Нет, теперь не то время, Нет, теперь не то небо, Когда можно было просто улыбаться. Серым оно будет потом. А надо и кого-то любить, и надо жить После того, и снова, снова, снова убивать. Ведь это раньше можно было просто улыбаться! Серым оно будет… Раньше можно было просто улыбаться. Серым оно будет… Раньше можно было просто улыбаться! Серым оно будет…
Хаято стоял напротив Такеши. Последнему не казалось странным, что после случившегося друг решил его проведать. Такеши и правда было тяжело, но он старался не унывать, сохранять привычную улыбку для тех, кто оставался рядом: он должен был смывать печаль с семьи, а не множить её. А вот Хаято выглядел ужасно. Бледный, словно приведение, молчаливый. Он ни слова не сказал, пока они шли в комнату Такеши. Прежде чем прийти, Хаято думал, что всё решил для себя, что был готов, но стоило пересечься взглядом с Такеши, как вся уверенность в тот же миг испарилась. — Всё будет хорошо, — заметив состояние друга, произнёс Такеши, считая, что виной служило поведение Савады. Отчасти так оно и было. — Мы что-нибудь придумаем. — Я… уже… — еле слышно прозвучало. Хаято обдало леденящим жаром ужаса. Невольно потекли слёзы. Сначала медленно одна, затем за ней другая, ещё и ещё. Хаято затрясло, когда он посмотрел на Такеши. Прямо в глаза, не зная, что сказать, что чувствовать. — Гокудера? — забеспокоился Такеши. — Прости, — Хаято стиснул зубы, лишь бы не заскулить, лишь бы не упасть прямо там на колени и не закричать. — Прости, я… — замотал он головой, пытаясь выкинуть бесполезные мысли, заставить совесть исчезнуть. Бесполезно. — Я должен спасти Десятого. Я должен… — Гокудера, что ты?.. Такеши не успел договорить. Стоило ему сделать шаг навстречу Хаято, оказаться на расстоянии удара, как был пронзён спрятанным кинжалом. В самое сердце. — Прости. Прости, — повторял Хаято. — Я должен. Я изменю прошлое. Я обещаю. Ничего это не будет. Ничего не будет. Продолжая нести несвязный бред, всё время извиняясь, Хаято осел на колени, обнимая безжизненное тело Такеши. Казалось, каждая клетка тела пылала, одновременно покрываясь ледяной коркой. Все волоски встали дыбом, а сердце стремилось вырваться из грудной клетки или разорваться. Чтобы больше не было больно. Чтобы больше не было страшно. Чтобы можно было проснуться… Чтобы всё оказалось сном. Хаято мог бы просидеть так целую вечность, но терять время было непозволительной роскошью. На ватных ногах он кое-как встал. Отыскал взглядом меч, который Такеши использовал для тренировок других стилей со Скуало. Стошнило. Хаято не успел даже нанести удар, всего лишь представил, как голова отделилась от тела. Такеши давно перестал быть для него просто хранителем Десятого. Он стал другом. И этому другу, мёртвому по его вине, он собирался отсечь голову. В доказательство своей верности. Ради будущего. Ради надежды. Что-то умерло внутри. Внезапно стало легче. Исчезли чувства, Хаято их похоронил. Уже спокойно, немного пошатываясь, он положил голову в пакет. Вызвал группу зачистки, чтобы избавиться от тела и следов. Однако в конце добавил просьбу, чтобы безголовое тело кремировали, а прах отдали ему. Чтобы и его похоронить. Достойно. Так и пошёл к Десятому, забыв напрочь, что весь был покрыт кровью. — Миссия завершена, — безэмоционально отрапортовал Хаято, протягивая пакет. — Молодец, — почти без фальши похвалил Савада, глядя с насмешливой улыбкой. — Ты хорошо поработал. Я рад, что мне не придётся тебя убивать. А теперь закончи с бумагами, они утомляют, — отмахнулся он, уходя. — Ах да, — кинул он напоследок, — не забудь про Рёхея. Встретишь его завтра в аэропорту. И помни, он не должен попасть ни к себе домой, ни в штаб-квартиру. Принесёшь мне торс. Я его Луссурии подарю, он давно зарился.* * *
Убить Рёхея оказалось проще. Хаято больше не плакал и не трясся. Он просто делал то, что должен был. Сердцем верил, что всё сотрётся, что ничего этого не будет, когда он изменит прошлое. Посылы разума, что эта параллель никуда не денется, игнорировал. Он был готов исчезнуть сам, умереть, когда закончит. Вернувшись в кабинет босса, ничуть не удивился беспорядку и ещё двум трупам: Кёи и Мукуро. Ламбо опять дрожал в стороне, не смея даже хныкнуть и утереть слёзы, рыдая и крича беззвучно. — Может, мне обновить весь состав хранителей? — посмеялся Савада, склоняясь над Ламбо, гладя его по кудрявой голове. — Не нужно, не бойся, — по-лисьи улыбнулся, — пока я тебя трогать не собираюсь. Ты умрёшь за меня, когда я прикажу, — произнёс он серьёзно, сохраняя неизменную улыбку. Затем перевёл взгляд на Хаято. — Миссия завершена, да? — Да… босс, — не смог Хаято назвать монстра Десятым. — Вот и чудненько! А теперь прогуляйся со мной кое-куда. Просто бросив очередной пакет посреди разрухи, Хаято последовал за Савадой. Молча. Не теряя спину пустым взглядом. Пустым до тех пор, пока не пришло осознание, куда они направлялись. Дорогой надежды, грозящей обернуться отчаянием. Савада молчал. Хаято не видел его лицо, идя позади, но с лёгкостью мог представить его улыбку. Улыбку Дьявола. И ничего не мог сделать. Не мог спросить, не вызвав подозрения. Не мог остановить или остановиться. Не мог ничего изменить. Шоичи всё понял, когда нога Савады ступила в лабораторию. Ноги подкосились, и Шоичи упал, оцепенев от страха. Бежать было некуда. Ждать спасения было не от кого. Улыбнувшись чуть шире, Савада краем глаза посмотрел на стоящего рядом Хаято, словно говоря: «Ты правда думал, что я не знаю?». — Твоё последнее задание, Хаято. — Последнее? — слабо переспросил. — Убей Шоичи, а затем убей себя. Тебе ведь всё равно больше незачем жить, верно? Надежды не стало. Хаято убил друзей напрасно. Не смог спасти дражайшего Десятого. Ему незачем было жить, он не имел права дышать. Сожаление проскользнуло мельком: он должен был умереть сразу. Первым. Чтобы хотя бы не видеть смерти остальных. Не марать руки. — Верно, — тихо согласился Хаято. Десяток динамитных шашек упал под ноги Хаято и Савады. С уже почти сожжённым фитилём — взорвались, едва коснувшись пола. Уже было неважно, сумел ли он унести чудовище с собой. Ничего не имело значение. Его мир был разрушен. Больше не было неба. Только чернейшая пустота.