свирепо глянул на девчонку, что дрожала под главой Комитета и одними губами шепнул: — Уходи. — Что? — вот на это Леви точно не рассчитывала. — Проваливай… Быстро! Пока сюда не сбежались другие! Это действие напугало Леви, но та решила не докапываться в мотивах Вожака, а потому наскоро перекинула мужчину, поднялась на ноги и побежала в сторону бункера. Он был в паре километров от них, но благо у Инфицированных повышен тонус и они сильнее жителей бункера, а потому она хотя бы физически была способна тащить на себе главу Комитета в полном обмундировании. Ноги увязали в песке, Акнология то и дело сползал по спине, от чего Леви приходилось останавливаться и подтягивать того, слёзы текли по щекам, а пена — по подбородку. Ещё никогда раньше ей не было так тяжело и легко одновременно сдерживать приступ. Наверное, именно так он и работает у жителей Крокуса, над этим она подумает чуть позже, однако, надо признать, она открыла новые свойства. Вирус обостряет чувства и инстинкты выживания, это она знала ещё из учебников в школе, но то, как они работают, поняла только сейчас. Она даже не увидела, а скорее, почувствовала, что со стороны на неё что-то движется, от чего сделала так, как в жизни бы не сделал житель бункера. Она, не оборачиваясь, кинулась в противоположную сторону, сделала вираж, обошла угрозу сзади и вновь бросилась к бункеру. Надо признать, преследователей этот номер впечатлил, а потому они сбились в кучку побольше и кинулись за Леви уже в открытую. Слёзы затмевали глаза, тело главы Комитета мешало двигаться, она должна его бросить прямо сейчас или они оба погибнут, однако, когда дыхание уже улавливалось не только обострёнными чувствами, Леви резко остановилась, выхватила дальнобойный шприц и направила на преследователей. Их было восемь человек, у двоих на шее висело костяное ожерелье, одним из которых был Занкроу с явной досадой в глазах. Он однозначно хотел, чтобы она удрала, но так подставляться под своё племя не собирался. Он дал ей шанс… Ей просто не повезло быть замеченной Азумой. Леви лихорадочно переводила пустой дальнобойный шприц, пытаясь другой рукой нащупать в кобуре Парализатор, как вдруг тело сковал ужас, а рассудок — осознание. На них не действует Парализатор, на них не действует ничего… Или… — Было мясо и поближе. — ехидно выдохнул Азума, заинтересованно и с неким издевательством оглядывая напуганную девицу. — Зачем было так далеко тащиться? Но не успел Азума договорить, биолог выудила из кобуры магазин с ампулами, быстро зарядила в дальнобойный шприц и прицелилась. Такое поведение не слабо напрягло мужчин, однако Азума был не из робкого десятка, а потому отважился податься вперёд, от чего Леви заклинило, и она открыла огонь. Она выстрелила в каждого одной ампулой и остановилась на оцепеневшем Занкроу. Азума же, сначала знатно перепугался, а после с каким-то непониманием глянул на стеклянную ампулу с иголкой, а после на Леви, как на идиотку. — Это и есть, твоё оружие? У твоих сородичей оно было посерьёзнее. — ехидно выдал мужчина, раздавив в руке капсулу, подозрительно вглядываясь в то, как Леви что-то лихорадочно бормочет себе под нос. — Что ты там шепчешь? А в прочем, не важно… Азума осёкся на пол слове, когда сзади послышался хруст выламывающихся костей и нечленораздельное клокотание, и мужчина повернулся, опешив в край. Одного из его Приближённых сначала выгнуло дугой в столбняке, а после скрутило так, что он едва не дотянулся коленями до лопаток через голову. Несчастного било в судорогах и конвульсиях так, что он вообще не соображал, он блевал кровью с пеной и всем, что успел съесть за сегодня, судороги были повсеместными, мышцы перекатывались под кожей, словно клубок змей на сковороде, от чего народ обомлел. Они в ужасе смотрели на корчащегося собрата, но не успели они понять, что произошло, как ту же участь разделил второй, а после третий, четвёртый… Азума был Вожаком не только за силу, но и разум, а потому рьяно глянул на Леви, но шагу сделать не успел. Такую боль и агонию от Приступа Вожак не испытывал ещё никогда, ему казалось, что смерть уже не за горами, но он нашёл в себе силы глянуть на Занкроу, что стоял оцепеневши, глядя в дуло дальнобойного шприца. — Что это? — рвано выдохнул блондин, не отрывая взгляда с озверевших карих глаз. — Керосин. — сквозь зубы прошипела девица. — Не можешь потушить — залей всё нахрен керосином и пусть всё выгорит дотла. Вы мастерски глушите Парализатор и Вакцину… Ну-ну, заглуши Стимулятор. С этими словами Леви направила дуло прямо в Занкроу и нажала на курок. Этот сухой щелчок заставил обоих вздрогнуть от ужаса, но если из белёсой башки он выбил все мысли, то голубая вдруг вспомнила, что один магазин имеет вместительность семь ампул. Надо признать, ещё никогда Леви не соображала так быстро, а потому, пока Вожак не оправился от шока, она бросила шприц на землю и достала пистолет. Ловко сняв тот с предохранителя, она смотрела в глаза Занкроу с ужасом и готовностью, по щекам текли слёзы, а на лице была только одна фраза: «умоляю, не подходи». — Убей её. — прохрипел бьющийся в конвульсиях Азума, превозмогая судороги подняв голову. — Убей её, Занкроу. Занкроу не спешил, он уже понял, что нихрена не понял, и тут ошибка могла стоить слишком дорого. — Что ты стоишь? Убей её… — Я выстрелю. — рвано выдохнула девушка, пока дуло пистолета ходило ходуном. — Я не шучу. — Она блефует, Занкроу, посмотри на неё… Она слабая. Убей её. Сложно сказать, о чём думал блондин, а вот о том, что случилось с Леви и вовсе можно было только догадываться. Почему-то после сказанных Азумой слов её перестало трясти, в голове что-то щёлкнуло, глаза остекленели, дуло перестало ходить в руках, а взгляд уверенно смотрел только в одну точку. — Это не больно. — одними губами шепнула девушка, удобнее перехватывая пистолет. — Это не страшно. Это не сложно… Это не люди… Всего лишь… Мясо. Было в этих словах что-то от хищника, от чего Занкроу опасливо сделал пол шага назад, а вот Азума взбесился окончательно. Стимулятор сводил с ума рассудок и мышцы, а потому мужчина, переламываясь и перекатываясь, бросился на девицу. Будь, что будет, и случилось то, что должно было случиться. Дуло резко перевели с оцепеневшего блондина, направили в голову Азумы и нажали курок. Выстрел оглушил присутствующих, а содержимое головы Вожака забрызгало остальных членов Клана и других людей. Занкроу стоял, ни жив, ни мёртв, корчащиеся Дикари начали в панике, заблёвывая всё вокруг, отползать подальше, а Леви лишь, со всё тем же остекленевшим взглядом подняла пистолет и посмотрела в алые глаза. Так они стояли пару минут, ожидая реакции друг друга, оба готовились к худшему, как вдруг Леви опустила пистолет и тихо шепнула: — Уходи… Нас ждут под Куполом… А тебя — у Нефритового Дракона. С этими словами, Леви быстро запрятала оружие за пазуху, перехватила обмякшее тело поудобнее и дала дёру в сторону бункера. Занкроу же всё так же стоял, пока внутри что-то неприятно заелозило и тот как-то отрешённо посмотрел на Запад. Почему-то в голове всплыл образ Инбера и Димарии… Да, эти двое однозначно были умнее всех здесь присутствующих. Иногда надо просто остановиться. Не сказав ни слова, Занкроу громко засвистел, от чего к нему подбежали другие люди. При виде убитого Азумы, Приближённые растерялись и уже грозились идти мстить за Вожака, как Занкроу пресёк любые попытки направится к Куполу, приказал хватать тех, кто не может идти и возвращаться на Запад. На логичный вопрос: «почему?», Занкроу обречённо глянул на всех присутствующих и подцепил обезглавленное тело Азумы, а голос сильнейшего предательски надломился: — Там нет ничего, чего нет у Нефритового Дракона. — блондин процитировал слова Димарии. — Мы не должны были приходить… Нам нужно было остаться там… Надо уходить, пока мы ещё можем это сделать. Не дожидаясь ответа, Занкроу взвалил на себя тело Азумы, подхватил двух корчащихся Приближённых и рванул на Запад. Народ думал недолго, тоскливо поглядывая в сторону огромного купола, но приказу подчинился и начал в панике собирать людей и раненных. Вожак сказал уходить… Значит надо уходить. А пока Кланы спешно кучковались и собирались, кто на Магнолию, кто к Нефритовому Дракону, Леви неслась, что было сил. Лёгкие жгло, будто раскалённым металлом, у неё не осталось сил, и вот, когда она думала, что сейчас рухнет замертво, слабый шёпот обжог ухо. — Я тобой горжусь. — одними губами выдохнул глава Комитета, от чего Леви как током ударило. — Ты — молодец. — Вы живы?! — опешила МакГарден, на радостях, чуть не улетев носом в песок. — Подождите немного, скоро добежим! — Не сомневаюсь. — слабо выдохнул мужчина, ватными пальцами убирая голубые пряди с шеи девицы. — А теперь смотри только на ворота. — Что? — опешила девушка. — В смысле… — Я сказал: «на ворота». Леви ничего не поняла, но и особо не хотела вникать. Она сделала всё, как ей сказали, когда нутро подсказало, что это всё не к добру. — Акнология. — рвано выдохнула запыхавшаяся биолог. — Вы чего удумали? — Добраться до ворот. — Леви не видела лица, но затылком почуяла, как это нечто оскалилось от уха до уха. — Блядь… Всю жизнь мечтал это сделать. Леви не поняла, однако в то же мгновение девушка почувствовала, что ей впились зубами в шею с такой силой, от чего перебило и без того сбитое дыхание. Укусил её Акнология за загривок от души, кровь потекла по шее, а зубы вошли по самое мясо, но закричать он не успела, так как то, что с ней случилось дальше она отдалённо ощутила, когда в неё в первый раз выпустили Стимулятор. Лёгкие словно стали в два раза больше, распирая грудь, боль с затылка титановой гирей упала с шеи куда-то в ноги, сделав их сначала, неподъёмно тяжёлыми, а после лёгкими, как пух, а глаза… Рассудок просто отключился, глаза смотрели только в одну точку, в голове осталась единственная мысль «добраться до ворот», вокруг которой непроницаемым потоком сгущался какой-то белый шум, не давая вырваться из плена одной единственной цели. — Гони к воротам, детка!!! — захлёбываясь кровью и смехом закричал глава Комитета, пока по губам текла кровь девушки. — Попиздовали!!! И Леви рванула, как по раскалённому маслу. Увязающий в песке протектор ботинок скакал по поверхности, едва касаясь, трёхметровыми прыжками, не видя перед собой преград, только Цель. Так работает Приступ, настоящий Приступ, у него единственная цель — Выжить, и при правильном использовании он становится главным ключом к выживанию, причём, не только для Леви. Она бежала так же, как когда Акнология выпустил в неё Стимулятор, но в этот раз она не носилась кругами, не зная куда деть истерику, а потому бежала она быстрее и чётче. В голове заклинила фраза: «добраться до ворот», причём заклинила так, что Леви не видела дикарей, что прибились сбоку. Они кидались на девицу, но та уворачивалась и гнала дальше, ей было не до них, она была не так вымотана, как они, а потому заметно обгоняла их на поворотах, чем незамедлительно воспользовался Акнология, осторожно повернулся к выбившимся из сил Дикарям, из последних сил вытянул руку, оскалился до самых ушей и продемонстрировал средний палец. Жителям Крокуса данный жест был не особо знаком, но это было не важно. Он не соображал толком, с трудом мог шевелиться, но даже если он сдохнет сегодня… Оно того стоило. Подкрепление с Райской Твердыни не приехало, оно прискакало, прилетело, принеслось и чуть не вынесло ворота, которые открыли не сразу. Народ начал собираться со скоростью частиц в адронном коллайдере, и ответственным за «синтез» была Металликана. — Эвакуировать всех, собрать имена всех, кто хоть как-то связан с ситуацией, просканировать сетчатки пленных и внести в базу данных. — отработанно выдавала приказы брюнетка, немного тоскливо оглядела купол прощальным взглядом, связалась по рации с Исследовательским Центром и тяжело выдохнула. — Распыляйте палочку Коха. Сейчас. — Зачем? — опешила Люси, не понимая столь радикальных и совершенно бессмысленных на данный момент мер. — Драконы. — не поднимая алых глаз, выдала женщина. — Драконы, Инфицированные, два горных льва и туча Дикарей, которые пусть и не в полном составе, но патрулируют территорию. Купол нуждается в полной зачистке территории, а риск вспышки туберкулёза — достаточная причина, чтобы люди поверили властям. Акнология прав, нельзя допустить появление ещё одного Крокуса, даже если на это придётся положить жизни нескольких сотен людей, Магнолия должна остаться в неведении. За куполом прекрасное небо, за его пределами есть «Клевер», что гонит самогон из своих плантаций, есть «Харгеон», что толкает копчёную рыбу, есть «Арболес», что специализируется на развитии нанотехнологий… Что есть «Крокус», величайший из бункеров, и Нефритовый Дракон… Так и должно остаться в умах жителей Магнолии, и не важно, какой ценой. — Металликана рвано выдохнула, в последний раз оглядев свою родину и направилась прочь за ворота. — Надо уходить, Коха разнесётся быстро, мои люди об этом позаботились. Люси было сложно в это поверить. Вот и всё, дорога в бункер для них закрыта навсегда, они вне закона и им грозит страшнейшие из наказаний за возврат. За что? За то, что они спасли человечество? Жизнь несправедлива, тут не поспоришь. — Люси! — к девушке подбежал взмыленный Драгнил, впопыхах хватая биолога за руку и утаскивая с собой. — Надо валить! Хеппи не прорвётся через толпу отмороженных людоедов, а потому его грузят! Давай, у нас несколько минут! Девица растерялась, а потому неуверенно проследовала за Драконом, как вдруг её окликнул по имени столь родной голос, который она не слышала два года, от чего она на ватных ногах повернулась и уставилась на Локки. Бывший жених стоял в полной растерянности, как котёнок, которого собираются оставить на улице, к шее была прижата окровавленная тряпка, сам он был знатно потрёпан и с трудом, но удерживал равновесие. Этот вид заставил Люси оцепенеть, но податься вперёд ей не дала когтистая ладонь Драгнила. — Люси. — тихий голос представителя закупольной фауны заставил ту вздрогнуть, но к Дракону она не повернулась. Слёзы начали медленно собираться в глазах, как вдруг острый коготь аккуратно подцепил личико и повернул к себе. — Пойдём, Люси… Пойдём. Вид Нацу был не лучше, чем у Локки, но в отличии от второго, он нашёл в себе силы улыбнуться. Это была немного кривая и затравленная улыбка, из-под губ виднелись заострённые клыки, и тут Люси почувствовала, что рука Нацу дрожит. Впервые она увидела его хоть чего-то боящимся, это было в новинку, но острый коготь лишь осторожно вытер слезу с аккуратного личика, а парень выдохнул одними губами: — Пойдём, Люси… Пойдём… Со мной… Пожалуйста. Карие глаза лишь медленно закрылись, от чего слёзы вновь потекли по щекам, а сама блондинка едва заметно кивнула. С пару секунд переведя дыхание, она таки нашла силы повернуться к бывшему жениху и обречённо выдала: — Я не хотела, чтобы так всё сложилось. Я хотела, чтобы всё было по-другому. Правда, хотела… Нам просто не повезло… Прости меня. С этими словами блондинка крепче вцепилась в широкую ладонь Нацу и рванула к воротам. Видят боги, Нацу стало действительно легче, а вот его сводному брату отнюдь нет. Восседая на гигантском льве, алые глаза в панике выглядывали горизонт и голубую макушку. Он даже не знал, куда ему бежать, Лилейный терялся в следах, так как натоптано тут было основательно, а машины уже отправлялись назад. Замыкающий караван кричал матом, что пора садить Лили внутрь, а потому брюнет был вынужден сдать кота в багаж, хотя сам остался снаружи. И вот, последний бронетранспортёр подъехал, из него вылетела разъярённая Эльза и кинулась на своих мальчиков. Сентименты длились пару секунд, после чего все начали грузиться в числе Нацу с Люси, Металликаны, Гажила, трёх братьев и оружейницы. Это были последние люди, но они не торопились. — Где Папочка? — сдавленной от страха глоткой прохрипела Эльза. — Твою мать, надо грузиться! Они расчистили нам коридор, времени больше нет! — Гажил! — Металликана одёрнула сына, но полные отчаяния и боли глаза родительницы не дали заехать кулаком в челюсть. — Мне не легче даётся это решение… Но надо ехать. Пожалуйста. — … — брюнет лишь злобно сжал клыки, перехватил автомат и уверенно посмотрел вдаль. — На крыше поеду! Чего замечу — сразу сообщу по рации. — Хорошо. — резко поддержала инициативу Эльза, утягивая близнецов в машину. — Надо ехать. Тот скрип, с которым закрывались двери и ебальники всех недовольных, слышал сам Нефритовый Дракон, Гажил же демонстративно забрался на крышу, на смотровую площадку и внимательно вглядывался в горизонт. С автоматом наперевес он отчаянно осматривался, в надежде увидеть хоть что-то отдалённо напоминающее главу Комитета и молодого биолога, но видел лишь разъярённых и запуганных дикарей. Один из представителей фауны Крокуса выскочил из-за очередного бархана и рванул в сторону машины, от чего Гажил прицелился, но стоило Дикарю увидеть БТР, как тот резко упал на землю и в страхе побежал в другую сторону. Потом из-за бархана выскочили ещё несколько человек, и также, в ужасе убежали от машины. Гажил не сразу смекнул, что эти люди убегают от чего-то, а когда смекнул, послышались выстрелы. Брюнет уже готовился к тому, что Дикари освоили огнестрельное оружие, но, когда из-за дюны выскочило нечто, он на полном серьёзе подумал, что поехал кукухой. Он даже не понял, что увидел, движения были неестественные и очень быстрые, от чего алым глазам пришлось приглядеться и в конец охренеть. Леви скакала по песку, как по батуту, так она не бегала даже, когда в неё выпустили четыре ампулы Стимулятора, однако сейчас она неслась на таран, по песку, дюнам, ямам, камням, дикарям, не видя перед собой никаких препятствий, однако народ Крокуса разбегался не из-за этого. Верхом, как на горном льве, крича матом, посылая всех в пешее эротическое, восседал во всю глотку ржущий глава Комитета Безопасности. Харкая кровью и заливая голубую макушку пеной, мужчина гавкал и стрелял во всё, что движется. Одна ватная рука сжимала пистолет и целилась в удирающих Дикарей, вторая была крепко сжата в кулак с демонстративно выставленным среднем пальцем, а сам он был в более, чем приподнятом настроении. В один момент патроны закончились, от чего Акнология из последних сил швырнул пистолет кому-то в башку, попал, запрокинул голову назад, выставил обе руки в неприличном жесте, закричал из последних сил: «ебись оно конём, я оседлал эту сучку!!!», схватил Леви за слипшиеся от пены и крови волосы и повернул в сторону машины. Девица тут же сменила траекторию, и только сейчас Гажил заметил, что она вообще невменяемая! Пена херачила изо рта, она бежала только по прямой, и, судя по всему, собиралась попасть в БТР пробив его головой. — ОСТАНАВЛИВАЙ!!! — закричал в рацию Дракон на крыше. — Что такое?! Что ты увидел?! — … — Гажил пару секунд молчал, немного нервно тряхнул головой и с лютым раздражением выдал. — Просто останови БТР!!! СЕЙЧАС ЖЕ!!! Машина остановилась, а догадка Гажила оказалась верна и Леви со всего размаха впечаталась в стену БТР, благо Акнология додумался потянуть волосы на себя, от чего удар пришёлся на грудь, а не на голову. От столкновения оба завалились на землю, но, если Акнология просто растянулся по песку в блаженной улыбке, то Леви било в конвульсиях так, что она дышала через раз. Из машины в тот же момент вылетели Фернандесы и Металликана, что рьяно бросилась вкалывать Леви Вакцину, пока опешившие братья тащили истерзанное начальство в машину. — Шеф, вы как?! — кричал Мистган, помогая братьям крепить главу Комитета Безопасности к встроенной скамье. — Мне похуй, как закончится этот день. — заплетающимся языком выдал Акнология и блаженно выдохнул. — Это лучший день в моей жизни. На расспросы времени не было, да и возможностей тоже, а потому, как только Металликана втащила обмякшую Леви в машину, БТР рванул, что было сил. Эльза выжимала из тачки всё, что только можно было, пока доктор Рэдфокс приводила в чувство свою подопечную. Люси же осмотрела главу Комитета, с пару секунд задумчиво вглядывалась в раны и бледный цвет этого счастливого лица, замерила давление и медленно повернулась к Эльзе: — Сколько ехать до Райской Твердыни? — Час! — вытирая взмокший от волнения лоб, выдала оружейница. — Может чуть больше! А что? — … — Люси вновь глянула на мужчину, что словно засыпал, виновато опустила голову и снова посмотрела на водителя. — У тебя пятнадцать минут… А после ещё около двадцати. — Не поняла. — даже не столько слова, сколько ровный и очень серьёзный тон блондинки заставил притихнуть всех в машине. — Это ещё почему? — Его давление ниже критического, ему не хватает почти двух литров крови, от чего мозг испытывает голодание. Влитая Леви пачка крови оттянула процесс, но не остановила… Поэтому, через пятнадцать минут он потеряет сознание… А ещё через минут двадцать, он умрёт. — Он не может умереть. — рвано выдохнул Мистган, глядя на белоснежного Босса. — Ты же врач! Нас тут дохрена, крови достаточно, сделай что-то!!! — И как я должна это сделать?! — блондинка ударила Дракона в грудь ладонью, свирепо глядя в глаза. — У меня нет оборудования для переливания, ни прямого, ни непрямого!!! У меня никакого оборудования нет!!! Что я должна сделать!!!??? Паника медленно закрадывалась в умы присутствующих, как вдруг крепкая ладонь Металликаны упала на плечо Эльзы, от чего та вздрогнула. Женщина смотрела на девушку, как на мясо, и лишь тихо выдохнула: — Я поведу. От этих слов Скарлетт передёрнуло, но та, не смея перечить человеку, что объяснял ей, где газ, а где тормоз, послушно остановила машину и уступила место брюнетке. Сев за руль присутствующим показалось, что автомобиль ласково мурлыкнул, ощущая за своим рулём истинного короля дорог, и, чёрт подери, он не ошибся. В том, что БТР умеет бегать по стенам, знали все из совместных поездок с Эльзой, а вот о том, что он умеет летать, не знал никто. Металликана не то, что перескакивала барханы, она использовала их, как взлётные площадки, от чего уже через десять минут была почти в центре колонны движущихся машин, и собиралась возглавить её. С такой скоростью они будут в Райской Твердыне через минут тридцать… Но этого всё равно было мало. Леви не до конца отошла, но тихий, едва уловимый смех со стороны скамьи, где лежал Акнология, она таки услышала. Он лежал в бреду, привязанный ремнями, дабы не грохнуться, и тихо чему-то смеялся про себя. Из последних сил, силясь не улететь в другой конец БТР на поворотах, девица подползла к мужчине и озадачено посмотрела в это издевательское и какое-то грустно-счастливо-ироничное лицо. — Почему вы улыбаетесь? — тяжело выдохнула девица, у которой до сих пор болело в груди. — Проклятье… Нефритового Дракона. — Какое ещё Проклятье? — … — тут голубые глаза не без труда метнулись в сторону девушки, а обескровленные губы растянулись чуть шире. — В Крокусе… Нет монет. Те, что есть, остались со времён обвала, их очень мало, и за них можно выкупить у местных барыг хорошее оружие, поэтому Вожаки приносят жертвы Дракону… А я принёс монету. А вот тут Леви слегка приподнялась и навострила ушки. Внимательно вглядываясь, как сознание оставляет мужчину, она наклонилась ниже и вслушалась в тихий хрип. — У моей матери было всё, что она хотела, а потому у неё была монета. Одна. После её смерти, я забрал её и направился к Дракону. Она говорила, что когда-то люди кидали монеты к его ногам и загадывали желания. Если чего-то очень сильно захотеть и дать Дракону достойную плату, то он исполнит любое желание… — Акнология закашлялся, однако ремни не дали ему упасть, а потому он улыбнулся и продолжал. — Придя к нему, я сказал, что попрошу у него то, что его ещё никто не просил, и дам ему то, что ему ещё никто не давал. Я сдержал своё слово… Он тоже… И я ненавижу его за это. — За что? — осторожно поинтересовалась девица. — Что вы загадали? — Хм. — из последних сил, мужчина улыбнулся и повернул к девушке голову. — Я стоял босиком на камне, сжимал этот чёртов кусок металла, глядел на Хозяина Крокуса и сказал ему только три слова. — Какие? — Я хочу жить. — от услышанного Леви опешила, а мужчина вновь положил голову прямо и как-то обречённо посмотрел в потолок БТР. — И не было дня, чтобы я об этом не пожалел. Он исполнил моё желание, но так, что превратил его в настоящее проклятие. Я шёл по «Дороге Смерти» в сезон ураганов, но огромные воронки пролетали в паре десятков метров от меня. Я терял сознание от жажды, но просыпался, когда выпадала роса. Я промерзал до костей, в надежде что завтра не проснусь, но с восходом солнца я просыпался, как ни в чём небывало. С приходом в Райскую Твердыню ничего не изменилось. Пули пролетали в паре сантиметров от меня, убивая самых дорогих мне людей, я должен был умереть столько раз, столько раз Смерть дышала мне в затылок, и каждый раз, когда звон её косы уже звучал у меня под ухом, её что-то останавливало. Случайные люди, случайные обстоятельства, меня называли «её Любимчиком», и нет ничего хуже, чем им являться. Я стал материалистом, никогда не верил в какую-то чертовщину, духов и так далее, но, чёрт тебя подери… Эта сволочь… Иногда мне кажется, что той монетой я нарушил естественный ход событий, потому что смерть тянет ко мне свои когти всю жизнь, но забирает лишь тех, кто мне дорог. Никто не понимает выражение: «будь осторожен с желаниями» лучше, чем я… Надеюсь и не поймёт. Леви молчала, как вдруг осторожно взяла тряпку, намочила её водой и вытерла с лица мужчины кровь и пену. Достаточно приключений на сегодня для всех, а потому нужно было доехать, как можно скорее. Леви и себя стоило привезти в порядок, а потому она велела Люси держать руку на пульсе Акнологии, пока умоется. Понятное дело, что в тех условиях, что у них были, особо не умоешься, однако за десять минут МакГарден привела себя в порядок, как вдруг раздался лютый крик блондинки: — Пульса нет!!! — В смысле «НЕТ»!!!??? — тут завопила уже Эльза, вцепившись в блондинку. — А ну быстро запускай сердце!!! — Ты дура?! Он умер!!! — бесновалась блондинка. — Ты медик!!! Ты… Но не успели девушки подраться, как к мужчине подлетела МакГарден и приложила руку к шее. Сердце стояло, мужчина не дышал, а в машине начиналась лютейшая паника. — Он не может умереть!!! — тут психовали уже тройняшки. — Блять, да сделаете, что-нибудь!!! — Что сделать?! — уже открыто плакала блондинка. — Он умер!!! — Сердце остановилось. — холодно и спокойно выдала Леви, однако глаза уверенно глядели в бледное лицо. — Но мозг ещё жив. Срач грозился дойти до рукоприкладства, как друг молодая биолог резко подалась вперёд и впилась в губы главы Комитета. Сказать, что толпа охренела — это промолчать, но все недомолвки резко развеялись, когда девица начала лихорадочно считать нажимы, делая непрямой массаж сердца. Вид у неё был сосредоточенный и готовый ко всему, а потому она уверенно залезла на скамью, уселась верхом на привязанного, ибо места там не было, продолжая реанимировать. — Гажил, Нацу, помогите мне!!! — закричала Леви, которую едва не сбросило на пол на очередном вираже Металликаны. — Вам придётся держать меня, чтобы я не упала! Главное, чтобы мозг не остался без кислорода!!! — Леви, нам до Райской Твердыни ещё полчаса ехать!!! — уже открыто плакала блондинка. — Это безумие, он умер и… Не успела подруга договорить, как МакГарден выудила пистолет и выстрелила в потолок. Пуля срикошетила, но, благо, никого не задела, чего не сказать о второй пуле, что вот-вот грозилась полететь в блондинку. Вид у Леви был не лучше, чем когда она врезалась в БТР с Акнологией на спине, пена текла по лицу, а голубые волосы приподнялись у корней, покуда дуло пистолета смотрело аккурат подруге в лоб. — Здесь я констатирую смерть!!! — не своим голосом закричала биолог, переводя пистолет то на Люси, то на Эльзу. — Я здесь буду решать, кто сдох, а кому только предстоит!!! А теперь заткнула пасть и готовься реанимировать, через пять минут поменяемся!!! А будешь упираться — прострелю жопу, усекла!!!??? Леви не стала дожидаться ответа, а лишь отложила пистолет и продолжила делать искусственное дыхание и непрямой массаж сердца. Полчаса, час, два, да хоть до завтра!!! Она не даст умереть этому человеку, ни здесь, ни сейчас, и уж тем более, не так. — Что у вас там происходит?! — послышался встревоженный голос Металликаны с водительского сидения. — Акнология покусал Леви, и теперь она ведёт себя, как глава Комитета Безопасности! — выдал Жерар. — Странно, я была уверена, что это заболевание передаётся воздушно-капельным путём. Ладно, продержитесь, детки, осталось около пятнадцати минут! Металликана гнала, грозясь проехаться по идущим впереди БТРам, ловко играя в шашечки на дороге, уже мысленно представляя, какие ярлыки на неё только не повесили другие участники движения. Все присутствующие же были вовлечены в процесс реанимации. — Это пиздец. — выругался Жерар, пытаясь не мешать процессу. — Кажись, у нас появился конкурент, брат. — Непревзойдённый чемпион. — затравленно и унижено выдал Зигрейн, глянув на ничего не понимающего Жерара. — Такую не переплюнем даже мы. — Это ещё почему? — Она придумала, как увести Дикарей на пустоши, отбила Акнологию у Магнолии, потом отбила его у дикарей, и если тебе этого мало, то она сосалась с главой Комитета Безопасности. — Тоже мне, достижение! — презрительно выдала Люси, что была на грани истерики. — Слышь, ты, блондинка, она делает это без его согласия! Вот от этих слов побледнел уже Жерар и нервно почесал затылок: — Действительно… Не переплюнем. Пятнадцать минут сумбура, пятнадцать минут паники и криков, и через пятнадцать минут, Металликана едва ли не на БТРе влетела в лабораторию, остановившись уже на пороге. Толпа влетела в операционную, забив на все правила гигиены, занося мужчину в том, в чём он был. Переодеваться и мыть руки времени не было, а потому прямо в полевой одежде, глава Исследовательского Центра и две её подчинённые приступили к реанимации уже здесь. Сердце стояло и даже не думало начинать биться, искать и подключать ИВЛ времени не было, а потому искусственное дыхание продолжали делать в том же режиме, с редкими перерывами на дефибриллятор. — Давай, сука. — рычала доктор Рэдфокс. — Я тебе не давала разрешение умирать! Разряд!!! Линия на апарте была идеально ровной, что до одури бесило брюнетку, а Леви рьяно продолжала искусственное дыхание. Ещё ничего не кончено, ничего не решено и ничего не потеряно! Мозг должен быть жив!!! — Ну давай же! — слёзы из карих глаз капали на бледное лицо, Леви уже не чувствовала рук, а очередной удар током ничего не решил, от чего биолог запрокинула голову, глянула куда-то в потолок и закричала во всё горло. — Ты же исполняешь желания!!! Ты же должен был это сделать!!! Не смей, Мразь!!! НЕ СМЕЙ!!! — Леви, прекрати орать!!! — бесновалась уже Металликана. — РАЗРЯД!!! Никакого эффекта, из-за чего у Леви самой чуть сердце не остановилось. Она была в истерике, она продолжала выполнять роль аппарата ИВЛ, мысленно обращаясь к каменной твари, что отвернулась от них в самый необходимый момент. Вот так и появляется вера в Бога, не та, мелочная и позёрская, нацеленная на продвижение власти и идей, а та самая, истинная и первозданная. В голове возник образ Нефритового Ящера, а слёзы вновь покатились по щекам. Она в панике впилась в губы главы Комитета, и в этот момент в голове пронеслось, что она готова принести Дракону тысячи монет и ещё невесть чего, лишь бы он не оставил их сейчас. Человеческое сознание устроено странным образом, в момент страха и отчаяния оно может на придумывать себе целую кучу всего и выдать это за реальность, а потому она не знала, было ли это всего лишь наваждением обезумевшего с отчаяния рассудка, или она действительно это услышала. Она была готова дать руку на отсечение, что слышала у себя за спиной утробный рык и стук когтей по полу, однако этот звук раздался всего на доли секунды, после чего острая боль на губе заставила девушку отскочить, а мужчина выгнулся дугой и жадно задышал. В этот момент даже у Металликаны ёкнуло сердечко, от чего она обречённо выронила дефибриллятор, Люси чуть не упала в обморок от волнения, Леви болезненно зажимала прокушенную губу, а Акнология лежал и не мог врубиться, что происходит. С пару секунд стояла тишина, нарушаемая только писком аппаратуры и жалобным скулением МакГарден, как вдруг раздался грозный голос мужчины: — МакГарден. — голубые глаза с ахером и праведным гневом смотрели на стушевавшуюся девушку с прокушенной губой, явно подметив во рту вкус далеко не своих эритроцитов. — Это что такое?! Я не понял! Объяснительную мне на стол, в трёх экземплярах, ОТ РУКИ!!! — … — ноги Леви подкосились, по лицу расползлась немного пьяная ухмылка, а взгляд заметно поплыл. — Напишем… Всё напишем. Такая реакция ещё больше взбесила главу Комитета, но не успел тот и слова сказать, как к нему подлетела бестия из Исследовательского Центра, вцепилась в грудки и грозилась лично отправить туда, откуда только что его достали: — ТЕБЕ КТО РАЗРЕШИЛ ПОДЫХАТЬ!!!??? Я РАЗРЕШАЛА!!!??? ТЫ ОХУЕЛ, ПАСКУДА!!! Вцепившись в глотку, Металликана думала, сейчас свернёт эту шею, как вдруг на ту сзади буквально набросились, сбивая с ног. Завязалась потасовка, в которой принимали участия два поколения, и ни одно не собиралось уступать другому. — Оставьте Папочку!!! — кричала Леви, силясь оттянуть Металликану за волосы. — Он и так сегодня уже два раза умер!!! Операционную заполнили крики и маты, инструменты летали по кабинету, две бабы рьяно хотели убить друг друга, и посреди всего этого Люси, что, как-то абстрагировавшись от всего происходящего, с невозмутимым видом ставила мужчине систему и готовила кровь. Акнология же смотрел, как два биолога рвут друг на друге волосы и матюкаются, нервно метнулся взглядом на мило улыбающуюся блондинку, откинулся на подушку и, уставившись в потолок, тихо выдал: — Пора на пенсию.