Until your heart stops

      Полумрак. Тёплый, мягкий, успокаивающий. Даже убаюкивающий. Тёмные глубокие кресла, в которых можно утонуть, небольшой круглый кофейный столик, на котором чаще находились коробки с бумажными платками, чем кружки с каким-либо напитком. Над столиком — несколько круглых маленьких жёлтых лампочек, свисающих на разных уровнях. Стены заставлены стеллажами, а на них разнообразная литература, которую только удалось собрать. На самом верху стеллажей — светодиодная бело-жёлтая лента. Тёмно-синие тяжёлые шторы не пропускали ни один луч света из окна. А наверняка на улице сейчас замечательная погода.       Курогири слегка прикрывает глаза. Сегодня на кофейном столике и в правду стоят кружки с чёрным кофе. Берёт одну из них, отпивает, внимательно смотрит за пациентом, что так увлечённо усердно углубился в предложенное ему задание. Откидывается в кресло, берёт свою записную книжку, в которой отмечает тот или иной момент, что выявляется у пациента в движениях. Эта техника наблюдения за движениями человека не всегда помогала, особенно, когда человек слишком нервный, но иногда всё же приносила свои плоды.       Сам Курогири уже в привычном ему вязаном чёрном джемпере с аккуратным узором, из-под воротника кофты выглядывала белоснежная рубашка, и в брюках. Задумчиво постукивает ручкой о блокнотные листы, а, когда до него доходит, что он издаёт напрягающий шум, извиняется и просто наблюдает за человеком, ждёт, когда тот закончит.       Тихую и умиротворённую обстановку прерывает стук в дверь, и последующее её открытие. Курогири щурится от яркого солнечного света, извиняется перед пациентом и подходит к двери. Тут же у него под ногами прошмыгивает старый бело-рыжий кот с длинными завивающимися усами. Чёрный Туман цыкает, но всё же пропускает его внутрь.       — Пап.       Пятнадцатилетний паренёк, золотые глаза, чуть-чуть длинные чёрные слегка вьющиеся волосы, уложенные, как попало, и падающие на глаза, угловатые, но безбожно красивые черты лица.       — Шиджеру, что такое? Ты же знаешь, что у меня работа, — голос холодный. Он же знает, что у отца рабочий день никто не отменял.       — Я знаю, просто… — Курогири замечает в руках у сына красный конверт. — Я сдал, — он перешёл на шёпот и показал уже на само письмо. — Я поступил в UA.       В глазах не виделась никакая эмоция: весь в отца; но Курогири знал, что Шиджеру собой очень доволен.       — Конечно, это было не очень сложно, но, боже, даже на мой общеобразовательный класс там жутчайшая битва за места.       Курогири молча кивает: тоже очень доволен.       — Маме уже сказал?       — Я пытался ей позвонить, но она, к сожалению, не отвечает. Возможно, что-то важное на работе, ведь я на перерыве звонил.       Чёрный Туман поглаживает его по голове.       — Ши, ты точно уверен, что хочешь на общеобразовательный? Может, допройдёшь нужные экзамены, поступить на тот же геройский курс, на курс поддержки или…       — Пап, мы это уже обсуждали: нечего мне штаны просиживать на курсах, которые мне не сдались. Я же всё равно в итоге пойду учиться на врача. А поступаю в UA я только потому, что, — Ши кивает головой куда-то в сторону, — эти мелкие через два года хотят в UA на геройский курс. А они там всё к чертям разнесут без присмотра, так ещё и повеселятся на руинах, бесёныши, — в такой знакомой и привычной манере он фыркает. — Кстати, надо и им показать, чтобы знали, с кем имеют дело.       — Давай, давай, — усмехается Курогири и смотрит ему вслед. — Сегодня придёт тётя Тога, ты помнишь?       — Да, я помню, что мне нужно зайти в магазин.       Шиджеру останавливается напротив одной из дверей, толкает её и заходит внутрь. Курогири тут же слышит радостный хор двух человек:       — Ши, ты поступил?       — Неужели!       — Наконец-то.       — Я так рада!       Туман посмеивается и возвращается обратно в своё кресло. К нему на ноги тут же запрыгивает кот, от чего Курогири мучительно выдыхает: снова чистить одежду от белой кошачьей шерсти. С Акио хоть таких проблем не было, ведь он был чёрным.       — Это ваш сын? — Курогири ловит внимательный взгляд пациента.       — Да, извините, если вас отвлекли.       — А о чём вы говорили? Я услышал что-то про академию UA.       Не любил Курогири посвящать в семейные дела чужих людей, но эту новость он сказал с некоторой охотой:       — Да, он поступил туда на общеобразовательный, но это сугубо его решение.       — Но вы… — пациент хмурится, пытаясь сформулировать мысль. — Разве вы не… Злодеи? То есть в прошлом. Вроде вы и ваша жена…       — Да, но разве это не является прямым доказательством того, что мы изменились, и что наша семья, пусть и «злодейская», живёт как абсолютно обычная и может приносить такой же вклад в человечество?..       Время для Курогири тянется невероятно медленно, он успевает принять ещё нескольких человек и столько же раз спуститься за кофе на кухню: сегодня ему везло, и день обходился без чужих слёз. В доме стихло, что было ожидаемо, и лишь во время последнего похода в кухне горел свет, и кипела работа в руках его тринадцатилетней дочери Юко.       — А где все остальные? — обычно дети готовят ужин все вместе, пускай для них троих места на кухне было маловато.       — Ты о Ши и Кио? — не отрываясь от миски с какой-то смесью, переспрашивает она. — Они пошли вместе в магазин, докупать продукты. Мама звонила, сказала, что задержится на работе.       Курогири задумчиво кивает. Нужно будет позвонить ей самому и встретить её. Юко поднимает на него глаза. Абсолютная копия матери, не считая чёрно-фиолетовых волнистых волос, крупные пряди который находились в «подвешенном» состоянии, кончики парили в воздухе. И глаз. Они всё такие же глубокие, но не насыщенного синего цвета, а голубого.       — Пап, не забывай, у тебя там человек.       — Да, да, конечно.       На последнего пациента уходит не привычный час, а все полтора. Наконец, Туман провожает его, договорившись на ещё одну встречу на этой неделе. Всё. Свободен. На ближайшие два дня. Хотя он отлично понимал, что эти два дня он всё так же будет делать «разбор полётов» своих пациентов. Проверять, подготавливать для них необходимый материал, думать над этим, в конце концов. Курогири выдыхает, закрывает за собой свой рабочий кабинет, предварительно выпроводив Рё и выключив свет. Набирает нужный ему номер телефона, недолго разговаривает. Затем собирается и выходит на улицу.       Вечерело. На улицах было много людей, поэтому куда проще было двигаться вместе с потоком. Впрочем, Курогири туда же, куда и потоку, поэтому он не спешит его покинуть. Солнце скрывалось за высотками, уже включали фонари и броские неоновые вывески. Мусутафу за столько лет ничуть не изменился. Разве что людей добавилось, а преступность, спустя долгое время борьбы между героями и злодеями, упала даже ниже, чем было при Всемогущем. Это, конечно, случилось ещё и благодаря Проекту Помощи Злодеям, что был создан как раз Масами Харадой. Преступники тянулись за помощью, на подсознании они понимали, что им нужна помощь, хоть наяву это отрицали. Курогири совмещал работу в Проекте и с обычными людьми: ему было всё равно с кем работать, главное — помочь.       Чёрный Туман всё ещё ловит на себе косые обеспокоенные взгляды, но он плевал на них с высокой колокольни, ведь столько же взглядов он ловит восхищённых искренних. Иногда к нему даже подходят на улице, чтобы просто поговорить ни о чём или же спросить что-то важное, задать вопрос о Проекте или узнать его свободные часы приёма и стоимость.       Он сворачивает, выходит из потока, проходит через ворота к зданию.       — Курогири!       Она перескакивает через две-три ступеньки, а в конце через все четыре, и напрыгивает на него, обвивая руками его шею. Он ловит, поддерживает её, чтобы она не повисла на его шее.       — Ну-ну, Касуми…       Она почти не изменилась, оно и понятно: она часто занималась различными экспериментами с девушкой, что могла управлять временем. Она всё ещё лабораторная крыса, но на «вечную» молодость Курогири не мог возмущаться. Он знает, что рано или поздно эксперимент закончится, но он готов.       Касуми улыбается, слегка целует его в щёку и слезает с рук. В уголках глаз спрятались маленькие лучистые морщинки: много улыбается; в тёмно-синих глазах всё ещё можно утонуть. Она в воздушном фиолетовом платье и в длинной распахнутой чёрной тёплой кофте по колено. Всё ещё муза. Курогири улыбается, и она видит это по слегка сузившимся глазам.       — Идём, у нас сегодня в гостях Химико.       — Да, я помню. Что-нибудь купим?       — Шиджеру и Кио пошли в магазин. Думаю, они справятся с этой «непосильной» задачей.       — Вино им не продадут.       — Химико обойдётся, — фыркает Курогири и берёт её под руку.       Неспеша, они возвращаются. Касуми о чём-то постоянно говорит, Курогири слушает и отвечает. Не всегда утвердительно, поэтому два раза у них завязывается словесная перепалка, когда она без передышки что-то доказывает, а он в перерывах между слов пытается парировать. Потом они смеются и забывают, о чём спорили.       Дверь открывает Туман и пропускает вперёд Касуми. Теперь у их семьи есть собственный небольшой дом, ведь ютиться впятером в однушке Касуми — это был бы самый худший вариант развития событий. Поэтому, ещё шестнадцать лет назад, они, немного посовещавшись, съехали оттуда поближе к морю и в маленький домик, в котором и живут до сих пор. Мать Касуми предлагала выделить им часть своего особняка, но дочь тогда наотрез отказалась: просто слишком долго добираться до дома. Это так она объяснила свой отказ Масами. На деле же им просто не хотелось, чтобы кто-то ходил по пятам и заглядывал им в тарелки: и так хватает того, что до сих пор отслеживается их перемещение.       — Мы дома!       Первыми на пороге их встречает Рё и ещё совсем маленький котёнок британской породы — Акио — решили назвать в честь своего прошлого кота.       — Вы быстро, голубки. А я надеялась съесть ужин за троих! — кричат с маленькой столовой. По голосу понятно, что это Химико.       За прошедшие года у них в хороших закадычных друзьях из остатков Лиги осталась только Тога. После лечения и нескольких терапий, она доучилась и поступила в академию, дабы выучиться на актрису. Она не очень популярна, но зато очень незаменима: благодаря ей, её врождённому таланту импровизации и её причуде не нужно отыскивать двойников. Что на счёт остальных из Лиги? Даби смог обзавестись семьёй и жил на другом конце города, Касуми изредка с ним переписывалась; Спиннер укатил в другую страну, вроде, в Китай. Туман же слышал, что выписывают, спустя столько лет, Томуру. Наконец они смогут увидеться в обычной обстановке.       Касуми улыбается, снимает обувь и влетает в столовую, прихватывая с собой котёнка. Все в сборе. Трое детей, Химико, Курогири подходит…       — А Ши поступил в UA, — произносит Юко и мило улыбается.       — Юко, я же просил… — разочарованно вздыхает Шиджеру и жмурится, чувствуя короткий мамин поцелуй на щеке.       — Ты большой молодец.       Следующими целует так же в висок Юко и Кио — близняшки.       — Кио, сколько раз тебе говорить, чтобы ты не читал хотя бы за обеденным столом.       У него такие же чёрно-фиолетовые завивающиеся волосы, как и у сестры; жёлтые глаза и множество чёрных родинок по всему телу.       — Да, мам, — он послушно откладывает книгу в сторону.       Тога дует губки:       — А меня?       Курогири усмехается, услышав данную наглость и увидев последующие объятья и поцелуй в щёку:       — Пожалуй, я тоже не откажусь от поцелуя.