Bleed Magic

      — Это всего лишь приворотное зелье, — бормочет Гарри себе под нос, тщательно размешивая жидкость, похожую на жидкий мрамор с вкраплениями искр кроваво-красного цвета, в стеклянном сосуде. Пламя под ним горит ровным зелёным огоньком, из-за чего кварцевое стекло преломляет зеленоватые блики по стенам комнаты, а в воздухе витает аромат шалфея, хотя, судя по книге перед ним, зелье должно пахнуть лавандой и «испускать манящие флюиды», что бы это ни значило. — Что плохого может случиться?       Ковен, конечно же, этого не одобрил бы. Вернее, они бы посмеялись над ним, потому что любой ведьме известно, что любовные зелья — сплошная чушь, которая работает лишь потому, что сами люди верят в неё. В них нет ничего от той первородной магии, одно прикосновение которой могло повергнуть в страх целую деревню. Сейчас, конечно же, она не настолько ощутима, как столетия назад, — цивилизация идёт вперёд, а с ней изменяется и магия, скрывается от чужих глаз, становится хитрей. Гарри предпочитает думать, что это они — отпрыски ведьм и колдунов — приручили её. Джемма говорит, что это является проявлением неуважения по отношению к магии, но действительным неуважением было бы не пользоваться теми дарами, которыми она их наградила.       И всё же, с некоторыми изменениями, это могло бы стать приворотным зельем. Не то чтобы Гарри стал так хорош в зельеварении, что может придумать собственный рецепт, но он потратил два месяца на то, чтобы узнать о добавках, которые в определённой ситуации могут подействовать. К примеру, дурман, лепестки которого придали жидкости мраморно-белый цвет. Обычно его используют при необходимости усыпить бдительность, чтобы даже самая странная вещь — вроде всполохов огня на кончиках пальцев или кошек, внезапно превращающихся в людей, — казалась абсолютно обычной для человека. Ведьмин цветок — как связующий ингредиент вместо лаванды, и древесный уголь, чтобы случайно не отравить человека, которому предназначается зелье. Лепестков недостаточно, чтобы нанести ощутимый вред людям, но лучше перестраховаться.       Гарри не перестаёт думать о Шейне, пока полностью не заканчивает зелье, затыкая пробкой маленькую бутылочку, из которой идёт едва заметный дым. В рецепте — оригинальном рецепте — сказано, что нужно держать образ человека в голове, чтобы зелье сработало, так что он представляет мягкие черты лица с круглыми карими глазами и золотисто-каштановые волосы с чётким пробором. Стайлсу удалось увидеть их вблизи всего пару раз, потому что Шейн учится на класс старше, что не мешает ему быть судьбой Стайлса, в чём тот более чем уверен. У них схожие вкусы буквально во всём, что Гарри смог заметить за эти годы: они оба любят учиться, хотя Гарри легче даются языки и литература, а Шейну — математика; у них есть несколько футболок с одинаковыми инди-группами, музыку которых Гарри заслушивает до дыр; и они просто созданы друг для друга, это же очевидно. Они ходили в один и тот же класс по ораторскому искусству, и хотя Гарри мало что удалось вынести из этих занятий, он ещё больше убедился в том, насколько сходятся их мнения по поводу тех или иных вещей. К тому же этот голос.       Так что дать небольшой толчок их отношениям не казалось таким уж аморальным, если учесть, что зелье должно сделать его разум лишь немного затуманенным и, возможно, увлечённым, чтобы Гарри успел сразить его своим флиртом и костюмом, который он выбрал на Хэллоуин в этом году. Ничто не сочеталось лучше, чем магия и День Всех Святых, и у Стайлса было хорошее предчувствие насчёт этой вечеринки.       Через несколько часов он уже должен быть в доме Гвендолин Фостер, приглашение от которой он получил ещё в начале октября. Девочка помешана на эзотерике и всём, что с ней связано, а Гарри случайно заметил, что жеоды не стоит носить в полнолуние. Конечно, после ему пришлось придумать другую причину, не связанную с основами магии, которым обучают в ковене. Кажется, он сказал что-то о знаках зодиака, что не имеет никакого смысла для законов магии, но ей понравилось, и с тех пор они иногда разговаривают об энергетических полях и ароматерапии. Это мило, хоть и чушь собачья, которая работает лишь на самовнушении. Гвендолин лучше быть в сладком неведении о нелицеприятной стороне магии, костях животных и ядовитых растениях, манипулировании сознанием, строгом запрете на кофеин — последнее просто бесчеловечно.       Продумывая план действий по завоеванию парня своей мечты на вечеринке, Гарри отстранённо призывает свои вещи из шкафа, ещё раз убеждаясь в надёжности закрытого бутылька, заставляя остатки зелья испариться из сосуда, чтобы скрыть улики. Его сестра может быть довольно беспардонной, и если ей понадобится что-нибудь в его комнате, замки в их семье — чистая условность.       С кожаными брюками, к его удивлению, не возникает никаких проблем, как и с алой рубашкой, и такой же кожаной курткой сверху. Он даже исписал спину и рукава кельтскими символами для полноты образа — с небольшими изменениями, так что реальной силы они не имеют. Но головной убор, который он нашёл в косплей-магазине, абсолютно не держится на его кудрях, попытки уложить которые требуют около получаса, а сама укладка — небольшое привязывающее заклинание, когда он всё-таки сдаётся. В итоге его волосы иногда искрятся красными огоньками, но так даже лучше.       Гарри как раз в спешке ищет кольца, пытаясь отделить обычные от тех, которые способны концентрировать его магию и другие занятные вещи, когда Найл громко сигналит ему со своей машины, уже припаркованной под окном. Парень в последний раз проверяет бутылёк во внутреннем кармане, прежде чем выбежать на прохладный осенний воздух. К ним уже заглядывали пара соседских детей за конфетами, и на всей их улице видно маленькие силуэты в милых костюмах, горящие тыквы; кто-то даже заморочился с фигурами мумий и вампиров, украшающих газоны.       Ещё с порога Гарри может слышать песню из «Кошмара перед Рождеством», раздающуюся из потрёпанного Бьюика рядом с их подъездной дорожкой. Белый грим с чёрными полосками на лице Найла за рулём выглядит довольно пугающе в сумерках, когда он высовывается из окна, вопя слова из песни:       — Тенью возникну на фоне луны, Мышью летучей влечу в ваши сны, — громко вытягивает он, и если они не уедут в ближайшее время, соседи Гарри могут вызвать полицию.       Он дёргается от испуга, когда Найл внезапно бьёт по рулю с криками: «Это Хэллоуин, это Хэллоуин!» — и быстро захлопывает дверцу машины, выкручивая звук на магнитоле на минимум.       — Эта песня даже в оригинале не звучит так страшно, как ты, — говорит он Найлу, пристёгивая ремень безопасности, пока тот отъезжает от их района. Дом Фостеров расположен ближе к окраине города, где дома больше напоминают усадьбы посреди леса, чем современные постройки, поэтому без машины они точно не обойдутся. Обычно на вечеринку за рулём едет Хоран, а обратно ведёт Гарри, потому что магия сочетается с алкоголем так же плохо, как с кофеином.       — Это Хэллоуин, чёрт возьми, мы должны быть громкими, чтобы отпугивать нечисть, — ухмыляется Найл, и Гарри отговаривает себя от комментария о том, что нечисть не боится людей, наряжающихся в нелепые костюмы, и уж тем более песен об этой же нечисти. — И твой костюм совершенно не страшный, — он кидает на него невпечатлённый взгляд, прежде чем вернуть глаза на дорогу, в последний момент выкручивая руль вправо, что сопровождается характерным визгом, и как ни в чём не бывало продолжает: — И это женский персонаж.       — И с чего это я не могу быть женским персонажем? Алая Ведьма в первую очередь могущественная колдунья, и во вселенной комиксов она буквально может быть кем угодно, в том числе и мужчиной, — не в первый раз объясняет ему Стайлс, листая подборку песен на магнитоле. Они слушают один и тот же диск во время Хэллоуина каждый год, и он быстро находит свою любимую «Werewolves of London».       — Тогда ты мог бы быть Салли, и мы бы стали лучшим парным костюмом в этом году, — отвечает Найл, одновременно с Гарри подпевая песне.       — Я уверен, что твоя Салли уже ждёт тебя на вечеринке, — он качает головой в такт и хлопает по приборной панели, чувствуя прилив энергии и беспокойства. — Ну, или трое таких, — добавляет он, рассеянно проверяя пузырёк во внутреннем кармане.       — Интересно, кем будет Шейн в этом году, — невзначай бросает Найл, с визгом уклоняясь, когда Гарри щипает его через тонкую ткань пиджака в полоску. Под ним даже нет рубашки, как у настоящего Джека Скеллингтона, что выглядит слегка нелепо, но Найл до последнего упирался, что это будет выглядеть горячо. Ну, судя по мурашкам на его коже, недостаточно горячо для конца октября.       — Заткнись, Ни, — беззлобно говорит Гарри, хотя Хоран и так уже смеётся над ним, заставляя его самого против воли улыбнуться. — Я собираюсь поговорить с ним сегодня.       — Так же, как ты собирался поговорить с ним на футбольном матче? Или в прошлом году на Рождество? Или, может-       — Я понял, хорошо, — перебивает его Стайлс; от тех воспоминаний кровь невольно приливает к лицу. — В этот раз я правда поговорю с ним, а если нет — оставь меня в лесу, я буду жить отшельником до конца дней.       — Ну и к чему мне это, — он утешительно хлопает его по колену. — Кто тогда отвезёт меня обратно домой?       Гарри с возмущённым «Эй!» спихивает его руку с колена, раздумывая, каковы их шансы умереть в аварии, если он начнёт щекотать Найла за шеей, что обычно заставляет того хихикать, как пятилетняя девочка. Вместо этого он захватывает магнитолу до конца поездки, заставляя своего друга слушать «I Put A Spell On You» трижды, прежде чем тот перестаёт подкалывать его. Сумерки сгущаются, и вибрация от возбуждения и его собственной магии почти ощутима в воздухе, так что Гарри делает глубокий вдох сырого лесного воздуха, выходя из машины на парковке перед домом.       Окна на всех трёх этажах горят разными цветами: жёлтым, фиолетовым, чёрным с огнями, мерцающими сквозь стёкла — а музыка и разговоры словно обволакивают дом снаружи. На газоне группы людей в цветных накидках, париках, с ушами и другими атрибутами пытаются перекричать стереосистему. Нижний этаж завешан гирляндами с картонными летучими мышами и заставлен фонарями Джека. Гарри почти подпрыгивает от волнения, чувствуя знакомое щекочущее чувство в груди, когда из-за эмоций от него начинают отскакивают красные искры, что сейчас ему только на пользу. Джемма всегда говорила, что красный выгодно оттеняет цвет их глаз.       Они быстро пробираются к главному входу, отвечая на приветствия, которые, возможно, кричали даже не им. Внутри народу ещё больше, но большое помещение и высокие потолки компенсируют даже такую толпу, хотя стены и пол почти незаметно вибрируют от низких басов музыки и топота ног по паркету. У большинства вокруг в руках пластиковые стаканчики ярко-оранжевого цвета, и Найл быстро приводит их к кухонному островку, заставленному чистыми стаканами и бутылками с цветными жидкостями. Отлично. Внутренний карман внезапно кажется особенно тяжёлым, и Гарри просто надеется, что зелье не вступит в реакцию с напитком. Но для начала ему нужно найти Шейна.       — «Кровавая мэри» или «Поцелуй дракулы»? — спрашивает его Найл, уже доставая им два стакана и выглядывая нужные бутылки на столе.       — Эм, вишнёвая кола? — предлагает Гарри, абсолютно точно не доверяя составу этих бутылок. На многих из них даже нет этикеток, но Найл лишь скептически фыркает, вручая ему банку колы, прежде чем приняться за собственный коктейль. Судя по цвету, он должен называться «Эктоплазма» или что-то вроде того. Впрочем, Гарри замечает напитки такого же цвета у многих девушек и парней вокруг, так что не ему судить.       Он быстро наполняет собственный стакан колой и разглядывает людей рядом с ними, пытаясь сосредоточиться на чертах их лиц, а не гримах и костюмах. Нескольких он может назвать по именам, но остальные для него — лишь полузнакомые лица из школы, и Шейна среди них он не видит. Тихий голосок в голове предлагает ему свернуть весь план, пока не поздно, потому что, даже если он ещё не прошёл посвящение, ковен вряд ли обрадуется его успехам в зельеварении, если он испытывает его на смертных, ещё и ради собственной выгоды. Но он тут же отдёргивает себя, потому что ему уже семнадцать, и это далеко не самое сильное зелье, на которое он способен; не то чтобы ему такое пригодилось бы. Некоторые виды алкоголя на этой вечеринке затуманивают разум сильнее, чем пара капель приворотного зелья; всё будет нормально.       — Хе-е-е-й, — он встречается глазами с девушкой, стоящей в компании нескольких подруг недалеко от них, и вскоре она не совсем прямой походкой подходит к ним; под гримом Стайлс не сразу узнаёт Гвендолин. Она в традиционном мексиканском костюме на «День мёртвых», лицо раскрашено, чтобы походить на череп, а на голове и платье крупные бутоны цветов.       — Вы уже здесь, — она дружелюбно улыбается, слишком сильно размахивая стаканчиком в руках, — Джек Скеллингтон и, эм, — Гвен переводит взгляд с Найла на костюм Гарри, — Шерил Блоссом?       Хоран прыскает в стакан, даже не пытаясь скрыть этого, пока Гарри неловко прочищает горло.       — Что? Нет, это Алая Ведьма, — отвечает Гарри, получая невпечатлённый взгляд. — Марвел? Мстители? — не сдаётся он, видя проблеск узнавания на лице девушки.       — А-а-а, слава Богу — счастливо улыбается она. — Каждый второй на этой вечеринке — чёртова Шерил Блоссом, меня уже тошнит от красного, — говорит она, делая глоток чего-то кроваво-бордового из стакана.       — Калавера* — чистая классика, — подмигивает ей Найл. — Среди твоих подруг, случайно, нет Салли?       — Хм, — она кидает взгляд на девушек рядом с барной стойкой; все в таких же костюмах, как и она сама. — Я уверена, что видела Томлинсона с одной, но, кажется, это всё-таки был труп невесты, — задумчиво говорит ему Гвендолин, теребя кулон с чёрным камнем на груди. Звук знакомого имени режет слух, и Гарри невольно осматривает комнату на наличие компании футболистов, потому что там, где команда по футболу, будет и Луи Томлинсон. Это уже стало его собственной приметой; единственной, в которую он свято верит, потому что Томлинсон, в отличие от чёрных кошек и разбитых зеркал, действительно приносит ему неудачи.       — Что думаешь насчёт оникса, Гарри? — Гвен выдёргивает его из мыслей, продолжая вертеть пальцами простой кулон на цепочке с камнем глубокого чёрного цвета в руках. — Нашла в антикварной лавке, как раз к Хэллоуину, правда?       — Хм? О, да, ониксы довольно специфичны. Сейчас их мало кто использует, — обычно Гарри старается не распространяться обо всём, что связано с «хобби» его семьи, но даже поверхностных вещей хватает, чтобы поддержать разговор. — Слишком много подделок, хотя в случае защиты может пригодиться.       — Защиты? В смысле, от плохой энергетики? — она смотрит на него немного сконфуженно, но всё ещё улыбается. Гарри чувствует себя неловко, потому что, очевидно, они всегда говорят о разных вещах, но он никак не может набраться смелости сказать, что не верит в этот бред про ауры и заряженные камни, который рассказывают на курсах йоги. Это мило, но абсолютно бесполезно.       — Да, именно от неё, — с вежливой улыбкой отвечает Стайлс, уводя разговор в сторону чего-то, что не связано с эзотерикой. Они беседуют возле стойки, пока люди вокруг них постоянно сменяют друг друга, и даже притворяясь полностью увлечённым рассказом Гвендолин о её исследовании «Дня мёртвых» по истории, он ни на секунду не забывает смотреть за толпой.       — Дайте-ка пройти, боже, вы же даже ничего не пьёте, — кто-то протискивается рядом с ними к мраморной столешнице, на которую спиной опирается Гарри, и практически ложится на неё животом, чтобы дотянуться до бутылок на другом конце. Стайлс моргает, глядя на молочного цвета кожу, абсолютно голую, потому что парень без рубашки; отблески огоньков играют на рельефных мышцах спины, и он с запозданием понимает, что узнаёт этот голос.       Луи поворачивается быстро, слишком быстро — Гарри даже не успевает сделать выдох — и натыкается на его взгляд; цветная трубочка слабо зажата между зубами, а руки заняты стаканчиками и бутылкой, что не мешает ему ухмыльнуться и в притворном удивлении вздёрнуть брови.       — Милый костюм, Китнисс, — говорит он немного неразборчиво, разглядывая его костюм от ботинок до красного обруча в волосах. Обычно Гарри готов к словесным перепалкам с Луи в любое время суток, но его застали врасплох, и он даже не может прокомментировать костюм Томлинсона в ответ, потому что не может понять, где он.       На нём лишь низко сидящие джинсы, кожа выше тазобедренных косточек ничем не закрыта, и Гарри может поклясться, что она светится. Вся грудь и плечи словно усыпаны алмазной крошкой, которая отражает любой луч света, из-за чего кожа кажется неестественно бледной. Какая-то похожая картинка маячит на краю сознания…       — Ты что, Эдвард? — нахмурив брови, спрашивает Гарри, прежде чем до него доходит. — О Господи, ты правда нарядился Эдвардом Калленом? — он даже не пытается сдержать смех, который звучит почти истерически, и смахивает слёзы, скопившиеся в уголках глаз. — Мы что, в 2008?       — Хей, некоторые здесь любят Эдварда, — в притворном возмущении говорит Гвендолин, ударяя его кулаком в плечо.       — Да, если он не должен вставать на носки, чтобы быть с тобой одного роста, — ехидно замечает Гарри, и Луи уже набирает в грудь воздух, чтобы ответить, но Гвен перебивает его быстрее, спрашивая о клыках. Стайлс вздёргивает бровь, заранее продумывая несколько колкостей, но Томлинсон медленно закрывает веки и так же медленно поворачивается к девушке, показательно игнорируя взгляд Гарри.       — Хоть кто-то здесь должен стараться над костюмом, так ведь? — с улыбкой говорит ей Луи, обнажая пару клыков, крупных и зазубренных на концах, слишком длинных для вампиров, у которых к тому же их две пары. — Заказал на eBay, ничего особенного. А Зейн использовал всю бутафорскую кровь до того, как я заметил, но с ней было бы ещё реалистичнее.       — Конечно, — фыркает Гарри в стакан с колой, но, видимо, недостаточно незаметно.       — Сомневаешься, Стайлс? — его глаза на секунду сверкают стальным блеском в приглушённом свете. — Что, если настоящие вампиры услышат?       «Это было бы удивительно», — думает про себя Гарри. Вампиры встречаются сейчас всё реже; последнее упоминание о них, о котором знает ковен, было пятьдесят лет назад.       — Они бы умерли от стыда, если бы узнали про «Сумерки», — говорит он вместо этого, пожимая плечами. Гвендолин неловко смеётся, стоя практически между ними двумя, но с её низким ростом это не мешает Гарри разглядывать Луи ещё пару секунд, когда он слышит взрыв смеха из гостиной, после чего несколько голосов зовут Луи, который, судя по всему, задержался с выпивкой, по имени.       — Приятно поболтали, Сабрина, — громко пропевает Луи, пробираясь с полными руками бутылок и стаканов обратно в гостиную.       Гарри хочет прокричать «Её зовут Ванда» ему в спину, но, когда он поворачивается, Луи уже вышел из кухни, оставляя за собой последнее слово. Вместо этого он делает глубокий вдох, поправляя головной убор в волосах. Жужжащая энергия в груди и на кончиках пальцев после даже недолгого нахождения рядом с Луи уже стала привычным делом, которое он списывает на раздражение и чувствительность его магии к эмоциям, особенно когда его застают врасплох.       Иногда он задумывается, насколько это нормально — так реагировать на простые пререкания с кем-то, но это Луи. Луи, который конкурирует с ним во всём с тех пор, как Гарри себя помнит. Если это был дискуссионный клуб, то ему всегда нужно было выбирать аргументы, противоположные мнению Гарри. Если они участвовали в школьных мероприятиях, Томлинсону всегда нужно было влезть туда, за что отвечал Стайлс. Даже если не было как таковой конкуренции, он всегда находил, за что зацепиться.       И это было бы странно, если бы Гарри не чувствовал себя точно так же. Не неприязнь, но что-то очень близкое к рефлексу защищаться, который он усердно подавляет в себе каждый раз, когда видит Луи, но что-то всё ещё делает его глубоко неудовлетворённым, если за Луи остаётся последнее слово.       Он даже не помнит, когда это началось, словно он только видит Луи в первый день школы, когда тот опаздывает на урок на десять минут и спотыкается о сумку Гарри, бросая на него гневный взгляд, а в следующий момент он использует заклинание, чтобы подпилить ножки на табуретке Луи, когда тот вешает гирлянды на рождественский бал.       Справедливости ради, он никак не покалечился, так как было не высоко и он удержался за гирлянды, что не помешало Гарри от души посмеяться, потому что за день до этого Луи целенаправленно выбивал его на игре в вышибалы, когда Гарри даже не успевал встать со скамейки запасных. С годами их взаимодействие стало не таким частым, как в средней школе, но если у Томлинсона была любая возможность поддеть Гарри — он ее использовал.       Придумав не очень убедительную отмазку, Стайлс извиняется и оставляет Гвендолин на кухне, отправляясь осмотреть остальную часть дома. Он уверен, что Шейн должен быть где-то здесь, хотя костюмы заметно усложняют поиски, ему нужно лишь завести с ним разговор и предложить принести выпить, добавив в стакан пару капель зелья. После этого пункта у него нет четкого плана, но зелью в любом случае нужно время, чтобы подействовать. И все это время Гарри нужно просто находиться рядом с ним. Звучит довольно просто.       Атмосфера вечеринки становится безумнее с каждым часом, и под ремиксы хэллоуинских песен все выглядит еще более сюрреалистично. Некоторые костюмы выглядят на самом деле жутко, особенно на пьяных подростках, которые врезаются в него по пути в другие комнаты, линзы, полностью скрывающие радужку, зияющие раны и лишние пары глаз — по сравнению с этим костюм Алой ведьмы выглядит как повседневный наряд. Но тех, кто как Луи, приложил минимальные усилия, все равно больше.       Он решает остановиться на самой большой и самой заполненной комнате, видя уже несколько знакомых лиц в толпе. В ней практически нет мебели, лишь плазменный телевизор на стене и несколько диванов тут и там, в углу толпа людей наблюдает за игрой в пиво-понг, бутылочку и бог знает, что еще. Парни из футбольной команды тоже в той стороне, поэтому он идет в противоположную, останавливаясь поболтать со знакомыми со школы, библиотеки, или курсов по фотографии, все разговоры смешиваются в одну кучу, потому что он не может сосредоточиться.       Спустя, по ощущениям, всего пару минут, он замечает чьи-то безумные движения в его сторону периферийным зрением, и поворачиваясь, видит Найла, указывающего на- боже, кого-то очень похожего на Шейна рядом с ним. Гарри без раздумий направляется в их сторону, не сводя глаз с парня в костюме Гарри Поттера. Немного банально, но это уже классика хэллоуина, так что Стайлс не против. Что угодно, кроме самовлюбленных вампиров.       — Хе-е-ей, — протягивает он почти таким же голосом, как Гвендолин совсем недавно до него.       — Парни, это Гарри, мы буквально выросли на одной улице, — представляет его Хоран.       — О, я думаю, мы уже встречались? — Стайлс пытается вести себя естественно, хотя от волнения ему кажется, что он говорит слишком быстро. — Лиам, верно? — улыбается он парню в костюме Бэтмена рядом с Шейном.       — Точно, ты ведь как-то был волонтером в нашей ветклинике, — парень узнает его, хоть это и было пару лет назад, когда его только начинали посвящать в азы магии. После того лета его мама была против, чтобы он подолгу находился рядом с животными, потому что никогда не знаешь, как они могут среагировать, учуяв на нем нечто, отличающее его от обычных людей. Обычно они просто ведут себя более настороженно рядом с ним, но кошка подруги Джеммы шипит на нее каждый раз, когда она заходит к ним в дом, или в парке лошади, катающие людей в карете, практически снесли живую изгородь, когда Гарри прошел рядом с ними.       — Я Шейн, — Гарри переводит взгляд на причину того, почему его пульс бьется, как у мыши. — Ты тот Гарри из класса по ораторскому искусству? — спрашивает он с улыбкой. Найл незаметно тыкает его локтем вбок, чтобы он перестал просто пялиться на него.       — Хм, да, мне кажется я тоже тебя помню, — он мысленно хлопает себя по плечу за нормальный ответ. — Мистер Вейн всегда начинал свои дебаты с тебя.       — Старик просто любил издеваться, давая мне самые сложные темы, — отшучивается он, и Гарри широко улыбается не столько от ответа, сколько от облегчения, что ему так легко удалось завести разговор. Правда, Найл опять вырывает его из мыслей, зацикленных на том, как увести разговор в сторону их с Шейном, желательно наедине.       — А это Майя, — говорит он, указывая взглядом на, судя по всему, ту самую девушку в костюме Трупа Невесты. Она стоит между Найлом и Лиамом, заметно наклоняясь в сторону последнего, в темном освещении Гарри видит голубой оттенок кожи и кукольные глаза, белое платье почти в пол безошибочно указывает на ее персонажа.       — Классный костюм, — она практически снимает слова с его языка, делая Гарри комплимент, и он отвечает ей тем же.       — Твой тоже, — честно отвечает Гарри, неосознанно поправляя собственные волосы, засматриваясь на ее локоны с венком синих цветов. — Откуда ты?       — Из Портленда, — пожимает Майя плечами, хотя для Гарри это звучит довольно значимо, потому что Салем** в разы меньше Портленда, почти что захолустье, разве что ведьм здесь не сжигали. И, как надеется ковен, никогда не будут. — Родители дружат с семьей Томлинсонов, поэтому, пока они не приедут в город, живу у них.       — Ох, — вырывается у Гарри. Подруга Луи. Значит Гвендолин не показалось, что они были вместе, хоть сейчас Луи нет в его поле зрения, но это лишь вопрос времени. Не то чтобы это что-то меняет. — И как тебе здесь?       Как раз в этот момент слышится громкий вопль голоса Луи, похожий на тот, когда он повис на гирлянде. Гарри морщится, смотря в сторону, где Томлинсон, по-видимому, проиграл в пиво-понг.       — Насыщенно, — она тоже смотрит в ту сторону, ухмыляясь ему. — Но мне нравится.       Разговор течет так же легко между их маленькой компанией, даже Найл не выглядит таким разочарованным тем, что, очевидно, Майя намного ближе к Лиаму, чем кажется на первый взгляд. Шейн поддерживает разговор так же активно, как Гарри, и пока остальные обсуждают что-то одно, они постоянно перепрыгивают с темы на тему. Он даже не понимает, чего боялся, потому что у них так много общего, даже если не брать в расчет заранее продуманные Стайлсом вопросы.       — Эй, не хочешь чего-нибудь выпить? — невзначай предлагает Гарри, его собственный стакан с колой опустел полчаса назад, и лучшего предлога ему не найти.       — А как же я? — вклинивается Найл, как-будто Гарри мог ожидать от него чего-то другого.       — Я не буду смешивать твои дьявольские коктейли, — предупреждает его Стайлс, и тот с тяжелым вздохом отворачивается к Лиаму, с которым они до этого обсуждали последний матч школьной сборной.       — Содовую, пожалуйста, — говорит ему Шейн, и Гарри, показав два пальца вверх, быстрым шагом направляется на кухню. Ладони покалывает от нервов, и он просто хочет быстрее разделаться с этим, порядком устав от ожидания.       Кухня все так же похожа на муравейник, и достать два стакана содовой стоит ему немалых усилий. Но настоящей проблемой становится незаметность, с которой Гарри приходится достать бутылек из кармана, притворяясь, что он возится с банками от содовой за стойкой, и вылить зелье в один из стаканов. Капли растворяются в стакане с тусклым мерцанием, прежде чем полностью исчезнуть, оставляя напиток таким же прозрачным. Со стороны, должно быть, выглядит подозрительно, но темнота и нетрезвое состояние окружающих играют ему на пользу.       Он чувствует себя шпионом на задании, проделывая все махинации и с невозмутимым лицом возвращаясь в гостиную. Ни Шейна, ни остальных нет на их прежнем месте, что заставляет Гарри начинать паниковать, пока он не замечает знакомые костюмы возле стеклянных окон, ведущих во внутренний двор. Найл, Лиам и Майя с еще несколькими смутно знакомыми Гарри девушками втиснулись на диван, его друг уже успел раздобыть гитару и теперь пытается впечатлить публику новыми аккордами.       Музыка теперь стала более похожа на фоновый шум, наверняка из-за жалоб соседей, но все еще придает нужную атмосферу, пока Найл под одобрение окружающих играет что-то знакомое, а Лиам уже пытается отбивать ритм ладонями по обивке дивана. Позади них за столом для пинг-понга стоят ряды стаканчиков, люди по очереди смешивают алкоголь и выпивают с закрытыми глазами. О да, алкогольное отравление ведь звучит так весело. Стайлс вздыхает, находя глазами Шейна рядом с ними, делающего фотографию с парнем в костюме Локи.       — Нашел своего фаната? — с улыбкой подходит к ним Гарри, протягивая ему стакан, в груди словно падает камень, когда Шейн принимает его, хотя пока не делает глоток. — Так о чем мы говорили?       — Да, так вот, во время нашей последней поездки в Герм-       Гарри хочет скрежетать зубами, когда тот же самый высокий и безумно раздражающий даже в обычные дни голос снова слышится совсем рядом с ними, где в паре шагов от них за столом Луи играет в эту тупую игру с стопками спирта в разной концентрации. Он громко матерится в ответ на смех его друзей, кашляя и закрывая рот ладонью, пустой стакан лежит под его ногами. Томлинсон не глядя делает шаг в их сторону, на секунду встречаясь с Гарри взглядом, прежде чем запнуться о стаканчик и в последнюю минуту удержаться за плечо Шейна.       — Охтвоюжемать, — Луи с безумными глазами выхватывает у Шейна стакан, и Гарри даже не успевает осознать, что произошло, когда он выпивает содержимое — содовую с гребаным приворотным зельем — до дна. Прямо на глазах Гарри.       — Извини, друг, — бормочет Томлинсон Шейну, возвращая пустой стакан. — Я могу налить тебе-       — О, нет, все нормально, — быстро отказывается тот, на что Луи пожимает плечами, поворачиваясь к своим друзьям.       — Кто из вас, придурков, добавил туда острый соус? — кричит он, возвращаясь обратно к столу, пока Стайлс смотрит ему вслед, думая, что его сейчас стошнит. Часть его мозга думает о том, что ковен был прав, запрещая использовать зелья на людях ради собственной выгоды, пока остальная просто в панике вопит.       Тысячи сценариев проносятся в голове — что если зелье сработает, что если ему повезет и Луи ждет лишь легкое похмелье завтра с утра, что если его мама каким-то образом узнает- О, Господи, почему он не подумал об этом раньше. Он бездумно делает шаг в сторону Луи, с ужасом на лице и колотящимся сердцем, чтобы что? Остановить его? Сказать, что он по ошибке выпил приворотное зелье, которое сделал Гарри с помощью магии, предназначенное не ему?       — Все нормально, — убеждает его Шейн, видимо, подумав, что Гарри хочет разобраться с Луи. Он бы правда не отказался врезать ему прямо сейчас, а потом попытаться вывести зелье из его организма, пока оно не начало действовать, он даже знает несколько заживляющих заклинаний… — Я возьму себе что-нибудь еще.       Стайлс в последний раз смотрит на Луи, который уже вливается обратно в игру, смеясь и смешивая напитки, и заставляет себя отвернуться.       — Да, я, кхм, — что-то словно застряло в горле, — я подожду тебя здесь.       Он неловко указывает на место, где стоит, и не сдерживается, ища взглядом Томлинсона, как только Шейн уходит. Любая мысль о возможном свидании отметена в сторону, потому что теперь это далеко не самая серьезная его проблема. Он с обреченным стоном трет глаза, чувствуя, как этого уже слишком много, а вечеринка только началась.       Спустя пару минут лихорадочного обдумывания, Гарри решает, что лучшим решением сейчас будет наблюдать. Он даже точно не знает, как должно было проявиться действие зелья, потому что в рецепте ничего об этом не сказано, и несколько лишних ингредиентов совсем не помогают в этом.       По его предположению, оно должно слегка затуманивать взгляд, словно туннельное зрение в мультфильмах, сосредотачивая внимание на том, чья магия вложена в напиток. Янтарь обычно вызывает эйфорию, а шалфей с ведьминым цветком связывают ингредиенты и магию воедино. Зелья — далеко не точная наука, многое зависит от способностей ведьмы, из-за чего в руках смертных оно бы не имело никакой силы. Проблема в том, что Гарри действительно старался над ним.       В конце концов он не решается сделать что-либо, кроме наблюдения за состоянием Луи исподтишка, пытаясь одновременно поддерживать разговор с Шейном и остальными. Они сидят возле Найла и маленькой компании вокруг него, Гарри честно пытается уделять внимание парню, с которым не решался заговорить последний год, и чувствует себя виноватым, когда то и дело ищет в толпе Томлинсона.       — Ради Бога, Эйч, — яростно шепчет ему Хоран на ухо, дыхание слегка отдает ликером. — Парень твоей мечты прямо перед тобой, куда ты пялишься?       — Никуда, — отводит Гарри взгляд, — никуда, просто проверяю.       — Проверяешь что?       — Проверяю, заинтересован ли Шейн во мне, — первое, что приходит ему в голову. — Не хочу быть единственным инициатором отношений.       — Слишком много умных слов, — бормочет Найл, удовлетворенный его ответом, по крайней мере пока.       Гарри следит за появлением голоса Луи то за их спинами, то совсем рядом, когда он подходит к Майе или Лиаму, практически запрыгивая тому на спину в последний раз, после чего тот шипит, чтобы Луи отъебался. Он пьян, это заметно даже издалека, становясь все громче и безрассуднее, так что Гарри не составляет труда следить за его состоянием.       К Шейну присоединяются его друзья с выпускного класса, но он остается на диване, втягивая его в беседу, помогая Гарри чувствовать себя наравне с остальными, и он ценит это, правда. Они едва знакомы, но ощущение, словно они дружат уже несколько лет, настолько комфортно сидеть с ним рядом, их колени едва соприкасаются, и Шейн кажется действительно заинтересованным в том, что говорит Стайлс, кивая и задавая вопросы в нужных местах, смеясь от его шуток, и один раз даже хлопает его по спине. Несмотря на раздражительность, Гарри чувствует себя уютно, в своей тарелке рядом с ним. Может быть, ему и не нужно было зелье.       Говоря о зелье, Луи ведет себя подозрительно тихо последние несколько минут, пока Гарри отвлекся на Шейна. Он выворачивает шею, чтобы осмотреть комнату, замечая блестящий торс в углу, в лунном свете, который ярко светит сквозь панорамные окна рядом, кожа Луи выглядит еще бледнее и рельефнее, мягкое сияние и острые углы.       Парень смотрит в одну точку куда-то на стене, сидя на краю стола и болтая ногами как-то отстраненно, вдалеке от остальной тусовки. Гарри про себя молится, чтобы это не было действием зелья, потому что сейчас Томлинсон чертовски пугает его. К этому времени магия уже должна была достичь своей цели, Стайлс задерживает дыхание, когда Луи закидывает голову назад и потирает пальцами виски.       Гарри замирает, смущение пробирается под кожу, делая его лицо под цвет костюма, когда Луи ловит его взгляд. Он опирается руками о стол, собираясь спрыгнуть, когда резко поворачивает голову в сторону Стайлса, и хотя с такого расстояния это практически невозможно, Гарри может поклясться, что тот видит его. На секунду свет падает так, словно его глаза вспыхивают электрическим голубым в полутьме, но тут же тускнеют. А в следующий момент он сбегает, неловко пробираясь сквозь людей и скрываясь по лестнице вверх.       Все занимает у него несколько секунд, и кажется, никто, кроме Гарри, не замечает того, что Луи ушел. К тому же, он выглядел странно, словно болезненно, хоть Гарри и не может точно сказать, что именно было не так. Люди все так же веселятся, вокруг Найла уже собралась приличная толпа, Лиам с Майей говорят о чем-то, низко склонив друг к другу головы, а Шейн показывает что-то на своем телефоне друзьям.       — Я на секунду, — бормочет Стайлс, расправляя полы куртки и бросая быстрый взгляд на Шейна, прежде чем пойти за Луи. Он не дает себе времени подумать, зачем именно, двигаясь по инерции и наугад поднимаясь на второй этаж. Здесь не намного тише, группы людей занимают мебель и подоконники окон, в конце коридора на балконе импровизированная курилка, и никаких признаков Луи.       Гарри быстро проходит мимо открытых дверей и толкает закрытые, большинство из них не поддаются. За углом еще одна маленькая дверь, из-под которой виднеется желтая полоска света, так что он пробует свою удачу, и та с хлопком открывается. Стада мурашек пробегаются по позвоночнику, пока он с широко раскрытыми глазами пялится на Луи.       Даже свысока Гарри может видеть мелкую дрожь по всему телу Томлинсона, который упирается коленями в холодный кафель и хватается руками за ободок унитаза, низко склонив голову. Мысль о том, что он никогда больше не прибегнет к магии, проносится в голове у Гарри, прежде чем Луи тошнит, видимо, уже не впервые.       — Боже, Луи, эм, — вырывается у него, и когда Луи даже не реагирует на его слова, опускается рядом с ним на колени. — Вот, — быстро сняв куртку, он накидывает ее парню на плечи, кончиками пальцев задевая кожу, покрытую холодным потом. Твою мать.       Он ждет, пока рвотные позывы утихнут, стараясь не морщиться от запаха, хотя чувство вины гложет его намного сильнее. Томлинсон упирается лбом в ободок унитаза, прерывисто дыша, и не говоря ни слова.       — Что с тобой? — мягко спрашивает Гарри, инстинктивно протягивая руку, чтобы успокоить его, и ловит себя в последний момент. Вполне возможно, это было не зелье, а простое отравление алкоголем. Но это не означает, что Гарри не может ему сочувствовать.       — Блять, — шепчет Луи, и все снова повторяется, когда он почти складывается пополам над унитазом, а Гарри перебирает все известные ему заклинания в уме. Ни один ингредиент не был в достаточной дозировке, чтобы навредить человеку, только если у него нет аллергии, и он знает лишь несколько исцеляющих чар, в основном для травм и кровотечений, точно не от отравления.       — У тебя нет аллергии на что-нибудь? — пробует еще раз Гарри, и в этот раз Луи поднимает голову.       — Нихрена, — выплевывает он. — Оставь меня в покое.       — Я пытаюсь помочь! — огрызается Стайлс, решая, что теперь точно не уйдет. — Это или последствия твоего дерьмового самоконтроля или-       — Что? — закашливается Луи, — Какого черта это касается тебя?       — Или пищевое отравление, — заканчивает Гарри. — Ты что-нибудь ел сегодня?       — Кровь девственниц считается? — болезненно ухмыляется он, несмотря на очевидную боль и озноб, заставляя Гарри закатить глаза, хотя его руки уже немного трясутся от стресса. — Ничего особенного, просто переборщил с алкоголем, — Луи со стоном пытается подняться, но быстро падает обратно на кафель от слабости.       — Неудивительно, ты буквально выпил полбара, — фыркает Стайлс, рассматривая тело Луи на наличие других симптомов. У него расширены зрачки, под ярким искусственным светом радужки почти не видно, что абсолютно не нормально, так же, как нездоровый румянец у него на груди и щеках.       — Я еще раз повторяю, что это не твое гребаное дело, — рычит Луи, хотя внимание привлекают не совсем его слова.       — Почему твои клыки все еще на месте? — удивленно спрашивает Гарри, отвлекаясь на мелькающие острые концы между губ Луи, и тот резко сжимает губы.       — Хороший клей для протезов, — прищурившись, отвечает тот. — Теперь оставишь меня в покое? Зачем ты вообще пришел?       Томлинсон пытается возмущаться, хотя весь его вид говорит о том, что он может отключиться на полу этой ванной в любой момент. Гарри все еще чувствует себя словно в свете прожектора, когда Луи пристально смотрит на него, вцепившись в края сантехники, в ожидании ответа.       — Мне было нужно в туалет, — говорит Стайлс как можно спокойней, хотя звучит все равно неубедительно. Они сверлят друг друга взглядами несколько секунд, прежде чем лицо Луи искривляется от боли.       — О, Господи, — он стонет, хватаясь за грудную клетку и часто дыша. — Блять, позвони Лиаму.       — Что? — переспрашивает Гарри, отгоняя волны паники, которые говорят о симптомах инфаркта или чего-то еще серьезнее. — Нет, я звоню в скорую, — он пытается нащупать телефон в карманах брюк, пока не вспоминает, что оставил его в куртке.       — Нет! — резко отвечает Томлинсон, — Мне нужен Лиам, он знает, что делать! — выдавливая слова сквозь зубы, он не отводит взгляд от глаз Гарри.       — Лиам не врач, он не сможет-       — Найди. Лиама.       Они сверлят друг друга взглядами, пока Гарри мечется между здравым смыслом и настойчивостью, с которой Луи говорит ему о Лиаме. Он ведет себя странно, еще более странно, чем обычно, что ужасно сбивает с толку сейчас, когда от решения Стайлса практически зависит его жизнь.       — Где твой телефон? — сдается он, быстро подходя обратно к Луи. — Я позвоню Лиаму, чтобы не оставлять тебя здесь.       — Задний карман, — выдыхает тот, очевидно, что борьба высосала из него последние силы, когда он опускается на бок в позе эмбриона на кафельной плитке. Гарри никогда не чувствовал себя настолько плохо и напугано, мимолетная мысль о том, что Луи может умереть у него на руках, из-за него, проносится в голове, вызывая прилив адреналина.       Он бросается на пол рядом с ним, нащупывая задний карман джинс под собственной курткой, мышцы Луи ощутимо напряжены даже сквозь ткань одежды. Все занимает словно доли секунды, прежде чем он набирает номер Лиама и слушает гудок, один, второй, третий. Даже не думая об этом, он кладет ладонь на ногу Луи в попытке успокоить его и себя, чувствуя, как часто тот дышит.       Его мама делает то же самое, когда болеет Гарри, будь то простуда или приступ астмы — она всегда старается быть тактильной, чтобы передать через прикосновения умиротворение или хорошие воспоминания. Он никогда до конца не понимал, как это работает, и сейчас точно не тот раз, когда это может получиться — ему самому нужен кто-нибудь, чтобы успокоить волны паники, накатывающие с каждой минутой. Он не сможет помочь Луи, если впадет в истерику, его магия и так едва под контролем сейчас. Если бы он умел делать что-то похожее, но не отдавать ощущения, как мама, а забирать…       Беллона. Смутное воспоминание, связанное с этим именем, внезапно привлекает его внимание. Римляне, ковен рассказывал, что сила римских армий была результатом магии, а точнее полководцев, которые могли управлять ей. Они поклонялись Беллоне, древнеримской богине Войны, которая позволяла забирать боль от раненной, уставшей в бою армии, взамен давая ей второе дыхание, и за всем этим стояла большая магическая сила, которая может быть лишь у чистокровных ведьм.       У Гарри полно адреналина в крови, и магии, которая буквально льется через край от стресса, в отличие от Луи, который тихо стонет каждый раз, когда от выдоха опускается его грудная клетка. Лиам не берет трубку, и последняя надежда Гарри вылетает в трубу. Последний толчок, который побуждать его отпустить свою магию, чтобы попытать провернуть римский трюк с Луи. В конце концов, это всего лишь один человек, не целая армия.       В воздухе словно низко гудит электричество, Гарри почти уверен, что его волосы на его голове, не убранные под обруч, сейчас встают дыбом, как от статического напряжения. Луи подозрительно притих, успокаивает лишь его поверхностное дыхание и дрожащие веки, когда Стайлс тянется к голой коже на его плече, от пальцев отскакивают едва заметные красные искры.       — О, Самайн***, пусть это сработает, — шепчет он, сосредотачиваясь на ощущении потока чего-то невесомого, что проходит через все тело, доходя до места, где его кожа соприкасается с плечом Луи. Заклинания, связанные с потоками магии и ее направлением, обычно не имеют четких инструкций, в отличие от зелий или действий с предметами. Это словно управлять еще одной конечностью, как говорит его мама.       Пальцами Гарри вырисовывает символ Беллоны — скрещенные факел и меч — пару секунд горящий тусклым красным цветом на плече Луи, прежде чем раствориться на коже. Музыка с нижних этажей звучит громче, когда он закрывает глаза, фокусируясь на всполохе тепла рядом с ним, который словно магнитом тянется к Гарри. Частицы его собственной магии из зелья, он может почувствовать их в крови Луи, что существенно облегчает задачу, так что он интуитивно пытается тянуть их к себе.       Теперь это не просто тепло, это головокружение, стучащая боль в висках и ощущение, что его сердце буквально пытается расшибиться о ребра. На секунду он думает, что не может дышать, ощущения похожи на падение во сне, только здесь он действительно почти падает на кафель, его удерживает лишь хватка на руке Луи.       — Это не реально, не реально, не реально, — повторяет про себя Гарри, хотя все, чего ему хочется — выть от боли, свернувшись рядом с Луи на полу. Он держится за единственную здравую мысль, которая напоминает ему, что это лишь ощущения, которые он перенимает от Томлинсона, это не настоящая боль, только ее проекция.       Гарри не может сказать, сколько времени проходит, пока они сидят на полу ванной комнаты, Луи в бессознательном состоянии, Гарри в трансе рядом с ним. Боль постепенно оседает, усилием воли задвинутая на край сознания, хотя его все еще мутит, а перед глазами стоит рябь, но теперь он может выдохнуть без опасения больше не вдохнуть.       Когда он открывает глаза, Луи лежит в том же положении, рот слегка приоткрыт, взмокшие волосы падают на закрытые глаза, но Гарри может сказать, что ему лучше. Он просто чувствует это, и внезапно ему хочется разрыдаться от облегчения. Он все еще не уверен, была ли причина отравления в зелье или в этом не было его вины, но если он смог помочь, его способности хоть чего-то стоят. Правда, с зельями придется повременить.       Он все еще восстанавливает дыхание, пугаясь звука рингтона, эхом отражающегося от стен маленькой ванной. Телефон Луи лежит на кафеле рядом, на дисплее высвечивается имя Лиама.       — Алло, — он устало отвечает на звонок, облокотившись спиной на ванную рядом с Луи.       — Луи? Ты еще на вечеринке? — голос Лиама заглушается шумом разговоров и музыки, которые через секунду стихают, он звучит взволнованно.       — Не Луи, — Гарри бросает взгляд на парня, — Гарри. Эм, это Гарри, — говорит он чуть громче.       — Оу, — вырывается у того. — А где Луи?       — Поднимись на второй этаж, последняя ванная в конце коридора. Он, — Гарри подбирает слова, чтобы не напугать Лиама, — немного не мобилен в данный момент.       — Буду через секунду, — быстро говорит он и отключает телефон.       К моменту появления Лиама Томлинсон подает признаки жизни, хмурясь и вздыхая во сне, но не открывает глаз, как бы Гарри ни сверлил его взглядом. Ощущение клубка энергии в груди все еще щекочет ему нервы, и симптомы интоксикации вряд ли пройдут в ближайшее время. Он отрешенно думает, что нужно будет поднять сахар в крови, прежде чем сесть за руль, когда Лиам неуверенно открывает дверь, показывая все стадии непонимания на своем лице.       — С ним все в порядке, — спешить заверить его Гарри. Уже, — ему хочется добавить в конце. — Просто стало плохо после тех ужасных коктейлей, которые они пили, — он многозначительно округляет глаза, — его стошнило, и он отключился.       — А чт- в смысле, почему ты здесь? — Лиам стоит в дверном проеме, переводя взгляд с одного на другого.       — О, просто наткнулся на него здесь, — пожимает Гарри плечами. — Не мог же я бросить его вот так.       — Серьезно? — удивленно спрашивает он, подходя к Луи. Ему удается заставить того подняться, хотя Томлинсон выглядит дезориентированным, сидя на полу и оглядываясь по сторонам. — Это очень мило с твоей стороны. Я знаю, что Луи иногда ведет себя, как мудак, так что ты не должен был.       — Без проблем, — Стайлс выдавливает из себя улыбку. Он не должен был готовить зелье не по рецепту. Он не должен был давать его кому-либо. Кто знает, что могло бы случиться. Он чувствует себя виноватым, только сейчас осознавая фразу дяди Бена из «Человека-паука». Что-то о большой силе и ответственности, разум слишком затуманен, чтобы вспомнить.       — Давай, Томмо, — Лиам тянет его на себя, и Луи легко поддается, опираясь на него почти всем телом, куртка Гарри падает с его плеч. — Это твоя, да?       — Ага, — он встает на ноги слишком резко, моргая несколько раз, прежде чем снова может видеть четко, и подбирает куртку. — Там довольно холодно, пусть отдаст мне ее в понедельник, — вытащив свой телефон из кармана, Гарри накидывает куртку обратно на Луи, думая, что в другой ситуации Томлинсон даже не подумал бы надеть что-нибудь из одежды Гарри, но сейчас он, кажется, опять почти спит на ходу, Лиам с трудом держит его в вертикальном положении за талию. Гарри чувствует себя не намного лучше,       — Еще раз спасибо, — говорит ему с улыбкой Лиам, когда они вместе помогают Луи спуститься по лестнице. Майя ловит их взглядом возле входа и открывает дверь, пропуская их троих на улицу.       — Я вижу, Хэллоуин прошел успешно, — усмехается она, Гарри вздыхает и понимающе улыбается ей в ответ, ожидая, пока Лиам посадит Луи на заднее сиденье машины. К удивлению Гарри, Майя садится за руль, ловко выезжая с парковки и прокричав «Еще увидимся, Гарри!» на прощание.       Он стоит в одной рубашке на улице, глубоко вдыхая сырой лесной воздух, чувствуя, как туман в голове проясняется с каждым глотком кислорода. Когда свет фар от машины Луи растворяется в ночи, можно подумать, что ничего не произошло, что Гарри не нарушил около десяти правил ковена за несколько часов. Экран телефона показывает второй час, Хэллоуин официально вступил в свои права на эту ночь. Он в последний раз бросает взгляд на почти полный диск луны, яркий и удивительно успокаивающий, и возвращается в дом.