Until your heart stops

      Без трёх минут семь. Все находятся в баре и ждут. Даже Шигараки, что клялся, что в эти часы ни ноги его не будет в логове Лиги, сидит. Через стул от него расположилась Тога, неугомонно елозив на своём месте, руками сминая край юбки. И она опять попросила апельсиновый сок. Похоже, это её пристрастие. Курогири же от напряжения и разных не очень хороших мыслей спасает Даби, который почему-то заинтересован его опытом работы барменом. А опыт в данной профессии у Тумана довольно обширный…       Она буквально ввалилась в бар, тяжело хрипло дыша, опираясь спиной на открытую дверь. Затем опирается руками о колени и ещё с полминуты пытается привести своё дыхание в норму.       — Прошу прощения, если опоздала, — она, наконец, выпрямляется, да с таким видом, будто это не она только что пыталась отдышаться. Проводит рукой по своим чёрным волосам, перекидывая их за спину, поправляет чёлку. От отдышки осталось лишь лёгкое рваное дыхание и хрипотца в голосе.       Сама она в белом бандо, слегка стягивающем её грудь, но оголяющем довольно большую верхнюю зону декольте и подтянутый живот, на котором Курогири замечает небольшой рельеф мышц, что указывает, если не на постоянные, то на довольно частые тренировки. Поверх надет чёрный спортивный комплект, состоящий из кофты и мешковатых штанов, да белые кроссовки. На одно плечо накинута лямка рюкзака, а образ завершают встрёпанные волосы, что никак не хотели укладываться под ладонью хозяйки.       — Ты без собаки, — жалобно говорит Тога, надувши щёки.       Амайа усмехается:       — Это не моя собака, поэтому я сама её увижу хорошо, если в следующее воскресенье, — и проходит внутрь помещения, закрывая за собой дверь.       Бестактная.       Этим словом Курогири мог описать всю её. Ей абсолютно наплевать на то, как не по-доброму на неё смотрят, она садится на стул между Химикой и Шигараки, улыбаясь и почему-то заглядывая прямо Чёрному Туману в глаза, из-за чего даже он глубоко в душе смутился. Глаза, что он не смог разглядеть при встрече, теперь смотрели прямо на него, похоже, даже через него. В тусклом теплом жёлтоватом свете они выглядели не такими завораживающими, но всё ещё хранили в себе красоту и холод.       — Здравствуйте ещё раз, — Харада достаёт из рюкзака пачку сигарет и делает немного странное движение рукой, будто предлагает выкурить с ней. Но никто не шевельнулся, лишь Тога замотала головой, мол, не курит. Тогда Касуми достаёт сигарету только себе, поджигая её и пододвигая к себе пепельницу. — Так о чём вы хотели поговорить?       Курогири прочистил горло:       — Мы хотели пого…       — Если вылечишь, — перебил Томура. Его голос звучал надменно. Шигараки отогнул ворот кофты, показывая перебинтованное ранение, полученное во время неудачных переговоров со злодеем по имени Штейн. — Будешь принята без лишних вопросов.       Касуми беглым взглядом посмотрела на бинты, больше интересуясь тем, чтобы пепел от сигареты попал в пепельницу, а не на стойку.       — Снимай, — все опешили. — Ну, я же не буду лечить твою одежду, — продолжает она, будто это очевидно, — тем более, я должна увидеть степень твоего ранения.       Пока лидер возмущается её поведению, а остальные члены Лиги пытаются его успокоить, снять с него кофту и не дать никого убить, Амайа уже выкурила сигарету и, как приметил Чёрный Туман, на автомате, неосознанно потянулась за ещё одной, но почему-то остановилась, одёрнула руку и закусила губу. Зависимость?       С Шигараки всё же смогли снять кофту, поэтому теперь он злой, стоял посреди бара, а его тело слегка дрожало из-за прохлады в помещении.       — Ну?       Она достала ножницы, разрезала бинты и холодными, даже ледяными пальцами дотронулась до еле-еле начинающей заживать раны. По его коже пробежал табун мурашек, а от тёплого дыхания его накрыла ещё одна волна.       — Есть куда лечь? — Харада отодвинулась от Томуры, будто ничего и не было.       Курогири предложил пройти на кухню к дивану, куда она и заставила лечь Шигараки, присев рядом и сняв кофту. Томура ложится полубоком, прижавшись практически всей спиной к спинке дивана. Мимо проходит Даби и, бормоча про то, что ему надо отлучиться, идёт дальше в коридор, видимо, в свою комнату.       Амайа попыталась согреть руки — заметила, что Томуре её холодные ладони не пришлись по душе. Но это дало практически никакого результата, поэтому она оставила эту идею. Аккуратно вновь прикоснулась до места ранения одной рукой. На ней тут же появилось что-то мерзкое, склизкое, медленно стекающее вниз; по лицу Шигараки было понятно, что это «что-то» ещё и очень холодное.       — Рана только-только начала заживать, поэтому лечение займёт… — Харада задумалась, доставая другой рукой телефон. — Что-то около получаса. Может быть час, что навряд ли.       — Это и есть твоя причуда? — Химико садится прямо на пол напротив Касуми и смотрит на всё это с неподдельным восхищением, широко раскрыв глаза.       Амайа в ответ улыбается и утвердительно кивает головой:       — Разве в этом есть что-то необычного? По мне так это самая обычная причуда, что позволяет лечить всех живых существ. Не сильно выделяющаяся на фоне остальных. Вот у моей матери да, выделяется так, что её пациенты никогда не забудут, что перед излечением их буквально привязывают к койке и накачивают обезболивающими препаратами, — она разблокировала экран телефона и что-то печатала. — Зато она может очень многое восстановить, и за это её уважают. У меня же не такая мощная причуда в этом плане, но при смешении причуд мне досталась возможность контролировать боль пациента с помощью всё того же обезболивающего, что мой организм сам вырабатывает и смешивает вместе со слизью, что как раз и способна лечить.       — Так это не круто? Получается, что твоя причуда может и мучить людей, и спасать их жизни! — возражает Тога, радостно вскидывая руки вверх.       В голове у Курогири пазл почти сложился:       — Получается, ты и в правду Амайа, — он вспоминает прочитанные статьи, обсуждения в Интернете и старые разговоры с его гостями, что почти шёпотом говорили про линчевателя. Если его жертвы оставались в живых, то их находили перед дверями полицейских участков, корчащихся от болезненных судорог. — Ты использовала свою причуду не в самом положительном ключе.       — Именно, — под её рукой ворочается Шигараки, и они с удивлением обнаруживают, что он уснул. Химико сразу же думает, что это побочное действие причуды Амайи, но та, пожимая плечами и сбавив тон, говорит, что на других причуда почти никак не отражается.       Некоторое время они молчат, Харада откладывает телефон в сторону и, подперев подбородок рукой, ненадолго прикрыла глаза.       — Как же хочется напиться, — неожиданно сорвалось с её губ каким-то жалобным голосом. Из-под чёлки она мутноватым взглядом посмотрела на Курогири. — Туманный Человек, — по привычке зовёт она его не по имени. «Туманный Человек» крепко засел в её голове, как и дикие, пробирающие холодом до самых костей, легенды и слухи о нём. — Ты же раньше работал барменом?       Чёрный Туман внимательно посмотрел на неё. Не напилась ли она случаем уже до этого?       — Да.       Её глаза радостно заблестели:       — Можешь приготовить один негрони?       Он не может отказать, тем более все необходимое для приготовления этого несложного коктейля уже есть. Курогири идёт к холодильнику, достаёт апельсин и лёд и уходит в бар. Возвращается примерно через минуту уже с олд фешен, в который и был намешан коктейль. Аккуратно отдаёт ей в руку, придерживая стакан за дно и её ладонь, чтобы случайно не выскользнул. Харада улыбается, делает один небольшой глоток и с блаженным выражением лица осторожно откидывается на спинку дивана.       — Спасибо.       — А это вкусно? Можно попробовать? — Тога села около её ног.       Амайа смеётся и мотает головой:       — Маленькая ещё для алкоголя.       — А ты как будто взрослая! — возмущается Химико и игриво пытается дотянуться до стакана, что Касуми приподняла повыше.       — Мне двадцать шесть, — школьница на мгновение замирает.       — Ты выглядишь на двадцать… — смущённо шепчет она и опускает руку.       — Значит, хорошо сохранилась. И не заставляй меня читать нотации о том, как алкоголь вреден. Тем более для растущего организма, — Касуми отпивает ещё негрони и смотрит прямо в глаза Курогири. Он уже начинает сомневаться в её адекватности. Синие глаза в полумраке, будто слегка светятся и смотрят прямо в душу, выворачивая её наизнанку. Неприятное ощущение.       Чёрный Туман успевает отвлечься на свою рутину, Амайа, неторопясь, допивает напиток, тихо переговариваясь с Тогой, что, похоже, тоже клонит в сон. Так и есть: вскоре она умолкла, прислонив голову к дивану. В стакане остаётся только немного колотого льда, что приятно звенит, когда ударяется о стеклянные стенки. Она медленно поднимает руку с раны Шигараки. Ни следа. Бесшумно поднимается, подбирает кофту с рюкзаком, оставляет стакан возле раковины и выходит в бар, где и находился Курогири.       — Уходите?       Харада аккуратно обходит его и надевает кофту.       — Да, меня дома ждут. А что? От меня что-то требуется? — она слегка поворачивается в его сторону и улыбается. Эта постоянная улыбка… Пугает? Курогири не может понять, что скрыто за этой улыбкой, но выглядит она всё же искренней, пускай и уставшей.       — Нет, пока что не требуется.       Она на ощупь достаёт сигарету:       — Будешь курить?       — Не курю, — Курогири качает головой. — Не нравится мне это.       Касуми в ответ понимающе кивает, слегка сухими губами берёт сигарету и тут же зажигает. Долгая затяжка.       — Ты же Курогири, да? Никак не могу привыкнуть к твоему имени.       — Если хотите, можете звать и Туманным Человеком, хотя мне эта кличка не особо нравится, — он смотрит на её фигуру, плавно двигающуюся к выходу.       — Понимаю, — она останавливается в дверях, — сама не очень люблю, когда меня называют Амайей.       — Странно, я думал, что вам это нравится, — Курогири сузил глаза.       — В прошлом — да.       — Тогда как лучше вас звать? — разговор не особо клеился, видно, что Касуми хочет поскорее уйти.       — Фамилии будет достаточно. Но если хочешь, то можешь звать меня по имени.       — Хорошо… Харада. Вы когда в следующий раз появитесь у нас?       — Послезавтра. Постарайтесь не перебить друг друга, — она усмехается. — Спокойной ночи, Курогири. Не забудь закрыть дверь.

***

      Харада, молча, шагает по пустой маленькой улице жилого района, выкуривая очередную сигарету. Сегодня всего лишь среда, а она уже чертовски устала и хочет напиться так, чтобы последующую неделю из дому не выходить. И она была слишком груба, из-за чего чувствует себя ещё хуже.       Она заходит в многоквартирный дом, едет на лифте до предпоследнего этажа, добирается до своей квартиры на ощупь, потому что свет на этаже снова по какой-то причине не работал, открывает дверь и заходит. В коридоре виднеется кошачий силуэт. Раздаётся протяжное мяуканье — приветствие. Закрывает дверь, разувается, проходит, о её ноги трётся худой кот, требуя к себе повышенного внимания и ласки. Касуми улыбается, садится на корточки, и ей слышно редкое тихое мурлыканье.       — Акио, мне теперь нельзя пройти? — она чешет его за ухом, а кот жадно вдыхает запах сигарет, которым уже давно стал неотъемлемой частью их жизни.       На шерсти кота нет ни единого светлого пятнышка, но это не мешает говорить Хараде, что тот приносит удачу. Кот слеп, но это не мешает быть её любимцем, что каждый вечер встречает её у порога. У него крайне скверный характер, но это не мешает ему ластиться.       Девушка поднимается и идёт внутрь квартиры, не включая нигде свет, Акио гордо шагает рядом, сидит и «смотрит», как она моет руки.       Касуми идёт на кухню, насыпает кошачьего корма в две миски, проверяет, есть ли вода у питомцев. Открывает холодильник, достаёт баночку с кофейным напитком, садится на диван. Рядом клубочком свернулся второй кот — полная противоположность Акио. Крупный, пушистый, белый с рыжими пятнами по всему телу, с золотыми глазами. Его звали Рё, и он всегда провожал её утром на работу, пока второй кот спал. К ней на ноги вскочил Акио и тоже свернулся клубком. Харада включает телевизор и на ближайшие полчаса залипает в него, но не думая ни о чём. За это время она выкуривает ещё одну сигарету, хотя самой себе она давала обещание, что не будет курить в квартире. Только на балконе. Опять не сдержала слово.       Касуми снимает с ног чёрного кота и переносит его в сторону Рё. На её удивление, они ладили с самого начала, поэтому сейчас Акио носом уткнулся в шерсть бело-рыжего, довольно прикрывая мутно-белые глаза.       Она встаёт, выключает телевизор, выбрасывает пустую банку в мусорное ведро и стягивает с себя всю одежду. Идёт в свою комнату, параллельно заглядывает в ванную комнату, бросая одежду в корзину. Доходит до спальни и валится на кровать.       — Завтра ещё один рутинный день…