Дурные сны

--за несколько дней до этого--       Торин любил возвращаться к сестре. Любил тихие вечера в ее доме, наполненные семейным уютом, которого он был лишен.       С годами он все чаще задумывался о том, почему не обзавелся семьей сам. У него была сестра, племянники, которых он любил и которые в нем души не чаяли. У него были друзья, верные и преданные, что с ними в огонь и воду – все равно.       Но одиночество и тоска грызли его в последнее время все сильнее. Это была обычная тоска по утраченной Родине, к которой теперь добавилось что-то еще… словно мысли о том, что было бы если он решился жениться, нашли себе путь к его сердцу. И тревожно бились в груди.       Он не думал об этом прежде, занятый с утра до ночи, мечтая и готовясь отправиться в последний поход этого мира – к возвращению своей Родины…       Теперь он смотрел на Дис и понимал, чего добровольно лишил себя. Но теперь было уже поздно. Да, несомненно поздно… седины в его волосах было все больше… старик…       Он ощущал себя стариком. Еще немного и племянники найдут себе спутников жизни и все тогда… родятся внуки…       Дис всегда принимала его радушно. Хотя в последнее время, когда разговоры о походе на Эребор стали подниматься все чаще, ее все больше беспокоило, что Торин возьмет Фили и Кили с собой. И ладно Фили – он уже совсем взрослый… но Кили… обязательно ведь увяжется с ними – запрещай, не запрещай – не проймешь. Хоть Махалом заклинай, а все равно если решит – то увяжется за дядей. Слишком сильно любит его. Слишком сильно влияние Торина на Кили. И из лука он стрелять научил, и мечом сражаться не хуже брата да отца. И все равно, что Дис всегда была против – умели они от нее спрятаться, и скрыться, что та узнавала обо всем, когда дело было сделано.       Когда Кили в глаз белке на охоте стреляет. Тогда и выясняется, что они с Торином не в соседний город к Оину в гости уехали, а в лес на стрельбище…       Уж и ругалась Дис с Торином, да что поделать. Гномья кровь. Королевская кровь.       В их доме никогда не запиралась дверь. Привычка, которая много чего стоила Дис – люди не были такими честными, чтобы не зайти, да и не умыкнуть чего-нибудь, но с дурными делами в дома гномов не лазили. Гномов боялись, и сильнее боялись их мести. А вот украсть пару ваз да хлопковых простыней – какой ж вред да беда?       Дис ко всему относилась философски, и дверь запрещала запирать.       Так она хранила память об Эреборе. О своем потерянном доме, где были мир и процветание, где не было ни краж, ни убийств… ни других преступлений.       Торин прошел на кухню, где сестра вовсю хозяйничала у плиты и замер, держась рукой о косяк, смотря на нее. Она была от него в пол оборота, но так занята была, помешивая и пробуя что-то в большом котелке, что не заметила его совсем.       – Здравствуй, Дис,– все же сказал он, чтобы не пугать ее, если она обернется и вдруг увидит его сама.       – Торин! Ты всегда приходишь вовремя! Всегда к столу!       Торин усмехнулся.       – Может, это ты чувствуешь, что я в пути?       – Может быть и так!       Дис наскоро вытерла руки о полотенце и подошла к брату. Они крепко обнялись.       – Видел Фили в кузнице. Совсем взрослый стал,– проговорил Торин, проходя к столу, и выкладывая на него свеже-подстреленную дичь.       – А Фили с отцом ходили вчера на охоту. Ничего не смогли подстрелись… ругались на погоду. Ветер.       – Да, ветрено,– согласно кивнул Торин.       – А ты никогда пустым с охоты не возвращаешься… в чем секрет?       – Почему никогда? – чуть слукавил Торин. Даже сестре он бы в том не признался. Но отчего-то так было… отец рассказывал ему об этом в детстве… да только он никогда серьезно не воспринимал того. Животные чувствуют короля… смешно! какой он король? До бывшего его королевства месяца два пути.       – Я тут для Кили принес… – он выложил на стол небольшой кожаный мешочек.       – А чего ж не клинки?       Торин усмехнулся да ничего не сказал.       – Скоро придет?       – Вечером. Ты-то голоден?       – Я бы отдохнул лучше, поужинаю с вами потом.       – Сам комнату свою найдешь?       Торин улыбнулся и ушел, оставив Дис доготавливать ужин.       Это был второй дом Дис здесь. И в отличие от первого, места в нем было гораздо больше, так что на втором этаже была оставлена небольшая комната для Торина.       Он прошел внутрь и закрыл дверь, запер ее на засов. В отличие от сестры, он быстро привык к реальности вне дома и не собирался порядок Эребора нести сюда. Он не любил, когда ему мешали отдыхать. Не любил, когда кто-то видел, как он спит. Не специально, но Дис могла зайти, чтобы позвать его к ужину. А так… стук в дверь – это все, что его побеспокоит.       Засов он приделал сам несколько лет назад. Дис побурчала тогда для порядка, но оставила все как есть. Эта комната – была маленьким домом Торина и Дис не решалась навести там свой порядок.       Другого дома у Торина не было. Не обзавелся ни семьей, ни крышей. Он большей частью всегда был в разъездах, провожал торговые караваны, добывал деньги, никогда не сидел на месте. И здесь у сестры никогда не задерживался дольше нескольких недель.       Он не мог позволить себе осесть. Это значило потерять последнюю надежду.       Он не был здесь несколько месяцев, с начала лета, а на столе, полу ни пылинки, кровать застелена чистым, а на столе в вазе последние полевые цветы. Кили… кто ж еще?       Ждет его каждый день. И за что только любит?       Впрочем, неплохим он дядей был. Вот и любят его, что Фили, что Кили.       И готовы за ним куда угодно. И возвращать Эребор в первую очередь.       Торин снял с себя заплечную сумку и присел за стол. Достал несколько листов пергамена, но быстро просмотрев написанное, он убрал их в сумку, стянул с себя сапоги и верхнюю одежду и забрался в кровать.       Он почувствовал, как расслабляется все его тело. Еще бы помыться с дороги, но это еще успеется. Спать он хотел невыносимо. Последние несколько суток провел в пути, позволяя себе едва ли по несколько часов сна…       Он видел сон. Окровавленные тела Фили и Кили у подножья Эребора…       Он пытался защитить их, пытался побороть армию орков в одиночку… но не мог.       Стук в дверь его разбудил. И он судорожно выдохнул, с благодарностью косясь на закрытую дверь и слыша голос Кили.       – Если ты не спишь, мы ждем тебя к столу. И даже если спишь – мы все равно ждем. Дядя!..       И почти умоляющее.       – Как долго тебя не было! Так хочу тебя быстрее увидеть.       – Сейчас спущусь,– крикнул он, чтобы успокоить Кили. И сел в кровати.       Он видел этот сон очень часто. В последнее время, когда в воздухе повисли какие-то разговоры о возвращении Эребора еще чаще. Но разговоры эти были – лишь мираж. А сны – они поражали его своей реальностью.       Он просыпался в слезах обычно. Иногда он просыпался оттого, что попросту не может дышать. И делая судорожный вздох, он снова и снова повторял себе – что не стоит Эребор жизни его племянников.       Да, это всего лишь сон… но что есть сны? Как не предупреждение, что посылается свыше? Если он возьмет их с собой, если осмелится поехать… такое будущее их может ждать.       Он вытер со лба пот, достал из сумки новую рубашку, купил по случаю того, что одна из его прежних, буквально рассыпалась на нем от старости. Повертел ее в руках и ухмыльнулся, представляя реакцию Дис и Кили. Уж больно эти двое его любят. И уже который раз пытаются пошить или купить ему новых рубашек, а он всегда отказывается.       Потом он представил реакцию Кили на его подарок, и на сердце стало легче. Фили уже оценил свой подарок, когда Торин заглянул сегодня в кузницу по дороге сюда. Этот юноша был просто помешан на кинжалах, и Торин прикупил ему по случаю отменный и совсем крошечный, но довольно таки опасный кинжал.       Это было любимая часть его возвращения домой – дарить подарки этим двум. Иногда пустые безделицы, но даже простому полевому цветку или пристреленной белке, эти двое радовались до небес – потому что это было от Торина.       У него могли быть его дети. Могла быть жена, семья, дом… все это…       И ради чего он от всего отказался?       Одинокий Король. Вдали от своей Одинокой горы.