Amantes sunt amentes

Со всей нежности ударю Пропасти вместо прочности между нами Сколько нежности нужно принести в жертву Чтобы нас спасти? ©

Ты не хотел его убивать. Ты понимаешь это в тот самый момент, когда лезвие Шуанхуа выскальзывает из его тела. Он делает шаг вперёд, слегка пошатнувшись, нелепо вытягивает руку в бессмысленной попытке ухватиться за воздух. У него сейчас огромные, по-детски удивлённые глаза, ты этого не видишь, но отчего-то всё равно знаешь. Слишком меткий удар. Ему осталось не больше пары минут, и ты ничего не успеешь сделать. Ты не хотел его убивать. Осознание приходит столь внезапно, что тебе приходится проглотить собственный смех. Ведь ты ещё не сошел с ума, пока… Упасть ему ты не даёшь, подхватываешь на руки почти бережно, опускаешься вместе с ним на колени. Его порывистое дыхание теперь ещё ближе, прямо у тебя под сердцем. — Сяо… Синчэнь… — в его голосе сквозит удивление. Шёпот пробирается под кожу сквозь темноту, в которой ты живёшь. Ещё немного — и ты останешься в ней совсем один. Ты уже ощущаешь её ледяное дыхание на своей шее. Хотя, наверное, это просто ветер. — Тшш, — ты прикладываешь палец к губам, наклоняешься ближе и целуешь его в лоб. — Не бойся, сейчас всё закончится… Он никогда не боялся смерти, но ты всё же даришь ему этот момент. Пожалуй, это единственное, что ты можешь сейчас сделать. Мог ли раньше? Это не победа — это бегство. Ты ведь знал с самого начала, улавливал в интонациях искажённого голоса, в обрывках историй, в жёсткости шуток. Ты знал, но не хотел себе признаваться, гнал мысли прочь в надежде, что маленький мирок под крышей богами забытого похоронного дома убережёт тебя от падения на самое дно. Именно поэтому ты и разозлился, когда А-Цин назвала его имя. Твой бастион, склеенный из бумаги, рухнул в бездну, и ты не смог остановиться. Боль, обида, обман, предательство — снова, острым грязным ножом по тому, что едва успело зажить. Ты ненавидел его в тот миг, а он смеялся тебе в лицо, даже мольбу о помощи швырнул как вызов, который ты принял. Он не защищался, когда ты занёс меч, он тебе верил… — Я не хотел тебя убивать, — говоришь ты вслух, зная, что тебя уже не услышат. Ветер подхватывает твои слова, несёт по пустынным улицам, вкладывая в беззубые рты бумажных манекенов. Они смеются в ответ плоским ненастоящим смехом. Пару секунд спустя ты понимаешь, что это смеёшься ты сам. Он умирает у тебя на руках и ты впервые решаешься назвать его по имени. — Сюэ Ян… — у слов горький привкус полыни. Тишина обступает тебя со всех сторон, набивается в лёгкие, не давая сделать вдох. Сердце несколько раз ударяется о рёбра, точно канарейка, бьющаяся в тесной клетке. Каким-то неимоверным усилием воли ты заставляешь себя дышать. Пыльный, тяжёлый от крови воздух раздирает глотку, вырывая из неё хриплый жалобный крик. Тебе страшно, ты никогда не чувствовал этого раньше. Ты слепо озираешься по сторонам как загнанный в угол зверь. Пустые глазницы разъедают горячие вязкие слёзы. — И это всё на что ты способен? Просто взять и сбежать? Ты разговариваешь с покойником, более того, ты на него злишься. Пальцы скользят по его лицу в попытке нащупать знакомую усмешку, но находят лишь влажные дорожки на холодных щеках. — Даже не улыбнёшься мне больше? — спрашиваешь ты. — Обиделся? Сам виноват. Кто вообще просил тебя оставаться? Ты мог бы уйти сразу после того, как я вылечил твои раны. Почему решил остаться? Чего ты хотел? Неужели и в самом деле думал, что я смогу тебя понять и простить? После всего того, что ты сделал? Звук собственного голоса ещё никогда не казался тебе таким чужим. Он тонет в пустоте улицы. Ты не хотел его убивать. Несколько безмолвных истерик спустя ты всё же находишь в себе силы подняться. Пропитанная кровью земля скользит под ногами. Мёртвый груз у тебя на руках не упрощает тебе задачу. И всё же ты не сдаёшься, дотаскиваешь вас обоих до похоронного дома — живого и мёртвого. «Какая ирония», — думаешь ты, укладывая его на старую продавленную временем кровать. Мокрое пятно у тебя на груди всё ещё теплое, как будто от слёз. Оно уже прогрызло дыру в твоей душе и никогда не заживёт. Скоро там начнут копошиться могильные черви сомнений. Отражения в отражениях, сожаления в сожалениях — математика небес, которую ты так и не сумел постичь. Все усилия твоей священномудрой наставницы пропали даром. Ты — конченый человек. — Подожди, — говоришь ты своему мёртвому врагу и идёшь к колодцу за водой, которую потом зачем-то заботливо греешь над очагом. Ты укладываешь его голову к себе на колени и принимаешься отмывать его волосы от крови, долго распутываешь спутанные пряди, ругая его за небрежность, которая доставила тебе столько лишней работы. Затем берёшься за остальное, переодеваешь его в чистое ханьфу. Тишина подбирается ближе, и ты уже почти жалеешь, что прогнал А-Цин. Впрочем, теперь ты всё равно не смог бы вынести её присутствия. Чтобы не сойти с ума, ты сгребаешь в охапку грязные мокрые от крови вещи и несёшь их к ручью — стирать. Одиночество несётся за тобой по пятам, скалит белоснежные клыки. Ты никому не нужен, мертвец в городе мертвецов. Последнего, кому было до тебя дело, ты убил собственными руками. Чувствуя себя самым настоящим мародёром, с замиранием сердца шаришь по чужим карманам. Конфеты… маленькие сладкие комочки в шуршащих фантиках. С твоей стороны это была всего лишь обыденная доброта. Ты так привык быть вежливым и внимательным, поэтому и подумать не мог, что кто-то придаст твоим поступкам столько значения. И этот кто-то окажется твоим врагом. Острая жалость впивается меж рёбер, и ты давишься ей напополам с кровью, стекающей по твоим щекам. Конфеты ты прячешь в карман, а следом находишь её. Гладкий тёмный холодный металл податливо скользит в твою ладонь, пощипывая мелкие ссадинки, которые ты и не заметил, пробует на вкус твою кровь и сладко шипит. Стигийская Печать… Мысль, ещё не успевшая родиться, щекочет твоё сознание, манит своей рафинированной простотой. Ты встряхиваешь головой, отгоняя её прочь, отбрасываешь Печать на траву и опускаешь руки в ледяную воду. Ты не хотел его убивать, но у тебя ещё есть шанс всё исправить… — Нет, — говоришь ты вслух. — Это безумие. И всё же ты подбираешь её прежде, чем вернуться в окутанный безмолвием дом. За окном свистит ветер, его холодный пронизывающий вой пробирается под кожу, отдаваясь в каждом меридиане твоего уставшего тела. Черная Печать мирно дремлет в кармане твоего белоснежного ханьфу. Ты слышишь её приглушённый шёпот, похожий на шорох опавшей листвы. На столе остывает ужин, к которому ты так и не притронулся. Ты достаёшь конфету и вкладываешь её в безжизненные пальцы, задерживаясь на шероховатой коже чёрной перчатки. Твой враг отвечает тебе благодарной немотой. Он так хотел остаться рядом с тобой… Теперь он останется с тобой навсегда на мягкой постели из сухой соломы, куда ты его уложил, заботливо окружив талисманами. В твоём сознании он останется живым, ведь ты не увидишь его мёртвое тело. Ты вырвал свои глаза и отдал самому дорогому человеку на свете, выменяв на предательство. Он наверняка скоро явится сюда, чтобы молить о прощении. Ты простишь и прогонишь его. Нельзя склеить обломки, их разметёт ветер, а потом наступит бесконечное завтра. На исходе второй недели ты ложишься рядом с ним на соломенную постель в безнадёжной попытке согреться. Раньше, ещё не зная его имени, вы спали рядом, когда наступала зима. Он прижимался к тебе во сне со всей жадностью недолюбленного ребёнка, к своему врагу, которого когда-то поклялся убить. И ты позволял эти близкие, непривычные тебе объятия, жалел — сироту, незнакомца, бродячего заклинателя, случайного спутника, но не смог пожалеть Сюэ Яна. Ведь милосердие не для всех. Доброта достаётся лишь тем, кто идёт по прямой дороге, безмолвно следуя за всеми. Убьём во имя добра! Накажем виновных! Да прольётся кровь тех, кто посмел ослушаться древних мудрецов! Ты хотел уничтожить его — он хотел уничтожить тебя. Кто из вас лучше? В чём правда? В чём истина? Как отыскать прежний свет в бесконечной тьме? Сун Лань ушёл, унося с собой долгожданное прощение. В его глазах, что целую вечность тому назад принадлежали тебе, стояли слёзы, когда он обнял тебя на прощание. Ты ощущал их солёную влагу на собственных щеках и «смотрел» ему вслед. Он уходил, а твой враг оставался. Верный и преданный. Стигийская Печать пела свою затейливую песнь во внутреннем кармане твоего ханьфу… ............................................ Темнота, в которой ты живёшь, отращивает острые ледяные клыки и хлёсткие плети морозного ветра. Это не первая зима, которую вы проводите вдвоём. Ты подкидываешь дрова в очаг и укрываешь своего врага одеялом. Тела бессмертных безупречны, смерть не разрушает их, время над ними не властно. В доме жарко, и в какой-то момент ты почти ощущаешь тепло его кожи. — Всё ещё не хочешь мне улыбнуться? — вздыхаешь ты. — Знаешь, я ведь в самом деле не хотел этого, ты вынудил меня. Начал кричать о том, как ты заставил меня убивать невинных людей. Ты так гордился своей маленькой местью… Ведь это была месть, правда? Я тебя чуть с ума не свёл, заставил ревновать себя к самому себе, сам того не зная. Ты так хотел верить, что разрушил всё то, что создал своими руками. В ту секунду ты меня ненавидел, а я ненавидел тебя. Ты мог воспользоваться Печатью, но ты попросту размахивал ей у меня перед носом. Ты мог подчинить мою волю, но слишком хотел знать правду… Знаешь, а ведь ты добился своего. Я теперь здесь, с тобой, иногда мне почти жаль, что ты этого не слышишь… К весне ты понимаешь, что больше не в силах сопротивляться. Одиночество выжимает последние капли разума и здравого смысла. Стигийская Печать ложиться в твою ладонь, ты слушаешь её вкрадчивый шёпот, проникающий в самые потаённые глубины твоего подсознания, и признаешься самому себе, что хочешь всё исправить. Ты не хотел его убивать. Ты сменил белые одеяния на болотную черноту. Ты носишь одежду своего врага. Шуанхуа и Цзян Цзай мирно дремлют у тебя за спиной. Безмолвный город прогибается под твоими шагами, которые становятся всё увереннее. Ты никогда не оставляешь его надолго, будто он и в самом деле способен исчезнуть. Каждый раз покидая дом, ты оборачиваешься в дверях и говоришь: — Скоро мы встретимся вновь, Сюэ Ян. Тебе потребовалось больше полугода, чтобы научиться произносить его имя, но теперь оно легко соскальзывает с языка. Ты улыбаешься ему острозаточенной улыбкой. Ты знаешь — очень скоро он улыбнётся тебе в ответ…