Fool’s paradise

      Пока Эррор отыгрывал спектакль для повелителя кошмаров, команде звёздных Сансов тоже было чем заняться.       У Инка прибавилось работы с создателями, сутки напролёт он проводил время с ними. Ранения, которые он нанёс разрушителю во время последней их битвы в Undertrust пусть и не были особо страшными, но и легкими их назвать язык не поворачивался, потому чернильный знал наверняка, что появления Эррора он мог не ожидать ещё три-четыре дня — тот должен был сидеть у себя в пустоте и зализывать раны —, а потому вовсю пользовался его временным отсутствием и клепал АВ. Дрим тоже не сидел сложа руки: преисполнившись энтузиазмом ни с того ни с сего, он, как заряженная батарейка, начал усерднее работать над поддержанием баланса, больше и усиленнее занялся снами и ударился в письменную работу, следуя примеру брата. Первые дни отсутствия Эррора проходили донельзя продуктивно и хорошо.       Подозрения начали закрадываться к концу недели: шебутной разрушитель обычно не пропадал из виду дольше, чем на четыре-пять дней даже при гораздо более серьезных ранениях, а тут внезапно запропастился, и ни весточки от него, ни единого напоминания о себе. Нет, все, конечно, были рады, что у бедокура наконец поубавился пыл, но и начали напрягаться: а с чего это он вдруг успокоился? Не замышляет ли ничего? Эррор был непредсказуем, от него можно было ожидать чего угодно, расслабляться было никак нельзя.       На восьмой день глюк всё ещё не объявился, и все совсем уж на иголки встали. Это был первый раз, когда он испарился на целую неделю. Зная его неумение сидеть спокойно и вечные неконтролируемые всплески эмоций и желаний, которым он не умел противиться, вариант того, что черный скелет тихо-мирно прохлаждался в своей пустоте отпадал напрочь, хоть на это и теплилась слабая надежда.       Блуберри очень переживал. Эррор бы не стал надолго пропадать, оставлять вселенные в покое и позволять Инку создавать столько новых. Он либо замыслил что-то грандиозное, что способно перебить все недельные труды художника, либо с ним что-то приключилось. Учитывая то, что он никак не предупредил Блу о своём отсутствии, ни весточки не прислал, не навестил его, хотя обещал и раньше всегда держал обещания, более реальным выглядел второй вариант.       Инк, в свою очередь, больше склонялся к первому, и в перерывах между работой с создателями, творчеством и патрулированием вселенных ломал голову в попытках раскрыть злой замысел разрушителя.       Более-менее равнодушно к пропаже отнёсся Дрим, хоть и немного переживал. Никто не знал, что волнует его вовсе не исчезновение глючного, а то, что забеспокоившиеся личности могут начать разбираться в ситуации, докопаться до правды и пустить всё под откос. Не ради такого исхода он так старался, поэтому, глядя на то, как всеобщее волнение и не думает сходить на нет, а только растет в геометрической прогрессии, он решил прийти к Эррору и попросить его попасться кому-нибудь на глаза, чтобы все поняли, что все нормально, никуда он не пропал, не умер и ничего не замышляет, просто отдыхает, и успокоились.       Так он и поступил. Пришел, немного поговорил с Эррором о Найтмере и успехах в их любовных делах, с разочарованием обнаружил, что особого продвижения нет, но мысли об этом решил отложить на потом, затем озвучил свою просьбу. Знал, что глюк наверняка догадается о причинах такого запроса, но все равно постарался скрыть их и не раскрывать ему ситуацию полностью. Тот покивал, заверил, что всё сделает, помелькает сколько надо… и ничего не сделал. Время шло, волнение нарастало, а он не спешил держать слово. Дрим ждал и надеялся, сколько мог, но тянуть с каждым днём становилось всё опаснее, и тогда, когда пришло осознание, что дальше ждать бессмысленно, хранителю позитива пришлось взять всё в свои руки.       Дрим решил рассказать всё Инку, понадеялся на его понимание и поддержку: художник, как-никак, тоже получал выгоду с этого плана. Эррор пребывал под крылышком Найтмера, не уничтожал вселенные, Найтмер был слишком увлечён разрушителем, чтобы доставлять защитникам слишком много хлопот, а в скором времени и вовсе должен был вернуться в свою прежнюю форму, то есть прекратить с разбоями, распустить свою команду дебоширов и дать мультивселенной наконец задышать полной грудью. Что в конце ожидало Эррора, Дрим не был уверен: всё чаще начали появляться мысли по поводу того, что, если отпустить глюка после того, как он вернет брата мечтателю, для Найтмера это может стать очень сильным ударом, и, возможно, даже вернёт его в эту осьминожью форму. Такого допустить было нельзя, и, наверное, Дриму придётся обмануть Эррора на благо всей Мультивселенной и не избавляться от договора, он ведь как раз удобно не обозначил условия завершения сделки. А Эррор, возможно, к тому моменту успеет привыкнуть и проникнуться компанией принца кошмаров, может, даже влюбится, прочувствовав всё то хорошее, что Негатив был готов предоставить ему, и сам не захочет прекращать отношения. Тогда договор можно будет разорвать, Эррор останется добровольно, никакого обмана и насилия не понадобится, и все будут счастливы. Включая, опять же, Инка, которому всё это здорово облегчит жизнь. Художник всегда был расчетлив и разумен, трезво оценивал все плюсы и минусы, выводы делал, базируясь на холодной логике, и сейчас должен был поддержать идею, ведь для него она составляла одну сплошную выгоду. Но… а что, если в нем внезапно проснулся эмпат? Что, если затея покажется ему слишком жестокой и грязной? Вдруг не оценит всей выгоды?       Твердые намерения посвящать чернильного в тайну стали быстро рассеиваться под диким напором сомнений, хоть те и были беспочвенны и нелогичны. В теории ведь возможно всё, нельзя было исключать плохих вариантов. И медлить тоже было нельзя, поэтому, с трудом взяв себя в руки, Дрим направился к Инку раскрывать ему все карты, быстро, честно и откровенно. Если же художнику вдруг не понравится услышанное — Сон давно решился на крайние меры, и точно был готов пойти на что угодно, чтобы не дать никому вмешаться и всё испортить. Цель, особенно такая благородная, оправдывает любые средства.       Полный уверенности Дрим пришёл в пустоту Инка, но перед входом в его дом замялся, вновь поддавшись сомнениям. Сумел, однако, отбросить их в сторону, и решительно шагнул внутрь. Его никто не поприветствовал, на громкое «Инк!» тоже никто не отозвался, и художника пришлось искать по всему дому.       Чернильного удалось довольно быстро обнаружить в его мастерской — он, видно, с головой ушел в рисование, и не заметил хранителя позитивных эмоций, даже когда тот, громко хлопнув дверью, влетел в комнату. Дрим пялился ему в спину какое-то время, разглядывал рисуемый им пейзаж, не зная, как начать разговор и будучи несколько обиженным за полное отсутствие реакции. Постоял так пару минут, прежде чем наконец заговорил.       — Инк, — позвал, чуть повысив голос, чтобы тот точно обратил внимание. — Мне надо кое-что с тобой обсудить.       Художник испустил усталый, страдальческий вздох, всем видом показывая незаинтересованность, и лишь одарил визитёра кратким ленивым взглядом из-за плеча.       — Это срочно? Я занят.       — Это по поводу Эррора. И да, срочно.       Вот теперь чернильный проявил какой-никакой интерес. Снова взглянул из-за плеча, посмотрел вроде заинтригованно, но со скептицизмом, отложил кисть и палитру в сторону, затем развернулся к мечтателю и принялся выжидающе смотреть.       — Ну, рассказывай.       Дрим сделал глубокий вдох, собираясь с мыслями и успокаиваясь. В воображении признаться было гораздо проще, сейчас же в который раз начали одолевать сомнения по поводу реакции хранителя АВ. Нет, вряд ли он, конечно, сорвался бы прямиком в замок к Найтмеру вытаскивать Эррора, но… а вдруг сорвался бы? Вдруг тоже посчитал бы, что план слишком негуманен и плох, не оценил бы всеобщую выгоду? Зная Инка, это было бы странно и вовсе не в его характере, но мало ли что. А вдруг…       Нет-нет-нет, Дрим уже всё обдумал, уже стоит перед Инком, уже начал этот разговор, а значит, поворачивать назад никак нельзя. Будь что будет. Если у Инка внезапно отключится голова и он будет против — ему же хуже, Дрим твердо решил не отступаться, и способ воздействия на чернильного уж как-то он умудрится найти. Никто не помешает.       — Это из-за меня он пропал.       Инк скептично поднял бровь. Комментировать не стал, молча ждал, что будет дальше.       — Ты знаешь, что такое магический договор?       Художник замер на пару секунд, не сразу вспомнив определение, затем медленно, не очень уверенно кивнул. Дрим решил на всякий случай уточнить.       — Временная связь между душами, является гарантом того, что обе части выполнят свою часть сделки и не обманут друг друга.       — Да-да, знаю. При чем тут это?       — Я заключил с ним сделку. Магическую.       Инк склонил голову набок, отнюдь не выглядя впечатленным. Дрим решил, что он не поверил, и в доказательство решил продемонстрировать яблоко, заменявшее ему душу, и ниточки, обвивающие его.       Стоило художнику заприметить узы, скептицизм с его лица сразу же улетучился, и он, наспех достав и сделав по глотку из флакончиков с желтой и оранжевой красками, подскочил с табуретки и подлетел к мечтателю, чтобы иметь возможность лучше разглядеть необычное явление. Коснулся ниточек и ошалело уставился на Дрима, узнав в них магию Эррора. Пощупал ещё немного, рассмотрел со всех сторон, отстранился и, усевшись обратно на табурет, начал задавать вопросы.       — Что за сделка? Зачем? И как ты умудрился?       — Без твоей помощи не вышло бы, — признался мечтатель, решив начать отвечать с конца. Художник недоуменно заморгал. — Undertrust, последний раз, когда он показывался, помнишь?       Инку потребовалось какое-то время, прежде чем он кивнул.       — Признаюсь, я тогда не устал. Не хотел терять время и давать ему восстановиться после драки с тобой, и пошёл сразу к нему. Я застал его врасплох, плюс он был вымотан, так что я смог победить его. И мы заключили сделку. Я сохранил ему жизнь, а он обязался сблизиться с Найтмером и таким образом помочь мне вернуть его.       На лице бездушного медленно растянулась широкая улыбка. Он смотрел так на Дрима пару долгих секунд, и затем зашёлся хохотом.       — Хочешь сказать, что воспользовался его вымотанным состоянием, угрожал убийством и заставил помогать? Ты? Серьёзно? — Инка так развеселили эти мысли, что не удалось сдержать слёз от смеха. Не обошлось, конечно, без помощи желтой краски. — Так ты у нас темная лошадка, оказывается. Я впечатлён!       Дрим насупился и принялся оправдываться.       — Я… знаю, что это не очень правильно. Но это ради Найтмера. И вообще в выигрыше остаются все: Найтмер получает Эррора, я получаю брата, Мультивселенная лишается двух главных угроз, и тебе работы меньше.       — Все, кроме Эррора?       — Нет, у Эррора появляется Найтмер, который любит его. Я знаю Найта, он будет хорошо с ним обращаться и оберегать его. Эррор получает надежную опору, любовь и поддержку. Это и ему на благо.       — Ух, звучит-то как весело! Душу бы отдал, чтобы понаблюдать за этими двумя! А, ой, — Инк виновато посмеялся, то ли из-за того, что умудрился забыть о собственной бездушности, то ли стыдно стало из-за неудачного подобия шутки. А может, и вовсе без причины. — Ладно, вроде как многообещающе. Метишь ты высоко, факт, и правда было бы удобно, если бы твоя затея удалась. А почему именно Эррор? Я не понял, ты их свести решил? И почему мне сразу не сказал? Я бы мог помочь.       — Я боялся, что ты не одобришь, — оправдывающимся тоном ответил Дрим, и тяжело вздохнул, прежде чем ответить на следующий вопрос. — Да, свести. А именно Эррор потому, что не я выбирал, в кого Найтмеру влюбляться. Была бы моя воля — выбрал бы кого менее строптивого, чтобы был покладистым и спокойно делал то, что говорят, а не упрямился.       В глазах хранителя АВ отразился вопрос, и мечтатель поспешил объяснить.       — Я же следил за Найтом. Заметил, что он по-особому относится к Эррору, а я же его знаю, и сделать выводы было просто, — договорив, не мог упустить шанса пожаловаться. — С Эррором очень сложно работать. Постоянно упирается и ругается, плохо старается, хотя, вроде как, сам очень хочет поскорее с этим покончить… И он, похоже, решил нечестно избавиться от договора. Многие начали волноваться из-за его пропажи, кто-то мог попытаться разобраться в этом и нечаянно испортить всё. Поэтому пару дней назад я попросил его попасться кому-нибудь на глаза, чтобы его не считали мёртвым или пропавшим. Он согласился, но продолжает сидеть у Найта, ждёт помощи, похоже. Если ничего не предпринять, кто-нибудь может вмешаться и испортить всё. Поэтому я решил обратиться к тебе.       — М-м, понимаю, — закивал хранитель. — Получается, нужно сделать так, чтобы ни у кого не возникло подозрений и желания разбираться. Раз Эррор не хочет делать это сам, так уж и быть, нам же не жалко, поможем бедняжке. Не волнуйся, Дрим, я позабочусь о том, что бы никто посторонний не вмешивался. На благо Мультивселенной, хех. Но остаётся два вопроса: Блу и сам Найтмер. Что с ними?       — Найтмер проницательный, и он наверняка заподозрил что-то ещё в первый день. Я думаю, раз пока ничего не изменилось, до сих пор тех подозрений и придерживается и не пытается копать глубже. Возможно, он попробует вытянуть из нас информацию. К этому нужно быть готовыми, в любой момент может прийтись импровизировать. А Блу, — Дрим задумчиво уставился в пол. — Я… не знаю. Он же якобы дружит с Эррором. Сильно волнуется.       — Он твой план точно не оценит. Точно будет против.       Дрим даже не думал спорить.       — Просто не будем ничего ему говорить? — предложил Инк.       — Не знаю… что, если он вдруг начнёт подозревать и пытаться разобраться во всем этом? Если сможет добраться до правды?       — Не доберется, — отмахнулся Инк. — Блу хоть и не дурачок, но и не детектив. Зато заподозрить может ещё как. Давай пока просто будем делать вид, что мы тоже ничего не знаем, а если вдруг начнутся тревожные звоночки — что ж, полагаю, можно будет запереть его в Underswap. Его брат будет за, и ему самому так будет безопаснее, а мы, если что, сможем тут управиться вдвоём, невелика беда.       Дрим согласился, посчитав решение достаточно гуманным и правильным, и на этом разговор был окончен.       Теперь, когда Инк был в курсе и поддерживал его, мечтатель был спокоен за будущее и за свой план, и даже практически не переживал из-за Блу, чьё волнение и не думало угасать. Его отношения с разрушителем даже полноценной дружбой нельзя было назвать, все вокруг голубоглазого были против их встреч, опасались, что глючный будет плохо влиять на Голубику, но он упорно игнорировал любые чужие недовольства, настойчиво пытался слепить из Эррора «хорошего парня», уверенно звал их настоящими друзьями и, слепо веря в то, что друг в беде, не мог перестать беспокоиться за него.       Все огорчались такому положению вещей, не прекращали попыток успокоить и отвлечь, но сделать ничего не могли. Как, собственно, не мог и Блу — не было ниточки, за которую он мог бы ухватиться, чтобы начать распутывать клубок, и он мог только строить догадки и верить в то, что со дня на день Эррор, целый и невредимый, объявится.       Однако вскоре произошла битва, во время которой скелету удалось услышать одну интересную вещь из разговора Инка с Найтмером.       Услышал он лишь малую часть диалога, так как Хоррор мешал вслушаться в остальное, но этого было более, чем достаточно. Пытаясь совладеть с каннибалом, мысленно Блу пребывал где-то вдалеке, раз за разом проигрывал в голове услышанное. Найтмер обвинил Инка в том, что он отравил Эррора, и Инк это подтвердил, более того — сказал, что эффект необратим и вечен! Инк, который вместе с Блу гадал, куда же разрушитель мог запропаститься, и который с не меньшим усердием пытался разобраться в этом деле первое время. Он, который все эти дни убеждал голубоглазого в том, что и сам ничего не понимает и знает не больше него. Что тогда получается, Инк всё это время врал ему?       После сражения Дрим почти сразу удалился по каким-то своим делам, Инк и Блуберри остались вдвоём. Разбираясь со вселенной, Блу все ещё пребывал в раздумьях, ему было обидно и грустно, что Инк обманул его, но пока он молчал. Только когда скелеты закончили и добрались до спокойного места, недовольный Блуберри накинулся на Инка с обвинениями.       — Ты мне соврал! Почему ты не сказал, что знаешь, что с Эррором?! Ты же видел, как я переживаю!       Инк проморгался недоуменно, уже успев забыть о случившемся, но быстро вспомнил и понял, чего от него хотят. Глотнул немного фиолетовой краски, виновато улыбнулся и почесал затылок.       — Ну ты же знаешь, какая у меня плохая память. Честно, я забыл, и только сейчас вспомнил, потому что Найтмер напомнил. Мы же вместе искали его и пытались понять, что происходит, помнишь? Стал бы я тратить время на это, если бы знал, что с ним? Блу, честное слово, если бы я помнил — обязательно рассказал бы тебе. Но я на самом деле забыл.       Блу смотрел на Инка грустно, но не злился больше на него. Знал, что у друга и в самом деле были проблемы с памятью, так что осуждать не мог, но всё равно было неприятно, да и сыграла жестокость выбранного им метода.       — А зачем ты это сделал? Ты не считаешь, что так нечестно?       Инк быстро смешал и глотнул красок, создавших эмоцию раскаяния и сожаления, поджал губы и виновато уставился в пол.       — Да, это, может, в самом деле не очень правильно, и мне жаль, но так ведь лучше для всех, ты не считаешь? Он больше не разрушает АВ, нам нечего бояться. И ты можешь перестать волноваться, слышал ведь, что Найтмер заботится о нём?       — Инк, это неправильно, так нельзя. Ты поступил подло, настоящие герои так не делают. Эррора можно переубедить и сделать хорошим, просто нужно немного времени. Отравлять его было низко.       Инк промолчал, всё с тем же виноватым выражением лица и глупой улыбкой продолжал смотреть на Свапа.       — Давай ты излечишь его, пожалуйста. Так ведь нельзя. Что подумают о тебе остальные, когда узнают, что ты сделал?       Инк расстроенно вздохнул, и прозвучало это театрально. Он лизнул немного голубой краски, и, склонив голову и закрыв глаза, прискорбным тоном сообщил:       — Блу, я боюсь, излечить его нельзя. Противоядия нет.       Блуберри напрягся и скрестил руки на груди.       — Как это — нет?       — Понимаешь ли… то, что я отравил Эррора, было случайностью. Я создал этот яд и сразу пошёл ставить с ним эксперименты. Не на Эрроре! Он встретился мне случайно, по пути. Мы с ним начали драться, я перепутал флакончики и случайно облил его не тем, чем собирался. То есть ядом.       Блуберри смутила одна деталь, и он прервал Инка, чтобы уточнить этот вопрос.       — Разве ты поливаешь врагов из флакончиков? Ты же всегда используешь только Бруми для этого…       Инк умолк на пару секунд, растерянно глядя на собеседника с неловкой улыбкой на лице.       — Я… Я хотел взять… растворитель? — оправдался он. — Да, да, его. Чтобы, эм, растворить его нити. И вот… Когда я понял, что ошибся, было поздно что-то делать — мы уже разошлись. Я вернулся домой и сразу уничтожил все образцы. Их не осталось. И записей тоже. Я уничтожил всё.       Чего-чего? Он сделал что? Пришёл и сразу уничтожил все образцы, не подумал о противоядии? Прозвучало как бред сумасшедшего. Это было совершенно лишено какого либо смысла, и Блу совсем не понял Инка. Голубоглазый совсем запутался, пытаясь найти логику в действиях художника, и смог задать только один вопрос:       — Зачем?       Инк пожал плечами.       — Понял, что краска слишком опасна.       Блуберри запутался ещё больше.       — Так ты же, получается, не экспериментировал… И вряд ли вы дрались настолько долго, что яд успел начать действовать… так, стоп, откуда тогда ты знаешь, что эффект пожизненный?       Инк, глупо улыбаясь, молчал какое-то время, судорожно пытаясь придумать, что ответить.       — Я… — начал он неуверенно прежде, чем молчание успело затянуться. — Использовал компоненты… которые… дают пожизненный эффект?..       — Это какие? — Блу, конечно, не шибко хорошо разбирался в химии и ядах, и мог похвастаться только поверхностными знаниями, но всю жизнь прожил в убеждении, что всё, в том числе каждый эффект, имеет свойство заканчиваться, и слышать что-то о подобных компонентах было дико. Хотя, возможно, такое в самом деле существовало, а он не знал в силу своей неосведомленности в этой области — в таком случае узнать об этом от Инка будет любопытно и полезно.       Инк молчал какое-то время, затем убито сообщил:       — Я не помню.       Безнадёжный Инк пробудил в Блуберри дикое желание обессилено взвыть или захныкать, но порыв был подавлен. Вместо этого он, искренне не понимая, схватился за голову и спросил:       — Почему тогда ты помнишь эффекты?!       — Я не выбираю, что мне помнить!       Голубоглазый страдальчески вздохнул. С Инком и его памятью было трудно. Блу постарался успокоиться, глубоко вздохнул, и более-менее спокойным тоном продолжил.       — Так, ладно. Подытожим. Получается, ты облил Эррора не той краской, понял это, вернулся домой и серьёзно решил выбросить все образцы и избавиться ото всей информации об этих красках? Не разумнее ли было бы оставить записи, чтобы помнить об этом случае и в будущем не повторить ошибок, разработать противоядие? Да, Инк, почему ты сразу не разработал противоядие?       — Я… Сильно хотел опробовать яд, и решил заняться этим позже. Я не ожидал, что события развернутся так.       Блу мысленно сравнил Инка с маленьким, безответственным ребёнком. Нет, это же надо умудриться… Что ж, хотя бы не всё было потеряно. Он помнил эффекты, они наверняка что-то могли сказать о яде, и от них можно было бы отталкиваться. Потерев переносицу, Блу обратился к чернильному:       — Уф, ладно. Раз ты помнишь эффекты, значит, всё не так плохо. Пойдем к Саенсу, ты расскажешь их ему, он подберет все компоненты, которые способны такое дать, и ты узнаешь те, которые использовал. Воссоздадим яд, сделаем противоядие. Пошли?       Инк замялся. Протянутую руку Блу проигнорировал, нервно закусил губу и отвёл взгляд в сторону. Спустя пару секунд вздохнул и, сделав шаг назад, заговорил.       — Блуберри… слушай. Эррор ведь не умирает. Он сейчас живет у Найтмера, со своими друзьями, и, насколько я понял, у него всё хорошо. И он не разрушает вселенные и никому не вредит. По-моему, всё сложилось очень даже хорошо, и я считаю, всем будет лучше, если оставить все как есть. Если тебе так важно видеться с Эррором, давай просто попросим передать ему это, он будет тебя навещать, никто не будет этому препятствовать, и все будут счастливы. Хорошо?       Блу отрицательно замотал головой.       — Нет, не хорошо! Инк, это неправильно, так нельзя! Представь, как ему тяжело! Представь, что чувствовал бы ты, если бы так поступили с тобой!       — Блу. Иногда, чтобы добиться хорошего результата, нужно чем-то жертвовать. В данном случае мы пожертвовали Эррором, и согласись, что его благополучие в обмен на благополучие целой Мультивселенной — очень выгодная цена? Тем более, говорю тебе, он в полном порядке, просто лишился возможности вредить АВ. Ты всё ещё можешь быть его другом, всё останется, как и было, только он больше не будет злодеем.       — Инк, нет! Ну как же ты не понимаешь? — взвыл гвардеец, подошёл к чернильному почти вплотную и продолжил, глядя ему прямо в глаза. — Нельзя так поступать, каким бы плохим он ни был. Он тоже имеет шанс на нормальную, полноценную жизнь. Да, может, он ведёт себя не очень хорошо, но его можно исправить, он уже исправляется, я тебе точно говорю! Нельзя отбирать у него возможность нормально жить! Пожалуйста, Инк, опомнись. Пойдём к Саенсу. Давай поможем Эррору. Вот увидишь, он будет благодарен, если узнает, что ты помогал в создании противоядия. И ты ведь облил его случайно, да? Значит, всё разрешится хорошо. Вдобавок, он поймёт, что поступал плохо всё это время. Я уверен, он уже раскаивается. Давай же. Я знаю, ты герой. Пойдём.       Не будь Инк бездушным, наверняка бы проникся речью голубоглазого, вдохновился и пошёл творить добро. Но увы. На первом месте у него всегда стояли разум и холодная расчётливость, они, в свою очередь, ставили в приоритет процветание АВ, и начхать им было на чужое мнение, чувства и благополучие. Сейчас они говорили только то, что Блу со своим раздражающим глупым альтруизмом для всего этого представлял угрозу. Попытка переубедить его не обвенчалась успехом, и можно было даже не пытаться вновь. Придётся, похоже, действовать так, как они договорились с Дримом. Грустно, конечно, будет лишаться такого энергичного, весёлого союзника, при том неплохого воина, но не страшно, особенно ради всеобщего блага. Инк вздохнул и отпил немного белой краски, чтобы только приглушить свои фальшивые эмоции.       — А знаешь, хорошо, — улыбнулся он, и Блу улыбнулся в ответ. Инк мазнул Бруми по полу, чтобы переместиться в другую АВ. — Пойдём.       И скелеты шагнули в портал, ведущий, однако, не в Sciencetale, а в Underswap. Очутились они прямо в доме Санса, в нём как раз и обнаружился Папирус. Высокий скелет сразу вскочил с дивана и напряжённо уставился на чернильного, Блу тоже растерянно смотрел на художника, не понимая, зачем они пришли сюда. Инк повернулся к Папирусу.       — Можешь больше не беспокоиться за брата, ему ничего не угрожает, забирать его отсюда больше никто не будет. Вас больше не потревожат. Блу, — повернул голову к уже бывшему союзнику. — Спасибо за всю твою помощь, но дальше мы с Дримом справимся вдвоём. Пока.       — Что? Инк, что это значит? Инк? Инк!       Чернильный, не слушая, нырнул обратно в портал, и последовать за ним у Блу не вышло. Братья-скелеты, отрезанные от других АВ, так и остались стоять и растерянно пялиться на лужу чернил на полу, не понимая, что произошло.