Долорес 2.

Девушка поняла, что перестала падать лишь тогда, когда почувствовала боль, прошедшую по всему телу тонкой нитью. Кажется, хреновая от рождения координация именно в этот момент решила дать ей под задницу смачного пинка, отказываясь работать. Голова была пуста. Белое полотно. В глазах летали мушки вместе со снегом, который, в отличии от чёрных точек, был вполне реальным. — Твою…мать… — едва поднявшись на ноги(при этом трижды чуть не свалившись) она осмотрелась. Первое, что она почувствовала после того как сфокусировала на окружающей среде ощущения - лютый холод. Видимо, сейчас в городе зима. Погодите…а где остальные? — Клаус? Бэн? — Долорес повертелась вокруг своей оси, начала заглядывать за стены, даже наклонилась, чтобы посмотреть, нет ли никого под мусорным баком — будто кто-то из Харгривзов действительно мог попасть с ней в одно время. — Пятый?! Диего? Хоть кто-нибудь! В голову начали приходить воспоминания, отбивая дробь по вискам. * — Я всё просчитал… — Пятый, нас разбросает! — Я знаю. * — Нет… — даже не обращая внимания на снег, девчонка упала на колени, прижимая к груди покрасневшие ладони. — Нет… — она только успела обрести людей, которые ей дороги. Обрести…семью. А теперь их нет. Ни одного, всех раскидало по времени. — Время…время… — она пыталась так успокоить себя. Руки уже начинали нагреваться. Если она активирует новоприобретённую способность, то не сможет потом контролировать её. А если не контролировать чёртово обескровливание, то в тюрьму можно залететь раньше, чем найти кого-то из Харгривзов. — В каком я времени? Точно…мне нужно время… — на трясущихся ногах девушка встала, опираясь о бетонную стену дома. Понимание того, что у неё слишком слабое представление об исторических эпохах и одно неверное движение будет стоить нескольким годам в лечебнице для психбольных, ударило слишком сильно, вновь заставив накрениться. Чёрт, а ведь действительно…она вряд ли не будет выглядеть странно. Вся в крови, в бесформенных шмотках, с испуганными глазами. Такие подростки, как ей известно, не считались нормой ни в одном из времён. Проходя медленно, боясь показываться внешнему миру, она думала о том, как будет убегать от копов, если они всё же её заметят. И что потом будет делать. В последствии размышлений было решено выкинуть толстовку за мусорный бак — за ней она вернётся сразу после того, как расспросит людей. Ведь кто знает, когда в следующий раз предоставится возможность найти одежду. Как и ожидалось, люди с опаской оглядывались на неё. Некоторые женщины вздрагивали, некоторые просто отступали. Ну конечно, ведь она была в одних джинсах да безрукавке, на которую был накинут старенький клаусовский плащ, в котором были огромные внутренние карманы (пришлось снять толстовку, ведь она была вся в крови), а на дворе давно не май. — Извините, — она с духом собиралась минут десять и только когда почувствовала, что холод становится невыносимым, остановила какого-то мужчину. Голос у неё дрожал, губы немного посинели. Мужик аж чертыхнулся при её виде, но всё же остановился. — Извините, — вновь неловко повторила девушка. — Не подскажите, какой…какой сейчас день? — если бы она спросила "год", то сдала бы себя с потрохами. А так мужик мог подумать, что она просто отбухавшая своё малолетка или какая-нибудь дешёвая проститутка, которая слишком долго была в борделе. — Тридцать первое декабря шестьдесят первого, милочка — на лице у неё гримаса ужаса, видимо, отразилась слишком ярко, что он даже отошёл на пару шагов. — Мисс, ваши глаза, они. — Да, да, спасибо. Идите с богом, — махнула она рукой, отпуская запястье прохожего. Тот вновь взглянул на неё со страхом и поспешил удалиться, бубня себе под нос что-то об "исчадье ада". Похлопав рукой в районе левого бока, девушка почувствовала твёрдую обложку записной книги Реджинальда Харгривза. И в голове практически сразу возник план, по бредовости с которым она может сравнить лишь свои глюки, которые она ловила во время приходов. Что ж, значит, шестьдесят первый год? Самое время встретиться с «отцом». *** Пятый приземлился в грёбаную лужу.Вот ирония, правда? Проебался -получай. Даже в другое время ты явишься, измазавшись в грязи. Заслужил, Харгривз. Он вновь потерял всех своих родственников. Хорош герой - явился спасать людей от конца света, а в итоге спас только некоторых, и то не факт. Хотя, что ему было до других людей. Главное, чтобы семья была жива. Но ведь и в этом он не уверен. Размышления прервал резкий гортанный крик. Мимо переулка, в котором он по счастью очутился, пробежал какой-то мужчина в форме, что-то крича на русском языке. А следом за ним ещё двое таких же, только вот с автоматом наперевес. И будто поняв, что он нихрена не понимает, кто-то свыше сниспослал газету, которая чуть ли в руки ему не упала. И на ней, на самой первой странице огромными буквами было вырисовано: "Нападение СССР на Соединённые Штаты Америки — вся правда." — Что…? — непонимающе прошептал скаут, повертев в руках пожелтевшие листки, будто это могло помочь ему увидеть хоть какое-то пояснение. Какой вообще год? Он, сколько помнит себя, не слышал ни об одном нападении Союза на США. О таком яром точно. Ощущение, что если он сейчас в этом дерьме не разберётся, то разочаруется в себе ещё больше, подтолкнуло его выйти из своего укрытия и буквально застыть на месте. Первое, что он увидел — Ваня. Воздух будто выбило из лёгких. Слава богам, его родственники живы. Хотя бы седьмая - это уже что-то. Та, в свою очередь, вообще его не замечала. Всё её внимание было сфокусировано на деактивации мины. Чёрт, когда она успела стать такой сильной? Дальше Клаус — ещё один, хотя в нём Пятый и не сомневался. Его брат Афган прошёл, пятнадцать лет беспрерывной наркотической зависимости прошёл — живучий, зараза. Вообще, он поражался Клаусу. Никогда не думал, что этот мешок костей сможет стать таким. Ведь сейчас он стоял, вытянув дрожащие ладошки вперёд, направляя на военных СССР воинов Америки, уже умерших, которых он наградил призрачными, неуязвимыми и смертоносными телами. — Клаус…! — он сказал это практически беззвучно, когда заметил снаряд, что летел брату прямо в голову.Уже хотел было переместиться, но его опередил Лютер, бросившись наперекор с нечеловеческим рыком, он прикрыл брата. В глаза Пятого тут же встали слёзы. Каким бы идиотом Космобой не был, он был ему дорог, и терять его не хотелось. А именно это и должно было произойти, ведь чёртов снаряд его на кусочки разорвёт. Но…нет. Тот лишь ударился о широкую спину, которая заглушила ударную волну, оставляя его брата в полном порядке. — До меня дошёл слух… — Эллисон! видимо, они собрались тут всей командой, дабы помочь штатам. Но, если здесь вся его семья, то… — Позволь мне, — голос, который за прошлую неделю стал слишком привычным. От которого по телу разливалось тепло. Такое, которого он до неё почти не чувствовал. Перед ним стояла девушка, лет семнадцати-восемнадцати на вид, в которой практически нельзя было угадать черт Долорес. От прошлой, испуганной и тщедушной, у неё остались только тёмные глаза, которые медленно наливались красным. Она шла мимо колон людей, которые практически сразу падали, стоило им только посмотреть на Пемберли. Один за другим, один за другим, превращая поле боя в кровавое месиво. Те, которым ума хватало не смотреть в налитые опасным красным огнём глаза пытались стрелять, но пули останавливались на половине пути, меняя свою траекторию и попадая в тех, кто выпускал их из пушек. — ПЯТЫЙ, СУКИН ТЫ СЫН, ГДЕ ТЕБЯ ЧЁРТ ЕГО ДЕРИ НОСИЛО! — крик Второго привлёк не только его внимание, но и внимание рыжеволосой девушки, что всего на мгновение оторвалась от своей работы. Лишь губами прошептала его имя, сорвалась с места, но…ей не удалось пробежать и двух метров. Выстрел, для него ставший единственным звуком в мире, рассекая тишину впился прямо ей в спину. Она дёрнулась, останавливаясь. Губы приоткрылись. Маленькая струйка крови потекла до подбородка. На костюме расцветал алый мак, который она пыталась зажать руками. Как в замедленной съёмке её тело упало на пыльный асфальт — она всё ещё держала руки у живота и пыталась до последнего смотреть в его глаза. — ДОЛОРЕС! — истерически крикнул Пятый, пытаясь перенестись. Бестолку. Сил у него по нулям, не может. Сука, не может! А она слишком далеко, его могут прикончить раньше, чем он доберется до едва дышащего тела, возле которого уже склонился Сеанс. Целых четыре призрака забивали кулаками выстрелившего, пока Клаус, как в колыбели, качал на руках хрипящую Пемберли. Не он, а Клаус, ведь он был настолько беспомощным, что даже не мог сопроводить её в мир иной. А Сеанс плакал - ничего не мог с собой поделать. Сжимал до побеления костяшек её худенькие плечи, понимая, что уже никогда и ничем не сможет ей помочь. Не успел, не уберёг, не выполнил обещания, что совсем недавно давал. И даже если они выиграют, то жить дальше уже смысла никакого нет. Всё, за что он сражался, погибло на поле боя. В очередной раз у него на руках, в очередной раз истекая кровью. — Клаус… — прошептала девушка, коснувшись его щеки окровавленными пальцами. Его больной фантазии казалось, что это и не кровь вовсе, а только-только приготовленный, ещё тёплый джем. — Клаус…ты плач…ешь? — ей не хватало сил говорить, она захлёбывалась собственной кровью, но продолжала успокаивающе гладить его скулу. Он отрицательно замотал головой, убирая выпавшую из хвоста рыжую прядку, заправляя её за ухо. — Нет…нет, родная, я не плачу… — Клаус, мне…мне так холодно…это и есть см… — последнее слово она проговорить не успела, закашлялась, выталкивая изо рта ещё больше вязкого и алого, что сейчас впитывалось в его джинсы. Руки начали дрожать, будто он вот-вот впадёт в состояние истерики. Он не готов к такому, никогда не думал, что она умрёт раньше, чем он. В голове всплывают картинки — Дейв на его руках, абсолютно также. — Малышка, тише…тише… — было так больно смотреть на свою девочку, которую медленно покидала жизнь. На то, как тускнеют её глаза, на то, как посиневшие губы, вырывая последний вздох произносят "я люблю тебя", на то, как пальцы на руках холодеют, деревенеют, падают куда-то рядом с ним. — Долорес… — беспомощно прошептал Пятый, сжимая руки в кулаки до красных следов на ладонях.Она умерла. Резкая вспышка света никак его не тронула. Он просто не обращал на неё внимания, утирая руками срывавшиеся с глаз солёные капли. Он очень давно плакал в последний раз. — Поднимайся…ну же, — кто-то отчаянно дёргал его вверх, порываясь поднять на ноги, но у этого кого-то совершенно ничего не получалось. Вокруг её тела теперь толпилось сразу несколько человек. Диего, который подлетел всего минутой позже, кажется, уже не застал девушку живой. Он склонился над бездыханным телом, бережно обнимая, утыкаясь в пропитанный кровью живот. Плечи его сотрясались в беззвучном рыдании. Казалось, тот человек, которого помнил Пятый, тот, который назвал Пемберли шлюхой, сейчас скорбел чуть ли не больше Клауса, который сумел взять себя в руки. Смертей будет много, их предупреждали. И, чтобы следующим не пал кто-то из его сестёр и братьев, нужно было держать силу под контролем, не позволять союзу пробираться в сердце Далласа. Диего вскоре тоже подобрался, лишь в последний раз коснувшись измазанных кровью, уже холодных губ. Пятого аж передёрнуло. Жгучее чувство ревности практически сразу потерялось в океане, который в целой сплошной представлял из себя лишь боль, однако оно всё же возникло. Вот почему Диего так разрывается…конечно, ведь это можно было понять практически сразу. Какая ирония — последний поцелуй с губ любимой девушки сорвал не он. — Я сказал поднимайся, — наконец Хейзел смог поднять его на ноги. Кстати, как раз вовремя, ведь самолёты были уже совсем близко. — Хейзел? — удивлённо проронил полностью дезориентированный подросток. — Что ты тут делаешь? — Тебя спасаю, — у него уже проседь в бороде(длинной, кстати) и безграничная мудрость в глазах. — Видишь самолёты? Там ядерные бомбы. — Что? Что вообще происходит? — и снова паника. Слишком много эмоций за несколько секунд. — Конец света. Двадцать восьмого января шестьдесят третьего года. — Что? — ещё не успевший отойти от недавно увиденной картины, Пятый вновь пошатнулся, чуть не упав. Он не спас. Никого не спас. Конец света увязался за ними в другое время. Даже грёбаный конец света! — Быстрее, я объясню тебе позже. — Но я не помню никакого ядерного холокоста. — За руку хватайся, — он постукал по чемоданчику, будто так он должен был понять всё лучше. — Или хочешь умереть? — Но как же моя семья? Долорес? — Мёртвым ты их не спасёшь, — резонно заметил мужчина, а Пятый, выдохнув, протянул ему руку. Была не была. *** — Ты любил её, эту девушку? — они уже с минут десять сидели на лавочке, в самом центре Далласа. Как объяснил Хейзел, они перенеслись за десять дней до начала катастрофы. А значит, формально, в этом времени Долорес была жива и здорова. Но пока этот факт отчаянно не хотел им приниматься. Перед глазами всё ещё стояли её практически потухшие глаза, её кровь, её бездыханное тело. — Я не знаю... — прохрипел парень, нервно сжимая края пиджака. Нет, не любил. Если бы он любил её, то не посмотрел бы на опасность, бросился бы через всё поле, чтобы попрощаться хотя бы. Но не сделал этого. — А по тебе не скажешь. Она, кстати, очень милая, похожа на… — мужчина запнулся, опуская голову. — Что с ней? — Пятый практически сразу понял, о ком начал говорить киллер(или лучше сказать бывший киллер?). Его женщину он забрал ещё перед первым апокалипсисом, и для них, кажется, прошло очень много лет. — Умерла. Рак. Слишком быстро он сожрал её, — видно было, что ему трудно об этом говорить. Закушеная губа, глаза уже на мокром месте. — Я очень любил её. И мне повезло, что я вовремя себе в этом признался. Мы двадцать лет прожили душа в душу, потому могу дать тебе совет — пока не поздно, разберись, что ты чувствуешь, — мужчина протянул ему чемоданчик. — Вот, возьми. — Что? А как же ты? — Видишь тот фургон? — спросил он в очередной раз, едва заметно кивнул в сторону приближающегося транспорта. — Да, но. — Там шведы. — Кто? — Ты найдёшь её в том переулке. — Боже, да о чём ты… — Беги! — это он уже почти крикнул. И не зря, в следующее же мгновение выстрелы, один за другим, полетели в их сторону. Запищали женщины, заплакали дети. Мужья прикрывали свои семьи спинами, осторожно продвигаясь к безопасным местам приставным шагом. А Пятый бежал, прикрывая голову и верхнюю часть туловища чемоданчиком. Вскоре ему удалось скрыться за одним из автомобилей. Чемодан, который ему совсем недавно протянули в руки теперь дымился и выглядел, как долбанное решето. — Серьёзно? Я же просил их - выдавайте пуленепробиваемые чемоданы, — вновь выстрелы. Он был готов поклясться - ещё один такой звук, и он сойдёт с ума во второй раз. Всего через пятнадцать минут, едва скрывшись от чёртовых "шведов", парнишка уже вышагивал в сторону того самого переулка.Ч ёрт бы побрал Хейзела и его любовь выражаться загадками. Подняв голову, дабы рассмотреть небо и понять хотя бы примерно, какое сейчас время суток, он наткнулся на окно, в котором практически сразу задёрнули штору. Ну конечно, видимо, как раз туда ему и нужно. Мгновение, и он уже перенёсся на лестницу. Силы постепенно возвращались, что не могло не радовать. На втором этаже двери было всего две. Одна заколоченная досками, а вторая…а вторая плотно закрытая. Стоит ли стучать и пытаться обманом проникнуть во внутрь? Или сразу переместиться? проблема решилась сама собой, когда дверца чуть приоткрылась. — Э-э-э… — промычал скаут, почесав в затылке. — Я из…благотворительного фонда, мы продаём книжки. Вас интересует? — врать, так по крупному. — Что? Ох, значит ошибся… — Погодите, о чём вы? — Ох, не берите в голову. Книги меня не интересуют, спасибо, — и дверь сразу после этих слов закрылась. Пятый недовольно фыркнул. Видит бог, не хотел он этого делать. Всего одно мгновение и мальчик уже стоял в прихожей какой-то странной, чудаковатой квартирке. — А? Как вы это сделали?! — мужик, к которому его направил Хейзел выставил руку с ножом вперёд, со страхом смотря на пятого. — Вы из ЦРУ? Омон? ФБР? — Ага, если бы, — протянул недовольно пятый, телепортировавшись с негромким хлопком лупоглазому за спину. — М, он вообще свежий? — А, что? — кажется, бедняга вообще не понимал, что происходит. — Вкусно. Колумбийский? — Моя личная смесь, — пожал плечами он, уже немного поуспокоившись, будто узнав парнишку. — Хм…ты слышал про зону пятьдесят один? Филадельфийский эксперимент? Проект "Абигайл"? — все стены следующей за прихожей комнаты были увешаны плакатами, огромными кусками фанеры с нитями, протянутыми по ним. Вся она говорила, что мужчина любит паранормальщину, которой, на его личную радость, Пятый и является. — Она спрашивала то же самое, — захохотал мужчина. — Да-да, я верю, а вы… — он пытался приблизиться, всё ещё держа нож в руках, из-за чего наткнулся на явный негатив. — Подойдёшь ближе, и я расплавлю тебе мозг, — вырвалось, как какое-то отвратительное ругательство, из-за чего лупоглазый отлетел от него, чуть ли не в буквальном смысле, размахивая руками. — Понял! Держим расстояние, держим! — Все эти машины…ты сконструировал? И зачем? — вскинув бровь, парнишка провёл свободной от чашки рукой по холодному металлу, предположительно, телескопа странного образца. — Как же зачем? Я ждал вас! —…меня? — Ну да. Просто, понимаете, практически каждый год повышается паранормальная активность. Открывается огромный синий портал, и оттуда буквально вылетают люди. По одному на год. — И сколько таких уже было? — Шестеро, — с лицом знающего своё дело человека, проговорил мужчина, присаживаясь на странноватое кресло. — Кого-то удалось рассмотреть? — О, конечно! Первого, и, — вновь активная жестикуляция. Он был возбуждён этим разговором, который Пятому, наоборот, казался очень даже обычным. — И большого такого, чувственного. — Чувственного? — конечно же, Пятый сразу понял, о ком говорил человек, сидящий напротив, но всё же решил убедиться. — Да. Он приходил сюда чуть ли не каждую неделю, сидел на коленях и плакал, всё звал какую-то женщину… Эллисон, точно! Вечно звал Эллисон. Приходил вообще-то не только он .Приходили и другие, искали друг друга годами, но потом, видимо, сдались. — Годами… — господи…как же сильно он их подвёл. Несколько лет…некоторые из них здесь несколько лет. — Должно быть, они меня ненавидят. Думают,что я запер их здесь... — И только одна додумалась зайти. Милая девочка, она приходила пару раз и оставляла номер телефона. — Девочка? Сколько…сколько ей лет? — звонко поставив чашку на подоконник и вцепившись в него похолодевшими пальцами, Пятый смотрел в окно. — Лет семнадцать. Ну, сейчас уже должно быть восемнадцать .Её звали…чёрт, никак не могу вспомнить.Н о имя очень странное. Она ещё рыженькая такая… — Долорес, — Пятый едва заметно улыбнулся. — Да, точно! Она одна из вас. Приходила, просила передать её данные всем, кто может зайти сюда по тому же вопросу, что и она. — У вас осталась бумажка? — Да, кажется. Подождёте минутку? — Сколько потребуется. *** — Мистер Харгривз, к Вам гости, — слова, которые Диего ожидал никогда больше не услышать. Санитары шли по обе стороны от него, тихо переговариваясь. — А кто…кто ко мне явился? — Судя по фамилии - Ваша сестра. — Эллисон? — удивлённо вскинув бровь, он даже позволил себе обернуться. — Нет. Она назвалась по другому. — Вы узнаете её. Она убедила нас в том, что вы…её бра,т — сглотнула санитарка. Диего нервно хохотнул — его так долго держат в этом месте, чтобы…что? Чтобы потом из-за слов хрен-пойми-кого признать, что он всё-таки Харгривз? И как такое вообще возможно? Он был уверен — у отца нет ни одного ребёнка. — Прошу, Диего, — дверь перед ним по-джентельменски открыли, пропуская вперёд. И стоило ему сделать только два шага вперёд как его тут же чуть с ног не сбили объятиями. Санитары при этом втихомолку стояли в углу, что было для него удивительным. Неужели они не должны охранять, судя по рукам, девушку от него? — Диего, — в начале он не мог поверить. Голос, который он хранил в памяти наравне с голосами братьев и сестёр. — Долорес, — прижав девчушку к себе, он уткнулся в уже отросшие рыжие волосы носом. От неё пахло не так, как раньше — какими-то духами, кажется, что-то цветочное. — Я так рада тебя видеть…господи, Диего, — тонкие пальцы переместились на его щёки, едва ощутимо поглаживая, будто она пыталась доказать себе, что он реален. — Сколько…сколько ты уже здесь? — Семьдесят пять дней. А ты? — Год с копейками. Клаус тут три года, а…а всех остальных мне не удалось отыскать. — Ты…искала нас? — Конечно я искала Вас. Мы с Клаусом…мы хотим забрать тебя отсюда, ладно? — Но как вы сделаете это? — Клаус замолвит за тебя пару слов, тебя точно отпустят. — Почему они должны будут позволить Клаусу забрать меня? — Потому что он…очень влиятельный человек, — говорили они едва различимым шёпотом, не отпуская друг друга из объятий. — Я скучала, Диего. — Я тоже…тоже очень скучал, Долорес. Где Клаус? — Я не знаю. Уехал с неделю назад, но…он звонил мне буквально вчера, сказал держать в курсе. Думаю, когда он вернётся, мы сразу заберём тебя, ладно? — Ладно…ладно, как скажешь. А Пятый? Ты его видела? — Нет… — казалось, что одно лишь упоминание его брата-урода заставит девчушку плакать. — Хорошо… — Мисс, время заканчивается. — Да-да, хорошо, — улыбнувшись едва заметно, она протянула Диего бумажку. — Это адрес. Приезжай на него, если что, а все траты записывай на имя Клауса. — У него что, так много денег? — Увидишь…да, я уже иду. До встречи, Диего, — она оставила короткий поцелуй на его щеке, после направившись к выходу, и следом за ней всё тянулся этот приятный цветочный запах. Она заехала на территорию дома даже без сопровождения лёгкой джазовой музыки из колонок. Клаус подарил ей машину на день рождения - как раз стукнуло восемнадцать. Стоило говорить, как удивилась Пемберли, когда нашла вечного распиздяя Клауса в богато обставленном доме, в окружении элитных шмоток? Огромное состояние — вот, что у него скопилось за два года. А ещё огромное желание потратить эти деньги, потратить всё, что у него было, лишь бы она больше никогда не исчезала из его жизни — он так сильно прижимал её к груди, что она чуть не задохнулась. Сжимала его плечи в ответ, а он плакал, как когда-то, когда они два месяца прожили в особняке его родителей, а она, как когда-то, утыкалась носом ему в ключицу. Отстукивая небольшим каблуком(чертовы шестидесятый, для женщин тут были только каблуки да платья) по паркету прихожей, она громко крикнула "я дома". Крикнула в пустоту. Клаус часто находится в разъездах. Торчок создал себе целую секту, которая приносила ему огромные доходы. Скинув обувь, девушка начала подниматься по винтовой лестнице наверх, стягивая по пути лёгкий жакет. Удивительно, но только зима первого года была такой холодной, остальные сопровождали их только редкими заморозками. Что сказать — ей всегда везло чуть меньше, чем остальным. Хотя, сегодня она нашла Диего, ещё одного члена семьи, и была этому очень рада. После того как Пятый кинул её, а именно так она и предпочитала думать, дабы не развивать это отвратное чувство в груди дальше — она видела только Клауса. В принципе, после того как она его нашла, Ло предпочитала сидеть дома и не показываться лишний раз. Была только на паре клаусовских сходок, представленная, как его сестра(ей тогда так кланялись, она в жизни не думала, что кто-то будет питать к ней столько уважения), да и только. Новые способности не давали покоя — за тот год, что она была в Далласе, она успела убить трёх человек. И это было для неё слишком много, потому рыжая и продолжала жить затворницей, изучая уже вдоль и поперёк дневник Реджинальда Харгривза. — Доброе утро, Персик, — погладив кота, сидевшего на двуспальной кровати, девушка упала возле него, прикрывая глаза. До сих пор не привыкла. Не привыкла жить на широкую ногу, жить так, как показано в фильмах про богатеньких девчонок и сахарных мальчиков. Клаус дарил ей всё, на что она хоть немного косо посмотрит. Хочешь новый костюм? Бери. Духи? Может пять, на всякий случай? Книг? Да сколько твоя душа пожелает. И это пугало. Она боялась, что потеряет себя в ворохе цветных тряпок. — Я сегодня нашла Диего, прикинь? Осталось найти этого ублюдка, и…Кого там принесло? — громкое *Динь-Дон* оповещало о том, что кто-то стоял около входной двери. — Может не идти? Персик, ну…да, ты прав, я совсем с ума сошла. Разговариваю с котом. Это даже не смешно, — закатила глаза, вновь поднявшись на ноги. Однако, не успела она открыть и входной двери, как в комнате появился… — Пятый… — тихо прошептала девушка, сделав пару шагов назад. Громко сглотнула, сжав руки в кулаки, а после чуть не снесла трюмо к чёртовой матери. — Долорес, — голос у него задрожал. Перед ним, как и во время ядерного холокоста, стояла уже не та неуверенная девочка. Нет, внешне только немного изменились черты лица - стали чуть острее да фигура, возможно, приняла менее угловатые формы, но не более того. Что-то изменилось в её осанке, движении(эту дёрганность он в счёт не брал). Она ещё с минуту стояла в замешательстве. А потом бросилась к нему, вот только не чтобы обнять, а чтобы ударить. Звонкая пощёчина, звук от которой разлетелся по мерзотно-розовой комнате. Его ладонь на его же щеке. Да, не так он представлял себе их волшебное воссоединение. — Ты кинул меня! Ты, мать твою, меня кинул! — Долорес, я... — Что ты? Что ты?! Ты обещал найти меня, ты... — она обессилено уселась на кровать, будто несколько этих слов вырвали из неё все силы, что копились за этот год. Кошка уже давно покинула комнату, вильнув им на прощание пушистым хвостом. — Я знаю… Долорес, прошу, выслушай меня. — А знаешь, что хуже всего в этой ситуации? — она даже не поднимала на него глаз, прикрыв их рукой. А он готов был слушать, желательно крики, потому что его пугало, когда Ло говорила вот так вот спокойно. — Я всё ещё люблю тебя, Пятый. Я ждала тебя…ждала весь этот год, — она обвела рукой комнату. Только сейчас он заметил надписи на розовых стенах. — Я считала, но всегда…всегда просчитывалась. Я искала, я давала объявления в газеты. Я…хранила тебе верность, — многозначительно, даже слишком. Пятый плотно сцепил зубы-это ведь для него прошёл всего миг. — Я думала, что ты забыл о нас…что ты потерял счёт времени, или решил слинять куда-то в другое место. — Ты правда думала, что я…что я брошу вас? — Я уже ничего не думала. Год прошёл, Пятый, — она наконец подняла на него взгляд. Губы у неё чуть подрагивали, а руки чесались, будто шепча: "прикоснись к нему, ну же, прикоснись". Но он сделал это первым — коснулся нежной девичьей щеки большим пальцем, после притягивая девчонку к себе, наконец позволяя ей разрыдаться. — Я так испугался…я…я попал в Даллас, в…двадцать восьмое января. За минут пятнадцать до апокалипсиса. — До…чего? — всхлипнула рыжая, не поднимая от его плеча головы. — Апокалипсиса. Он отправился следом за нами, и…ты умерла. Там. Я видел твоё тело, как ты оседаешь на пол, — у него вновь начали подрагивать руки. В этот момент Ло наконец оторвалась от него, вытирая щёки и коря себя за излишнюю чувствительность. — Что ты так смотришь на меня? Я просто думаю, как бы нам не проебаться, как в старые-добрые. — Нам? Ты.... — Да, конечно я с тобой. Но если ты считаешь, что я прощу тебя так просто, ты очень сильно ошибаешься, Пятый Харгривз. Я ещё долго буду обижена на тебя, даже не смотря на то, что ты спас мою шкуру. — Так тому и быть. *** — Вам не кажется, что слишком много посетителей для меня в один день? — Харгривза в очередной раз вели по уже знакомому коридору. — Что они все хотят от меня? — И все Ваши сёстры и братья. Мы уже думаем, пускать к Вам других, или не стоит. — Господи, есть другие? — Это шутка, мистер Харгривз, шутка. — Как ты нашёл меня? — Страница шестнадцать — умалишённый мужчина был задержан местными органами управления возле дома Ли Харви Освальда. Указывается так же, что незнакомец был вооружён ножами, — хлопнув рукой по столу, Пятый приблизил лицо к лицу брата, прошипев прямо в самодовольную рожу. — Ничего не хочешь мне объяснить? — А что я должен объяснять? Местные органы власти не оценили мою самоотверженность и запекли в дурдом, когда узнали, чем она вызвана. — Слушай сюда, ты, — он притянул его за ворот рубашки, — долбонос тупорылый. Ты не тронешь Освальда и пальцем, понял меня? — С чего я должен вообще тебя слушать? Брат, у меня уже подпилены решётки на окнах, и если ты только хочешь поучаствовать. — Потому что у нас апокалипсис, который нужно срочно остановить, — он даже проигнорировал вопрос о своём участии. Кракен-то себя слышит??? — Ага, только он минимум через шестьдесят годков. — Не этот…новый, — скаут опустил взгляд-ему было стыдно сообщать брату, что он вновь призвал конец света. — Увязался за нами. Но Диего даже не попытался поверить. Лишь откинулся на спинку полу пластмассового стульчика и громко захохотал. — Господи, и кем он в этот раз вызван? — Может быть идиотом, который решил, что обязан спасти президента? — Так у меня получилось? Получилось, да? — Диего, Успо... — Ес! Я знал что у меня выйдет! — Диего, перестань вести себя, как ребёнок, иначе… — Иначе что, а? Что ты сделаешь? — Девушка, — Пятый вдруг обворожительно улыбнулся, посмотрев ему куда-то за спину. После, бодро вскочив на ноги, он заулыбался ещё шире. — Мой брат готовит побег, решётки на его окнах подпилены, — протараторил мальчишка. — Ах...ах ты сукин сын! — Диего едва успел залезть на стол, как его тут же пригвоздили к нему. — Нет! Нет, пожалуйста, только не иголки! — Мой брат - очень больной человек, — по-напускному сочувственно шептал братишка, пока Диего в руку вкалывали какую-то отраву. — Ты…ублюдок… — глаза сами по себе начали закрываться. — Надеюсь, он получит помощь, которую заслуживает, — подойдя ко Второму, шортики чуть наклонился, приближаясь к его уху. — Не злись, ладно? Я ещё вернусь за тобой. Споки-ноки. Долорес уже с двадцать минут пыталась нанести эту чёртову тушь на ресницы. Как же её бесил статус Клауса в этот момент — стоило ей только выйти на улицу, какой-то из его последователей обязательно увяжется следом и попытается прикопаться. И не дай бог этим кем-то будет пресса-сразу раскритикует внешний вид. А ведь она далеко не модница. — Господи, что ты делаешь со своим лицом? — Пятый оказался у неё за спиной всего за несколько секунд до того, как она вновь собиралась поднести кисточку к глазу. — Появился бы ты на пару секунд позже - я бы проткнула себе глаз, — закатила глаза девушка, откладывая косметику в сторону. — Мы идём в ночной клуб, как я понимаю. — Я иду в клуб. Тебе там делать нечего. — Не хочешь, чтобы я видела как к тебе липнут девки? — довольно агрессивно спросила Пемберли, открывая блеск, нанося его на тонкие губы. — Ты ревнуешь? — Нет, просто спрашиваю, — фыркнула она, закидывая продолговатую тару куда подальше. — У нас конец света на носу, не думаю, что ты будешь заводить знакомства, даже однодневные. — Мило. В детстве Эллисон по-другому описывала нам женщин. — Эллисон и я - две абсолютно разные девушки. Кстати, насчёт неё…я, кажется, примерно понимаю, где она может находиться. — Например? — на ****** стрит. — А что там необычного? — Район чернокожих… — сглотнув, прошептала девочка. Единственное, что для неё было болезненным в это время — такая явная дискриминация абсолютно всех, кто хоть как-то отличался от статистического австрийца. — Район…господи, как я раньше не додумался. — У тебя времени не было, — закатила глаза она, завязывая волосы в неаккуратный хвост. — Я могу подбросить тебя к клубу, а потом поеду туда. — Я не хочу отпускать тебя одну в это сомнительное место. — Я не сахарная, Пятый, не растаю. — Ладно…сделаю вид, что я тебе поверил, — он резко подхватил Ло под руку, когда та перецепилась каблуком о ковёр и чуть не упала. Было слишком непривычно видеть её…такой. — Только…подними немного голову, — девушка послушно выполнила приказ, и её губы тут же наткнулись на чужие, слишком напористые, будто это Пятый с год её не видел, а не она его. Ком где-то внизу живота начало стягивать от простых, едва ощутимых из-за плотной ткани платья касаний. Она сама себе удивилась - нет, сейчас не время…не самое лучшее, чтобы поддаваться обычному подростковому желанию. Но так хотелось. Особенно тогда, когда чужие руки поползли ниже, чуть подтягивая ткань вверх. — Пятый… — с придыханием прошептала она, отстранившись от него, — прекрати, что ты... — кровь в висках стучала,а внутренний голос орал,чтобы она поскорее закрыла свой чёртов рот. — Ты знаешь что я делаю — прошипел парнишка, подходя ближе к кровати и садясь на неё. Всё это время он не отпускал её руки, следил за тем как розовеют щёки, как начинают блестеть глаза. — У нас нет на это вре... — он резко дёрнул её на себя, практически заставив сесть ему на колени, запуская руки под платье,цепляясь за кромку чулок(ещё один минус этого мерзкого времени). Идиот, господи, какой же идиот. Самоуверенный, слишком властный, самовлюблённый, тринадцатилетний идиот в блядских скаутских шортиках, — мени.  Я говорю, прекрати… — Не порть момент, а? — попросил он, впиваясь ей в губы. Затыкая, чтобы она больше не произносила ни звука. Всё только началось, а он уже чувствовал, как долго она этого ждала.Чувствовал по дрожи в пальцах, которые послушно ослабили галстук, по дрожи в ногах, на которых он беспорядочно оставлял ожоги от ледяных касаний. — Знаешь, а ты ведь вся дрожишь… — в голове всплыли её слова о сохранённой верности, пока чужие проворные пальцы избавлялись от рубашки. — Закрой. Свой. Рот, — прошептала она ему на ухо, стягивая мешавшую ткань, откидывая её куда-то на ковёр. Дежавю. — Можно считать, что я прощён? — самодовольство когда-нибудь погубит его. —  Мечтай. — Хм…может…подумаешь ещё раз? — рука скользнула выше, по бедру, ближе к нижнему белью, задевая края кружева. — Пятый… — она пыталась серьёзно смотреть ему в глаза, но получался лишь полу потерянный взгляд загнанного в угол ребёнка, по которому сразу стало понятно: Он своё получил *** — Через час на этом же месте, понял? — пришлось натягивать сверху шарф. Девушке в её юном возрасте не стоило показываться со знаками страсти в людных местах. — Ты уверена, что справишься с Эллисон? — Да, я уверена. Не переживай, Харгривз. Лучше уговори своего брата. Скажи, что мы нашли его любовь, всё такое. — но мы ведь не... — Дави ему на чувства, говорю. Так он легче примет информацию, охотнее захочет с нами сотрудничать. Ну как ты не понимаешь? — Хорошо, ладно. Если что... — Тут нет телефонов. — Точно. Ладно, чёрт с ним. — Удачи, Харгривз. — И тебе, Пемберли. Ещё с пятнадцать минут у неё ушло на то, чтобы доехать до района цветных. Уже въезжая туда, она начала нервно постукивать пальцами по рулю. Её многие провожали взглядами. Кто-то враждебными, кто-то непонимающими. Белая девушка на недешёвом автомобиле подъехала к местной парковке, закинув при выходе из машины манетку, показывая тем самым, что она за место заплатила. Нонсенс. — Здравствуйте, — те мужчины, что глазели на неё менее враждебно, чем остальные вызывали куда больше симпатии, потому она подошла именно к ним — извините, вы бы не могли подсказать… — она дрожащими руками достала из внутреннего кармана пальто фотографию, — вы не видели, — пальцем указала на Третью, для верности обведя её фигурку, — вот эту женщину? — А вы по какому поводу интересуетесь? — Я её подруга, — Ло не помнила, когда в последний раз пыталась так смягчить голос — ведь одно неверное движение, и её просто вышвырнут. — Белая и такая молодая? Я Вам не верю, вы, должно быть, на полицию работаете.Или чего хуже - шпионка. — Что за вздор? — недовольно пробубнила, уставившись на асфальт. — Прошу вас, поймите меня, я...мне очень нужна её помощь, вы даже не представляете насколько. — Почему мы должны тебе верить? — Потому что…у вас нет выхода? — Ответ неверный. — Могу поговорить с ней хоть при вас. Я же сказала, я её подруга и мне нужна помощь. Я пришла от Пророка, в конце-то концов. — Пророка? — в этот момент двое мальчишек (её возраста один и немного старше другой) замерли, задержав у рта бумажные кофейные стаканчики. — Да, я…я его сестра. — Я что-то припоминаю…её показывали в одном из телешоу.Точно, она его сестричка, Долорес, верно? Она облегчённо выдохнула-никогда не подумала бы, что Клаусовские игрушки могут так сильно ей помочь. — Верно. — Она в сороковом доме. Только не одна, и я бы посоветовал вам быть осторожнее. — Спасибо огромное. Вы очень помогли, — кивнув мужчинам в знак благодарности, она чуть ли не бегом побежала, отстукивая ритм маленьким каблуком (чертовски неудобная обувь. Честно, она однажды психанёт, достанет кроссовки, в которых сюда явилась и будет их подо всё на свете носить). Вскоре она достигла цели. Оказывается, дом этот представлял из себя парикмахерскую, и располагался прямо по улице, так что трудности в поисках не возникло. Тихий стук в дверь, женский, такой знакомый голос, недовольно пробубнивший "кого там ещё принесло? если это он, то…". Резкий жёлтый свет из помещения заставил девочку прищуриться, приложив руку ко лбу. — Эллисон? — она даже удивилась. Женщина чуть убавила в весе, стала выглядеть куда здоровее, и новая причёска шла ей куда больше. — До… Долорес? — прошептала женщина, отступая на пару шагов назад, будто пропуская её в комнатку, в которой сидело ещё как минимум восемь цветных. — Да, я…привет, — единственное, что она смогла произнести, разведя руками. Женщина тепло улыбнулась, однако, не обняла её. Вначале хотелось обидеться, но после стало понятно. Её друзья не поймут. — Я…пришла спросить, нужно ли помочь с агитацией? — по взгляду Третьей поняв, что здесь происходит, она повертела головой. — Милая, кто это? — тёмный мужчина подошёл в Эл, обнимая ту за схуднувшие плечи и целуя в висок. — Это моя подруга. — Элисон, но ведь она…белая. — И это её точно не портит. Она хороший человек, не бойтесь. — Ладно, раз ты так говоришь, — на неё всё ещё смотрели с враждебностью. — Я…ещё хотела кое-что передать, — она вновь полезла во внутренний карман, достав оттуда листок, такой же, какой дала утром Диего. — Заходи, если что. Мы нашли практически всех. Глаза у Элисон от этих слов округлились ещё больше, загорелись детской надеждой. — Всех? — Да, почти. Будем очень рады тебя видеть. — Хорошо, я…до встречи, Долорес. — До встречи, — кивнула она. — До свидания, — обратилась к остальным. — Ага — буркнул ей кто-то в спину, а после, Эллисон закрыла дверь, помахав ей. Чёрт, а ведь ожидалось, что именно от неё последует самое большое количество негатива. Они с Пятым думали, что не смогут уговорить Третью, что придётся использовать силу. Но та, как и скаут, желала увидеть семью, и чем раньше, тем лучше. — Итак, чего ты хочешь, — Лютер уже возненавидел момент, в который вновь увидел знакомую фигуру. За тот год, что он проторчал в Далласе, он успел покрыться коркой льда и негатива, которую разбивать было уж точно не Пятому. — Хочу, чтобы ты не дышал мне в ухо как стриптизёрша, а сел рядом. Он поджал губы. Малолетний говнюк ещё строит его, ставит свои условия? Серьёзно? Это ведь просто бред — здесь главный вообще-то он. Но всё равно слушается, пальцем поддевая стул с соседнего столика, садясь возле брата. — Итак, повторю свой вопрос. Чего.Ты.Хочешь? — Хочу, чтобы ты меня выслушал, — вновь его "хочу". —Слишком многого хочешь, Пятый. — Как я понимаю, Долорес тебя уже послушала, причём с удовольствием. — Не смей вплетать её сюда, понял? Мы говорим о тебе. Сколько ты уже здесь? — Почти год, по твоей милости, кстати… — где-то там, за спиной братца, какой-то идиот пытался прикопаться к его боссу. Ох, зря, очень зря  — Извиняй, но мне уже пора, — но стоило ему только встать, как его резко и очень ощутимо схватили за руку — он даже не думал, что у скаута может быть такая сильная хватка. — Лютер, совсем скоро конец света. Я понимаю - облажался, я очень виноват перед тобой, но…прошу, выслушай меня. Выслушай и пойми. Ты нам очень нужен. Всем нам. Мне, Эллисон, Клаусу, Диего. Ты должен помочь, вспомни - это ведь твой долг. Пытался давить на больное? Этот идиот пытался надавить на его больную тему? — Из-за тебя эти имена уже практически ничего для меня не значат. — Но конец света... — упрямо гнул свою линию подросток. — знаешь, мне как-то… —…насрать? — вечерний воздух трепал её волосы, пока она гнала в сторону дома. Скоро перевалит за десять, а ей чертовски хочется есть. — Серьёзно, он так и сказал? — Не только это, но…с ним всё куда сложнее, чем я думал. Чёртов придурок, а я ведь думал, что с ним проблем не возникнет. — Ну, знаешь, я могу его понять — не каждый день твой младший брат после очередного проёба появляется и говорит о конце света. Для него это, конечно, не впервые, но… — Не начинай, а. Ты лучше не делаешь. — Да ладно тебе, Пятый, — она выкрутила на всю музыку, они как раз едут мимо какой-то фермы. — Будет весело. — Ты ведёшь себя как маленький ребёнок. — Рот закрой! Да, всё -таки, именно этого ей и не хватало.