Until your heart stops

      Курогири повидал многое на своём веку, после десяти лет работы в баре его ничем не удивишь. По крайней мере, он так думал, да и окружающие его люди склонялись к этому мнению.       Бар Курогири раньше был именно тем местом, откуда ничего лишнего не выходило, все разговоры оставались в этих кирпичных стенах. Место небольшое, уютное, бармен, как того и требуется, молчалив, тактичен, обслуживает гостей по первому разряду и не выносит сор из избы, а его таинственность, тёмное прошлое и необычная, но очаровывающая и слегка пугающая внешность привлекали к себе слабый пол. Курогири прошёл через многое. Он видел и заключение крупных сделок, и отдраивал весь бар после очередного кровавого месива, что устраивали его же гости. Выносил трупы, выбрасывая их в реки или закапывая их там, где никто не найдёт; обслуживал дам не только слабыми приторно-сладкими алкогольными коктейлями, что так любят девушки; иногда приходилось даже травить, ведь ему потом за это очень хорошо платили.       Курогири холоден и безразличен.       Он так думал…       Чёрный Туман слышит, как кто-то заходит, еле переставляя ноги, точнее, волоча их по полу. Перебирая в голове, кто это может быть, он приходит к выводу, что это Харада, ибо все остальные здесь, двери закрыты, а ключи у неё есть.       — Курогири, — голос, что позвал его, тому доказательство.       Харада предупреждала его, что может на выходных или в пятницу вечером приходить «подвыпившей». Вообще, она не была похожа на человека, который хоть когда-то ходит трезвым. Может перед работой и на ней она не пьёт, но стоит ей появиться в баре, как она требует от него бокал с негрони, после которого она становится чуть веселее и общительнее.       Ему приходится открыть глаза. Он снова задремал прямо на диване, даже не ослабив галстук, что давил на шею. Слышит, что по полкам бара шарятся, звеня бутылками и стаканами, а затем — глухой стук по стойке — поставила бутылку и скрип стула. Туман терпеть не может, когда хозяйничают на его рабочем месте, поэтому приходится немедленно встать с намерениями надавать девушке по шапке.       — Харада, я же просил... — он переступает порог бара, и угроза виснет в воздухе.       Услышав фамилию, Касуми лениво поворачивает голову в сторону того, кого звала, и медленно отпивает виски из стакана, предварительно, и то, и другое, взяв без разрешения хозяина. Яркий румянец, глаза затуманены, но это его не волнует.       В его баре происходило много вещей, но вот обнаженную девушку, спокойно сидящую за стойкой и распивающую алкоголь, будто всё так и должно быть, он видит впервые.       Курогири для приличия прикрывает глаза:       — Оденься.       В ответ девушка почему-то хрипло смеётся.       — Если ты думаешь, что в это, — она пальцами подцепляет то, что раньше было лёгкой кофтой, — можно одеться, то спешу тебя разочаровать...       Её ладонь сжимает край окровавленного и изрезанного куска ткани.       — Это раз. А во-вторых, — она слезает со стула и не спеша обходит стойку. Вышагивает так, будто ничего и не пила, хотя видно, что слова пытается подбирать. Из плюсов: штаны всё же на ней были, пускай в некоторых местах и порезанных чем-то острым. Края этих разрезов испачканы в крови. — Тебе не нравится моя внешность? — Касуми одной рукой хватает за край рукава его рубашки, а второй — за галстук, слегка притягивая к себе и заставляя смотреть ей в глаза или... немного ниже....       Она заставляет его смутиться, растеряться, чуть более учащённо задышать и услышать гулкий стук сердца в ушах. Бестактна. Он чувствует пряный морозный запах вишни, крепкого сладковатого спиртного и сигарет. Запах табака всё портит, отрезвляя его.       — Я же говорил тебе, что мне не нравятся сигареты, — переводит тему Чёрный Туман, хмурясь и недовольно прищуривая глаза.       Харада усмехается и отпускает его. Не видно, чтобы она особо расстроилась. Туман склоняется, что это действие алкоголя.       — Хорошо, я учту это. В любом случае, помоги мне, — она поворачивается к нему спиной и перекидывает волосы вперёд, обнажая спину. — Не зря же я сюда явилась.       В её кожу впивается множество кактусовых иголок.       Лишних слов ему не нужно. Он вздыхает и предлагает ей пройти на кухню, пропуская её вперёд. Касуми располагается на диване, а Курогири приносит из своей комнаты пинцет — его пальцы слишком толсты и грубы, а длинных ногтей нет, чтобы вытаскивать колючки без каких-либо других предметов. Приносит и одну из своих рубашек, протягивает её Хараде. Она выхватывает одежду из его рук, прижимая её к себе. Курогири присаживается рядом и начинает работу, стараясь не обращать на странное поведение девушки. У неё холодная кожа, но всё равно на ней появились мурашки от прикосновения металла пинцета.       — Как у тебя получилось так вляпаться? — Туман впервые рассматривает вблизи её татуировку. В Японии они до сих пор редкость, поэтому и вызывают интерес. А этот перевёрнутый полумесяц ярко выделялся своим насыщенным чёрным цветом на бледной шее, приковывая к себе внимание.       — Я подралась, — самый очевидный ответ, но в её голосе прозвучали нотки стыда.       — С кактусами? — он усмехается, а Харада, слыша это, тоже улыбается.       — Ну, почти, — девушка на некоторое время закусывает губу и молчит. Чёрный Туман уже подумал, что она задремала. — Я думаю, ты знаешь бар, хозяин которого любит кактусы. Ну и там мы повздорили, хотя я даже не знаю тех людей, с которыми я подралась. И теперь мне туда вход закрыт, а я здесь.       — Конечно, закрыт, — Курогири открыто посмеивается над ней. — Вы там, наверное, весь бар разнесли.       Харада тоже смеётся и начинает говорить без умолку. Всё же, алкоголь развязал ей язык. Он узнал, что у неё есть некоторые проблемы по применению причуды к себе — она не может её контролировать — регенерация идёт сама по себе и не представляется возможности её ни остановить, ни замедлить. Мутация, которая предоставляла ей некоторые неудобства. Касуми припомнила, что однажды сломала руку в мелкое крошево. Новая кость выросла, всё зажило, а вот мелкие кусочки старой кости оставались внутри мышц, от чего ей пришлось отлежать несколько суток в операционной, пока их все не удалось удалить из организма. На вопрос «Было ли ей больно?» она говорит, что из-за своей же причуды она мало чувствует боль — обезболивающее вещество у неё в крови. Под конец своего монолога, прерывающегося редкими вопросами от Курогири, она устала, окончательно выдохлась, похоже всё из-за того же алкоголя, задремала, положив голову на спинку дивана. Туман доделывал свою работу в полной тишине.       — Я закончил, — Чёрный Туман и в правду закончил с иголками. Чтобы ещё раз убедиться в окончании своего дела, проводит рукой по её спине, от чего Касуми выгибается в пояснице и нервно дёргает плечами. — Неприятно? Прости, не хотел, — она поворачивается к нему лицом и смотрит на него замутнённым взглядом. По ней понятно, что она сегодня точно никуда больше не пойдёт. — Надень мою рубашку и ложись спать, сейчас найду и принесу тебе одеяло, — он встаёт, выбрасывает кактусовые колючки в мусорку, надеясь, что Харада всё ещё понимает человеческую речь.       Он уходит к себе в комнату, ищет в одном из шкафов одеяло, находит и приносит. Впрочем, Харада все ещё понимает речь и смогла надеть рубашку, но теперь мучается с пуговицами. И Курогири ничего не остаётся, кроме как помочь ей. Наклоняется, убирает её руки и делает все сам, стараясь сосредоточиться на пуговицах. Когда заканчивает, убирает её волосы из рубашки и собирается уже уложить её спать, но она (опять) хватает его за галстук и вновь притягивает к себе, только более резко и вовсе не за тем, чтобы он обратил на неё внимание. Медленный, томный поцелуй в губы, Курогири пропускает удар сердца и, чтобы не потерять случаем равновесие, опирается руками на спинку дивана, опять чувствует запах духов и табака, но теперь куда отчётливее. Чувствует, как второй рукой она крепко сжимает его плечо, впивается через ткань в его кожу, оставляя болезненное жжение, будто боится, что он вырвется. Хотя он и не особо против.       Это не неприятно, скорее, неожиданно, но... Неделя. Всего неделя ей потребовалась, чтобы притупить его реакцию. Она похожа на алкоголь или никотин. Либо Амайа ведьма, либо это он так раскис. Скорее второе. Хотя... Он и в правду не против.       Она отстраняется, на губах играет усмешка, а большим пальцем она вытирает их. На щеках играет румянец, ещё ярче прежнего, но приятный глазу. Чёрный Туман тоже отстраняется, поправляя галстук и смотря на девушку, довольно сощурив глаза, благо, что его мимику ещё не научились так хорошо читать по глазам.       — Ты решила проснуться? Может, пойдёшь домой? — всё же ему удалось сказать это без тона удовольствия, а своим обычным холодным голосом. Видно, что Касуми от этого голоса передёргивает, но она в ответ лишь усмехается:       — Что-то не так? Или тебе просто не нравится запах сигарет?       — Именно. Но это мы обсудим после того, как ты бросишь эту привычку, — это прозвучало раздражённо, а сам Курогири направился в бар, чтобы прекратить этот разговор. Всё же, она интуитивно угадывает его эмоции, что ему это даже пришлось по душе, и это ставит его в тупик.       — Спокойной ночи, Курогири.       Следующие полчаса он рьяно занимается своими делами, чтобы сбиться со своих мыслей. Прибирает бар, перемывает грязную посуду, расставляет бутылки с алкоголем, каждую — на своё место. В мусорку летит кофта Харады, а ему остаётся только дивиться тому, что она добралась до реальной поножовщины. На часах уже три ночи. Он идёт в свою комнату, останавливаясь на некоторое время у дивана. Смотрит на её спокойное чистое лицо, мирно вздымающуюся грудь, тонкую кожу на кистях рук, под которой виднеются синие венки, ухоженные волосы, вновь задумывается о чём-то своём и уходит к себе в комнату. Добирается до своей кровати и, снимая с себя лишнюю одежду и пластины, просто валится на неё, кутаясь в тонкое одеяло.