***
На поиски ушло не так уж и много времени, Дрим нашёлся на удивление быстро, вместе с Инком они, как-то угрюмо молча, просто стояли, будто в ожидании чего-то, в удачно пустующей вселенной. Найтмер не стал разбираться, что они забыли на этом кладбище, и материализовался в паре метров от хранителей. Они оба дернулись от неожиданности, но не сказать, что выглядели сильно удивлёнными или испуганными. Дрим махнул Инку рукой, и тот, молча, чуть отошёл в сторону. Хранитель позитива криво улыбнулся и поприветствовал пришедшего. — Найтмер! Рад тебя видеть! — внешне Сон держался вполне уверенно, и нервозность в тоне обнаружить было не так легко. — Зачем ты здесь? Эта вселенная не представляет для тебя интереса… Меня искал? Хочешь поговорить? Найтмеру хотелось разорвать братца на кусочки, щупальца за спиной, острые и неконтролируемо мечущиеся, сдерживать было очень трудно, но пока что он справлялся и пытался выглядеть максимально спокойно. — Очень хочу, — ядовито улыбаясь, промурлыкал Кошмар. В сторону Инка не смотрел. — Но мне бы больше хотелось послушать тебя, чем говорить самому. Тебе есть что мне рассказать? Дрим едва заметно напрягся. — Много чего… Ты хочешь услышать что-то конкретное, или..? — Расскажи-ка мне про магические договоры, — прервал Найтмер, и Дрим вздрогнул. — Что-то мне подсказывает, что ты в этой теме разбираешься как никто другой. Мне так интересно послушать о них, ты и не представляешь! Хранитель позитива решил сыграть дурака — прикинуться, что не понимает, о чём речь. Состроил невинное выражение лица, заморгал с таким искренним непониманием во взгляде, улыбнулся неловко и заговорил. — Какие ещё договоры? Что ты имеешь в виду? — Такие, которые заключили с Эррором, и от которых исходит твоя магия, идиот. Не прикидывайся. Мы оба прекрасно понимаем, о чем я говорю. Найтмер глянул в строну художника, хотел как-то упомянуть оказавшиеся ложью краски — Инк тоже приложил руку, он тоже виновен, и не одному Дриму предстояло отвечать за свои поступки. Однако, чуть подумав, промолчал. Сейчас приоритетнее было разобраться с братцем. Дрим сначала подорвался что-то ответить, возразить, продолжить свою игру, но в последний момент, похоже, осознал, что это бессмысленно, и закрыл рот. Он сразу несколько посерьёзнел и нахмурился, вздохнул и, скрестив руки на груди, уставился на Найтмера. Никуда не делась только его неуверенность — взгляд был робким и нерешительным. — Ты… давно узнал? — Да вот только что. Эррор потерял сознание, когда хотел что-то сказать. Я призвал его душу, а там такой замечательный сюрприз. У меня столько вопросов! Не расскажешь, например, о чем вы договорились? Как давно? И как тебя угораздило вообще? Дрим отвёл пристыженный взгляд в сторону Инка. Художник стоял хмурый, держал руку на органайзере с красками и молчал. Когда мечтатель отвернулся и начал говорить, голос его зазвучал тихо. — В тот день, когда он пришёл к тебе, они с Инком подрались. Эррор был ранен, ещё и вымотан, и я… я решил рискнуть. Напал. Смог победить, его душа была у меня, и мы заключили договор. Знаю, что так делать неправильно, но всё ведь хорошо сложилось, да? — тон приобрёл оправдывающиеся нотки. — В итоге в выигрыше остались все. — Как красиво нападать на ослабленных врагов, когда они не могут дать должный отпор, это так в манере героя! Да ты просто эталон чести, Дрим, — прошипел Кошмар, и Дрим потупил взгляд. — Какие были условия? Мечтатель замялся на какое-то время. Затем выдохнул и протараторил так резво, как только мог. — Я его не убиваю, а он переселяется к тебе. Переселяется? И все? Так, может, всё не так уж и плохо было, и Найтмер в самом деле себя просто накрутил? И ведь логично было же. Глюк привык к своей Анти-Пустоте, она была для него родной, а тут его вынудили внезапно переселиться в другое, непривычное место. Он рвался домой, но не мог уйти, поэтому и было плохо, а сказать не мог из-за гордости. Мысли о том, зачем Дриму понадобилось, угрожая убийством, заставлять Эррора просто переселяться к Кошмару, хотя была возможность очень разойтись в выдвигаемых условиях, и то, почему все вдруг из-за этого выигрывали, старательно игнорировались. Избавиться от договора, тем не менее, было нужно. — Оригинальное решение, — максимум, как смог Найтмер прокомментировать выбор брата. — Но по-идиотски. Закончили с играми. Разрывай договор. Дрим замялся. Взглянул на Инка, всем своим хмурым видом выражавшего несогласие, помедлил, затем нахмурился и чуть более уверенно посмотрел на хранителя негатива. — Нет, — голос его звучал неожиданно твёрдо. Найтмер дернул уголком рта в раздражении. Щупальца за спиной перестали метаться, застыли в одном положении, заострившись и нацелившись на братца. — Это почему же? — Потому что… так надо. Его нельзя отпускать. Кошмар склонил голову набок и скептично поднял бровь. Перевёл взгляд на художника, ждал, что тот добавит аргументов, но чернильный молчал. Найтмер вернул взгляд на Дрима. — Эти слова действительно должны заставить меня тут же согласиться и уйти? Дрим поджал губы и вновь затараторил. — Это в твоих же интересах, Найтмер. Всё хорошо, правда, и Эррор в порядке. Ему просто нужно немного времени, и всё станет прекрасно. Не стоит трогать договор. Кошмар не сдержался, закатил глаза и раздраженно вздохнул. — В моих интересах не дать кому-то вроде тебя связывать его договорами и диктовать свои правила. Сам посуди, как я могу быть уверен, что вы не превратите его в шпиона или что подобное? Ты же не хочешь ругаться, так давай ты просто разорвёшь договор, и мы тихо-мирно разойдёмся? Дрим нервно теребил пальцы, вновь неуверенно взглянул на Инка, не прекращавшего хранить молчание, затем — на землю у своих ног, замолчал на пару долгих мгновений, затем выдохнул и на одном дыхании выпалил: — Договор обязывает его быть с тобой! Если бы у Найтмера было сердце, оно бы обязательно пропустило удар, но вместо этого все внутри просто замерло, пока приходило осознание услышанного, затем нервно, болезненно скрутилось и взорвалось оглушительным шквалом эмоций. Он предполагал. Предполагал, но не хотел верить, не хотел слышать, до последнего надеялся, что это не так. Он просто стоял какое-то время. Замер и молчал, невидяще смотрел куда-то сквозь Дрима, и только щупальца нервно, почти незаметно подёргивались за спиной. Трудно передать всё то, что было на душе в тот момент. Если предполагал, допускал такую возможность, то почему было так тяжело воспринимать это? Если знал, что чудес не бывает, а сказки имеют свойство заканчиваться, почему так отчаянно, наивно, слепо верил, что это не про его случай? Почему правда — такая ожидаемая, черт бы её побрал, правда — так больно впивалась в душу? Это было даже не какое-то конкретное чувство. Это было месиво, в котором Найтмер и сам затерялся. Не знал, не мог выразить всю эту гамму эмоций, не знал, что по идее должен был чувствовать в этой ситуации, не знал, что чувствовать бы хотел. Каша была не только в чувствах, но и в мыслях — они просто не желали формироваться во что-то адекватное, их то не было вообще, то они выскакивали и пестрили всякими бредовыми идеями. А если подумать… На пару мгновений в голове Найтмера засела мысль особо яркая и ясная среди других: а может, раз уж дела обстоят так, этот договор — не такая уж и плохая идея? Только подумать — это же сказка наяву! Эррор будет с ним, Эррор будет только его, без возможности как-либо показывать свой характер и, получается, своевольничать. Не нужно волноваться, изводить себя мыслями, что он уйдет, что ему что-либо не понравится, что Найтмер окажется «недостоин». Можно просто держать его рядом и наслаждаться близостью. Столько, сколько захочется. А как показали бесчисленные, не возымевшие никакого результата попытки избавиться от чувств и преодолеть себя, хотеться будет ещё долго. Так, может, стоит раз в жизни сделать что-то для своего счастья? Если у него такая судьба, если ему не светит в жизни ничего хорошего, если все попытки добавить в жизнь хоть каких-то ярких красок обречены, так, может, стоит побороться? Даже не просто побороться — вцепиться и ни за что не дать отобрать этот луч света, кусочек чего-то по-настоящему хорошего в его мрачной и горькой истории? Найтмер, конечно, продолжит хорошо и с уважением относиться к разрушителю, он сумеет обеспечить ему комфортную, беззаботную жизнь. Но что сам Эррор? Это ведь будет мучение для него, сплошное страдание, безвыходная клетка. Он наверняка ожидает, что Найтмер поступит адекватно и заставит Дрима разорвать договор, но что, если этого не делать? Эррор будет несчастен и, скорее всего, возненавидит Найтмера, если уже не успел сделать этого. Возненавидит его. Мысль об этом как ржавым ножом полоснула по сердцу. Нет, не этого он хотел. Да, у глюка не будет возможности демонстрировать это или говорить прямо, спасибо договору, но Найтмер будет знать, что это так. Эррор бы наверняка делал намёки, вёл себя настолько холодно и отстранённо, насколько только возможно в его положении, смотрел бы с неприкрываемым презрением… Да что там, Найтмер бы понял это, элементарно считав его эмоции. Можно было бы, конечно, продолжать обманываться и игнорировать то, чего замечать не хочется, но был ли в этом смысл, если в глубине души он прекрасно будет осознавать всю ситуацию и банально не сумеет в полной мере насладиться этой сладкой ложью? Одни лишь мысли о таком развитии событий вызвали в Кошмаре жгучее отвращение и заставили поморщиться. Нет, ему не хотелось удерживать глюка силой, он хотел, чтобы тот сам пожелал быть рядом. Хотя бы в качестве друга или союзника, но по своему желанию. Найтмер — не озабоченный психопат, который желает только одного, и точно сумеет пережить отказ Эррора, а вот спокойно жить, зная, что он причиняет боль любимому монстру, ежедневно заставляет его страдать, зная, что он этим монстром ненавидим, вряд ли получится. Поэтому мысль о сохранении договора была безжалостно отброшена в сторону и растоптана. Возможно, нормальных отношений, даже не романтических, с Эррором уже сложить не получится, но Найтмер хотя бы сможет спать спокойно, с чистой совестью, зная, что поступил правильно. Всё равно невозможно будет в полной мере насладиться сказкой при осознании всей её фальши. — Разрывай договор, — ледяным тоном процедил Найтмер, решив всё для себя. Дрим сильно хмурился, в нерешительности молчал какое-то время, затем покачал головой и ответил: — Нет. Ты этого не хочешь. — А давно ты лучше меня знаешь, чего я хочу, а чего — нет? — Ты не хочешь, — с нажимом повторил Дрим. — Мы оба это прекрасно знаем. Если я разорву договор, он уйдёт, вы никогда не будете вместе, и ты не будешь счастлив. — Разрывай. Сейчас же. — Нет. Это всё ради тебя, пойми же. Я обещал ему, что если он не сможет вернуть тебя в прежнюю форму, договор никуда не денется, и он останется с тобой навсегда. Он не смог, и я дарю его тебе. Морально он к этому уже готов, так что всё нормально. Ты сможешь быть счастлив. Ты заслуживаешь этого. «Вернуть в прежнюю форму». Вот, в чем заключалась истинная цель, значит. Ну конечно, какое дело до чужого мнения и желаний, какое дело до того, что сам Найтмер об этом думает? Дрим ведь хочет. Хочет вернуть всё, как было, возобновить тот адский круг, усмирить братца и вновь бросить его сидеть в своей тени. Ещё и Эррор — подарок, раз не справился с невыполнимой задачкой. «Дарю его тебе»! Как же снисходительно звучит. Как мерзко. Идея сохранить договор при том, что Эррор считался подарком Дрима, стала ещё отвратнее. Подарок. Чертов подарок. Найтмер раньше не обращал внимание на то, насколько сильно опустился и испортился Дрим за прошедшие года, а тут всё так интересно, оказывается… — Не надо делать мне одолжений. Ты вообще сам себя слышишь? Весь этот несусветный бред, который несёшь? Ты вообще в адекватном состоянии? Ты, «герой» и «защитник», чертов хранитель, сам-то осознаёшь свои слова и действия? Дрим выглядел грустно, смотрел на Найтмера сгорбившись, с непередаваемой тоской во взгляде. — Я делаю это всё ради тебя, Найтмер. Только ради тебя. Я хочу, чтобы ты был счастлив, чтобы у тебя всё было хорошо. Как же ты не понимаешь? Хранитель негатива сделал шаг к брату. На лице была натянута улыбка, до жути издевательская и ядовитая, в глазах застыло презрение. — Разрывай. Договор. Любой был бы уже раздавлен разошедшейся аурой Негатива и тем, как он наседал психологически, но Дрим, даже при всей своей неуверенности и грусти, держался. Очередной взгляд на Инка, уже положившего руку на красную краску и напряжённо наблюдавшего за Кошмаром, в силу бездушности не поддававшегося воздействию ауры, глубокий вдох, и он заговорил с какой-никакой твердостью в голосе. — Я не стану этого делать. Просто прими это и наслаждайся. Эррор меня не переубедил, ты тоже не сможешь, тем более я точно знаю, что ты хочешь быть с ним. Я знаю, что так правильно. Так лучше для всех. В том числе… нет, в первую очередь для вас обоих. Пожалуйста, Найтмер. Кошмар молчал какое-то время, пялясь в глаза своего золотого братца. Пытался остатки совести и морали там отыскать, наверное, но безуспешно. Он чуть кивнул Дриму. — Хорошо, — неожиданно согласился, при том прозвучал очень мягко и беззлобно, и Дрим удивленно отпрянул, Инк тоже вскинул брови. Взгляд Негатива, тем не менее, был донельзя холоден и зол, и обрадоваться никто не успел. — Хочешь по-плохому, будет тебе по-плохому. Давно уже следовало взять себя в руки и убить тебя. Пара векторов молниеносно метнулась к Дриму, намереваясь пробить череп, и для не успевшего среагировать мечтателя история так и закончилась бы на этом месте, если бы не внезапно выросшая перед ним стена из костей. Инк дёрнулся со своего места и подскочил к союзнику. — Боюсь, я не могу позволить тебе этого сделать, — цокнул чернильный, хватая застывшего Дрима и отскакивая с ним сторону, успешно уворачиваясь от атаки. Отбежав и отпустив Дрима, что сразу призвал лук, он сделал глоток красной краски и достал Бруми. — Мы надеялись, что ты поступишь по-умному. Жаль, ты, похоже, совсем идиот, раз отказываешься от такого выгодного предложения. И ладно ещё, если бы это было выгодно тебе, но нет! Ты только теряешь. Но, может, мы всё же договоримся? — Сомневаюсь, что ты в состоянии предложить мне что-то нормальное, — выплюнул Найтмер, но атаковать пока не стал. — Нет, как с вами все-таки весело! Расскажи кому, какой херней «великие хранители» занимаются, не поверят ведь! — От этой «херни» выигрывает буквально вся Мультивселенная, за исключением только пары единиц, но тебе ли не знать, что порой приходится идти на жертвы? Это более, чем достойная цена, — шипя от злости, оправдался Инк. — Но ты выслушай. Вот Эррор. Он — угроза. Не только для Мультивселенной и меня с балансом, но и тебя, ты должен помнить об этом. Вы в любой момент можете стать соперниками, и он будет очень мешать тебе. Сможет порушить все твои планы, потому что в самом деле является очень опасным и непредсказуемым врагом. Если Дрим сейчас разорвёт договор, это произойдёт сразу же, как только он оправится от всего. Не будет благодарить за то, что освободился благодаря тебе, наоборот — будет винить, ведь, по сути, это из-за тебя он попал в эту ситуацию. То есть договор расторгается, и ты мало того, что лишаешься отношений и союза с ним, но и приобретаешь его в качестве врага. Нам тоже это невыгодно, сам знаешь почему, так как ты смотришь на то, чтобы заключить ещё одну сделку? Дрим не расторгает договор с Эррором, Эррор остаётся в твоей власти и не приносит никому из нас проблем. Ты беспокоишься, что мы превратим его в шпиона? Смотри, Дрим — единственный из нас, у кого есть возможность связываться с Эррором, пока он с тобой, и только он может запрашивать информацию. Так пускай поклянётся, или заключите договор, что он ни при каких обстоятельствах не станет этого делать. Его условие — ты не выступаешь за то, чтобы разорвать договор с Эррором, твоё — мы гарантируем, что не будем выуживать через него никакую информацию. В плюсе все. Найтмер вновь заметался. Он очень, очень не хотел терять Эррора, тем более становиться врагами, и предложение Инка было не просто приемлемым, а максимально выгодным в каждом его аспекте, и отказываться в самом деле было очень глупо. Но согласиться — значит опуститься на их уровень и потерять какое-либо уважение со стороны глюка, и мы вновь возвращаемся к тому, что появится эта ненависть, презрение, и полноценно, счастливо обманываться уже никак не выйдет. Какой тогда в этом смысл? Просто держать его рядом как неисчерпаемую батарейку с негативной энергией — той единственной негативной энергией, от которой Найтмеру хотелось плеваться —, насиловать, привязывать к себе, и в итоге совсем не получать от этого удовольствия? Говорят ведь, если любишь — отпусти. Найтмер не собирался удерживать Эррора силой. Кошмар тряхнул головой, избавляясь от нежелательных мыслей, и устремил тяжелый взгляд на Инка. — Оказывать такую услугу тебе и Мультивселенной? Нет, спасибо. Если бы мне нужна была простая зверушка, Инк, я бы её достал. Инк цокнул языком и разочарованно покачал головой. — Жаль. А я-то думал, ты умный. И он решил сбежать, или, может, спрятать Дрима и обезопасить договор, не столь важно. Мазнул Бруми по земле, схватил Дрима за руку, и обязательно скрылся бы в портале через мгновение, если бы Найтмер не успел среагировать, и его векторы вовремя не схватили их. Инк растёкся лужей чернил, таким образом без особых трудностей сбежав из хватки, Дриму же с этим повезло меньше — лук выпал из рук, щупальце сразу жестко скрутило скелета, не давая шанса пошевелиться, и дёрнуло к Кошмару. За его спиной резко остановилось и тут же с силой, не щадя, приложило о землю — когда Инк вернулся в скелетообразное состояние, Дрим уже обмяк без сознания. Художник бегло взглянул на союзника, и, хмурясь, подбежал к Найтмеру с выставленной вперёд кистью, намереваясь облить краской, но тот достаточно легко ушёл. Тогда сразу же Инк запустил в противника кости, но и тут атака была не особо удачной. Затем чернильный решил попробовать ближний бой и, перехватив Бруми поудобнее, вновь сократил дистанцию между ними, но Найтмер только этого и ждал. Стоило художнику подобраться на достаточное расстояние, векторы сразу облепили его и, прежде, чем Инк обернулся лужей чернил или даже успел среагировать, один из них обвился вокруг шеи и резко сжал её до громкого хруста. Скелеты встретились взглядами на мгновение, испепеляющими и злобными, но Найтмер, не желавший тянуть, быстро отвернулся обратно к брату, а векторы сжались ещё раз, уже на теле, вновь вызывая пренеприятный хруст костей, и затем уронили переломанное тело на землю. Инк не издал и звука. Найтмер просто смотрел на Дрима какое-то время, почти ни о чем не думал, пока пара щупалец кружила вокруг мечтателя, решая, куда следует бить. Сражение закончилось слишком быстро, и выместить в полной мере свой гнев не представилось возможности: слишком легко удалось разделаться с защитничками, это даже расстраивало. Обидно было за себя, что угодил в такой обман, позволил врагам так дурить себя; неприятно за Эррора — с его точки зрения всё наверняка было куда плачевнее; хотелось в полной мере отомстить главному виновнику. Хотелось помучить хорошенько, но, только начав раздумывать о том, как именно мучить, Найтмер одёрнул себя. Подумал об Эрроре. Жертвой здесь был именно он, с какой стороны ни взгляни, и тяжелее всего приходилось ему, а значит — правильнее предоставить этот выбор ему, он ведь наверняка хочет отыграться. Мстить настоящему Дриму, наверное, поприятнее будет, чем его тряпичной копии, и, быть может, это поможет сгладить углы в их дальнейшем общении?.. С этими мыслями Найтмер, уже напрочь позабыв об Инке, с Дримом, скрученным щупальцами, переместился обратно в замок. Эррор всё ещё без сознания лежал на диване. Рядом, у его головы, стоял Даст, напряжённо сжимавший обивку дивана пальцами и задумчиво разглядывавший пол. Кросс стоял, облокотившись о стенку, чуть поодаль, и тоже в раздумьях изучал то, что было под ногами. Киллер и Хоррор просто сидели на свободном диване. Хоррор пялился в стену, тоже с нотками задумчивости во взгляде, а Киллер вертел в руках нож и периодически поглядывал на нити на глючной душе. Когда Найтмер явился, все взгляды сразу устремились на него, затем, удивленно — на Дрима за его спиной. — Наш гость, знакомьтесь, — раздраженно сказал Кошмар, ответив на немые вопросы во взглядах. Убедившись, что Эррор ещё не пришёл в себя и, похоже, в ближайшее время это делать не планировал, довольно быстро решил для себя план дальнейших действий. — Киллер, Хоррор, принесите веревки. Свяжите его, и вместе отправитесь на прогулочку в Underworld. Названные кивнули и встали со своих мест. — А… надолго? — спросил Хоррор перед выходом. Найтмер взглянул на Эррора и помедлил, прежде чем ответить. — Возможно. Как выйдет. Еду можете взять. Каннибал энергично закивал и поспешил покинуть помещение. Когда он удалился, Кросс недоуменно подал голос: — А что происходит? Зачем сейчас нужен Дрим? Что с Эррором? — Потом поймёшь, — кратко со вздохом отозвался Найтмер, и до возвращения Хоррора с Киллером повисла тишина. Вернулись они довольно быстро, с набором еды и длинной толстой веревкой в руках. Дрима быстро связали, и хранитель негатива отправил троих в мрачную АВ. Сам подошёл к разрушителю, за это время не подававшему признаков жизни, и поднял его. Дасту и Кроссу отстранённо кивнул со словом «свободны», даже не взглянув в их сторону, перенёс Эррора в свою комнату, уложил на кровать и, усевшись чуть поодаль и погрузившись в мысли, принялся дожидаться его пробуждения.***
Ждать пришлось несколько долгих мучительных часов. Всё это время Найтмер провёл в комнате с ним, с головой погрузившись в мрачные мысли: разбирал то месиво из чувств, что было внутри, и думал над тем, что будет дальше. Когда Эррор придёт в себя, что он станет делать? Как себя поведёт? Скажет ли что-то? Если дать ему знать, что Найтмеру теперь известно про договор, сможет ли он поговорить о нём и ответить на вопросы, или прежде нужно будет избавиться от нитей? Найтмер чувствовал себя виноватым перед Эррором. Мог ведь разрешить ситуацию ещё в самом её начале и предотвратить такие неприятные последствия, если бы не эти розовые очки, которые, казалось, за время нахождения рядом глюка успели прирасти к черепу. И не было бы всего этого цирка. Отчего-то хотелось смеяться. Было грустно, тяжело и больно, но смешно. Найтмер просто надеялся, что после сможет сохранить дружескую ноту с разрушителем, и они будут хоть как-то общаться. Надеялся, что глюк не возненавидит его. Эррор наконец зашевелился и открыл глаза. Чуть приподнялся на локтях, встретился взглядом с Найтмером и застыл. Пару секунд было тихо. — С возвращением, — поприветствовал Кошмар и решил не томить. Понадеялся на то, что нити не станут препятствовать разговору. — Я знаю о договоре. Сразу почувствовал липкий страх, поползший от разрушителя, его нервозность и некое ощущение обреченности. Эррор сжал губы и отвёл взгляд, нарочито медленно принял положение сидя. Напряженно смотрел перед собой пару мгновений, затем заставил себя перевести взгляд обратно на Найтмера. Найтмер чувствовал дикую тревогу и не мог понять, кому из них двоих она принадлежала. — Только о его существовании, или?.. — Всё о нём. С кем, когда, зачем. Ты долго был в отключке, было время разобраться. Глючный вновь сжал губы, и от новой волны страха Найтмер поморщился. — Мне жаль. Мне правда очень жаль. Я пытался обьяснить Дриму, что это отвратительная затея, но он меня не слушал. Я не стал бы так с тобой поступать, если бы только была возможность, — Эррор вздохнул. — Теперь что, убьёшь меня? Я не буду сопротивляться. Найтмеру было неприятно слышать такое предположение, и он скривил губы. — Зачем мне это делать? Эррор посмотрел в ответ растерянно. Не убьёт, так что, пытать будет? Или как? — Затем, чтобы отомстить. — За что? Нет, Найтмер искренне не мог понять, за что было мстить. Пусть эти дни с разрушителем и были лишь спектаклем, это был поистине чудесный спектакль, который Кошмар, как бы горько ни было, еще долго будет вспоминать с улыбкой. Эррор был единственным, чье желание возмездия, если бы оно было, можно было бы понять. Нет, Найтмер всё же хотел отомстить, но только не Эррору, а Дриму, а это был уже совершенно другой вопрос. Эррор выглядел так, словно совсем не понимал происходящее. Найтмер издевался или что? Что за вопросы такие? Он молчал, напряжённо уставившись на Кошмара, и тот вздохнул, поняв, что ответа не дождётся. — Ты вообще слушал, что я говорил тебе всё это время? Или что, думаешь, что произошедшее резко всё изменит? Нет, Эррор. Я живу не импульсами. Вредить тебе вообще не вариант — жертва здесь ты, страдал здесь именно ты, и то, что я ещё должен мстить — неправильно. Честно тебе скажу, я был рад. По-настоящему счастлив всё это время. Да, сейчас больно, но я всё равно благодарен за возможность прочувствовать всё это. И, хоть я и сказал, что сделаю всё, что ты хочешь, и до сих пор не отказываюсь от своих слов, убивать тебя — наверное, единственное, чего я делать не стану. — Не отказываешься?.. — недоуменно повторил глючный. — А должен? Эррор не ответил. Страха стало меньше, но он не исчез полностью. Теперь глюк по большей части был растерян. — Я не понимаю, — пробормотал он после продолжительной паузы. — То есть… Что?.. Что ты собираешься делать теперь? — Пока ты был без сознания, я навестил Дрима, и сейчас он маринуется в Underworld. Думаю, тебе есть, что ему сказать, так что сходим туда. Дам тебе разобраться с ним, избавимся от договора, а что будет дальше — решать тебе. — В смысле? — не понял глюк. — То есть, ты не собираешься ничего мне делать? Найтмер устало вздохнул. Посетила мысль: можно ведь сейчас попробовать в шуточной манере повернуть всё в свою сторону. Кто знает, вдруг получится? Негатив решил попытать удачу, пусть и не сильно на неё надеялся. — Вообще — нет, но если тебе так сильно хочется ответить — это можно устроить. Продолжение отношений со мной станет достаточным наказанием? Эррор в шоке дёрнулся и посмотрел в ответ совершенно ошарашенно. — Ты серьезно? После этого всё ещё хочешь продолжать? Повелитель кошмаров пожал плечами. Он хотел, дико хотел, даже несмотря на эту историю, но если бы Эррор отказался, принял бы его выбор совершенно спокойно. Принуждать не собирался. — Ничего не могу с собой поделать. Но заставлять тебя я, понятное дело, не буду. Не хочешь — не надо над собой издеваться, когда разберёмся с договором — разойдёмся, и я больше не буду тебя трогать. Единственное только: по-хорошему стоит всё обыграть таким образом, чтобы не подпортить ни твою, ни мою репутацию. Пару дней нужно будет ещё поиграть на публику, поругаться громко, и «со скандалом» расстаться. Всё. Пока никто ничего толком не понял, но скорее всего догадаются рано или поздно, и это плохо скажется на нас обоих. А если обыграем реалистично, будто в самом деле встречались, но рассорились, все поверят именно в эту версию, и всё… Больше я тебя не побеспокою. Это необязательно, но лишним не будет. Решать тебе. Эррор замялся. Удивленный взгляд перевёл в сторону. Он был готов к любому развитию событий, но только не такому. Всё это время настраивал себя на смерть, а тут… Происходящее не вязалось в голове, и скелет был настолько шокирован, что даже не радовался такому неожиданно удачному разрешению ситуации. И теперь то, что сказал Найтмер… В последнее время думая исключительно о договоре и вещах, с ним связанных, глюк не заглядывал в себя и не пытался разбираться в своих чувствах. Сейчас прислушался к себе — и не нашёл ненависти или неприязни к кошмарному принцу. Прислушался сильнее — и понял, что хорошо к нему относится. Как и раньше, симпатизировал ему больше, чем кому-либо ещё, и не могла не радовать схожесть их интересов и сочетаемость характеров. Вдобавок ко всему, за прошедшее время Эррор узнал Найтмера гораздо лучше и смог взглянуть на него с новой стороны, они сблизились, и в итоге Кошмар составлял весьма-таки приятное впечатление. Было несколько раздражающих аспектов, как, например, его навязчивая опека и постоянное желание прикоснуться, обнять, поцеловать — гаптофобия хоть и не сильно проявляла себя благодаря успокаивающему действию ауры Негатива, всё равно Эррор не был любителем тактильного контакта — но были и плюсы, благодаря которым на подобные мелочи можно было закрыть глаза. И Эррору нравилось это ощущение, которое появлялось, когда Найтмер говорил о любви, нравилось чувствовать себя особенным, нравилось получать всю эту ласку и нежность и осознавать, что все это предназначено лишь ему, что он — единственный, кто достоин. Но это ведь скорее гордость, нежели любовь. А любил ли он Найтмера? Эррор заглянул поглубже, и нет. Любви он не почувствовал. Да, Найтмер дарил приятные ощущения, позволял чувствовать себя по-особенному, с ним было хорошо, но Эррор не был в него влюблён. Удручало ли это осознание? Не особо. Скорее было просто неудобно, что не мог отплатить тем же. Но Найтмер ведь и не сказал, что Эррор должен был любить его. Просто хотел продолжить отношения. Предложение можно было принять, и, в принципе, все остались бы довольны и получили каждый, что хотел, а в будущем, может, и любовь появилась бы. В принципе… В принципе, согласиться было можно. Найтмер молча смотрел на пребывающего в раздумьях Эррора, и что-то внутри трепетало. Он не отказался сразу, задумался, а значит, какой-никакой шанс был, это вселяло надежду, но и заставляло дико волноваться. Когда Эррор поднял на него глаза, готовый дать ответ, внутри всё тревожно замерло. — Я думаю, мы можем попробовать. Облегчённый вздох вырвался сам собой, и Найтмер улыбнулся. В груди разлилось тепло, и вмиг так полегчало, будто все плохое разом отошло на задний план. Больше не было никаких подозрений на закутках сознания, не было плохих предчувствий, и было лишь, возможно, наивное, но стойкое и реальное ощущение того, что теперь всё должно было быть хорошо. Найтмер доверился этому чувству. Он встал, подошёл к Эррору и протянул ему руку, желая помочь подняться с кровати. — Отлично. А теперь предлагаю навестить Дрима, думаю, он нас уже заждался. Эррор, усмехнувшись, принял протянутую руку.