Леденящий поцелуй смерти

      Был ли Артемий простым подростком или же избранным небесами — как это узнаешь? В детстве он, как и все мальчики, мечтал быть особенным, мечтал стать необычайно сильным борцом или метким снайпером, или наёмником, или кем-то еще в этом роде. Мальчишеские мечтания сменяют друг друга со скоростью движения солнца на небе. Обычные здоровые мечты здорового ребёнка. Но жизнь поглумилась над этим жизнерадостным плодом природы. Подростковый период всегда бывает тяжёлым. А в случае Артема стал роковым.       Когда мальчику исполнилось десять лет, умер его отец, на котором финансово держалась вся семья: мать, двое маленьких детей-близняшек, сам Артемий — старший ребенок в семье. В один момент они остались без жилья, машин, накоплений — всё ушло в счет погашения кредитов. Безработная до этого мать начала устраиваться на самые низкооплачиваемые должности. Тяжелый труд, утрата мужа и привычной жизни, психологическое потрясение и перспектива беспросветного будущего заставили её всё чаще и чаще прикладываться к бутылке в желании забыться, уйти от реальности.       Неполная семья вынуждена была переехать из сухой уютной квартиры в центре большого города в провинцию и поселиться там в трущобах на самой окраине, в самые быдлячие слои общества… Надломленная психика, мировоззренческие потрясения, появление множества комплексов в и так сложный переходный возраст внесли непоправимый вклад в личность теперь далеко нездорового юноши. Прежняя его жизнь потерялась в далеком прошлом и навсегда канула в глубину лет.       Из румяного ребёнка вытянулся худой, болезненный тростник с большими карими глазами и впалыми бледными щеками. Старое тряпьё скрывало его сутулое тело, каждый день ломящее усталостью из-за различной тяжелой работы: от разнорабочего до грузчика на складах. Шестнадцатилетний парень почти всегда молчал, его даже прозвали «немым»; шарахался от прохожих и шугался людей.       С одиннадцати лет утешением для него стало блуждание по старым заброшкам. Особенно он полюбил прятаться в старом разрушенном доме, принадлежащему раньше какому-то богатому человеку. К этой постройке было тяжело пробраться, она пряталась за старым заросшим непроходимым садом, голым сейчас в осенней сырости и влаге. За ним простиралась лужайка с домом и большим разросшимся, уже давно засохшим деревом. Лишь одна ветка у него всё еще противилась смерти. В доме из пожитков всё давно растащили, испахабили, разрушающееся доразрушили беснующиеся с шприцами подростки. Но сейчас сюда уже много лет никто не наведывался. За непроходимой порослью этот дом спрятался, затерялся, будто защищаясь. Многие о нём забыли и мало кто знал. Артем и то нашел его случайно. В очередном порыве к истерике и суицидальном желании он сбежал от матери. Он бежал, сам не зная куда. Добежав до этого сушняка, он стал, не жалея собственное тело, пробираться сквозь него, желая только одного: убежать, скрыться от всего внешнего мира. Тогда-то этот дом и вырисовался перед ними, как какой-то спасительный ковчег. Будучи уже немного остывшим от изматывающего бега и холодного дождя, а также несколько удивленным такой находке, Артем скрылся в этом доме от усиливающегося ливня. Обследовав все комнаты, больше всего ему приглянулась то ли детская, то ли кладовая. Сложно было понять. Комната была захламленной, как и весь дом, небольшой, но с окном, а в углу валялся сломанный конь-качалка.       Лениво пройдясь по комнате, Артем поднял эту игрушку и внимательно рассмотрел, плюхнувшись на скинутую им на пол мокрую мастерку. Парню явно нужно было обсохнуть и согреться. Где-то за стенами прогремел гулкий гром. На стенах Артем заметил нацарапанную пахабщину. Его взгляд поблуждал по ним и вновь вернулся к деревянному коню. Пополам была надломлена нижняя дуга-основание и вывернут хвост, не имеющий своего логического завершения, как и не было одного уха. Сам не понимая, зачем, Артем скрепил поломанную дугу изолентой и вставил часть хвоста на место. Последнее явно не пахло надежностью, но если лошадь было не трясти, то часть этого хвоста вполне неплохо была вставлена. Артем поставил лошадь рядом с собой, снял мокрую футболку, уложил руки на колени и уткнулся в них головой. Дождь бился в ярости за этими стенами, беснуясь, что не может достать свою жертву. Но этот шум стал убаюкивать парня, и время для него затерялось где-то в сухом саду.       Артем сидел у стены и слушал этот шум. На какой-то момент ему показалось, что там, за окном, пошел град. Но он не видел, лишь слушал. Хорошо, что он успел скрыться от дождя под этой крышей. Лицо он опустил в пол, а лбом тёрся о свои руки. Так можно было быстрее согреться и разогнать кровь по голове. Артем был один на один с этим дождём за окном — единственным живым существом здесь, помимо него самого. Меняя расположение лба, он вдруг краем взгляда увидел стеклянные глаза в углу, пристально смотрящие прямо на него.       — Твою ж ёбаную мать!       Артема будто током ударило, и парня отшвырнуло в испуге аж в другой угол комнаты. Но ледяные спокойные глаза в углу недалеко от окна не шелохнулись и также продолжали смотреть на него. Незнакомый парень в весьма странной одежде: с кружевными жабо и манжетами на белой рубашке, черными штанами с высокой талией и подтяжками — неподвижно сидел в противоположном углу по диагонали и смотрел…       — Блять, ты как тут взялся?!        Но незнакомец молчал, а затем медленно, словно слегка был умственно-отсталым, перевёл взгляд на деревянную лошадь.       — Ты первый, кто что-то создал, а не разрушил. Тебе она нравится?       Сердце Артема готов было вырваться если не через грудь, так через виски. Дом был пустым! Дверь он забаррикадировал. Разбитые окна? Но он сидел рядом со входом в эту комнату и не мимо него никак нельзя было пройти!       Но вопрос незнакомца заставил взгляд карих глаз нерешительно переместиться со странного парня на деревянную лошадь, словно чтобы убедиться, что именно о ней идет речь. Удостоверившись, Артем тут же настороженно перевёл взгляд обратно на незнакомца.       — Как ты здесь оказался?!       Светловолосый кучерявый парень вытянулся в полный рост и сделал несколько шагов к той самой деревянной лошади, не отрывая от неё не мигающего взгляда. Теперь сразу стало ясно, что этот юноша старше Артема как минимум на год или два, а ростом выше на полголовы. От блондина веяло каким-то холодом и бесконечным спокойствием, что внушало бессознательный животный страх Артему, который всегда испытываешь при виде более физически сильного противника. Но особенно глаза цеплялись за его щегольскую необычную и весьма чистую одежду, что никак не вязалась с окружающей обстановкой. И больше даже не её странность бросалась в глаза, как её аккуратность и чистота. В этом же ряду стояли румяность бледных щёк, ухоженность лица, здоровый вид. Болезненная внешность Артема с его каштановой копной, попорченной акне щекой, грязными джинсами, рваными кроссовками составляли мощный резонанс. На уровне инстинкта осознавалось, что перед Артемом был юноша не его круга.       После грубого вопроса холодные серебристо-серые глаза вновь взглянули на полуголого по пояс парня. Бордовая мокрая футболка лежала на деревянном коне, подобно попоне.       — Я здесь живу. — бесстрастный голос вновь разлился по комнате.       Почувствовав, что от светловолосого незнакомца не исходит опасность, Артем тут же вскочил на ноги.       — Чёт ты явно не похож на местного хозяина. Выглядишь как мажор. Ой ладно, похуй. Я хочу тут только переждать дождь.       — Ты можешь остаться. — незнакомец был явно не от мира сего, и его слова отличались не меньшей странностью, чем его одежда. Эта речь резала Артему слух. Но он не стал над этим заморачиваться и даже что-то отвечать. Однако следующий вопрос последовал от незнакомца.       — Почему ты починил лошадь?       Артем перестелил на новое место мокрую мастерку и вновь плюхнулся на неё, опёршись затылком о стену.       — Да чё ты к ней приебался? Починил и починил. Пусть хоть что-то побудет тут целым. Классный ведь дом, видимо, был когда-то…       Артем под внешней маской грубости и небрежности мечтательно прошёл глазами по стенам, почерневшему от плесени протекающему потолку. Незнакомец тоже скользнул взглядом по стенам, но он видел нечто иное, и его глаза оставались такими же стеклянными и бесстрастными.       — Все приходившие сюда раньше либо мечтали что-то украсть, либо сломать.       Артем устало закрыл глаза, даже уже не думая о том, как этот мажор оказался в этой заброшке.        — Ты поранился… — констатировал бесстрастный голос. Артем тут же открыл глаза и опустил веки вниз. Действительно, его ребра и живот были в красный царапинах, как и руки, щёки, из некоторых сочилась светло-красная кровь. — И, видно, устал…       Артем отмахнулся. Ему было абсолютно всё равно на себя, своё здоровье и своё тело, особенно учитывая, что буквально полчаса назад он так и рвался к суицидальному исходу.       — Да похер.       Он вновь прикрыл глаза под этим бесстрастным, направленным прямо на него взглядом. Артем не собирался спать, его слух был обострён, как у животного в присутствии чужака. Но вдруг его веки налились тяжестью, а всё саднящее тело налилось таким теплом, что он даже боялся пытаться приоткрыть глаза — только бы не спугнуть это сладкое ощущение! Да и не смог бы… Будь с ним, что будет. Воровать у него всё равно нечего. Разум окутал какой-то сладкий туман, его брови приподнялись, покрасневшая кожа стала белеть, и парень провалился в темноту. Последнее, что он запомнил в своих ощущениях, это как будто что-то медленно стало приближаться к нему, но не было ни тревоги, ни паники, ни сил открыть глаза.       * * *       Артем сам не понял, спустя сколько времени он проснулся. Но дождя уже не было за окном, и там даже слегка проглядывали слабые солнечные лучи, в которых сверкали капающие с голых веток капли. Удивительно, что голова после сна была ясной и светлой, а тело, когда он вставал, оказалось легким, в мышцах чувствовалась бодрость. Артем такого не ощущал уже много лет; даже чувство голода, всегда сопутствующее ему, как тень, пропало! А кровоточащие ранки на теле затянулись до тонких бардовых рубцов.       Артем сразу вспомнил о незнакомце. Испуганно прошёлся взглядом вокруг, но его футболка также висела на деревянном коне, а мастерка лежала под ним на полу. Не меньше парень удивился тому, что его брюки, майка, мастерка оказались почти сухими! Лишь на полу красовались мокрые пятна. «Наверное, долго пробыл здесь» — подумал он. Артем недоверчиво перемял в руках бардовую ткань и оглянулся.       — Эй, парень?.. Пацан? Ты ещё здесь?       Но в ответ отозвалась лишь тишина. Артем обследовал весь дом, но не нашел ни единого следа присутствия здесь кого-то еще, кроме самого себя. Странно это было. Он разобрал баррикаду возле входной двери и, закинув мастерку за плечо, вышел на крыльцо, от которого пушистым ковром расстилалась лужайка с высоким вымокшим бурьяном. Отовсюду с веток деревьев, травы падали поблёскивающие остатки дождя.       Артему даже не хотелось уходить — такое сладкое одиночество он тут испытывал. Он, эта лужайка, дом были словно вырваны из реальности. Просидев на каменных ступенях и понежившись в лучах теплого солнца, Артем, уже не спеша и аккуратно, стал пробираться сквозь мертвый, голый и дикий яблоневый сад. А вечером в его малюсенькой комнатухе, забитой мусором и бутылками, расположенной на первом вполовину вкопанного в землю этаже, в доме, населенным самым-самым бедным слоем общества, где всё время было слышно ругань с улицы, вой прачечных и швейных, где постоянно пахло мочой и помоями в переулках, ждал очередной разнос от пьяной матери за то, что Артем не заработал за неделю нужную сумму. Рукоприкладство частенько в этой семье доходило до рассечённых на коже ран, и Артему далеко не сразу удавалось скрыться от пьяной матери лицом в подушку. Правда и после этого он ещё долго слышал её буйные крики, а потом засыпал под гул старого кондиционера, вставленного прямо в окно.       Ближайший месяц выдался адским для парня: школа, работа на складе, ночами они всей семьей шили по лекалам одежду, за что им должны были заплатить очередные считанные копейки, которых еле-хватит на оплату квартиры и скудную еду. Вечный недосып ещё больше усилил и так болезненный вид парня. Лицо его обрезалось, синяки под глазами легли тёмными впадинами, слабость и разбитость ломили тело, к чему, собственно, Артем даже привык за эти годы. Но сейчас было еще неплохо, ведь он подрабатывал после школы фасовщиком, а не грузчиком, как летом, почему не травмировал свои ещё не до конца развитые мышцы слишком тяжёлой нагрузкой.       Но когда заказ на пошив униформ и дождевиков прекратился, мать снова запила и жизнь вновь превратилась в ад. Мальчишки не хотели возвращаться домой. Близнецы целыми днями маялись по рынкам и городу. Артем ходил в школу, чтобы его только не отправили в детский дом, так как там его свобода будет ограничена максимально. Осталось дотерпеть всего пару лет до наступления совершеннолетия. В школе, безусловно, он сталкивался с подростковой жестокостью. Избиение в туалетах, психологический прессинг, порча вещей — обыденность школьной жизни, особенно если подросток из неблагополучной семьи.       После очередной неравной, 5 к 1, драке, из которой Артем еле-унёс ноги, он маялся по окраине города и решил вновь убить время в том доме, где месяц назад он повстречал того странного парня. Домой всё равно нельзя было идти. Уж лучше там в заброшке и заночевать.       Артем старался пробираться сквозь сад почти на корточках, чтобы лишний раз не рвать и так потрёпанную куртку. Хотя внизу сухие кустарники, волчки разрослись не меньше, чем мёртвые голые кроны.       Дом из красного кирпича с когда-то белым каменным крыльцом с колоннами вырисовался каменной безглазой головой, вкопанной в землю.       Мальчишка, как ребёнок, побежал к нему через высокий вымокший бурьян. Он отодвинул ногой деревянный хлам у двери, который, видимо, придвинуло сюда ветром. Открыл дверь и изнутри забаррикадировал её, как и в прошлый раз, поломанной тумбой, от которой осталось лишь покосившееся основание. Здесь Артем почувствовал себя как будто дома. Изолированность от мира, недоступность этого места для других мягким теплом разливались в его сознании.       Он смело обошел весь дом, заглянул на второй этаж, чердак, но кроме него здесь больше никакого не было, как и в прошлый раз, правда. Артем совсем не старался быть тихим, не боясь привлечь к себе внимание. Может, даже и наоборот, он именно хотел привлечь шумом внимание, хотя обычно его отличала животная осторожность и чуткость. Никого не найдя, парень даже почувствовал что-то вроде разочарования, но оно не омрачало какого-то детского ликования тому, что он вновь, наконец-то, в этом доме. Поразительно, но здесь себя он вновь чувствовал ребёнком, ощущал радость и защищённость.       Артем вернулся в ту самую детскую, где всё также стоял починенный им деревянный конь, так одиноко среди всего прочего грязного хлама, будто всё это время ждал своего благодетеля. Артем улыбнулся этой фантазии разбитой губой, подошел и с усмешкой погладил этого осиного питомца.       — Давно тебя не было. — раздалось вдруг позади шатена.       Артема, как и в прошлый раз, будто токовым кнутом ударило, отчего он даже подпрыгнул, неуклюже обернувшись и чуть ли не упав, и отскочил к стене с окном. В дверном проёме, опёршись плечом о деревянный косяк, стоял тот самым кучерявый незнакомец, смотрящий своими серебристыми кристальными глазами прямо на гостя.       — Да ёб твою мать! Второй раз пугаешь!       — Я ждал тебя… — таким же бесстрастным и спокойным тоном продолжил светло-кудрый.