Девочка, которая пошла против

— Как это могло произойти? Я не понимаю, почему именно ты… — я сидела около могилы на коленях. Слезы уже закончились, плакать больше нечем. У меня будто вырвали кусок сердца. — Расскажите, как это произошло, — позади меня на скамейке сидел посеревший мужчина. Мужчина, который потерял последнее, что у него было. Я повернулась на голос, бесцветно взглянула не него и окунулась в свои воспоминания, попутно пересказывая ему. *** — Сицилия, родители приглашают тебя на выходные, — подошел ко мне Невилл Лонгботтом. — Прости, Невилл, но передай родителям, что на Пасху я не смогу приехать к вам. У меня дела, да и… — Мама просила передать, что не примет отказа. Или она пойдет к директору Дамблдору, — усмехнулся Лонгботтом. — Ладно, я загляну на часок, возможно. — Невилл улыбнулся и ушел. Завтра студенты на выходные поедут домой на пасхальные каникулы, всего несколько дней никого не будет, но неизвестно, что произойдет за эти дни. В груди неприятно кольнуло, но я не обратила внимания и пошла в кабинет Зельеварения. Слизнорт просил помочь с ингредиентами для седьмого курса. * — Здравствуйте, Алиса, Френк, — я зашла в дом Лонгботтомов. — Я всего на часик, у меня много дел. — Но сегодня же выходной. — возмутился Фрэнк. — Война не берет выходных, — вспомнила, что Цисси прислала письмо с предупреждением, поэтому, скорее всего, придется попотеть этой ночью. — Тут я с вами согласна, юная леди, — вышла Августа Лонгботтом. Я посмотрела на эту старушку. С нашей последней встречи она очень сильно изменилась. Её лицо стало более приветливым и радостным, я заметила, что она постоянно бросает взгляды на Фрэнка и Алису. Всё-таки ей было трудно пережить то, что с ними случилось. Меня пригласили за стол. Ужин оказался весьма недурен. Алиса всё время расспрашивала про Невилла, впрочем, я её понимала, она потеряла сына на пятнадцать лет. Я просидела у Лонгботтом около двух часов. — Думаю, что мне пора. — Но… — Нет, я не останусь. Я действительно засиделась. Пора и честь знать. Хороших выходных, — кинула я и направилась в сторону выхода из дома. Меня остановил свет, который летел в нашу сторону. Его я узнаю из тысячи. Патронус. Что-то случилось. — ПОЖИРАТЕЛИ НАПАЛИ НА ОРДЕНОВЦЕВ! СПАСАЙТЕСЬ! — прогремел голос Кингсли Бруствера. В эту же секунду на улице прогремел взрыв. Я вскинула палочку, произнося защитное заклинание, Августа и Алиса присоединились ко мне. Мы возвели защиту, я кинулась к окну, чтобы посмотреть, кто это. Посмотрев в окно, я вздрогнула. Там были Лестрейнджи. Точнее, только Рабастан и Рудольфус, матушки с ними не было. Зато был неизвестный мне мужчина, скрывающий свое лицо под маской. — Наша защита долго не выдержит, — сказала я, когда почувствовала, что она дрожит от заклинаний посылаемых в нее. — Значит, будем сражаться, — крикнула Алиса и приготовилась. Я подошла к окну и увидела, что Пожиратели прибавляются. Это меня очень сильно обеспокоило. Если с моими родственничками ещё можно справиться, то с этой оравой егерей и Пожирателей не смогут совладать старуха, мальчишка-недоучка и парочка, которая только вышла из больницы. Есть ещё я, но и мои силы нестабильны. Я понимала, что мы не справимся. — Сицилия, что мы будем делать? — подошел ко мне Невилл, при этом содрогаясь при каждом ударе по нашей защите. — Ты ведь поможешь нам? — в глазах парня плескалась надежда и ещё что-то… Готовность сражаться. — Ты ведь понимаешь, что нам не справится? — шепотом спросила я, посылая заклинания в барьер. — Да. — Невилл кивнул. — Я не могу потерять родителей…больше нет, — выдохнул парень. У меня всё сжалось внутри, когда я видела его взгляд. — Сицилия? — Августа кивнула на барьер. Я направила не него палочку, произнося защитное заклинание, укрепляя барьер. — Мы не можем аппарировать, — крикнул Фрэнк. Я шумно выдохнула. — Нужно сражаться, — крикнула Алиса, пытаясь перекричать шум, исходящий с улицы. — Сицилия, мы задержим их, а ты бери Невилла и беги. — Ты за кого меня принимаешь? Я не брошу бессильных людей. — Нет, вы уйдете! — Я останусь сражаться! — выкрикнул Невилл, готовя палочку. Его голос был непреклонен. — Но… — Нет! Я посмотрела на свою руку. Она тряслась. Я не знала, что делать. Хотя… — Невилл, — я подошла к парню и зашептала ему, — вот, — я протянула кольцо-портал, — возьми. Как только они зайдут, то хватай родителей и активируй портал. Вы перенесетесь в мой дом. — Но как же ты? — Не думай обо мне. Я справлюсь. Невилл взглянул на родителей и бабушку, кивнул мне. — ДЕРЖИТЕСЬ ВМЕСТЕ, — крикнула я и почувствовала, что наша защита рухнула. Остатки магии летели в окна. Пол затрясся. Запах смерти распространился по дому. Внутри всё сжалось, но крепко схватила палочку. Несколько Пожирателей снесли дверь и залетели в дом. Оглянулась и увидела, что Невилл пробирается к Фрэнку и Алисе, сжимая в руках мое кольцо. Впереди них стояла Августа, которая бросила передо мной щит. — Делай, что задумала, — крикнула она мне и схватила сына за руку. Сзади подошел Невилл и схватил Алису и Фрэнка. Они исчезли с криком. Я укрепила щит перед собой. Вздохнула и начала воплощать свой план в жизнь. Да, простят меня Боги. — Ego sum Sicilia Bellatrix Druella Lestrange petens auxilium ab Lestrange familia. — Я начала читать речитативом на латыни. На языке древней магии. — Ego sum Sicilia Bellatrix Druella Nigrum, petens auxilium a Virga Nigrum. Sit viribus tenebrarum adiuva me ad pluviali cum omne quod est contra me. Sit inimici mei ad mundi Hel at coram me. — Вокруг меня сгущалась тьма, я чувствовала её каждой клеткой своего организма. Тело изменилось. — QUAESO, TENEBRAS, AUXILIUM FILIA TUA. Я подняла затуманенный взор на Пожирателей. Именно в этот момент рухнул щит Августы. Мужчины в масках глянули на меня и испуганно отскочили. Их губы что-то шептали, но мне было плевать. Единственно желание, которое было в моей голове — убить. Я подняла руку. Нет, в ней не было палочки, в ней была магия. Чистая и темная. Пожирателей снесло волной, и они врезались в стену, но я даже не посмотрела на них и продолжила продвигаться к выходу, чтобы найти остальных. Они не заставили меня долго ждать. Из-за угла показались Рабастан и Рудольфус. Лишь одного взгляда на меня хватило им, чтобы впасть в ступор и растерять весь свой аристократический запал. Я подняла руку, хотела направить поток магии на них, но меня прервал голос. — Стой! — это аппарировала Беллатриса. — Или ей конец. В её руках был луч света моей жизни. Полумна Лавгуд. Та, которая спасала меня от безумия, теперь висела безмолвной куклой на руках моей матери-садистки. Кто-то хрипло сказал: «отпусти». Лишь несколько секунд спустя я поняла, что это была я. Я смотрела на Беллатрису, прожигая её взглядом, рука по-прежнему была направлена на Рабастана и Рудольфуса. Мамочка с улыбочкой кинула Полумну Рабастану, тот с не менее гадкой усмешкой поймал её. А над сердцем моей девочки приставил кинжал. Кивнув на мою руку, он безмолвно приказал опустить её. Я послушалась. Позади захохотала Беллатриса. Мой взгляд был прикован к кончику кинжала, направленного в сердце Луны. — Ну, давай же, направь на нас темную магия и убей свою мерзкую сумасшедшею подружку. — За спиной матери уже стояли другие Пожиратели. Я не знала, что мне делать. В голове была только одна мысль — убить. Но Сицилия, которую темная магия не поглотила, говорила, что этого делать нельзя, иначе погибнет ОНА. Но за меня всё решила случайность. Мать послала в меня какое-то проклятие, я отбила его, но оно полетело в Рудольфуса, тот отражая чары палочкой, задел локтем брата, и Рабастан споткнулся. Я наблюдала за всем так, будто время остановилось. Я видела, как кинжал входит в грудь Луны, как её глаза открываются, как в них угасает жизнь. Кровь тонкой струйкой потекла по белоснежной блузе Лавгуд, оставляя за собой путь смерти. — Аааа, — протяжный и безнадежный крик вырвался у меня из груди. Я перестала удерживать магию, она, овладев мной, вышла наружу. Пожиратели разлетелись в разные стороны. Но мне было плевать на них. Я упала на колени перед Полумной, взяла её на руки и увидела безжизненный, остекленевший взгляд девочки. Из последних сил я закрыла её глаза и закричала навзрыд. Не знаю, долго ли я так сидела, время для меня не текло. Я ничего не замечала вокруг себя. Не заметила и звуки аппарации позади, не заметила, как кто-то дернул меня за руку. Я поднялась с Полумной на руках и пошла за этим человеком. Кто это был, я узнала потом, но в тот момент это было не важно. Важно было лишь безжизненно свисающее с моих рук тело Полумны Лавгуд, девчонки, которая своим оптимизмом и светом поразила даже меня. Человек говорил что-то успокаивающее, но увидев, что я не реагирую на его слова, активировал порт-ключ, и мы вместе куда-то перенеслись. Как оказалось, мы перенеслись в Хогвартс. Меня окружили люди, они что-то говорили, но я не слушала их. Мой взгляд по-прежнему был прикован к ней. — Сицилия? — услышала я голос Снейпа. Он подошел ко мне. Начала что-то говорить, попытался взять меня за руку, но я не давалась. Ни ему, ни кому-либо другому. — Пусти девчонку, она всё равно мертва. Я посмотрела на тело у меня в руках, потом на других. Отдала Полумну кому-то. Потом почувствовала слабость и провалилась в спасительное небытие. *** — Простите меня. Я не смогла её спасти. Это моя вина, — причитала я. — Не надо. Луна не хотела бы, чтобы кто-то винил себя в её смерти. Я повернула голову и посмотрела на Ксенофилиуса Лавгуда. Его волосы стали седыми, глаза помутнели, щеки впали, да и сам он весь осунулся. Одежда на нем старая, и вряд ли он её менял эти три дня, прошедших со дня смерти Полумны. Я молча встала с колен, развернулась и пошла прочь с кладбища, не разбирая дороги. Горькая усмешка была на моих губах. Мне придется идти, потому что магии во мне теперь нет. Может быть, она и вернется, но сейчас её нет. Совсем. Темная магия всегда просит цену за то, что дает нам. Я попросила спасение, попросила силы. Я думала, что она заберет мою магию или мою жизнь, но она забрала нечто более дорогое мне. Человека. Я спасла Лонгботтомов и не жалею об этом, но потеряла половину своей жизни. *** — Привет, я Луна, Луна Лавгуд. У тебя много мозгошмыгов, но ты их прячешь. — О, Луна, привет, а почему ты босиком, рано же еще спать идти? — Привет, нарглы опять спрятали мою обувь, я пойду ее искать, — она говорила тихо, но понятно, и при этом ее хотелось слушать еще. — А кто такие нарглы, они случайно не в синих галстуках ходят, может, мне стоит припугнуть этих нарглов? — Я не на шутку разозлилась, это девочка очень милая и добрая, а из–за природного дара ведет себя не как все, и по мне это очень круто, но другие считают это поводом издеваться. — Нет! Не надо, нарглы сами исправятся, хочешь пойдем со мной? — Не надо никуда идти. Акцио обувь Луны Лавгуд. — Мы прождали несколько минут, и я думала, что заклятие не сработало, но тут в мня врезалось несколько пар кроссовок, туфель и тапочек. — Вот, возьми и жди меня. — Луна, танцуй и пой, ты переезжаешь ко мне в комнату, я все равно одна, а над тобой хоть издеваться не будут всякие нарглы. Она посмотрела на меня, но ничего не сказала, просто улыбнулась и пошла в сторону моей комнаты. — Твои мозгошмыги грустные, но счастливые, — с порога сказала Полумна. — Вот скажи мне, Луна, есть ли у нас выбор? — Выбор есть всегда, просто он не всегда дается нам легко, поэтому мы думаем, что его нет. — Хорошо, выбор есть, но что нужно выбрать, что будет правильно? — я говорила спокойно и даже равнодушно, но мне казалось, что я сейчас сорвусь и начну кричать. — Правильно будет то, что ты выберешь. — И всё, больше ни слова. — Луна, скажи мне, как ты терпела издевательства, оскорбления, ненависть всё это время…как? — Это выбор людей, для них он правильный, тогда я просто приму его. — Я ее не понимала, вместо того чтобы постоять за себя, она подставляла другую щеку. Может дело в том, что она другая? — Возможно ты права, но мне никогда не понять тебя. — Тебе и не нужно, я не та о ком тебе стоит думать. У тебя много своих проблем, — улыбнувшись мне, и махнув своими странными сережками, она легла в кровать. — Спокойной ночи, я уверена ты сделаешь свой выбор. — Да, у него своя армия Гелиопатов, — торжественно объявила Полумна. — Не может быть! — сказала Гермиона. — Может, — отрезала Полумна. — Кто такие Гелиопаты? — недоумённо спросил Невилл. — Духи огня. — Выпуклые глаза Полумны ещё больше расширились, отчего вид у неё стал ещё более безумный, чем всегда. — Огромные пылающие создания, они носятся по земле и сжигают всё перед собой, и… — И они не существуют, Невилл, — насмешливо вставила Гермиона. — Нет, существуют! — рассердилась Полумна. — Извини, но где доказательства? — Есть сколько угодно свидетелей. А если ты такая ограниченная, что пока тебе не сунут под нос… — Луна, дорогая, конечно они существуют, просто другие ничего о них не знают и думают, что их нет. Давай поспокойней. — Решила успокоить подругу я. Гелиопаты в ее понимании это мыслеобразы разных людей, которые движутся за каким-то определенным человек, проще говоря, это отпечатки мыслей последователей Фаджа. Я стояла ни мертва ни жива. Мне стало плохо, руки затряслись. Не было слышно ничего, что происходит вокруг меня. Лавгуд подошла ко мне, взяла за руку и посадила на скамейку. Я не могла отвести взгляд от фотографии матери, она выглядела безумней некуда. А Луна сидела и гладила меня по спине. Она молчала, ничего не говорили, но без слов она смогла поддержать меня. — Знаешь, а ты изменилась, — проговорила подруга. Я с ней последнее время редко говорила просто так, но об ее даре мы говорили часто. — В каком это смысле? — удивленно спросила я. — Когда мы познакомились, ты была другой. Твои мозгошмыги не умели веселиться, они были холодные. Они не знали, что им делать. Но сейчас…твои мозгошмыги рады, очень рады, даже не смотря на то, что они грустные сейчас. — Тебе просто кажется, Луна, я не изменилась. Я такая же как и прежде, — ответила я, до сих пор не понимая то, о чем она говорит. — Ты такая же, но твои идеалы изменились, твои мозгошмыги по-другому смотрят вокруг, — ответила она и уткнулась в новый выпуск «Придиры», который, вроде бы, был запрещен. — Спасибо тебе. За всё, — прошептала я, развернулась и ушла. *** — Профессор? Профессор? Профессор Лестрейндж, — меня вырвал из моих мыслей голос шестикурсника Блейза Забини. — А? Да-да. У нас занятие. Извините. — Я оглядела кабинет. Все сидели и смотрели на меня удивленно. — Начнем же. Тема вашего сегодняшнего занятия, которое я по какой-то неведомой мне причине провожу в одиночестве, это классификация темных проклятий. В обязательной программе данной темы у вас нет, но директор решил, что она вам пригодится. В вашем учебнике есть прекрасная схема. Законспектируйте её, потом я объясню своим языком. Все принялись за работу, а я уткнулась в окно. Со дня смерти Луны прошла неделя. По возвращении учеников в школу оказалось, что она не единственная погибшая. На пятом курсе Хаффлпаффа погиб мальчик, его родители поддерживали Дамблдора, к ним наведались приспешники Лорда и безжалостно убили целую семью. Очень много пострадало в ту ночь. Кто-то смог отбиться, а кто-то нет. Обстановка в школе резко изменилась, занятия стали проводится в серой и мрачной обстановке, впрочем, все были серые и мрачные. — Она всё ещё убивается по этой Полоумной… — я услышала шепот слизеринцев с последний парты. — Гойл! Крэбб! Немедленно покиньте мой кабинет. Если я ещё раз услышу что-то подобное из ваших уст, то будете отчислены, я вам это обещаю. Эти два идиота смотрели на меня очень странно, будто ожидали, что я скажу, что это была шутка. — Немедленно. покиньте. мой. кабинет, — угрожающе надвигаясь, говорила я. — Пошли вон! Они покинули класс, я обвела остальных тяжелым взглядом. Задержалась на Драко. Он стал походить на инфернала, посеревшее лицо, впалые щеки, осунувшаяся осанка. Всё больше и больше брат напоминает Ксенофилиуса Лавгуда. — Я вас предупредила. Если хоть одно подобное слово я услышу из ваших уст, то вас ждет позорное отчисления с меткой предателя. Я обещаю, собственноручно вырежу у вас на лице это слово. На меня испуганно взглянули, но я уже ушла в другой конец класса. Я объяснила тему шестому курсу, впрочем, без особого энтузиазма. Классификация проклятий занимательная и интересная штуку, но сейчас мне не хочется ничего. Прозвенел звонок, я собрала свои вещи и покинула кабинет, даже не дождавшись, пока ученики выйдут. В своей комнате я бросила тетради и свитки с эссе на стол и налила себе стакан магловского виски. Кажется, я начала понимать причину, по которой Сириус так любил выпить. Он хотел забыться. Забыть вину, забыть всё, что было. Смерть стала для него освобождением. Я видела его радость, когда он приснился мне. И я уверена, что это был не просто сон. — Тук-тук, — в окно постучала сова. Я забрала у неё посылку. Открыв запечатанный сверток, я поняла, что это. Несколько дней назад я заказала у своего знакомого ножны для кинжала, которым Рабастан убил Луну. Я подошла к столу и вытащила из ящика злополучную вещь. Хороший кинжал, на нем есть инициалы. ББ. Две «б». Беллатриса Блэк. Он принадлежал матери очень давно. Теперь он мой. Он будет ждать, когда я воткну его в сердце моей матери и моего дяди. Ножны идеально закрепились на моей бедре, кинжал тоже прекрасно в них вошел. Я улыбнулась, впрочем, сомневаюсь, что это похоже на улыбку, скорее на оскал. Кстати говоря, мои родители и дядя. Они умудрились сбежать. Магия Лестрейнджей не дала им сдохнуть, зато все остальные Пожиратели, которые участвовали в облаве той ночью, а потом пришли на подмогу в дом Лонгботтомов, оказались мертвы. Темная магия убила их, уничтожила. Единственная хорошая новость за последнюю неделю. Несколько дней назад, например, стало известно о том, что четырехлетнего мальчика до смерти загрыз Фенрир Сивый. Сестры этого мальчишки учатся в Хогвартсе, ходят ни живы ни мертвы. Мне их очень жалко. Их брат погиб в мучениях. Я закрыла ножны кардиганом и направилась к столу, чтобы проверить эссе учеников, но в этот раз мне помешал Фоукс — феникс Дамблдора — он кинул мне записку от директора. «Сицилия, у меня есть новости, зайди ко мне. Шоколадные эклеры. " Я хмыкнула. Даже не подписался. Видимо думает, что я его по почерку узнаю. Впрочем, он прав. Эти записки, написанные единственной здоровой рукой, настолько надоели мне, что почерк Дамблдора я узнаю из тысячи. Всё-таки ежедневное посещение директора хорошо сказаться не может. Его руке всё хуже, но я продолжаю накладывать на него заклинания. Сейчас, правда, я делаю это не сама. Моя магия так и не вернулась ко мне, поэтому это делает мой домовик. Подди. Но мне всё-равно приходится контролировать процесс, что очень подбешивает, потому что вместо того, чтобы предаваться положенной мне скорби, я тратила время на этого старика. Так, спокойствие, только спокойствие. Я встала со стула, налила себе еще один стакан. Выпила его залпом и направилась к любимому директору. — Шоколадные эклеры. Горгулья привычно отъехала. Я постучалась в кабинет директора и услышала усталое: «войдите». — Что-то случилось? — спросила я, проходя к креслу, чтобы сесть. — Здравствуй, Сицилия. Представляешь, Гарри добыл воспоминание. — Что? Наконец-то. Покажете? — Дамблдор приглашающе кивнул на Омут Памяти. Я подошла к Омуту и окунула в него голову. — Сэр, а правда ли, что профессор Вилкост уходит в отставку? — Том, Том, если бы я и знал это, то был бы не вправе сказать вам, — ответил Слизнорт, укоризненно поводя покрытым сахарными крошками пальцем, хоть одновременно и подмигивая. — Должен признаться, я был бы не прочь выяснить, откуда вы черпаете ваши сведения, юноша; вам известно больше, чем половине преподавателей. Реддл улыбнулся, остальные мальчики рассмеялись, бросая на него восхищённые взгляды. — Что до вашей сверхъестественной способности узнавать то, чего вам знать не положено, равно как и до осмотрительной лести, с коей вы обращаетесь к людям, от которых многое зависит… Кстати, спасибо за ананасы, вы совершенно правы, это моё любимое… Несколько мальчиков захихикали снова. — …лакомство. С уверенностью предрекаю вам, что лет через двадцать вы подниметесь до поста министра магии. Через пятнадцать, если так и будете присылать мне ананасы. У меня в Министерстве великолепные связи. Том Реддл лишь улыбнулся, остальные мальчики загоготали. Было видно, что он далеко не самый старший в их компании, тем не менее почитается ими за главного. — Не думаю, что политика — моё предназначение, сэр, — сказал Реддл, когда утих смех. — Прежде всего, моё происхождение не из тех, какое необходимо для подобной деятельности. Двое мальчиков из его окружения обменялись самодовольными ухмылками. Не сомневаюсь, что обоим пришла в голову распространённая в их кругу шуточка, явно относящаяся к тому, о чём они знали или догадывались — к наличию у их предводителя прославленного предка. — Глупости, — коротко отозвался Слизнорт, — яснее ясного, что вы, с вашими-то способностями, происходите из славного рода волшебников. Нет, вы далеко пойдёте, Том, я в своих учениках никогда ещё не ошибался. Маленькие золотые часы, стоявшие на столе Слизнорта, отзвенели одиннадцать. — Батюшки мои, неужто так поздно? — удивился Слизнорт. — Вам лучше идти, юноши, а то наживёте неприятности. Лестрейндж, я рассчитываю получить от вас завтра утром письменную работу, иначе мне придётся задержать вас в классе. То же относится и к вам, Эйвери. Мальчики гуськом покидали комнату. Слизнорт выбрался из кресла и перенёс пустой бокал на письменный стол. Звук какого-то движения за его спиной заставил Слизнорта обернуться: посреди кабинета так и стоял Реддл. — Живее, Том. Вы же не хотите, чтобы вас в неположенное время застали вне спальни, вы всё-таки староста… — Сэр, я хотел спросить вас кое о чём. — Так спрашивайте, мой мальчик, спрашивайте… — Сэр, я хотел бы знать, что вам известно о… о крестражах? Слизнорт уставился на него, рассеянно поглаживая толстыми пальцами ножку бокала. — Пишете самостоятельную работу по защите от Тёмных искусств, не так ли? Готова поспорить, что Слизнорт отлично понимает — к учёбе вопрос Реддла никакого отношения не имеет. — Не совсем так, сэр, — ответил Реддл. — Я наткнулся на этот термин, читая кое-что, и не вполне его понял. — Вам пришлось бы приложить изрядные усилия, Том, чтобы найти в Хогвартсе книгу, содержащую подробные сведения о крестражах. Это материя очень Тёмная, Тёмная по-настоящему, — сказал Слизнорт. — Но вам-то, разумеется, известно о них всё, сэр? Такой волшебник, как вы… Простите, возможно, вы не имеете права говорить об этом. Просто я понимаю, что если кто и способен о них рассказать, так это вы… Вот и решился спросить… «Проделывает он это просто здорово! — подумала я. — Колебания, небрежный тон, в меру лести и ни единого перебора, ни в чём». Видно, что в этой информации Реддл нуждается очень и очень, не исключено, что к разговору со Слизнортом он готовился не одну неделю. — Ну что ж, — произнёс Слизнорт, не глядя на Тома, но поигрывая ленточкой, украшавшей крышку коробки с засахаренными ананасами, — разумеется, если я предоставлю вам сведения общего характера — просто ради истолкования этого термина, — вреда никому не будет. Словом «крестраж» обозначается материальный объект, в который человек прячет часть своей души. — Но я не совсем понимаю, как это можно сделать, сэр, — сказал Реддл. Своим голосом он управлял очень умело, но чувствовалось, что Реддл волнуется. — Ну, видите ли, вы раскалываете свою душу, — сказал Слизнорт, — и прячете часть её в объект, находящийся вне вашего тела. После этого, если на тело кто-либо нападёт или даже уничтожит его, вы всё равно умереть не можете, поскольку часть вашей души остаётся привязанной к земле, неповреждённой. Правда, существовать в подобной форме… — Немногие согласились бы на это, Том, очень немногие. Смерть могла бы казаться куда более предпочтительной. Владевшая Реддлом жажда узнать как можно больше была теперь видна невооружённым глазом; на лице его появилось выражение алчности, он уже не мог скрывать своё вожделение. — Но как же раскалывается душа? — Что ж, — ответил, поёжившись, Слизнорт, — вы должны понимать, что душа мыслится как нечто неповреждённое, целостное. Расколоть её — значит совершить противное природе насилие. — Но как его совершить? — Посредством злого деяния, высшего деяния зла. Убийства. Убийство разрывает душу. Волшебник, задумавший создать крестраж, использует это увечье к собственной выгоде: он заключает оторванную часть души… — Заключает? Как? — Для этого существует заклинание, только не спрашивайте меня о нём, я его не знаю! — ответил Слизнорт, встряхивая головой, точно старый слон, которого одолели москиты. — Разве я похож на человека, который опробовал его? На убийцу? — Нет, сэр, разумеется, нет, — поспешно сказал Реддл. — Простите, я не хотел вас обидеть. — Что вы, что вы, какие обиды, — хмуро откликнулся Слизнорт. — Интерес к подобным вещам естественен… Для волшебников определённого калибра эта сторона магии всегда была притягательной. — Да, сэр, — сказал Реддл. — Я, правда, одного не понимаю… Мне просто любопытно, много ли проку от одного-единственного крестража? Не лучше ли, чтобы обрести побольше силы, разделить душу на несколько частей? Ну, например, разве семь — не самое могучее магическое число и разве семь… — Клянусь бородой Мерлина, Том! — возопил Слизнорт. — Семь! Неужели мысль об убийстве даже одного человека и без того недостаточно дурна? Да и в любом случае… разделить душу надвое — уже плохо, но разорвать её на семь кусков!.. Теперь Слизнорт выглядел совсем растревоженным, он смотрел на Реддла так, словно никогда прежде его не видел, и было понятно — Слизнорт сожалеет о том, что вообще ввязался в этот разговор. — Разумеется, — пробормотал он, — наша беседа всего лишь гипотетична, не правда ли? Чисто научное… — Да, сэр, конечно, — поспешно ответил Реддл. — И всё-таки, Том, сохраните сказанное мной в тайне, — ну то есть тему нашего разговора. То, что мы поболтали немного о крестражах, вряд ли кому понравится. Понимаете, в Хогвартсе эта тема под запретом. Особенно лютует на сей счёт Дамблдор. — Никому ни единого слова, сэр, — пообещал Реддл и покинул кабинет профессора Я вытащила голову из Омута. — Семь? Семь, мать его, крестражей. Это же чернейшая магия… — я сокрушенно покачала головой, обдумывая всё, что сейчас произошло. — Хорошо, один мы уничтожили… — Два, — поправил меня директор. Я вопросительно на него взглянула. — На втором курсе Гарри уничтожил дневник Тома Редлла. — Значит, два уничтожено. Ещё один нам известен. Это сам Гарри, ещё один должен был вытащить Регулус Блэк. Но ещё четыре… Дамблдор кивал головой в подтверждение. — Вы что-то знаете ещё, профессор? — Я могу лишь догадываться, — ответил Дамблдор. — По причинам, которые я уже назвал, лорд Волан-де-Морт наверняка избирает вещи, не лишённые некоторого величия. Потому я и рылся в его прошлом, пытался найти свидетельства того, что вблизи от него исчезали произведения магического искусства. — Реликвии основателей, — пробормотала я. Дамблдор кивнул. — Да, — улыбнулся Дамблдор. — Готов поспорить — может быть, и не на вторую мою руку, но уж на пару пальцев точно, — что они-то и стали третьим и четвёртым крестражами. С двумя оставшимися, если, конечно, он действительно создал их шесть, дело обстоит посложнее, но рискну высказать предположение, что, завладев вещами, связанными с Хаффлпаффом и Слизерином, он занялся поисками ценностей, которые имеют отношение к Гриффиндору и Рейвенкло. Четыре сокровища, принадлежавшие четырём основателям Хогвартса, должны (я в этом уверен) с великой силой притягивать к себе воображение Волан-де-Морта. Удалось ли ему похитить что-нибудь в Рейвенкло, я сказать не могу. А вот в совершенной сохранности единственной из известных реликвий Гриффиндора я уверен. И Дамблдор указал почерневшим пальцем на стену за собой — туда, где покоился в стеклянном ящике осыпанный рубинами меч. — Если говорить про Рейвенкло, то, возможно, что он отыскал пропавшую диадему Ровены Рейвенкло. Это единственное, что осталось от основательницы. Больше я нигде ничего о ней не нашла, — Дамблдора вопросительно посмотрел на меня. — Я тоже думала о реликвиях основателей. Кстати, я совершенно не понимаю пафосность Темного Лорда. Не проще ли выбрать вещи неприметные, чтобы их никто не нашел, но он решил покрасоваться. Дамблдор промолчал, ничего не ответив. — Но что может оказаться следующим крестражем? У меня нет предположение… — Мне кажется, я знаю, что представляет собой шестой крестраж. Интересно, что ты скажешь, если я признаюсь тебе, что мне давно уже не даёт покоя появление той змеи, Нагайны? — Вы про ту мерзопакостную змею, которая постоянно вьется рядом с ним? Да, может быть. Вполне вероятно. Тем более, это в его духе. Змея…он же змееуст? Да, он змееуст. Значит, вероятно, что мы знаем все крестражи, но местонахождение только одного. И это Поттер, который сейчас в своей башне разговаривает со своими друзьями. А вот остальные… Насчет крестража, который нашел Регулус…я попробую выудить информация из Кричера, но ничего не обещаю. Но что делать дальше… — Я уверен, что Гарри справится, а ты поможешь ему, — сказал Дамблдор воодушевленно. — Куда же я денусь, — горько усмехнулась я. Я посидела ещё несколько минут, но потом ушла, не попрощавшись. Семь крестражей…как он только выдержал это. Гад безносый. *** Я сидела в кабинете Снейпа и пыталась проверять эссе, но у меня ничего не получалось. Ни желания, ни настроения у меня не было, впрочем, назвать день, когда оно у меня было, я не могу. Мне всё больше кажется, что я становлюсь похожей на Снейпа. Плюнув на эссе, я отошла к окну. Из него был хороший вид, а дождь, который там идет всё больше начинает нравится мне. — Сицилия, — в кабинет ворвалась Грейнджер, — Драко и Гарри сейчас в туалете Плаксы Миртл. Мне кажется… Я не дослушала её и кинулась в этот злополучный туалет. Только бы успеть. В книге Принца-полукровки было много опасных заклятий, поэтому оставлять Малфоя и Поттера наедине нельзя. Не знаешь, что может случится в следующий момент. — СЕКТУМСЕМПРА! — крик Поттера, и моё екнувшее сердце. Я ворвалась в туалет и увидела брата, который лежит в луже воды и собственной крови. — УБИЙСТВО! УБИЙСТВО В ТУАЛЕТЕ! — верещала Миртл, как ненормальная. Я кинулась к Драко. Тут же в туалет ворвался Снейп. По моему взгляду и по характеру ран он всё понял. Несколько пасов и раны Драко начинают затягиваться. Хотела бы я помочь, но моих сил, которые только начали восстанавливаться, не хватит. — Я доведу, а вы разбирайтесь с Поттеров, — я кивнула на дрожащего парня, а сама взяла Драко под руку и повела его в Больничное Крыло. В Больничном Крыле Драко ввели в искусственный сон на несколько часов, чтобы его организм успел восстановится. Я просидела с ним до ночи, пока он не проснулся. Все обиды слетели разом, как только я вспомнила затухающий взгляд Полумны и окровавленное тело Малфоя. Потерять ещё одного важного для меня человека будет невероятно сложно. — Сицилия? Что ты тут делаешь? — спросил у меня очнувшийся брат. — Ты совсем идиот? — Меня прорвало. — Какого хрена ты творишь? Девчонка Бэлл, Уизли, Слизнорт…что происходит, Малфой? — Будто ты сама не знаешь… — Знаю. Но не понимаю одного, что ты нашел в Темном Лорде. Хотел быть похожим на отца? Пожалуйста. Трус. Сейчас передо мной трус. И больше ничего. — Ты не понимаешь… Я вскочила, достала палочку и сделала несколько пасов. Магия начала возвращаться ко мне, но лишь частично. — Пожалуйста, мистер Пожиратель, вот, — я указала рукой на девушку, перевязанную веревками. — Это Марина Лайтвуд. Хаффлпафф. Маглорожденная. Убей её. Докажи свою верность Лорду. Иллюзия, которую я создала, оказалась очень сильно реалистичной, поэтому незаметно скосив глаза, я восхищалась своей работой. Брыкающаяся, перевязанная и заплаканная. Всё в духе магловских фильмов. — Ну же, — я подошла к тумбочке Драко и достала оттуда палочку, кинула её хозяину. — Убей её. — Чт-тоо? — вопросительно взглянул на меня брат. Я лишь кивнула на иллюзия, но он этого не знал. Лекарство, которое ввело его в сон действует и сейчас, потому что в здравом уме он явно бы догадался, что нет никакой Марины Лайтвуд, но в данный момент, когда его разум помутнен, можно и поиздеваться над ним. Драко направил палочку на девушку, но минуту спустя откинул. — Трус, — воскликнула я, — как ты собрался убивать директора? — Я подошла вплотную к его кровати, наклонилась и прошептала ему в лицо, — убивать не так легко, да? Ты жаловался, что тебе противно смотреть на отца, который пресмыкается перед Лордом, но при этом ты утверждал, что хочешь быть Пожирателем. Противно и мерзко, не так ли? — Что ты хочешь от меня? Я не могу дать им убить мать…да и отца тоже…как бы то не было, он любит меня, но… — Страх перед Лордом превысил родительскую любовь…это ужасно. — Он грозился убить маму. К тому же у них появилась крыса, и они подозревали её. Вот почему Цисси перестала помогать нам, её чуть не поймали. — Мне остался только один выход… — Нет, — я покачала головой. — Что? — Расскажу, когда мы будем одни, — я повернула голову, — как-то я предупреждала тебя, Поттер, чтобы ты не лез в мои дела. Снимешь сам или подойти мне? — Передо мной появился Герой всея Британия. — Поттер, ты сейчас идешь к себе в комнату, ты понял? — Он кивнул. — Ты, — я повернулась в Драко, — ложишься спать, понял? — Он тоже кивнул. Я сделала пас и иллюзия развеялась. Поттер и Малфой раскрыли рты, но я лишь покинула палату, посмотрев, чтобы Поттер обязательно вышел. *** — Привет, — поздоровалась я. «Мозгошмыги этого человека радостно встречают новую жизнь» — гласила надпись на надгробии Полумны Лавгуд. И да, я вновь пришла сюда. Я прихожу каждый день. Об этом никто не знает, но это так. Полумна, дорогая, а я нашла способ, чтобы обойти Обет, который я дала Дамблдору. Нет, нарушать его планы я не собираюсь, но и сделать из брата пушечное мясо тоже, впрочем, как и из Поттера. Они живые люди и обязаны знать правду. В частности Поттер. Обойти все запреты Дамблдора я не смогу, но хотя бы вытащить брата так, чтобы герой не мешал…думаю, что получится. Я вновь взглянула на надгробии, и мысли пропали из моей головы. Осталась лишь пустота, сопровождаемая вспышками воспоминаний того злополучного дня. В предвкушении и с безумной улыбочкой я провела рукой по ножнам, в которых покоился кинжал, кинжал, которым я отомщу за смерть Луны. Прости меня, прости за всё. Прости за то, что не уберегла. Прости за то, что оказалась такой самонадеянной. Прости за то, что тебе пришлось платить по моим счетам. Прости за то, что морально уничтожила твоего отца. Прости меня за всё, Полумна Лавгуд. Надеюсь, что ты нашла себе мир, в котором тебя не считают полоумной. Надеюсь, что тебе хорошо. — Я люблю тебя, — прошептала я, положила цветы и ушла прочь с этого кладбища.