———
— Блядь! — ругается Чонгук, немного громче, чем он рассчитывал. Он только что воткнул в свой палец булавку в пятый раз за столько же минут. — Извините, молодой человек, — шипит миссис Мин. — Покажите хоть какие-нибудь манеры. — Простите, — говорит Чонгук, чувствуя, как его лицо горит. Он смотрит влево, где Тэхён сжимает губы, сотрясаясь от усиленно сдерживаемого смеха. Чонгук пинает его под столом и чувствует удовлетворение, когда Тэхён издаёт короткий писк, получая в свою очередь суровый взгляд от миссис Мин. Они сидят вокруг гигантского обеденного стола в комнате, которую миссис Мин назвала «полупарадной столовой», из-за чего тэхёновы брови подскочили выше лба. Чонгук видел крайне мало комнат в основном доме за всю свою жизнь, отчасти потому, что, когда они здесь, Юнги сторонится основного дома, как чумы, и отчасти потому, что дом настолько грандиозный, что, даже если они и находятся в нём, очень трудно охватить большую его часть. Он уверен, однако, что видел как минимум две другие комнаты, которые разумно было бы назвать столовыми, — одна выглядит как нечто прямиком из Версаля, длинная и узкая, с массивными мраморными колоннами; и потом ещё одна комната поменьше, с более скромным столом, который всё равно смотрится, будто сделан из цельного куска древесины и, вероятно, стоит целое состояние. Эта столовая просторная, и из неё открывается вид на огромную, дорогую на вид кухню. Чонгук и Тэхён усажены на одном конце стола, вместе с миссис Мин, Суджин, двоюродной сестрой Юнги Ынджи, и женщиной, которую миссис Мин представила как своего «мастера по цветочному дизайну». Середина стола завалена цветами, зеленью, маленькими стеклянными вазами и этими крошечными кубиками пенопласта, в которые они должны вставлять цветы. Дело продвигается не очень хорошо. Очевидно, организация цветочных композиций — точная наука. Каждое украшение должно выглядеть в точности как образец, который цветочный дизайнер поместила на стол в качестве эталона. Каждый раз, когда они заканчивают украшение, она обязана подойти проверить их работу, и тогда она либо со строгим видом даёт им добро, либо вручает его обратно, что означает, что в нём чего-то не хватает. На самом деле она никогда не говорит им, в чём проблема, — это им приходится выяснять самим. У Тэхёна две готовые композиции против чонкгуковой одной, факт, который не остался незамеченным для Чонгука. В них обоих всегда была соревновательная жилка, и ни одному из них нет нужды говорить что-либо, чтобы стало ясно, что это соревнование. К счастью, Чонгук чувствует соревновательный дух только в отношении Тэхёна. У всех остальных как минимум в два раза больше законченных композиций, чем у него. Чонгук проиграл бы даже более жалко, чем он уже есть. — Как приятно, что получилось заняться этим, тётушка, — говорит Ынджи. — Я знаю, вы могли бы заплатить за работу, но это так мило, чтобы в подобные вещи была вложена частичка души. Чонгук отваживается искоса посмотреть на Тэхёна и пытается не засмеяться, когда Тэхён закатывает глаза. Никто из них особенно не любил Ынджи. Она примерно их возраста и проводила много времени в пляжном доме у миссис Мин, когда они все учились в колледже. Юнги говорит, что она как дочь, которой у миссис Мин никогда не было. Проблема в том, что Ынджи явно это знает и часто пользуется этим. Она всегда подлизывалась к миссис Мин, чрезмерно осыпая её комплиментами за её хороший вкус и уравновешенность. Когда они были моложе, она поставила себе миссию сорвать всё их веселье, докладывая своей тёте даже о самых незначительных их проступках. — Да, мама, я как раз говорила об этом же, — вмешивается Суджин. — Как разумно с вашей стороны привлечь к этому всех нас. Суджин, наоборот, кажется, всегда на шаг отстаёт от Ынджи, если дело касается завоевания расположения миссис Мин. Ясно, она хочет играть роль прилежной дочери — она замужем за сыном этой женщины, в конце концов, — но ей никогда не удаётся сместить Ынджи с позиции фаворитки. Иногда вся эта ситуация забавляет, но в основном это просто раздражает. Чонгуку правда почти жаль Суджин — миссис Мин может быть устрашающей свекровью. К счастью для Чимина, он очарователен до чёртиков. Чонгук всегда подозревал, что миссис Мин, возможно, пользуется неким статусом здесь, в кругу прогрессивной элиты, оттого, что её сын — гей. Плюс ко всему, хотя Чимин и не богатого происхождения, он определённо знает, как вести себя, как будто он такой. И он действительно просто не может не нравиться. — Я не понимаю, что я здесь делаю не так, — произносит Тэхён, вздыхая. Чонгук знает эту интонацию. Она означает, что Тэхён отказался от соревнования из-за полнейшего и тотального разочарования. Так у них было всегда — бороться друг против друга, пока они не поймут, чему они на самом деле противостоят, потом объединяясь с целью выживания. Чонгук смотрит на украшение Тэхёна. — Это белый цветок? — спрашивает он, колебание в его голосе выражает всю глубину его неуверенности. Тэхён мотает головой. — Я так думал сначала. Но он такой же, как и эти два, а они получили одобрение. Чонгук осматривает два законченных Тэхёном украшения и потом снова смотрит на то, над которым он сейчас работает. Он прав, они выглядят совершенно идентично. — Блядь, я не знаю, — говорит Чонгук. — Мне кажется, я схожу с ума. Каждый раз, когда я на секунду закрываю глаза, я вижу одни цветы. — Я ненавижу цветы. — Правда? — Да. Я никогда об этом не знал до этого момента. Но я, нахрен, их ненавижу. Чонгук давит в себе смешок. — Просто делай вид, что ты что-то делаешь. Рано или поздно они закончат их всех, и мы сможем свалить отсюда. Тэхёнов телефон вибрирует у него в кармане, он достаёт и смотрит в него, держа его под столом, чтобы миссис Мин не могла увидеть. Чонгук не может не заинтересоваться, Лука это или нет. Похоже, Тэхёну приходит много сообщений, пока он находится здесь — может, это его бойфренд проверяет его. Но, кто бы это ни был, Тэхён тому, кажется, не рад. Он нахмуривает брови, а потом сразу же убирает телефон обратно в карман не отвечая. — Всё в порядке? — спрашивает Чонгук. — Что? — спрашивает Тэхён, возвращаясь к своему украшению. — Твой телефон. Просто ты выглядел расстроенным. Тэхён кивает и продолжает работать. — Просто работа. Дёргают меня, пока я в отпуске. Чонгуку кажется, будто Тэхён ведёт себя настороженно, но он полагает, это в любом случае не его дело. Они оба занимают себя тем, что делают вид, будто их действительно волнует правильное расположение цветов. — Помнишь тот раз, когда Чимин заставил нас с Намджуном помочь ему выложить квартиру Юнги цветами? На их годовщину или что-то типа того? — с улыбкой спрашивает Тэхён. Чонгук кивает. — И оказалось, что у Намджуна на какие-то аллергия? Тэхён смеётся. — Астры! Я помню, он твердил, что на астры, но я не знал, что маргаритки были астрами, и я продолжал подавать ему маргаритки. Он был слишком вежлив, чтобы исправить меня. — Он был весь в красных пятнах! Они оба лыбятся от воспоминания. Чонгук старается не думать об этом слишком сильно, однако у него ощущение легкости и свободы, несмотря на его раздражение из-за цветов. В этом есть что-то приятное и знакомое — они вдвоём работают над каким-то проектом, Тэхён изо всех сил старается, но потом быстро отвлекается, а раздражение Чонгука делает его ещё более решительным. Это вроде как здорово. — Эй, что нам делать с выступлением? — спрашивает Тэхён. — А? — Чонгук наполовину погружён в мысли, наполовину сосредоточен на украшении. — Речь шафера. Чимин сказал нам решить между собой. — Оу. Точно. Я не знаю. Ты можешь это сделать, если хочешь. От Тэхёна не слышно ответа, и Чонгук в итоге поднимает на него взгляд. Он таращится на своё украшение, плотно сжав губы, трясясь от сдерживаемого смеха. — Что? — спрашивает Чонгук. Тэхён прикусывает свою губу, пока, кажется, не удостоверяется, что может держать себя в руках, а потом делает судорожный вдох. Он смотрит на Чонгука, глаза его сверкают весельем. — Всё ещё не пережил тот момент со штанами Юнги? Чонгук смотрит в ответ — наполовину шокированный, наполовину оскорблённый. Обязательно каждому постоянно вспоминать об этом? Он возвращает своё внимание украшению и начинает небрежно вталкивать булавку в основу. — Нет, — говорит он. — Это совсем не имеет ничего общего с тем случаем. К твоему сведению, я пытался быть вежливым. Я думал, может, ты хочешь это сделать. Так как ты настоящий шафер, и всё такое. — Ну конечно, — говорит Тэхён с наигранной искренностью. — Ты просто пытался быть вежливым. Не могло быть ничего общего с глубоко травматичным опытом, когда твоя ляжка вырвалась из твоих штанов, в стиле Халка, перед твоим профессором и целой группой. — Я пытался быть вежливым! Но спасибо тебе за то, что вызвал одно из худших моих воспоминаний. Это действительно помогает мне во всей этой ситуации. — Очень жаль, — говорит Тэхён. — Ведь то, что случилось потом, — одно из моих самых лучших воспоминаний. Чонгук замирает, плотно зажав двумя пальцами цветок, который он пытался всунуть в пенопластовый кусочек. Он пытается не краснеть, когда это воспоминание внезапно проносится у него в голове: тэхёнов рот на внутренней стороне его обнажённого бедра, длинные пальцы проникают под ткань, захватывая края так, что раздирают ещё большую дыру. Не может быть, что он правильно всё расслышал. Однако он смотрит влево, и Тэхён улыбается ему в ответ. Он пошло поигрывает бровями. На секунду Чонгук в шоке, что Тэхён такое вспомнил, даже если он только дразнит. Но потом шок уступает абсолютной нелепости ситуации в целом. Всё это настолько смешно — они вдвоём сидят за столом миссис Мин, пытаясь сделать цветочные композиции и пререкаясь из-за выступления, с непристойными шутками Тэхёна об их сексуальном прошлом. Это всё слишком. В конце концов они оба заливаются смехом в одно и то же время. — Мальчики! — выкрикивает миссис Мин. — Возьмите себя в руки. Но уже поздно, дамбу прорвало. От этого они смеются только сильнее. Несколько секунд спустя они оба сгибаются пополам, хватаясь за животы. Удивительно, как хорошо снова смеяться вместе с Тэхёном.———
— Твою мать! — говорит Тэхён, как только они оказываются далеко от дома, так, чтобы их не услышали. Они идут быстро, хихикая с облегчением, со сладким чувством свободы. Чонгук не перестаёт оглядываться через плечо, боясь, что миссис Мин придёт за ними с каким-нибудь новым заданием, ещё более ужасным, чем цветы. После того, как они пришли в себя, миссис Мин рассадила их, как двух непослушных школьников, Суджин и Ынджи между ними. Оставшееся послеполуденное время тянулось скучно; бесконечные слушания, как Суджин и Ынджи сменяют друг друга в попытках впечатлить миссис Мин, а также вполголоса прошипеть язвительные комментарии друг о друге (в основном, о качестве цветочных композиций друг друга). — Богатые люди, что, всегда такие? — спрашивает Тэхён. — Как будто кто-то заметит точное положение отдельного цветка! Чонгук громко вздыхает, когда они замедляют шаг, расслабляясь от того, что сейчас между ними и домом большое расстояние. — Мне кажется, я до конца не понимал отношения Юнги к его семье до этого самого момента. Удивительно, как он не потерял рассудок много лет назад. — Суджин — это какой-то кошмар, правда? — Правда? — Чонгук удивлён. Не то чтобы он хотел быть ей лучшим другом или что-то ещё, но она всегда казалась довольно приятной — может, немного примитивной. Она много жалуется, никто с этим не спорит. А их встреча на вечеринке была не особо приятной. Но он не назвал бы её кошмаром. — Ынджи гораздо хуже! — Ни за что! — говорит Тэхён. — Ынджи может быть надоедливой, но она хотя бы интересная. У неё есть амбиции. Суджин всегда жалуется на Джихуна, даже если он надрывает свою задницу, чтобы ей не приходилось пальцем шевелить. — Это слишком узкая точка зрения. — Чонгуку кажется, что Тэхён не совсем справедлив. Он не совсем понимает, почему он вообще упорствует. Это не имеет значения. — Что ты имеешь в виду? Они почти не движутся, просто лениво бредут по газону. Солнце утратило свою полуденную яркость и обратилось приятным свечением позднего дня. — Ну, жизнь — это больше, чем просто деньги, — обьясняет Чонгук. — Только то, что он обеспечивает её, не означает, что он хороший муж. Она явно не в восторге от того, как обстоят дела. — Правильно. Но она всегда жалуется. Почему она с ним, если она так несчастна? Чонгук пожимает плечами. — Может, она любит его и не готова сдаваться. Может, она всё ещё думает, что он может измениться. — Возможно. Но если она так его любит, она могла бы быть немного добрее. Разве это не работает в обе стороны? Зачем ему меняться для той, которая ведёт себя так, будто она вообще его не выносит? Как только он отходит от неё, она начинает наезжать на него. Чонгук странным образом раздражается, не вполне понимая почему. — Это не совсем честно. — Ты должен признать, что она часто на него жалуется. — Да, жалуется. Но, как ты сказал вначале, он много работает. — И? — Тэхён взмахивает руками. — Разве это плохо? — Может, она скучает по нему, понимаешь? Ты говоришь, она часто жалуется, но, возможно, потому, что на самом деле его часто нет рядом. Он постоянно работает. — Ну и что это должно значить? — Голос Тэхёна звучит как-то вяло и тонко, но Чонгук отбрасывает эту мысль. — Работа — это не всё. Особенно если ты в отношениях. Нет никакого смысла в деньгах, если тебе не удаётся проводить время с мужем или женой. Просто кажется, что ей, возможно, немного не хватает внимания. В тот момент, когда слова слетают с языка Чонгука, он жалеет об этом. Он застывает на месте, и через несколько секунд то же делает и Тэхён. Когда он поворачивается, Чонгук понимает, что облажался. — Правда, Чонгук? Чонгук начинает судорожно оправдываться, отчаянно желая, чтобы он мог перемотать всё обратно к вершине холма и держать свой глупый рот на замке. — Тэ, прости меня. Честно, я не это имел в виду. Я правда не хотел, я не говорил ни о ком другом, кроме Суджин и Джихуна. Тэхён смотрит на него ещё какое-то время, качает головой и быстро шагает по направлению к гостевому домику. Чонгук в панике. Он не уверен, должен ли он просто отпустить ситуацию — извиниться позже, когда Тэхён немного остынет — или всё же попытаться взять свои слова обратно. Почему-то у него такое ощущение, что, если продолжать звать Тэхёна, от этого станет только хуже, но он в таком отчаянии, чтобы не потерять то хрупкое общее, чего они достигли, что он выбрасывает его из головы. Он следует за ним, чуть пробегая, чтобы догнать его. — Тэ, пожалуйста, правда, я совсем не имел это в виду. Правда! Я бы не стал такое говорить. Сейчас он прямо позади Тэхёна. Он мог бы дотянуться и схватить его за руку, остановить его на секунду. Но ему кажется, это не очень хорошая идея. — Тэ, пожалуйста. Просто послушай секунду. Прости меня. Тэхён поднимает руку на уровне головы и продолжает идти. — Всё нормально, Чонгук, не беспокойся об этом. Чонгук останавливается на газоне и наблюдает за Тэхёном, пока тот не доходит до дома и не исчезает за входной дверью. Блядь, думает он. Наверно, ничего не меняется. Он явно по-прежнему обладает талантом всё разрушать как раз в тот момент, когда дела начинают наконец-то налаживаться.