Дурные сны

      Дни замелькали в своей неизменной череде. Опали последние листья с деревьев, завьюжили первые снега. Зима пришла. По всем приметам выходило, что будет она долгой и холодной. Весна будет не скоро.       Лишние недели на обдумывание.       А что будет, когда снег растает и взойдет солнце нового года?       Новая жизнь. Все решится весной.       Тиана не ведала о планах Торина, не понимала, что когда он смотрит на нее иной раз, он задает себе один и тот же вопрос. Сама она знала, что весной, когда можно будет отправляться в путь, они поедут в Железные холмы. Все, что она знала о них – так это то, что они далеко. На другом конце света. А еще она знала, что по какой-то причине их правитель не принял беженцев из Эребора. На счет этого, она не была уверена, может беженцы из Эребора сразу не захотели туда идти. Впрочем, мама рассказывала ей, что Трор взамен Эребора пытался вернуть Морию, занятую орками… и гномы Железных холмов участвовали в этой войне. И хотя битва была выиграна, королевство отвоевано не было. Гномы Железных холмов вернулись к себе, а гномы Эребора отправились дальше на запад в поисках нового дома… который они и нашли здесь…       Она не хотела жить в Железных холмах, но Торин был прав – здесь оставаться ей после того, как они расторгнут брак было небезопасно. Поэтому она и слова не выговорила против Железных холмов…       С Дис она ладила плохо. Она не могла сидеть без дела, кроме того, ей хотелось готовить для Торина, но Дис была хозяйкой на кухне, и всякий раз была недовольна, когда Тиана что-то делала сама.       Но и нахлебницей Тиана не была. Она устроилась на работу портнихой. И половину заработанных денег она отдавала Дис. Вторую половину она откладывала на их с Торином путешествие в Железные холмы.       Торин тоже работал. Никогда еще – даже в те годы, когда они только обосновывались здесь – он не работал так самозабвенно.       Он буквально изматывал себя за день, и к вечеру он просто валился с ног от усталости. И все, что ему оставалось, это наскоро отужинать и упасть в кровать.       Он просто напросто не хотел думать о том, что будет. Он бы с радостью вообще отправился куда-нибудь прочь, и, вернувшись к весне, посмотрел бы на Тиану спустя несколько месяцев разлуки и понял бы – скучал или нет, _любит_... или нет…       Но зимой ему деваться было некуда. Поэтому он пропадал на работе. Но это помогало мало.       Спали они в одной комнате на одной кровати, которую Торин расширил, как только встал на ноги после болезни. Делать две кровати были подозрительно. А спать на старой было все же тесно.       И если Дис недолюбливала Тиану за ее молодость, Кили в ней души не чаяла. Вот уж кто действительно радовался за дядю и за Тиану. И был счастлив, словно это было ее собственное счастье.       Торин уже лег в кровать, когда Тиана тихо зашла в комнату и притворила за собой дверь. Она посмотрела на лампу на столе, что Торин не стал тушить и села за стол. Она достала из корзинки вышивку, но посмотрев на уже вышитое, убрала ее обратно.       Потом она оперлась головой на руки и замерла.       Торин внимательно следил за ней. Она, очевидно, подумала, что он уже спит.       – Почему ты плачешь? – спросил он.       Тиана вздрогнула, оборачиваясь к нему. Глаза ее и правда были мокрыми от слез, хотя она и плакала совсем без шума.       – Я так… это пустое… простите, я не хотела вас разбудить.       – Я не спал. И все же?       – Ничего…– она быстро вытерла щеки рукавом и не заметила, как Торин встал и, накинув на себя халат, подошел к ней.       Он сел на второй стул, совсем рядом к ней. В его взгляде, коснувшемся ее лица, Тиана почувствовала заботу и едва сдержалась, чтобы заново не разрыдаться.       Торин опустил руку на ее плечо.       – Годовщина смерти твоей матери?       – Ровно полгода, откуда вы?..       – Не знаю... Какой она была?       – Самой доброй и преданной. Она была настоящей гномкой.       – Что ты имеешь в виду?       – Многие гномы здесь, даже те, кто помнит Эребор, уже смирились с его утратой, они начинают жить как люди, вести себя как люди. Они забывают, кем были и кем должны быть… гномы – это ведь не место, это должно быть в душе. Мама помнила, и чтила все традиции… и было так легко рядом с ней. А сама я много чего не помню… я думала, зачем запоминать, если рядом есть мама… Всегда скажет, когда какой праздник, как его справлять, в какой день нельзя ничего есть…       – День памяти всех умерших.       – Да, и всех погибших.       – В конце зимы. Я скажу тебе, когда он будет.       Тиана улыбнулась ему.       – Тебе бы новое платье купить,– нахмурился Торин. Оба платья, что у нее были, раньше принадлежали Кили. И хотя она отдала не старые свои платья. Они – носимые постоянно – очень быстро исшаркались и даже прохудились. Тиана зашила их на работе. Они всегда были чистые и выглаженные, но все равно смотрелись бедно.       – Да зачем? Это очень хорошее платье. И прослужит еще до весны. А потом и в поход его надену, не новое же надевать?       – Ты ведь жена к… моя жена,– он поморщился от того, как фальшиво это прозвучало. – Тебе нужно хорошо выглядеть.       – Хорошо, я возьму на работе ткань и сошью себе платье.       – Завтра пойдем и купим.       – Торин! Зачем это? Не нужно.       – Мало тебе шитья на работе? Не спорь, прошу тебя. **       Торин забежал с работы на обед, они договорились с Тианой, что она отпросится пораньше, и они после обеда пойдут в лавку за платьем. Кили обещала явиться тоже. Событие было не из ряда вон, но не привычное. Они редко когда покупали себе готовые платья, в основном все шили на себя сами. Благо, кроме того, как махать мечом, Кили неплохо справлялась с иглой и ниткой.       – Значит, платье идете покупать? – спросила Дис, сидя за столом напротив Торина.       Торин отложил ложку и посмотрел на сестру. Нет, он не хотел бы начинать этот разговор, тем более теперь, да только тянуть дальше было некуда. Он чувствовал, что сестра не любит Тиану, и ему это не нравилось.       – Да,– ответил он. – Все, что у нее было, сгорело в пожаре.       – Это я знаю… просто и сшить можно было бы…       Торин пожал плечами, думая как подступиться к этой теме, но Дис заговорила сама.       – Что-то она у тебя все время плачет!       – То есть?       – Как не встречу ее на кухне, она посуду моет и плачет. Думает, что я не замечу под шум воды? Она у тебя, часом, не беременна?       Торин неопределенно покачал головой.       – Ты ее не очень-то любишь.       – Не знаю, Торин…       – Когда придет весна, мы уйдем.       Дис побледнела и выпустила из руки полотенце.       – Торин! – горячо заговорила она. – Я ничего такого не имела в виду! Просто ей тяжело и мне непривычно, сам ведь знаешь, что я даже Кили на кухню не пускаю готовить, хотя этой-то бы не помешало. Я вовсе не гоню тебя из дому! Я ведь знаю… всю свою жизнь здесь, ты не скопил и меры, потому что всем пытался помочь. Оттого у тебя своего дома нет. Но мой дом – твой дом. Уступлю я твоей Тиане два дня в неделю кухню, пусть хозяйничает.       – Спасибо, Дис.       – Просто это все так неожиданно вышло… нужно время. Живите! А весной можно сделать пристройку. Двалин давно уже собирался, втроем вы быстро управитесь, и будут у вас свои комнаты. И отдельную кухню можно сделать… все ведь можно сделать! И жить…       И перестать уже думать о возвращении Эребора… Просто жить.       Растить детей. Любить.       Разве мало этого?       Разве мало? **       Новое платье было темно-синего цвета и удивительно ей шло. В нем она действительно смотрелась женой короля. И вышло дешевле, чем Торин рассчитывал, так что они еще зажимов для волос ей купили и прочих разных глупостей.       – Спасибо! – она не удержалась и, когда они вышли из лавки, быстро поцеловала Торина в щеку и обняла. Кили только усмехнулась, на них глядя. Торин же растерялся совершенно. Если не считать того, что они спали в одной кровати – под разными одеялами, на двух подушках – он обнимал ее в последний раз, когда нес на руках в дом Дис.       Тиана почувствовала его растерянность и поспешно отпрянула.       – О, не нужно смущаться моего присутствия,– смеялась Кили, понимая все по-своему.       Торин растерянно невпопад кивнул. Он пытался понять, что почувствовал в этот миг… наконец, он тяжело выдохнул.       – Идемте домой, у Дис, наверное, уже и ужин готов. А, и да, она сказала, что два дня в неделю готовить будешь ты.       – Правда?       – Да.       – Ого,– отозвалась Кили и даже замерла на месте. Готовить она умела, по крайней мере, теоретически, часто она смотрела, как готовила Дис и все запоминала, но сама готовила очень редко. Ее такое положение дел вполне устраивало. Но само то, что мама разрешила хозяйничать на кухне Тиане, было из ряда вон.       Она догнала Торина, и взяла его под левую руку – под правую он шел с Тианой.       – И как ты ее уговорил-то?       Торин только усмехнулся и ничего не ответил.