***
А в это время в Штатах была глубокая ночь. Усаги крепко спала, держа за руку Сейю и немного прижавшись к нему, в ногах у них, свернувшись в калачик, спала Луна. Вот Усаги выходит из душа, ступая босыми ногами на холодный кафельный пол. В ванной почему-то очень холодно и дует ветер. Усаги обращает внимание на окно — оно открыто настежь, поэтому и холодно. Девушка подходит к нему, чтобы закрыть, но вдруг какая-то невидимая и таинственная злая сила начинает душить её. Усаги отчётливо чувствует, как чьи-то невидимые руки обхватили её шею и душат, душат её, медленно лишая её лёгкие воздуха. Усаги становится очень плохо, она пытается кричать, но ничего не получается — не хватает сил. «Дай мне поцелуй, девочка! Всего один лишь свой поцелуй, и ты будешь жить!» — странный и одновременно жуткий голос звучит в её сознании, и Усаги пытается кивнуть. Тут же ощущение удушья резко исчезает, но появляется другое, не менее противное ощущение — как будто чей-то холодный и склизкий язык проникает в её рот. И тут началось ужасное — её горло, гортань, язык словно сгорели дотла, поцелуй оказался обжигающим в буквальном смысле. Губы пересохли настолько, что кожа на них стала лопаться, покрываясь многочисленными уродливыми язвами, и изо рта хлынула кровь. Кровь, однако, была чёрная и тягучая, а не жидкая. Она опутала всю голову и лицо Усаги и та вновь начала задыхаться… Послышался жуткий мужской смех и перед ней появился демон, замотанный в множество бинтов, как мумия. Каким-то непонятным образом Усаги уже поняла, что это всего лишь страшный сон, а не реальность, но проснуться она почему-то не могла — веки налились свинцом и не открывались, рот оказался парализован и девушка не могла издать ни звука, ощущая неприятное давящее чувство в груди. Комнату Усаги наполнил страшный крик девушки, от которого и Сейя, и Луна мгновенно проснулись и вскочили с кровати, словно бы на них вылили целый тазик кипятка. Усаги тоже уже проснулась и теперь её руки трогали собственную шею и грудь, чтобы убедиться, что с ней всё в порядке и она не задыхается. — Проклятье, — сокрушенно произнесла Усаги, и увидев вопросительно-обеспокоенный взгляд кошки, пояснила: — На меня напал демон и попытался сжечь мои внутренности посредством демонического поцелуя! — Куколка… — Сейя сочувственно посмотрел на неё, присев рядом и крепко обнимаю хрупкую, дрожащую от страха и испытанных эмоций, девушку за её плечи. — Не бойся, детка. Я рядом, я сумею защитить тебя. Обещаю. — Спасибо тебе, любимый! Я знаю, что пока ты рядом — мне нечего бояться! — Усаги положила голову на его плечо и прижалась к Сейе всей своей сущностью, желая как можно быстрее успокоиться и прийти в себя. Но такое сильное потрясение побороть было непросто и Усаги понадобилось немало времени, чтобы унять свою нервную дрожь. И только когда она выпила кофе и приняла контрастный душ, ей немного полегчало и девушка решила обо всём рассказать Сейе и Луне. Лунная воительница рассказала всё в подробностях, уточнив и то, что её целовали против воли и это существо явно было нечеловеческим. — Не думаю, что это простой сон, иначе если бы это был просто кошмар, я бы легко проснулась! А я не могла это сделать некоторое время, я словно оказалась парализованной: глаза и рот совсем не хотели мне подчиняться и не открывались. Сейя клятвенно пообещал своей возлюбленной, что приложит все усилия, чтобы защитить Усаги, после чего предложил ей сходить куда-нибудь развеяться. Усаги была только за и согласилась сходить с Сейей в ближайший парк культуры и отдыха, а затем, если останутся силы и время, — то и в кино и кое-куда ещё. А в Японии в это время произошло много чего интересного — Минако уже перевели из реанимации в обычную палату, и к ней пускали посетителей, первой из которых оказалась Макото; Мамору сильно заболел и слёг в постели с высокой температурой, а через несколько дней ему поставили диагноз — свиной грипп. Ами, Рей, Харука и Мичиру пытались выяснить кто на самом деле стоит за демонами-жрецами, которые нападали на невинных, обращая их в монстров, однако пока их попытки не принесли должного результата. По прошествии ещё семи дней Минако выписали и первым делом она стала искать своего любимого кота Артемиса. Разумеется, активное участие в поиске важной кошачьей персоны принимали и старлайты, и Принцесса Метеор, которая тоже захотела быть полезной. Но к сожалению, первые два дня поисков оказались безрезультатными, и у Минако заметно поубавился энтузиазм. — Я, наверное, больше никогда не увидел своего кота, — стараясь сдержать рвущиеся наружу слезы, прошептала Минако, положив голову на плечо Ятена. — Поверить не могу, что он пропал и его нигде нет!***
Пасмурные дни были стандартным явлением для ноябрьского Токио. Дождь обильно поливал все вокруг, нагнетая уныние на всех жителей города своими низкими, темными облаками. Зловонный запах, свойственный отнюдь не всем районам Токио, говорил двум девушкам, медленно шагающим по тротуару в резиновых сапожках и зонтами в руках, что они находятся в самом неблагополучном районе города. — Никогда здесь не бывала, — с опаской оглядываясь по сторонам сказала Минако. — Это специфический район, — бегло ответила Ами, не отрывая взгляда от своего мини-компьютера. — Ты уверена, что он где-то здесь? — перепрыгивая огромную лужу спросила Минако. — Да. Мои данные не могут врать, — строго ответила Ами и вступила в огромную, глубокую яму, которую перепрыгнула Минако. — Хорошо, что сапожки хорошие, — подмигнула ей Минако, вспоминая как практически силой заставила одеть их Ами. Вдруг до ушей девушек донеслось пронзительное жалобное мяуканье. Обернувшись направо, девушки увидели Артемиса. Бедный котик был сам на себя не похож — весь грязный, лохматый и взъерошенный, а одна из лап у кота кровоточила. Минако тотчас же подбежала к нему, и взяла любимого питомца на руки, прижимая к себе и поглаживая. — Нашёлся, бедняжка! — облегчённо выдохнула Айно. — Артемис, что произошло? Где ты был всё это время и как оказался на помойке? — Мяу! Минако повторила свой вопрос, но кот продолжал мяукать — по непонятной причине он перестал говорить и теперь отличался от обычных котов и кошек только лишь золотым полумесяцем во лбу. После того, как Минако отмыла Артемиса и привела его в порядок — минуло несколько дней. Котик по-прежнему не мог говорить, и это очень печалило его хозяйку.***
Однажды к ней в гости напросилась Рей Хино, и между двумя подругами состоялся откровенный разговор. Минако честно призналась Рей, что в какой-то мере поддерживает решение Макото отказаться от воинского долга, и заявила, что абсолютно каждый человек в мире имеет право на собственное счастье. — Да, но мы поклялись защищать Принцессу Серенити, а Макото показала себя наглой эгоисткой, которая поставила свои хотелки выше всего остального, — раздражённо ответила Хино. — Она тоже имеет право на счастье, — возразила Минако. — И не нам осуждать её за то, что она отказалась от долга, подобно Усаги. Кстати, — Минако вперила свой взгляд в собеседницу, — после того, что мне пришлось пережить, я сделала для себя определённые выводы. — И какие же? — Рей неодобрительно прищурилась, казалось, она уже догадывалась о решении подруги. И её догадки оказались верны — Минако сообщила подруге о том, что тоже отказывается от воинского долга, добавив, что теперь долга как такового нет, ведь Принцесса сама сбежала от них и живёт как хочет. — Дура безголовая! — Рей так сильно разозлилась, что в порыве гнева позволила себе поднять руку на Минако и ударить её по лицу. — Ты такая же крыса, как Макото. И Такседо Маск не лучше — обленился в край. Тут демоны стаями рыщут, а вы такое вытворяете! Да чтоб вам гореть в адском пекле всю свою жизнь! Как и следовало ожидать, Рей восприняла решение Минако в штыки и этим же вечером созвонилась с Харукой и Мичиру и всё им доложила, впрочем, как и остальным сейлорам. Она до сих пор была в бешенстве от решения Айно, да и на Макото тоже до сих пор злилась.